Aggression

      Бан Чану хотелось кого-то убить или, хотя бы, ударить.       Внутренний волк рычал, готовый драться и побеждать, но Чан не принимал его желание, пытаясь изо всех сил сдерживаться.       Чан знает, что его внутренний волк силён.       Чан понимал, что когда-то волк победит. Дело времени.

🐺🐺🐺

      В элитном клубе Сеула снова разожглись огни веселья под ночь. Несмотря на дороговизну и элитность, на танцполе нельзя было протолкнуться, все шишки города собрались здесь в вечер пятницы, чтобы отдохнуть и забыться от бесконечных дел, которые, казалось, не заканчивались.       Чан сидел на втором этаже, подальше от танцпола и громкой музыки, которая давила на барабанные перепонки, и пил какой-то безалкогольный коктейль по рекомендации официанта. Он не был любителем клубов и такого громкого отдыха, который больше заставлял альфу устать и хотеть уйти подальше, а, желательно, домой в тёплую кроватку и тишину.       Этого не сказать про Чанбина, который развалился на удобном, мягком диванчике и пил, неизвестно какой по счёту стакан, виски с колой. Он наслаждался атмосферой и был расслабленным в отличии от своего друга.       Возможно, Чан правда уже не молод для такого времяпровождения. — Ты сумасшедший альфа, — Чанбин открыто насмехался над Чаном и, не сдержавшись, начинает смеяться, перебивая громкую музыку, что разносилась по всему клубу. — Успокойся, Чанбин, — Бан сверкнул глазами, не сдержав внутреннюю агрессию волка, которая готова была вылиться на любого человека, сказавшего что-то не то. — Ой, как страшно, — наигранно испуганно протянул Чанбин и закатил глаза. Бан только посильнее сжал челюсти, чтобы не издать грозное рычание. — А если честно, — продолжал Со, не обращая внимание на Чана, — то я вообще не понимаю, что с тобой. Пока остальные альфы хотят трахнуть омег, ты хочешь ударить какого-нибудь альфу.       Чанбин замолк на секунду и разразился хохотом, сквозь смех кое-как проговаривая: «Может ты по альфам?»       Здесь грозное рычание сдержать не получилось.       Чанбин начал смеяться ещё сильнее, не способный успокоиться.       Рычание стало предупреждающим и громким, таким громким, что омеги с соседнего столика боязливо сжались и кидали напуганные взгляды на альф. — Ты офигел омег пугать, — Со толкнул Чана в плечо. — Хватит провоцировать его! — воскликнул Бан. — В предгонное состоянии контролировать его ещё сложнее, поэтому будь добр — успокойся.       Чанбин поднял руки в жесте «Сдаюсь!» — Тебе надо к врачу сходить, которые с гормонами работают. Или что с внутренним зверем. — Ходил я, — скучающе пожал плечами Чан. — Когда? Почему мне не сказал? — обижено спросил Со. — Чтобы своими шутками не донимал.       Чанбин в ответ только фыркнул и замолчал, но любопытство победило, и через пару секунд он спросил: — Что сказали? — Эндокринолог пожал плечами, потому что у меня всё нормально, и отправил к альфологу, — заметив недоумённый взгляд друга, Чан добавил: — Эндокринолог — гормоны, альфолог — волк. — И что альфолог? — Посоветовал найти омегу или похудеть.       Чан говорил всё спокойно со скучающим выражением лица, потому что уже пришёл к выводу — никаким советом он не воспользуется. Бан на подсознательном уровне понимал, что ему не нужен любой или любая омега. Ему нужен кто-то определённый. Но как понять, что этот человек, тот самый? Чан не знал, как ответить на этот вопрос. — Омега всегда нужен, согласен, — кивнул Чанбин. — А худеть зачем? — Мой волк-альфа сильный, и ещё я в хорошей физической форме, возможно, он чувствует, что в любой схватке останется победителем, и хочет показать силу, поэтому я и чувствую желание набить кому-то морду в гон, — Бан ударил по столу, чтобы выместить агрессию хоть куда-то, похоже, его волку тоже не нравилась эта идея. — Худеть я не собираюсь, тогда на меня точно ни один омега не посмотрит. Ростом не удался, мышц нет. — Зато богатенький, — Чанбин снова рассмеялся, иногда похрюкивая. — Как ты умудряешься контролировать целую компанию? Ты же можешь убить кого-то. — Я всегда контролирую себя, Чанбин! Если бы я себя не контролировал, ты давно бы получил кулаком в челюсть за свои шуточки, — Крис грозно посмотрел на Чанбина.       У Чана резко возникло странное предчувствие — непонятно только к хорошему или плохому. Ещё и волк начал мельтешить. — Расслабься, хён! — воскликнул Чанбин, когда услышал напряжённое рычание и заметил сжатые кулаки.       Чан с трудом удавалось контролировать ситуацию. Волк внутри скрёбся и скулил. Волк Бана никогда не скулил — он умел только рычать. По голове будто методично ударяли молотком, не жалея силы, а сердце стучало в быстром ритме, как у человека, бежавшего от маньяка, как минимум. — Хён, с тобой точно всё хорошо? — обняв друга за плечи и отбросив насмешки над старшим, спросил Чанбин с тревогой в голосе, расслабленность от алкоголя сразу ушла, заменяясь страхом за друга. Крис схватился за волосы и начал массировать голову. Головокружение стало невыносимым. — Вставай, хён, отвезу тебя домой.       Подняв друга с диванчика, Чанбин потянул его на выход из клуба. Со расталкивал пьяных танцующих людей, держа одной рукой Чана за локоть. Услышав надрывный стон, Чанбин грубее и активнее начал выбираться с танцпола, чтобы вывести Бан Чана из клуба, пока тот не свалился в обморок.       Крис чувствовал себя ужасно. По нему точно несколько раз проехались бульдозером. Альфа был в растерянности и не знал, как действовать, чтобы внутренний зверь успокоился, ведь никогда его волк не вёл себя так... Он обычно был высокомерен в своей агрессии, и Чан мог контролировать эти приступы, а сейчас волк продолжал методично разрывать когтями внутренности, надрывно рычал и уходил иногда в позорные поскуливания. Чан шаркал ногами по дэнс-площадке, ноги еле двигались. Волк не хотел уходить. Все силы Бана уходили на то, чтобы хоть чуть-чуть успокоить зверя и не дать взять контроль над ситуацией.       И вот — свежий воздух. Чанбин вызывал такси и спросил: «Легче?» Единственное действие, на которые у Бана остались силы — слегка согласно кивнуть головой, выражая согласие. — Я останусь у тебя сегодня? На всякий случай, — спросил Чанбин, помогая Чану сесть в такси, приехавшее достаточно быстро. Чан вновь только кивнул.       Чем дальше они уезжали от клуба, тем спокойнее становился волк. Он перестал мельтешить в поисках чего-то или кого-то. Когда такси подъезжало к дому, он свернулся в клубочек и изредка расстроено поскуливал. У Чана перестала кружиться голова, и он смог спокойно вздохнуть. Единственное желание Криса сейчас — лечь спать. Что произошло — потом.

🐺🐺🐺

— Чан-хён, просыпайся! — Чанбин со всей силы тряс мужчину за плечо. — Я пытаюсь разбудить тебя на протяжении пятнадцати минут. Вставай! — последнее слово Со прокричал Чану в ухо. Его голос был и так громким и звонким, и Чан подумал, что лишился уха после такого крика. — Не надо орать, — раздражённо проговорил сонный Чан. Он настолько устал, что, удивительно, уснул быстро и совсем не просыпался. Объём работы директора давал плоды в виде огромный занятости, недосыпа, нервозности и, вследствие, бессонницы. — А я пытался аккуратненько тебя разбудить, но ты не реагировал, — возмущённо и зло ответил Чанбин, смотря другу в глаза. — У тебя сегодня ещё съёмки, — спокойнее добавил Со.       Чан издал стон разочарования, потому что съёмки он пропустить никак не мог. Пришлось встать и сделать вид, что он сама бодрость.       Будучи уже в компании его догнал секретарь, подсунув в руки документы и говоря о каком-то контракте, который он должен рассмотреть, на что Чан сказал бете зайти позже.       Уже подходя к кабинету, он развернулся к стойке секретаря и спросил: — Во сколько съёмки шоу сегодня? — В двенадцать, директор Бан, в танцевальном зале. Сегодня Вы смотрите хореографию.       Чан в благодарность кивнул и, зайдя в кабинет, сел в кресло и наконец-то вздохнул с облегчением, оказавшись в месте, где никто его не потревожит.       В кабинете Крис проводил больше времени, чем дома. Чану даже кажется, что рабочее место гораздо уютнее и роднее, чем нынешняя квартира, в которой он появляется только, чтобы поспать и пережить гон.       Его кабинет — единственное место, где не работали дизайнеры. Чан подбирал интерьер и мебель сам. Ему нравится абсолютно всё здесь — от белых стен, которые делали комнату ещё просторнее, до рабочего стола, где уместился милый кактус с недавно распустившимся розовым цветочком прямо на макушке, который Чан купил у милой бабушки-гадалки, пророчевший ему счастья. Эх, а счастья всё ещё нет. Только бесконечная усталость. Пока в жизни Чана мало радостей, но альфа до сих пор надеется, что бабуля была права и счастья не за горами. Чан не мог дать определение сложного понятия, но он хочет испытать то самое странное «счастье» на себе. Из чего оно будет состоять? Чувство распустившихся крыльев или это тихая гавань, дарящая чувство уюта и спокойствия?       Неприятная головная боль заставила вынырнуть Чана из мыслей и вернуться в реальность, в которой у него много дел и мало времени. Оставалось всего три часа до съёмок, у Криса есть возможность рассмотреть документы, что дал в руки секретарь.       Чем быстрее он со всем покончит, тем лучше. Бан Чан нажал на кнопку вызова секретаря, и тот оказался в кабинете директора в считанные секунды. — Чонин, принеси, пожалуйста, кофе и расскажи о контракте и документах, — Чан кивком головы указал на чёрную папку, что лежала на столе. — Конечно, сейчас, директор Бан.       Через пять минут со стуком в кабинет зашли секретарь с кофе и менеджер одной из групп, которая находится под крылом «BCC entertainment».       Менеджер Бан поклонился директору и сел за стол переговоров по левую руку от усталого директора. — Собираетесь сегодня выгнать всех трейни, директор Бан? — насмешливо протянул Сынмин. — Не ёрничай, Сынмин, быстрее рассказывай, что за контракт. — Группе нужно больше продвижения, директор Бан, и Вы прекрасно это знаете. И сейчас выдался отличный случай для этого, — Сынмин искал что-то в телефоне и вскоре отложил, говоря: — Я отправил Вам на почту предложение на участие в шоу Рюджин в качестве ведущей.       Чан стал читать контракт и, отвлекаясь от компьютера, спросил: — Что сказала Рюджин? — Она сказала, что с удовольствием поучаствует. — Ты говорил, что контракт на два года? — поинтересовался Бан.       Сынмин удивлённо посмотрел на директора. Сколько бы он не работал в «BCC entertainment» никогда не привыкнет к принципу работы главного директора, хотя на себе знает его доброту. Директор Бан всегда интересовался мнением айдолов, никогда не принуждал участвовать в чём-то. Это вызывало уважение каждого в компании к директору. — Она не против, — проговорил Сынмин после нескольких секунд удивлённого и глупого молчания. — Хорошо, зайдите ко мне после съёмок. И ты, и Рюджин, — уточнил Кристофер. — А пока можешь идти, — сказал он, лёгким кивком указывая на выход.       Когда Сынмин собирался выходить из кабинета, он развернулся, услышав насмешливый голос. — И я много раз говорил, что я для тебя просто Чан или дядя, когда никого рядом нет. — Хорошо, дядя Чан.       Сынмин быстро выскочил из кабинета, пока дядя не начал расспрашивать его о семейных делах и скором дне рождении мамы.       Дядя и отец были братьями, поэтому с раннего возраста Сынмин часто находился с Чаном. Дядя Чан был первым, кто свозил десятилетнего Сынмина в фаст-фуд кафе, наплевав на правильное питание, которое старалась придерживаться вся сынминина семья. И это до сих пор являлось тайной для родителей, хотя Сынмину уже двадцать два года.       Сынмин очень любил Чана, потому что в его компании он мог глупо шутить, громко смеяться и наслаждаться жизнью, а не быть примерной кроткой омегой, как в своём собственном доме.       Над Чаном Сынмин может насмехаться, дядя только рассмеётся и нежно поцелует в висок, сказав, что он просто превосходный.       Чан всегда был первым человеком в жизни Сынмина и всегда им будет.       И если бы не существовал Чан, Сынмин являлся бы пустой оболочкой себя.

🐺🐺🐺

      В огромном и светлом танцевальном зале воздух был душным от количество людей, находившихся в нём. Работники в поисках нужной аппаратуры бегали туда-сюда, из кабинета в кабинет, ругая друг друга за неорганизованность. Будущие айдолы напряжённо стояли, наблюдая за спешащими, но расслабленными работниками. Сами расслабленностью они похвалиться не могли. — Не переживайте так, — Минхо носился от трейни к трейни, стараясь поддержать каждого. — Директор очень строг к трейни, поэтому мы так боимся, — ответила омега высокого роста. — Я слышал только о его доброте, — удивлённо ответил Ли. — Это он к айдолам добр, — продолжила девушка. — Я всё равно говорю — не переживайте, а то вылетите отсюда, как пробки, — испуганные трейни посмотрели на хореографа с выпученными глазами. — Я говорю только правду. Если он строг к трейни, то вы должны отбросить страх и нервозность, они очень заметны и ухудшат танец. Просто наслаждайтесь! — крикнул в конце Минхо, собирая руки в кулачки и мило тряся ими.       Минхо, как хореограф, в съёмках не участвует, но может остаться и посмотреть, как справятся его ученики. Он направился к камерам и встал за ними, одними губами проговаривая: «удачи».       Началась пятнадцатиминутная съёмка без директора, нацеленная на эмоции участников будущей омежьей группы.       Омеги сильно нервничали, и все пытались успокоиться по-своему. Кто-то кусал губы от нервов, кто-то повторял танец, некоторые тихо переговаривались между собой.       Минхо не умел поддерживать и подбирать хорошие слова, поэтому понимал, почему омеги остались такими же испуганными и нервными, но надеялся, что его присутствие чуть поможет им.       Кто-то постучался в дверь и все присутствующие повернули головы в ту сторону. — Добрый день, — секретарь директора Бана вежливо поклонился, остальные тоже поклонились бете. — Директор Бан попросил передать, что опоздает на съёмку, отнеситесь к ситуации с понимаем, — после последнего слова дверь сразу же захлопнулась.       Отовсюду послышались разочарованные вздохи, секретарь Ян не потрудился сказать время ожидания, значит неизвестно сколько они здесь просидят — уходить нельзя, в любой момент может прийти директор Бан.       Минхо нахмурился. Как можно настолько беспечно относиться к своей работе? Это грубо и непозволительно — тем более если ты директор — лицо компании. Ли злился, ему было обидно за омег, которые не находили себе места от переживаний. Кто-то точно упадёт в обморок, не дождавшись директора. — Давайте, ещё раз прогоним хореографию, — как только камеры были выключены, Минхо подошёл к омегам, чтобы занять их, не давая переживать ещё сильнее. — Неизвестно сколько нам придётся ждать, поэтому давайте не будем зря терять время.       Разочарованные омеги только кивнули. В первый же день съёмки директор опаздывал, наводило на мысль, что они не нужны. — Эй, не вешать нос! — чувствуя настроение и настрой омег, пытается подбодрить Ли. — Наверное, у него есть веская причина, поэтому не переживайте.       Когда танец был повторен несколько раз директор наконец-то вошёл в комнату, и все переживания, которые чуть успокоились с повторением хореографии, вернулись к омегам с удвоенной силой. — Давайте начнём съёмку, — быстро проговорил Бан и сел за стол, который был заранее ему подготовлен.       Минхо чувствовал разочарование, он слышал только хвалебные дифирамбы о том, какой директор добрый, справедливый, учтивый. Но почему-то Минхо не видит никаких из перечисленных качеств, директор даже банально не извинился, тогда как можно говорить о объяснении причин опоздания, которые ожидал Минхо от «идеального»?

🐺🐺🐺

      Волк опять разбушевался. Чан держался изо всех сил, чтобы не начать биться об стол, внутренний зверь рвался из Бана, не давая расслабиться.       Только он собирался спускаться с верхнего директорского этажа в танцевальный зал, как внутренний волк начал бесноваться — рычать, стучать лапой. Бан, спотыкаясь от головной боли, которая, похоже, является неразделимым спутником Чана по жизни, выбежал из своего кабинета, крича секретарю: — Чонин, предупредите о том, что съёмки переносится на некоторое время, и сбегай, как можно быстрее, за самыми сильными блокаторами, — проговорил Бан, рыча через слово, чем напугал бедного бету так, что тот сразу ринулся исполнять приказы директора.       Крис вернулся в кабинет, негодуя про себя, на весь свой род, у которого из покон веков всегда была сильная связь с внутренними зверьми.       В двадцать первом веке мало у кого сохранился внутренний зверь, в нынешнее время иметь внутреннего зверя приравнивается к тому, что ты имеешь животное поведение. И Чан понимал, что это не далеко ушло от правды. Его волк может взять контроль, тогда он правда станет животным, способным только на получение желаемого. Хорошо, что Бан справляется с контролем зверя, хоть местами и не может сдержать агрессию.       Дед Чана всё детство рассказывал о внутренних волках своим внукам альфам.       Сидя в кресле-качалке в небольшом домике с роскошным садом, который находился за городом, наполненным разными видами цветов, благоухания которых разносилось по всему дому, создавая лёгкую атмосферу.       И неизменно Чан сидел у ног деда на мягком ковре, слушая всё, что тот скажет. — Ты не представляешь, как должен быть горд, что имеешь эту связь, самую сильную и непоколебимую из всех возможных, — маленький альфа только удивлённо открывал рот и кивал головой, восхищённо наблюдая за дедом и внимая каждому слову. — Волк подскажет, когда ты найдёшь подходящего себе омегу, — тогда, в восемь лет, Чан брезгливо морщился и тянул «фу», а дед только смеялся с внука. — Волк чувствует все плохие ситуации и подскажет тебе о них. Благодаря волку, я спасся от ситуаций, которые могли забрать мою жизнь!       Глаза маленького Бана стали ещё больше, а любопытство заставляло задать вопрос: «Что за ситуация?» Дед только загадочно улыбался и трепал кудрявые волосы Чана.       В следующий момент обычно заходил дедушка. — Перестань, детям голову морочить! — возмущённо ругался он. — Джону те же байки рассказывал, а теперь и Крису рассказываешь. — Ты, омега, в разговоры альф не лезь.       Тогда дедушка давал подзатыльник деду и отправлял в сад — «заняться чем-то полезным, а не языком молоть».       В тридцать четыре Чан уже не восхищался, а хотел избавиться от связи, она доставляла неудобства и не давала нормально жить. — Чёртов волк! — злобно прокричал Чан, расслабляя галстук, который начал душить.       Бану не стоит пить блокаторы, после подавление волк становится ещё агрессивнее, но не в отношении других альф, а в отношении своего хозяина. В гон волк донимал его, не давая нормально спать и заниматься повседневными делами.       Чан знал, какие мучения после прекращения действия блокаторов себе прописывал, и он готов на них пойти. Работа — вот, что важно, остальное подождёт.       В кабинет влетел запыхавшийся секретарь, даже не стучась. Он подбежал к Чану с коробочкой подавителей в руках, спрашивая: — Директор Бан, они подходят?       Чан только кивает. Чонин сразу же наливает стакан воды из графина, стоявшего в середине длинного переговорного стола. — Чонин, спасибо огромное, — Чан устало улыбнулся бете. — Скинь чек в личные сообщения, я переведу деньги. — Хорошо, директор Бан, — Чонин поклонился и ушёл к своему рабочему месту, давая директору прийти в себя.       Чан чувствовал непривычную пустоту внутри — которую, скорее всего, чувствовали почти все люди планеты — она должна расслаблять, но внутренний зверь неотъемлемая часть Бана, поэтому должное расслабление не приходить; уходит агрессия, головная боль, но приходит пустота — нет важной половины. В Чане всегда боролось два вопроса: «Когда же ты выполнишь свой долг и исчезнешь?» и «А смогу ли я без тебя?» Чаще всего в голове крутится второй вопрос, но в редкие минут спокойствия и единства с внутренним зверем вылезал второй, но большую часть времени альфа предпочитал не думать об этом. — Я пошёл на съёмку, — на ходу проговорил Чан, направляясь к лифту. — Может Вам стоит ещё отдохнуть? — взволнованно предложил Чонин. — А вдруг он опять разбушуется? — Чонин был один из немногих людей в компании, который знал о сильной связи внутреннего зверя и Бана. — Вы взяли блокаторы? Может стоит пойти с Вами? — Не переживайте так, Чонин, — Чан начал искать таблетку в кармане штанов и, найдя, показал Чонину. — Вот таблетка, всё будет хорошо.       Зайдя в танцевальный зал, Чану сразу же стало невозможно душно.       «Нужно покончить с этим, как можно быстрее, чтобы быстрее оказаться дома», — думал он. — У вас есть план? — обращаясь к режиссёру шоу на выживание, спросил Крис. — Смотрите, первые два эпизода планируется, что вы просто будете смотреть на навыки трейни, потом… — Не надо мне пересказывать весь план съёмок, окей? — поинтересовался Чан, не скрывая своё раздражённое состояние. — Я сейчас должен сказать что-то? Или они сразу танцуют?       Режиссёр комично приоткрыл рот от удивления, смотря на директора во все глаза. Никто не видел директора таким. Только после грубоватого кашля режиссёр пришёл в себя и начал рассказывать: — Перед танцем вы ничего не говорите. Только после.       Чан только кивнул в благодарность и хотел без камер сказать напутствующую речь зажатым омегам, которые боязно кидали взгляды на него.       Но не вышло.       В ноздри ударил слабый сладкий запах душистой дыни, заполнивший всё пространство вокруг альфы. Но ни один другой альфа в помещении больше не был напряжён и не принюхивался. Значит… запах чувствовал только Чан и волк, проснувшийся от почему-то быстро закончившихся действий блокаторов. На удивление агрессии от него не было, волк был в восторге?.. Или счастлив? Чан не знал и на данный момент разбираться не хотел, ему надо справится с самим собой, которого феромоны неизвестного омеги привлекали так сильно, что наполняли тело тянущим чувством ненужного сейчас возбуждения.       Чан задержал дыхание — вдыхать сладкую дыню очень хотелось и Бану, и волку, который, как собачка, вилял хвостом и громко надрывно скулил, — но насколько бы запах не был вкусным, в помещении находилось больше десяти омег и Чан, при всём своём желании, не мог встать и начать обнюхивать их, чтобы вычислить обладателя или обладательницу столь превосходного запаха для его нюха, который еле чувствовался в помещении.       Чан адекватный альфа, понимающий, что ему нужно покинуть помещение и как можно быстрее, чтобы никому не навредить и остаться в глазах сотрудников здравомыслящим директором, который не кидается на людей.       Но была одна большая проблема. У него запланирована съёмка, которую Бан уже и так переносил. Его репутация из-за этого гона может пострадать, но… он больше не мог вдыхать этот запах, заставляющего волка отчаянно скрестись, требуя безымянного вкусного омегу. И Чану плохо от его же подсознательных желаний, у него племянник — омега, если бы на него набросился какой-то альфа, он бы лично все конечности ему оторвал, детородный орган в первую очередь.       С волком вернулась и головная боль, Чан начал круговыми движениями разминать виски, чтобы уменьшить её, и подозвал к себе режиссёра: — Попросите кого-нибудь позвать моего секретаря.       Мужчина тут же начал растерянно поворачивать голову в разные стороны. — Сбегай, за секретарём Яном, пожалуйста, — попросил кого-то режиссёр и повернулся к директору, чтобы тихо и аккуратно спросить: — У вас гон, директор Бан?       Чан задержал дыхание, стараясь держать себя, но в первую очередь волка, в узде, и недоумённо вскинул голову на чужой вопрос, быстро уточнив: — Вы чувствуете мой запах? — Отголоски, — пробормотал альфа. — Не переживайте, омеги не чувствуют, я просто слишком близко стою. — Отлично, — постарался улыбнуться Чан и встряхнул головой, чтобы сбросить напряжение.       В зал вбежал Чонин и остановился у директора, чтобы подхватить за локоть и помочь встать. — Прошу прощения, — поклонился он всем находящимся в зале. — Директору плохо с самого утра, поэтому мы сначала перенесли съёмки, а сейчас вынуждены их отменить до момента выздоровления директора.       Никто не посмел выразить недовольство перед начальством, но как только двое скрылись за дверью, то послышалось всеобщее ворчание. — Он никогда раньше не болел! Почему это происходит перед нашим дебютом? — Несправедливо, — захныкала одна из омег.