Devil from the cover of vogue

С недавних пор Линда стала неожиданно менять свои привычки. Она никогда не любила вставать слишком рано утром, и ни за что не стала бы жертвовать лишним получасом сна лишь ради того, чтобы успеть сделать что-то до занятий. Но теперь она стала вдруг стабильно выходить из дома ровно в семь часов, хотя занятия начинались в десять, а то и одиннадцать часов. Каждое утро девушка почти запрыгивала в поезд метро и следовала до бизнес-центра, где к восьми часам спешила к открытию любимого заведения. Ровно к этому времени ее обычно уже ожидал горячий ягодный латте с небольшой горкой корицы на молочной пене. Кейт всегда встречала свою первую клиентку с особенной улыбкой и легким смущением. Не меньшей их традицией стали обязательные утренние объятия. Это была лишь пара минут в тишине, нарушаемой лишь тихой работой аппаратов на фоне. Но вскоре приходил по-настоящему первый клиент и не делал свой заказ — в восемь утра это обычно было двойное эспрессо или американо на двойном эспрессо с собой. В это утро Линда все также по привычке зашла в небольшой заведение через черный ход и остановилась у входа в зал. Кофе с красивой шапкой из взбитых сливок и коричной крошкой уже ждало на столике для раздачи заказов посетителям. Сама же бариста копошилась с чем-то у бара — тихий звон стаканов приятной мелодией разносился по всему помещению. Девушка медленно прошла вдоль помещения, подхватила одноразовый стаканчик и сделала большой глоток. — Однажды меня точно разнесет во все стороны от употребления такого количества сахара и сливок ежедневно. — Зато мне будет за что тебя ущипнуть, — также не здороваясь, спокойно ответила Кейт. — До скольки ты сегодня? — Закончу в пять. Если повезет, то ухвачу тебе на полдник усохший круассан. — Ну просто мечта. Какой фильм сегодня смотрим? — Если честно, нет особо настроения на кино. Может, в другой раз. Линда вдруг насторожилась: дело в том, что не было, наверное, в этом мире ничего, что Кейт обожала бы больше фильмов, а уж тем более если находилась хорошая компания для просмотра. Бывало, что за вечер девушки смотрели даже и два, и три фильма подряд. И вдруг такой неожиданный отказ Кейт от любимого занятия, никак не мог не настораживать. — Что-то случилось? — все же спросила напрямую Линда. — Это не похоже на тебя. Девушка вздохнула и вдруг как-то особенно резко нажала на дозатор на бутылке с сиропом — так, что та повалилась на бок и сладкая жидкость начала медленно растекаться по столешнице. — Блин, — тихо выругалась она и схватила тряпку. — Просто, понимаешь… вчера заходил Дазай. И этот гад… В общем, я упомянула о нас, и он очень странно отреагировал. Мне кажется, ему стало от меня противно, он даже отсел за дальний столик. — Кейт повернулась к Линде лицом. В ее глазах стояли слезы, в нижняя губа по-детски выпятилась вперед в преддверии слез. Недолго думая, Линда заключила ее в объятия и нежно погладила по спине. — Эй, чего ж ты так. — Ее палец нежно проходил по позвоночнику, едва касаясь кожи сквозь тонкую футболку. — Он что-то сказал тебе по этому поводу? Кейт покачала головой и уткнулась лбом в ее плечо. — Ну вот, видишь. Может, он совсем не это имел в виду. Просто, может, не ожидал. — Линда крепко сжала ее в объятиях, с нежностью утыкаясь носом в волосы и вдыхая запах цветочного шампуня, но вот в глазах ее сверкнул опасный огонек. — Я не хочу потерять друга. — Не потеряешь, все будет хорошо. — Мне страшно. — Ничего, я буду рядом. — Спасибо.

***

Неделя мод оказалась действительно важным событием, и подготовка к ней начиналась уже за месяц. И хотя издательство журнала «The Look» имело крайне посредственное отношение к самой организации недели — к великому счастью Накахары это уже была забота модных домов и ими владевших концернов — все, кто хоть как-то касался индустрии, вдруг стали активными и буквально забегали в преддверии большого события. Стилисты собирали своим клиентам гардеробы, блогеры собирали приглашения на показы и тут же постили об этом в сеть, журналисты со страхом составляли графики. Стоит сказать, что Накахара как один из самых влиятельных представителей последней сферы погрузился в настоящий кошмар вместо жизни. Дазай в шутку называл это игрой «умести все не вмещаемое в один сундук». Рыжему редактору двери были открыты на каждое шоу, но посетить сотню показов за неделю едва ли было возможно, а потому приходилось выбирать. Оказалось, что от одного лишь появления его лица на уличных кадрах, запечатленных у входа на площадку шоу, уже зависели целые судьбы. Всю эту сложную систему старательно разъяснял для Дазая Лиам, когда Осаму по чистой случайности снова забрел к нему в кабинет, ожидая пока Накахара закончит с делами. — Это же ужас. Зачем вообще тогда это организовывать, если в итоге все заканчивается страданиями людей. — Но ведь с другой стороны все заканчивается за неделю. Правда потом еще Миланская неделя, а также в Лондоне и Нью-Йорке… и еще кутюрная… и отдельные показы вне рамок. Такая уж работа, — в итоге он просто беспомощно развел руками и поправил оправу на носу. — Слава богу, что я не журналист или какой-нибудь стилист. Тут Лиам хмыкнул и легко улыбнулся. Он чем-то напоминал кота: также плавно двигался и имел схожий уровень самодовольства. — О да, ведь ты модель. Дазай выгнул бровь, давая понять, что не уловил причины тонкой иронии собеседника. — Тебе разве не выслали новый план? — Какой еще план? Ничего не было. — Он быстро открыл электронную почту и пробежался глазами по списку «входящие». Вот тут-то его и ждал главный сюрприз: непрочитанное письмо с заголовком «план кастингов» висело непрочитанным. Он быстро открыл имейл и пролистал текст до таблицы с графиком. — Твою ж мать. — Да, тебя, должно быть, ждет увлекательный месяц из сплошных кастингов и просмотров. Слава богу, что я не модель, — он точно процитировал ранее сказанные Осаму слова. — И что делают на этих кастингах? — Ты вообще ничего не знаешь? Ха, тогда придется попотеть Накахаре, обучая своего любимчика. Лиам был человеком до жути проницательным и, кажется, сложил нужный пазл еще до того, как сам Осаму пришел к сумасшедшей идее «проверить» свою ориентацию на Накахаре. Прошлым вечером тест его с крахом провалился, но знало об этом «позоре» лишь два человека — сам Осаму и Накахара Чуя. Тем не менее, сегодня Лиам в очередной раз подшучивал над их неоднозначными отношениями, и оставалось только ломать голову, что именно выдавало их. Жаль, что Осаму вовремя не обратил внимание на факт профессии своего догадливого собеседника: он был стилистом, а значит отлично подмечал все тонкости гардероба. Кроме того, именно он занимался некогда подбором каждой вещи в его гардеробе по просьбе рыжего босса. Хотя даже не наличие на Осаму кофты Накахары раскрыло их стремительно развивающиеся отношения, а маленькая серебристая деталь его гардероба, в прошлый раз привлекшая внимание Лиама. Едва ли кто-то просто так отдал бы любому знакомому свой любимый браслет от Cartier, стоивший бешеную сумму денег из-за своей именирости и маленьких инкрустированных в шапочку «гвоздя» бриллиантов — хотя Осаму вряд ли отдавал себе в этом отчет. Более того, эта маленькая вещица раньше действительно неизменно украшало тонкое запястье Накахары, а с недавних пор почему-то переместилась на руку Осаму Дазая. В конце концов, в обществе стилиста он дольше не выдержал и после еще одного замечания в свою сторону в раздражении выскочил за стеклянную дверь. В общем-то, большинство их диалогов заканчивалось обидой со стороны Дазая, которая к следующему дню она как-то испарилась сама собой, словно ничего и не было. Несмотря на курьезность ситуации, новый перегруженный рабочий план все же озадачил Осаму. Таблица в электронном письме казалась просто бесконечной, и каждая ее клеточка была заполнена информацией с непонятными названиями, адресами и временем. Стоило бы немедленно расспросить обо всем Чую, как и завещал стилист, но и тут Дазай столкнулся с непредвиденной проблемой. Прошедший вечер был действительно чем-то магическим и особенным в его жизни, но вот на последующее утро, он вдруг обнаружил, что просто не в состоянии приблизиться к Накахаре и не испытать наплыв волнения от воспоминаний о собственных чувствах. Когда утром Чуя обратился к нему с самым простым вопросом — что-то в роде, будет он хлопья на завтрак или тосты — Дазай так и не смог ответить. Смущение накатило огромной волной, полностью лишая возможности структурировано выражать свои мысли — в итоге на вопрос о завтраке он так и не ответил, только что-то неразборчиво промычал и выскочил в ванную. Последние двенадцать часов в голове так и крутилось: «Что же я наделал!» — вызывая нешуточную панику. Пожалуй, в момент поцелуя он едва ли отдавал себе отчет в том, что всерьез собирался прикоснуться к губам мужчины, хотя большую часть сознательной жизни считал подобные отношения отвратительными и недостойными существования. Однако же менее чем сутки назад сам разрушил собственный стереотип, разбил этот купол, ограждавший его от внешнего мира столько лет. Безусловно, факт существования его вчерашней попытки поцеловать Накахару Чую был для него шокирующим, но с этим можно было жить, а вот что действительно приводило в ужас — ответная реакция рыжего редактора. Ведь в итоге совсем не Дазай оказался тем, кто выступил активной стороной в их небольшом романтическом моменте. И стыдно признаваться, что это действительно ему понравилось… То, как Накахара сжал его запястья над головой, как легко успокоил легким поцелуем и привел в порядок мысли вторым. Казалось, этот человек управлял его мыслями, как вздумается. И все же в их отношениях оставалась странная недосказанность, и она сводила Осаму с ума. Приблизившись к кабинету Накахары, он не сразу осмелился переступить порог, а когда прозвучал вопрос: «Что случилось?» — очевидный ответ не сразу пришел ему в голову в полной своей формулировке. — Хотя узнать… ну, это… Чуя отвлекся от просмотра документов и немного поторопил его: — Ну… — Что делают на кастингах? — Кастингах? Дазай положил перед ним телефон и открытым письмом со своим новым расписанием. — А-а, ты об этом. Ну, в основном тебе просто нужно будет высидеть огромную живую очередь и пройтись перед комиссией. — И все? — Разумеется, пройтись нужно не обычным шагом. Это должна быть модельная походка. — Модельная походка? Это что еще? — Есть специальные техники. Как держать осанку, двигать руками и ставить ноги. Работа модели это не просто переодеться и щелкнуться на фото. Твоя задача сделать одежду не просто куском хорошо скроенной ткани, а возвести ее в культ и представить как настоящий предмет искусства. — И что мне теперь делать? У меня послезавтра уже два кастинга, и я понятия не имею, что мне делать. — Да не парься, поднатаскаем тебя и делов-то. Но тебе сегодня снова придется заночевать у меня, — он улыбнулся уж как-то слишком довольно. А вот Осаму было вовсе не до смеха. Он уже понял, что рядом с Накахарой невольно резко становится совершенно иным человеком и перестает разумно обдумывать свои действия. Перспектива снова оказаться в его доме одновременно казалась ему трагическим и прекрасным стечением обстоятельств. Безусловно, он был ряд снова оказаться в спокойном мирке рядом с Накахарой, где никакая тревога его не достанет, но вот недосказанность, оставшаяся после предыдущего их вечера все еще съедала изнутри. Обещание свое Чуя, конечно, сдержал. Из офиса они снова выходили вместе под провожающие их взгляды разъяренной Энн и уж слишком расслабленного на ее фоне Лиама. В машине Осаму не мог найти себе места, все капался на сиденьи и не мог удобно усесться. Чем ближе он оказывался к злосчастному дому, тем больше паниковал. Накахара это, очевидно, подметил, но пока выступал только безмолвным наблюдателем: лишь изредка косился на пассажира на соседнем сиденьи и легко щурился. Когда входная дверь распахнулась и оба зашли в теплую прихожую Дазай обнаружил, что впервые не может расслабиться, оказавшись здесь. Раньше дом Накахары казался ему единственным местом, где за толстой железной дверью его уж точно не смогут достать проблемы, но вот теперь это место вместо бункера превратилось в клетку, в которой он и был заперт с самой своей большой проблемой на данный момент. Наверное, когда-нибудь он вспомнит о своих чувствах в этот миг и громко рассмеется, удивляясь собственной наивности, но пока этот момент не настал, ему оставалось только делать вид, что он как обычно расслаблен и ничего его вовсе не смущает. В этот раз Чуя не направился сразу в комнату, чтобы переодеться в любимую домашнюю пижаму с глупым рисунком оленя на груди, а принялся расчищать пространство коридора. Хотя с частыми визитами Дазая, в доме стало значительно больше порядка, некоторые бумаги и картонные коробки все еще продолжали пылиться в прихожей кривыми стопками, а потому он спешил отодвинуть все к стене или спрятать за дверьми шкафов-купе. Осаму наблюдал за этим немного завороженно, не особо понимая пока что суть данного действия. Но вскоре все встало на свои места. Когда пространство в коридоре расчистилось, он вдруг понял, что это помещение действительно было очень длинным. Небольшие лампы на потолке чем-то напоминали прожекторы, располагающиеся по две стороны вдоль стен. Теперь он понял: комната действительно очень походила на подиумы с картинок в интернете, которые Дазай успел выгуглить после новости о предстоящем участии в одном из показов. — Не разувайся. Лучше упражняться в обуви. — Прямо сейчас? — А когда ж еще. Хватай, пока дают. Давай в конец коридора и становись рядом. Принцип тот же, что и в первую твою съемку. Я показываю, а ты повторяешь. Кто же знал, что простой шаг окажется такой сложной наукой. Далеко не с первого раза Дазаю удалось скопировать тонкости движений Накахары. Казалось, каждый разворот кисти, поднятие подбородка и даже острота взгляда — все имело значение. Первое время действительно странно было шагать как-то по-иному, нежели он привык в обычной жизни, но тогда Чуя посоветовал просто воспринимать дефиле как танец: — Точно как в хореографии или на школьным баллу на выпускной. Просто нужно отточить движения, чтобы выполнять их достаточно четко. Это только зовут шагом, но по факту это скорее танец. Объясняя, он аккуратно поправлял положение тела Дазая, легко касаясь пальцами его колена, локтей, подбородка. Это заставляло дыхание каждый раз замирать, а в местах, по которым проходились холодные подушечки пальцев Чуи, чувствовалось легкое покалывание. Но как ни странно, это отвлечение помогло Осаму избавиться от лишних мыслей и сконцентрироваться на работе. Вскоре он стал двигаться четче, тело понемногу привыкало держать правильую осанку. Когда Чуя был в меру доволен результатом, он вдруг взобрался на одну из оставшихся в коридоре коробок и открыл плейлист. Из динамика телефона послышался точный бит. — Попробуй с этим темпом. — Он указал рукой на исходную позицию и добавил громкости. — И-и… раз-два-три-четыре. — Первое время он громко считал, помогая лучше приспособится к ритму. Даже замечания он почему-то подстраивал под свой счет, забавно разделяя слова на слоги и звонко щелкая пальцами: — Пять-шесть-семь-восемь. Лучше в музыку по-па-дай. Раз-два-три-четыре… Иногда он останавливал музыку, вносил очередные правки и снова устраивался на коробке, натискивая на значок «плэй». В итоге закончили тренировку они только к глубокой ночи, когда ноги Осаму ныли, а счет восьмеркой уже и без озвучивания Накахарой звучал в голове. — Ты адский тренер. — Он уселся прямо на пол, даже несмотря на то, что после хождения в уличной обуви поверхность особой чистотой не отличалась. — А это для тебя новость? — Накахара подошел ближе и наклонился так, что его лицо оказалось ровно напротив. — Ты же знал, с кем связываешься. Его наглая улыбка и легкий прищур тут же вызвали неприятную щекотку в животе — Дазай легко напряг пресс, пытаясь препятствовать реакции своего организма. Но чем дольше Накахара нагло заглядывал в его глаза, тем сильнее становилась его реакция. Кажется, еще немного и внутренне его возбуждение можно будет заметить и невооруженным глазом. Предупреждая это событие, он прервал напряженную тишину вопросом: — Ты специально это делаешь? Накахара слегка наклонил голову в бок и улыбнулся еще шире. Попытка Осаму понизить градус повисла неловким вопросом, разбивающимся о высокие стены. Мысли в голове все меньше поддавались контролю, словно его мозг поливали вязким медом, поток сознания тянулся резиной. Взгляд невольно сместился на растянутые в усмешке губы Накахары — как бы прекрасно было их сейчас смять. — Возможно… — Бросил Чуя. И снова молчание. Тишина затягивалась, и вместе с ней напрягались все нервные струны в организме, слегка подрагивая при каждом моргании глаз напротив. Дыхание стало медленным и глубоким, зрачки расширились. Все это было похоже на тайную игру между двумя людьми, которую вдруг начал Накахара. Дазай терялся, не знал, что делать, а непонятная энергия продолжала наполнять его тело, принося чувства проигрыша. Он чувствовал себя загнанным в угол: все, что ему оставалось, — поддаться и тихо ждать своей участи. Причем Накахара явно преследовал какую-то цель, но и этого понять было не дано. Голубые льды глаз сковывали, обездвиживали и вонзали в сердце стрелу поражения. Мурашки забегали по телу, на руках приступила гусиная кожа. Осаму был готов сдаться в этой маленькой борьбе. Он медленно закрыл глаза и приблизился к лицу напротив. Он словил губы Накахары, лишь легко прикоснулся к ним. Когда реакции не последовало, он прильнул сильнее, слегка прикусил и оттянул нижнюю — уголки губ Накахары дрогнули, он ответил на поцелуй. Дазай вдруг почувствовал, как чужая ладонь скользнула под рубашку, пальцы легко коснулись спины и легко провели вдоль позвоночника, заставив его легко выгнуться и придвинуться ближе. Накахара вскоре оказался на коленях Дазая. Иногда ему приходилось слегка приподниматься, чтобы дотянуться до рта Осаму, но когда опускался обратно, то, кажется, намеренно легко терся о его паховую область, к тому времени уже значительно увеличившуюся в размерах. От этих манипуляций Осаму каждый раз рвано вдыхал, чуть сдерживая рвущиеся из горла звуки. — Мне кажется, пора сменить локацию. — Вдруг заметил Чуя, когда рука Дазая потянулась ему под ремень штанов. Если спросить Осаму, как они в итоге добрались до спальни, он вряд ли бы смог ответить. К тому времени, как его спина коснулась мягкой простыни, он уже мало что понимал. Быстро разобравшись с одеждой, Накахара придавил его к кровати всем весом, продолжая легко целовать каждую частичку тела. Его губы коснулись шеи, спустились к ключице. Он слегка прикусил тонкую кожу, оставляя яркую отметину, которую точно придется замазывать на следующий день. Рука же его медленно проникла под бедро и властно отвела ногу в сторону. — Подай смазку. В верхней шуфлядке справа. — Что? Я снизу? Ну нет! Лицо Накахары уже было на уровне его живота, а ладонь крепко сжимала ягодицу. Он остановился и поднял взгляд на возмущенного Дазая. Рыжая бровь иронично выгнулась. — А ты хоть знаешь, что делать? И тут он его подловил. Дазай действительно не имел ни малейшего понятия, как должен выглядеть секс в таких случаях. В основном процессом все же руководил Накахара, как более просвещенный, а Осаму просто принимал это и плыл по указанному течению. Видимо, заметив растерянность на его лице, Чуя аккуратно подтянулся к его лицу и громко чмокнул в губы. — Тебе понравится. Просто доверься мне, — раздался над ухом шепот. В следующую минуту смазка оказалась выхвачена из рук Дазая, а ноги разведены еще шире. Легкий холод смазки у колечка сфинктера заставил напрячься — он зажмурился приготовившись к болезненным ощущениям. Но тут теплый рот Накахары обхватил его член, заставляя любые мысли уйти на второй план. Хотя первый палец уже вошел по последнюю фалангу, по телу продолжило разливаться лишь тягучее удовольствие. Накахара растягивал его постепенно, стараясь не причинять лишнего дискомфорта, и при этом не забывал уделять должное внимание члену. По мышцам пошла легкая дрожь от возбуждения, спина слегка выгнулась, а из горла вырвался неконтролируемый стон. Стимуляция сводила с ума, мир сужался до человека перед ним и нарастающего внутри щекочущего чувства. Не в силах больше сдерживаться, он двинул бедрами и самостоятельно насладился на пальцы. Рыжая макушка на секунду замерла — мир остановился… Первая пара толчков еще приносила дискомфорт, но вскоре Осаму привык к ощущениям и мир вокруг снова расцвело яркими красками. Невиданное чувство наполненности приятно отдавалось в пояснице и, казалось, импульсом скользила в самый центр мозга. Мутными глазами Осаму выцепливал из мира размытых образов лишь яркую рыжую челку прилипшую к взмокревшему от усилий лбу, четкий кадык на тонкой шее, крепкий пресс на животе. Накахара Чуя сводил его с ума и заставлял тонуть в собственных чувствах. Тут Накахара толкнулся особенно глубоко, и по телу тут же пронеслась яркая вспышка удовольствия. Дазай не смог сдержать громкий стон. Один раз найдя точку удовольствия, Чуя уже не смог бы отступить. Наслаждаясь яркой ответной реакцией, он продолжил наращивать темп, пока восклицания Осаму не превратились в сбивчивый стоны, а мягкие стенки его кишечника не начали активно содрогаться и принимать форму его члена. Давление внутри росло контролировать себя становилось все тяжелее. Очередное слетевшее с губ Осаму протяжное «Чуя» привело к долгожданной разрядке. Он излился прямо внутрь, пока Осаму продолжал сжимать его член внутри себя, словно не желая выпускать. Пара легких движений руки Накахары по длине члена, заставили и Дазая обильно излиться, содрогаясь при этом всем телом и выгибаясь в неестественной позе. С концом оргазма, кончились и силы. Оба упали на измятую простыню, понемногу отходя от слепящих своих яркостью ощущений. Хотя дыхания их были медленными и глубокими, сердца бились быстро в грудных клетках, ни на секунду не забывая произошедшего и с каждым ударом закрепляя новый разворот их жизни.