Nothing but trouble

Чонин не сталкер. Никогда не был и не собирался становиться. Всё как-то само так совпадало. Честно! А теперь вошло в привычку.        Ли вздыхает, опуская голову на руль и жмурится. Мимо него проходит Джисон с двумя фирменными пакетами, без понятия, что за ним наблюдают. Но не может Чонин оставить без присмотра своего омегу. Даже если тот его не просил. И вообще считает замужество слишком быстрым, лишним или несвоевременным действом. И друзья его считают Чонина пидорасом последним. Ему всё равно. Он уже принял решение. И не в его характере было давать заднюю.        Это «подглядывание» (как называл преследование омеги его брат, Феликс) началось еще в средних классах. Хан не знает, но Чонин посещал ту же частную школу, что и Джисон. Только никогда в друзья не набивался, а наблюдал за всем из тени (время от времени). Впервые Ли стал невольным свидетелем душещипательной сцены расставания Джисона со своим парнем, когда Чонину едва исполнилось тринадцать. Мальчик шел по небольшому лабиринту из живой изгороди, когда услышал чей-то плачь и причитания.        - Мог бы сразу прямо рассказать! Чего изворачивался? – Чонин выглядывает из-за угла куста, сцена поистине театральная: один парень стоит, скрестив руки на груди и шмыгая носом, второй замер у его ног и потирает лицо. Видимо, была драка.        - Джи, пойми, это вышло случайно! – оправдывается второй. – Я не хотел тебя расстраивать.        - Звучит логично. Поэтому ебать другого омегу параллельно со мной – отличное решение, - голос «Джи» звучал уже спокойнее, моментами даже холоднее. Но дышал от так часто, а на лице было такое расстройство вперемешку с болью, что смотреть на это становилось невыносимо. Омега выглядел красивым: милые завитки волос обрамляли круглое лицо, на стройной фигуре хорошо сидела форма их школы. Голос омеги Чонину тоже понравился. Правда, тот был очевидно старше альфы на пару лет. Да и сам Чонин не собирался пока обзаводиться парой. Это была первая в его жизни оценка омеги не с точки зрения дружбы. От этого он растерялся и едва не обнаружил себя, когда омега пихнул со всей силы своего бывшего и стал выходить из укромного зеленого закутка.        - Исчезни. И не смей распускать сплетни, - бросил «Джи» через плечо напоследок.        Второй раз Чонин становится свидетелем расставания Джисона через полгода, это почти конец учебного года, последняя неделя января, и вокруг Хана и его очередного бывшего облака пара: так они жарко выясняют отношения. Ли застает пару у ворот школы, рядом с большим столетним дубом.        - Да ладно, Хан, брось! – разводит руками альфа.        - Мы расстаемся, хён, на этом всё, - бесцветно кидает уже знакомый омега.        - Почему? Ты назовешь реальные причины? - тот явно на взводе.        - Мы не подходим друг другу, это же очевидно? Мы разные. Ты абсолютно холодный, я тактильный.        - Но у нас вкусы совпадают, - хмыкает на это альфа, пытаясь притянуть омегу обратно к себе за руку. Тот вырывается. Чонин раздумывает, насколько уместно было бы вмешаться в разборки любовников. – Мы музыку хотели делать, помнишь?        - Я и так всю жизнь ею занимаюсь, - вздыхает Джисон и обнимает себя, - А ты поищи кого-нибудь еще, - хмыкает омега и уходит, а у самого по щекам текут слезы неиссякаемыми потоками. Альфа нагоняет его, пихает к каменной колонне, рыча. У Чонина внутри всё клокочет: какого хера этому придурку надо? Ему же всё сказали!        - Это такой прикол? – бывший Джисона понижает голос, так что Чонину приходится напрячь слух, чтобы услышать что-то. – Меня не кидают, Хани, - шипит парень. – Не вот так через хуй и когда заблагорассудится.        - Ну а меня не разводят на деньги. Я не твой кошелек, зайка, - Джисон откашливается и скалится. – Что, удивлен? Надеялся, что спущу такие приколы на тормозах?        - Да ладно тебе, детка? - сразу же меняется в лице бывший возлюбленный. - У моих предков сейчас проблемы. Что тебе стоит закрыть глаза на пару тысяч пропавших со счета вон? Ты же живешь в особняке! – альфа потрясывает омегу, заглядывая тому в глаза.        -Это не мои деньги, хён. А отца. И ему они не с дерева на голову падают, знаешь ли, - Джисон отталкивается от колонны и спешит убраться, пока ему в спину летят проклятья.        Чонин видит, как тому нехорошо и порывается пойти следом, но мозг резонно спрашивает зачем и что ты сможешь сделать? Успокоить? Смешно. Чонину только через полмесяца будет четырнадцать, чем он поможет этому омеге? Они ведь даже толком не знакомы. Чонин лишь знает, что его старший брат гуляет с братом Джисона. Да, его семья была состоятельнее семьи Бан. Но Хан выдвинул мощный поинт – это всё были накопления их родителей. Сам Чонин еще и ломаной воны не заработал за свою жизнь.        Эта мысль надолго засела внутри его сознания: что он представлял бы из себя, не будь всего этого наносного, состояния клана Ли, не будь у Чонина семьи, братьев и родителей, не учись он в отличной школе, не будь у него задела на будущую карьеру? Был бы такой альфа интересен Джисону?        - Чем вообще интересуются омеги в семнадцать? – спрашивает он Феликса. Средний брат усмехается, перекатывая на языке леденец, отклеивается от энергичной переписки с кем-то в «какао» и склоняет голову набок.        - Альфами. Если твой краш, конечно, не ботан, - басит тот. – А что, нашего малыша Нини вдруг заинтересовала любовь?        - Я просто интересуюсь. Гипотетически, - он пытается уйти от ответа.        - Да, да, верю. У тебя так щеки заалели, будто сейчас взорвешься. Кто он? Я его знаю? Он из вашей школы? Он старше? – начинает сыпать вопросами любознательный брат. У младшего от этих расспросов краснеют даже уши, и шея идет пятнами – Боже, так у тебя кинк на омег постарше? Вау!        - Что?! С чего ты взял? Нет у меня никаких кинков, - смущается Чонин. А сам вечером гуглит, что такое кинки. И узнаёт много нового о себе. И окружающем мире.        До выпуска омеги Ли частенько «наблюдает» за Джисоном: узнаёт о его друзьях, чем увлекается омега, что ему нравится, какая у него семья и к какому будущему стремится Хан. Пару раз порывается подойти и нормально представиться, но постыдно ссытся в последний момент. Вдруг он ему не понравится? Не его типаж?        И вот он здесь, почти-муж-Джисона, хоть и не так представлял начало их отношений. Но тем не менее, план Чонина приведен в исполнение: у него есть работа, которую ему не принесли в клювике родители, есть квартира (будет две, когда Хван найдет уже себе апартаменты и съедет с его сеульской), есть средства к существованию. Словом, он готов бросить к ногам понравившегося омеги весь мир. Изначально Ли хотел год или полтора красиво ухаживать и добиваться Джисона, «случайно» столкнувшись на каком-нибудь общем мероприятии. И познакомиться заново, без крипового выслеживания и вынюхивания. Затем бы следовало романтичное предложение руки и сердца. Где-нибудь за границей, в уютном ресторанчике с тихой музыкой, а потом, конечно, пышная свадьба…        … но в день, когда Чонин пришел просить разрешения ухаживать за младшим из детей семьи Бан, папа Джисона ударил кулаком по столу, перебив своего мужа, и заявил:        - Нет уж! Никаких больше ухаживаний! – шипит он. Омега красив безумно, Хан почти копия своего родителя. Пожалуй, лишь цветом глаз и телосложением он пошел в отца. Таких лишь обожать и целовать им руки. – Мой сын достаточно настрадался от нерешительных альф. И склонен жалеть таких, идя на поводу. Раз уж вы, молодой господин Ли, утверждаете, что ваши намерения серьезны, берите Джисона сразу замуж. На свадьбе и познакомитесь. Как в старые-добрые времена. Соблюдём традиции знатных семей.        - Дорогой, тебе не кажется, что ты рубишь с плеча? Господин Ли явился не с пустыми руками, - старший альфа спокойно протягивает супругу дарственную. Омега быстро пробегается глазами, цокает языком и кладет бумагу обратно на стол. – Разве что гусей не хватает.        - Это моё условие. Можете ненавидеть меня за это, можете считать формалистом или закостенелым, стареющим или излишне сентиментальным. Но своего единственного сына я более в слезах видеть не намерен. Женитесь на нём и получите доброго тестя.        - Хорошо, - Чонин кивает, не поведя бровью. Минхо, пришедший в качестве моральной поддержки (и повидаться с Бан Чаном, конечно) пялится на брата как на сумасшедшего. Старший же омега удивленно смотрит на будущего зятя, а затем улыбается, мягче, чем прежде.        - Что ж, вот и прекрасно. Чан-и, иди осчастливь брата! Но! Лишь частью про типографию и бракосочетание, - обращается он к старшему ребенку. – О моих капризах умолчи, будь умницей, - папа касается щеки молодого альфы, и Бан Чан кивает, покидая кабинет отца.        - Ох, и влип ты, парень, с этой любовью, - старший альфа подпирает голову, когда он и Чонин остаются одни. Отец Джисона усмехается, обходит рабочий стол и опирается на край. – Помню, когда я увидел его папу, забыл, как думать и дышать. Что эти красивые омеги с нами делают?        - Да уж.              //~        Феликс вздыхает, сидя на заднем сидении, позади Чонина.        - Мы долго будем созерцать твоего глупенького малыша или уже двинем?        - Я морально созреваю, - огрызается младший брат.        - Созревай быстрее, даже солнце устало ждать тебя. А Хëнджин не солнце, знаешь ли! - ворчит Ли.        - Твой Хëнджин засранец и манипулятор! И почему я вечно вашу кашу хлебаю поварешкой?!        - Считай себя водителем, если так будет легче, страдалец, - Чонин не видит, но уверен, что его брат закатил глаза. Альфа кивает самому себе и заводит двигатель, включает фары и выезжает из проулка. Фигура Джисона уже давно растворилась в городском пейзаже. Как бы он хотел сейчас просто уложить голову на колени Хана и молча лежать. И чтобы Джисон гладил по голове и говорил, какой Чонин молодец и герой, что терпит эту парочку омег.        - Ты сам умеешь водить, - напоминает младший.        - Я только прилетел с показа, переношу дикий джетлаг, в конце концов я топ-модель, а ты мне предлагаешь крутить баранку?! – Феликс пинает его сидение, и младший Ли айкает.        - Хорошо, мистер «я самый ахуенный», побуду извозчиком в последний раз, - зубоскалит Чонин.        - Надейся, - хмыкает удовлетворенно Феликс.        Чонин выезжает на центральную улицу, сверяется с местом назначения в мессенджере и стучит пальцами по рулю. Они будут вовремя. Но, конечно же, стоит ему так подумать, как Хван спрашивает в «какао», где их черти носят.        - Твой возлюбленный уже волнуется, - информирует он брата.        - Ему полезно. Меньше дурных мыслей в башку будет лезть, - всё ещё ворчит старший.        - Ещё дуешься на него? Мне казалось, вы помирились.        - Мы, может, и помирились. Но его беспочвенная ревность меня когда-нибудь доканает. Это ж надо поверить желтой газетенке, будто бы у меня шуры-муры с новым креативным директором. А он еще младше Хëнджина! Куда мне его, к сиське прижать и подгузы поменять?        - Ты мог бы объяснить ему всё спокойно. А не орать на всю квартиру. Мне соседи звонили, жаловались на шум.        - Да в жопу твоих соседей, - ругается брат. – Твой друг идиот. Сраный король драмы. Нахрена я тогда согласился начать с ним встречаться. Одни проблемы от вас, детей.        - У вас разница всего три года, - напоминает Чонин осторожно, а на телефон уже пятое уведомление падает. Не сложно догадаться, от кого. Ли игнорит все.        - Иногда это ощущается, как огромная пропасть, - отвечает ему брат более ровным голосом. – Хотя между мной и Минхо, например, еще больше разница, но я никогда ее не ощущал. Может, потому что мы братья. А может, потому что он делал скидку на мой возраст или считал ожившей игрушкой.        - Согласись, что сравнивать брата и любовника глупо?        - Может, у меня братский комплекс, - почти серьёзно говорит Феликс, но под конец предложения начинает ржать, хлопая себя по коленке. – Ну, что там? Приехали?        - Ага, - Чонин паркуется на свободном месте, глушит мотор и выходит из авто.        – Даже руку не подал! – Феликс недовольно кряхтит, что его брат невоспитанный мужлан и не умеет ухаживать за омегами.        – Давай, шевели булками. Нам еще три квартиры осматривать. Молюсь всем богам, чтобы на этот раз что-то устроило твоего парня.        - Хëни! – от смурного Феликса не остаётся и следа, когда он видит в арке комплекса Хвана, расставившего руки в приглашающем жесте. Старший из братьев Ли прыгает к Хëнджину на руки, а тот кружит его на месте. Феликс визжит и хихикает, повисая на своем кавалере.        - Омеги, - Чонин закатывает глаза. В этот вечер, он уверен, они еще трижды поссорятся четырежды помирятся, а Хëнджин как минимум один раз снова предложит Феликсу съехаться (ведь все апартаменты он выбирает на двоих).              //~        - Кстати, у тебя остаётся ровно месяц, чтобы найти дом мечты, - напоминает полушёпотом Чонин. Хван хмурится и закатывает глаза.        - Я думал, после свадьбы вы зависнете в Пусане? Итого это два месяца.        - Ну, таков был план. Но я уже не уверен, реализуем ли он, - Чонин трет затылок и смотрит в сторону. Не рассказывать же другу, что у его омеги бан на секс.        - О, тебе попался фригидный омега, - гаденько хихикает друг. – Сочувствую.        - Он не фригидный, прекрати. Просто ему нужно время. Чтобы узнать меня получше. Я-то знаю его дольше.        - Или ты не в его вкусе. И всё это предприятие – глупость, - кивает друг, запихивая в рот овощи.        - Не глупость. Я точно знаю, что сделаю его счастливым. Я буду лучше, чем его бывшие, - хмурится альфа.        - Всё ещё звучит, как бред сумасшедшего. Что будешь делать, когда реальность окажется не похожей на твои влажные фантазии? Привяжешь мышонка к батарее? – Хван смотрит на него с жалостью. – Откажись от затеи, пока не загубил две жизни.        - Ты от своего сумасбродства не отказываешься, - злится Чонин.        - Моë сумасбродство никому детей не наделает, - замечает Хëнджин. – А ты едва держишься, чтобы не облизать его всего. И не ебануть метку на всю шею. Или, зная тебя, сразу две, чтобы наверняка.        - Ой, завались, - рычит Чонин. Альфа внутри, тем временем, конспектирует то, о чем говорит друг. Облизать звучит заманчиво. Еще лучше, если такое понравится Джисону. Интересно, что ему нравится в постели? И любит ли он римминг?        - Боже, да ты прямо сейчас представляешь, как завалишь его! Иуу! Филыкс! Твой брат – изврат!        Феликс в ответ только хохочет во весь голос, запрокинув голову и жмурясь, как кот. Омега торчит уже третью минуту около автомата с напитками, всё не решаясь, чем отравить организм.        - Я хочу сладкого или не хочу?        - Да бога ради! Возьми уже свою любимую колу и двинули! В ней не такое количество сахара, чтобы оно разрушило твою карьеру, - Хван закатывает глаза, жмет на кнопку, наклоняется к окошку и вкладывает в руки Ли жестяную холодную банку. – Не благодари.        - Ммм, спасибо, - старший из братьев Ли тут же открывает баночку с характерным пшиком, отпивает и довольно закатывает глаза. – Ты всегда знаешь, что мне нужно.        Все трое сидят на длинной лавке в фойе третьего дома (точнее, целого жилого комплекса), Чонин доедает сэндвич, Хëнджин приканчивает салат из ланч-бокса.        - Это весь твой ужин? – Хван кивает на банку в руке любовника.        - Типа. На две недели придётся сесть на безуглеводную диету, - вздыхает Феликс.        - Ты себе желудок посадишь окончательно, - нервничает Хëнджин. Чонин молчит и слушает. Щас начнётся. – А если бы жили вместе, я бы готовил тебе полезные перекусы и блюда.        - Боже, Хëни, не начинай, а? – злится Ли. – У нас разный график. Нихера бы ты не успевал готовить! Мы бы разосрались и разъехались! И это уже не говоря о том, что мой папка не отпустит меня от себя.        - Может, если бы ты признался родителям, что не планируешь выходить замуж, всё было бы проще? – начал заводиться Хëнджин.        - А обеспечивать мою безбедную старость будешь ты? – ехидно усмехается Феликс. – Ах, да, ты же из семьи, где фраза «финансовая грамотность» — это матерок.        - Ликс, ты нарываешься, - предупреждает Хван. – Я достаточно работаю, чтобы позволить себе жить без проблем в будущем. Но дворцы и Роллс-Ройсы я, понятное дело, не потяну. Но мне казалось, что ты любишь меня не из-за денег на счету.        - Бытовуха убьёт все эти возвышенные чувства, - не унимается средний брат. На что Хëнджин лишь закусывает нижнюю губу и встает на ноги, убирая ланч-бокс в наплечную сумку.        - Что ж, я понял, Ликси. Спасибо, что остаёшься всегда таким честным и прямолинейным, как рельса. Чонин, больше тебя не задерживаю. Едь мирись со своим крысенышем.        И спешно удаляется в сторону выхода.        - Ну вот зачем ты так с ним? – вздыхает альфа.        - Я даю ему шанс не совершать ошибку. И так наши фотки около клуба подгадили ему интервью, - Феликс наваливается на младшего брата, и тот привычно обнимает омегу. – Он может еще влюбиться и встретить своего альфу, он молодой совсем.        - Рассуждаешь, как старик. Не думал, что ему никакие альфы не нужны? Он ведь в тебя уперся. Уже три года вместе.        - Знаешь, чего я боюсь? Что в один прекрасный день он остынет ко мне, я перестану быть его музой и прочее. И найдётся модель посвежее, поэпатажнее, энергичнее. И я останусь с разбитым сердцем. Или что там внутри, - омега беззвучно роняет пару слезинок на плечо Чонина.        - Или всё будет хорошо, вы состаритесь вместе и умрете в один день, - посмеивается младший брат.        - Ты мерзотно-романтичный. Фу, - морщится притворно Феликс. – Кстати, у того друга, что звонил вчера ночью, был очень красивый голос. Я б вдул.        - А если это альфа? – смеётся Чонин.        - Тогда бы связал и вдул, - веселится брат.        - И это я извращенец?              //~        Телефон планомерно вибрирует вверх по животу Джисона, пока тот боится взять трубку и ответить абоненту «возможно-будущий-муж». Потому как активно ссыкует услышать досаду в голосе Чонина и что-нибудь вроде: «Эта встреча была ошибкой, забираю свой поцелуй назад, я с алкашами дел не имею, пока». Поэтому он делает вид, что умер и не может ответить.        Он, конечно, прям дичь не творил. Но, вероятно, пьяные дебоши и звонки с выговорами посреди ночи – не то, на что рассчитывал альфа. Хан хнычет и почти готов по-настоящему зареветь от досады, когда телефон снова оживает и продвигается по голой коже, минуя пупок. А вдруг ещё удастся сбежать в монастырь, принять постриг и сменить имя, чтобы не сгореть со стыда в следующую их встречу?        Ведь она точно состоится хотя бы для разрыва помолвки. Стоп, думает Джисон, но ведь никакой помолвки не было. Было лишь устное, так называемое джентельменское соглашение. А это значит, что он может сообщить в сми, что попал в аварию, лишился памяти и не помнит, как позорился сам и его друзья ему не друзья.        Телефон затихает. И Хан смотрит на экран по инерции: двадцать два пропущенных. Чонин, конечно, настырный. Но и его терпению приходит конец. Что ж. Теперь Джисон может перевернуться на живот, уткнуться в подушку и забыться сном с кошмарами.        Вдруг по окну что-то ударяет. Затем еще и еще. Град, наверное. Хан лезет в «какао», чтобы узнать, что с погодой, и когда та успела испортиться. Там показывают безоблачное небо. Странно. Ведь по стеклу продолжает что-то барабанить. Омега со вздохом встает и открывает окно. И тут в него прилетает… Конфета?        - Хэй! – удивленно пищит Джисон, ловя леденец по инерции. – Это что такое? – глазами он ищет хулигана. А затем вычленяет среди фигурок и кустов в саду парня в шортах и майке в полоску. Тот машет ему. – Ч-Чонин? Что ты тут делаешь? – он понижает голос. На часах одиннадцать вечера. Все давно разошлись по своим комнатам, а родители так точно спят.        - Нарушаю общественный порядок, очевидно, - альфа почему-то улыбается ему. Хотя должен злиться и топать ногами. И орать. – Ты не отвечал на звонки. И я подумал, что так ты точно заметишь меня. Я поднимусь?        - Как? – глупо моргает Джисон, всё ещё стоя в проёме окна. Ли усмехается и, ухватившись за выступающие неровные облицовочные камни, начинает карабкаться наверх, на второй этаж, к распахнутому окну омеги. Тот замер изваянием, таращась на альфу во все глаза и крупно подрагивая всем телом. Теперь Хан начинал понимать, почему многие предпочитали держаться подальше от клана Ли: альфа настолько зол, что готов взбираться по стене, чтобы разобраться с Джисоном?        Хотя омега внутри него трепещет совсем по другой причине, Хан только и может, что сжимать и разжимать кулаки и нервно кусать губы. Он же не побьёт его? Он ведь не из таких? Или…?        - Ох, ты умеешь заставить парней попотеть, - тяжело дышит Чонин, перекатываясь через низкий подоконник и оказываясь в спальне омеги. Тот стоит бледный, как полотно и заторможенно осознает, что надо либо бежать со всех ног, либо молить о пощаде. Но вместо двух опций, его мозг выдаёт:        -Пять .        - Ха? – не сразу понимает Ли. Он утирает пот со лба рукой и переспрашивает.        - П-пять, - цвет лица Джисона с белого переменяется на пунцово-красное, когда осознание происходящего в эту самую секунду настигает его. Из его задницы течет смазка. Ли, чуя изменившийся запах в комнате, втягивает воздух и замирает в полусогнутом состоянии. Хан откровенно не знает, что делать, внутри него всё холодеет, а руки начинают трястись. И он хватается ими за изголовье кровати, а затем опирается на него всей спиной.        - Ох, Господь, - лисьи глаза альфы округляются и будто бы становятся полностью черными. В полутьме не разобрать, где правда, а где плохое зрение Джисона. Чонин крадучись подбирается к омеге, пока тот подрагивает, пялясь на Ли во все глаза. – Это так резкий отказ от таблеток сказался?        - Я-я всё ещё на них, - шепчет Хан, едва способный ворочать языком от ядерной смеси страха и сильного возбуждения. – Боже, что мне делать?        - Ммм, я мог бы помочь? – альфа облизывается, оказываясь совсем близко, замерев на коленях перед ним. – Либо я могу уйти, если ты перепуган. Я не могу разобрать основную эмоцию и посыл твоего зверя.        - Пожалуйста, - Джисону становится жарко. А, может, это в комнате просто резко душно? Хочется снять с себя домашние шорты, белье, и чтобы Чонин что-нибудь с ним сделал. Желательно с глубоким проникновением. Он мысленно бьет себя по лицу.        - Что? Джисон-и, скажи, что сделать? – Чонин осторожно трогает колено Хана, не решаясь на активные действия. Он сглатывает слюну несколько раз и мотает головой, видимо, пытаясь отогнать наважденье. – Если ты хочешь справиться сам, то говори быстрее. Ты слишком хорошо пахнешь, - альфа целует вторую коленку, прижимаясь к коже передними зубами. – Так приятно. Я как будто в пекарне.        - Тебе нравится мой запах? – смелеет Джисон. Запоздало он осознает, что Чонин вовсе не ругаться пришел, альфа не сердится, альфа не сделает ему больно. И более того, альфе нравится естественный запах омеги. Хан оборачивается к календарю на стене, сверяется с крестиком на сегодняшнем дне – он точно выпил таблетки по схеме, еще старой. Но выпил.        - Очень, - просто шепчет Ли. Не встретив сопротивления, Чонин ведет большими ладонями под колени омеги, затем медленно вверх, заныривает под шорты, где гладит смуглую кожу и чувствует начавшее намокать белье.        - Чонин, пять, - повторяет увереннее омега. Ему самому не понятно, где он набрался этой наглости. Чтобы малознакомому альфе так открыто заявлять о своей готовности спариваться. Но его тело расслабляется от нехитрых прикосновений, и в голове давно так прекрасно пусто не становилось. Он вспоминает, как это: течь рядом с тем, кого хотелось поцеловать, прижаться и долго держать в объятиях: легко и хорошо. – Помоги своему будущему супругу. Как считаешь нужным, - он смотрит на альфу с полуулыбкой, а пальцы одной руки зарываются в черные мягкие прядки волос. По комнате начинает разноситься запах чего-то молочного.        - Хорошо, Джисон-и, - голос альфы становится на пару октав ниже. Хан находит это сексуальным. И то, как выглядит Чонин без майки – тоже. И как Ли срывает с него одежду. Омега с упоением наблюдает, как альфа любовно осматривает его член, как он касается его рукой и как быстро Чонин запихивает чужой член себе в рот.        - Оох, черт! – только и может воскликнуть Хан, держась рукой за кровать, а второй сильнее сжимая волосы Чонина на затылке.        Горячие ладони Ли перемещаются на бедра омеги, фиксируя и удерживая того на месте. Большими пальцами он поглаживает тазобедренные косточки Хана, и тот тихо хихикает на эту ласку.        - Нравится? – альфа высовывается свой язык и несколько раз проходится им по всей длине члена омеги, чтобы снова заглотить орган целиком. Он плотно обхватывает губами ствол омеги, насаживается на его орган остервенело, прикрывает глаза и двигает головой.        - Весьма неплохо, - Джисон правда старается вести себя смирно. И в первые минуты у него это даже получается (наверное). Но чем активнее сосет Чонин, тем сильнее Хану хочется зафиксировать его голову и оттрахать этот рот. – Такая глотка.        - Хотел бы потолкаться в неё? – Ли утробно рычит на потуги омеги и кусает его за внутреннюю часть бедра.        - Аах! Блять! – Хан выгибается, прикрыв глаза. По позвоночнику пробегают мурашки. – Ещё! Сделай так ещё!        И Чонин, оскалившись, спешит выполнить требование омеги: он прикусывает кожу повыше, держа одной рукой бедро Джисона, а второй надрачивая его раскрасневшийся член. У Хана пропадает дар речи, его размазывает в лепешку от того, как всё внутри горит от простых собственнических действий альфы.        - Трахнешь мой рот?        - Что?        - Я говорю, трахнешь мой большой рот? Я же вижу, как ты сдерживаешься. Давай, Джисон-и, возьми меня за волосы и выплесни всё, что есть.        К концу предложения Хан уже крошится в песок, снедаемый желанием поскорее воплотить всё это в жизнь. Он дожидается, когда альфа откроет свой невероятный рот пошире и кивнет. И начинает двигать бёдрами резче, размашистей и яростней, чем когда-либо. У него перед глазами полная чернота, видно лишь очертания альфы, что стоит на коленях и принимает его член, так хорошо и покорно. Чонин так надежно его поддерживает, так приятно оглаживает, давит и проникает в намокшую дырочку, что хочется поскорее кончить.        Последнее действие мозг Хана фиксирует с опозданием: в хорошо увлажнившемся проходе двигалось два пальца, и это подхлестывало вот-вот готовый обрушиться на него оргазм. Джисон в моменте ощутил, как хорошо длинные пальцы альфы ласкают его сзади, и даже появилась мысль насадиться на них. Что омега и сделал, теперь чувствуя себя в капкане из горячего мокрого рта, плотно обхватывающего его твердый член, и пальцев, стимулирующих его простату. Альфа особо не тушевался и не стеснялся, растягивая начавшую пульсировать дырку, синхронизируя минет с имитацией фринций.        - Чонин, я сейчас кончу. О-о-о х, блять, клянусь, я вот-вот кончу от того, как ты трахаешь мою задницу и отсасываешь мне, - начинает лопотать Джисон. – Я! Ах! А-аах!        Рот альфы заполняется потоком спермы, а по комнате разносятся стоны удовольствия. Джисон силится устоять на дрожащих ногах. Чонин, сглотнув, подхватывает будущего супруга и бережно укладывает на постель, ложась рядом. Хан ощущает, как его гладят по лицу и мягко целуют в лоб.        - Я без понятия, почему колеса перестали работать. Мне док выписал целую гору новых, - хрипит омега через какое-то время.        - Надеюсь, хотя бы противозачаточные еще будут работать, - усмехается Чонин у его виска. А затем обнимает и крепко прижимает к себе. – Если договор еще в силе?        - Ага, - просто отвечает Джисон. Сейчас в его голове вакуум.        В комнате сильно пахнет молоком и свежеиспеченными булочками.              //~        - Нам стоит обсудить… Всё? – подаёт голос Чонин утром, приходя в себя после сна. По его сбитому с толку виду понятно, что он так же, как и Джисон, незаметно для себя провалился в сон. Хан закусывает губу, чтобы не назвать его милым.        - Если ты хочешь, - пожимает плечами Хан. – Честно говоря, - омега пытается проморгаться и сделать что-то с хрипящим голосом. Но беда в том, что плечо и грудь Чонина такие тёплые и удивительно удобные, что первое время Джисон нагло трется об него щекой и лежит прям так. Не вставая. У того, наверное, уже всё затекло, - я думал, что ты жутко зол на меня. И пришел наругать.        - Зол? На что?        - Нуу, звонок Сынмина, наша с друзьями пьяная выходка? - перечисляет Хан.        - Погоди, я думал, ты меня игноришь потому, что я сбежал как мудак и нормально ничего не объяснил, - спохватывается Чонин. У него забавно завиваются кончики отросших волос. И Хан осторожно проводит по ним ладонью. – Что ты делаешь?        - Глажу тебя, глупый альфа, - поясняет очевидное омега. – Такие мягкие.        - Джисон-и, - почти мурчит от ласки Ли. Он прикрывает глаза, замолкая и, очевидно, наслаждаясь моментом. Он кладет голову на грудь Хана, чтобы тот хорошенько прочесал его гриву.        - Мне нравится, как ты произносишь моё имя, - глупо хихикает Хан. Боже, он что, снова вот так просто влюбляется в парня?        Чонин поднимает на него свои блестящие лисьи глаза и улыбается, продолжая ластиться к рукам.        - Сможешь нашарить в кармане моих шорт свой подарок?        - Что?        - Ну, изначально я шел уладить один вопрос, на который указал твой друг, - альфа почесывает ухо. А Джисон свешивается с кровати в поисках чего-либо ценного. И находит небольшую зеленую коробку. Кожа на ней выглядит потрепаной, даже пошарканной. И от этого Хану становится еще интереснее заглянуть внутрь.        - О, можно посмотреть? – зажигается волнением омега, подпрыгивая на матрасе.        - Кхем, да, открывай.        - Ух, ты! Это кольца! – из старой коробочки, обтянутой змеиной кожей, он достает кольца, очевидно, помолвочные. Они простые, с один небольшим изумрудом посередине. Но Джисон подозревает, что у колец своя история. – Здесь гравировка.        Внутри китайские иероглифы, подстертые за время носки предыдущими хозяевами, видимо.        - Да, это фамильные кольца. Они передаются от первого альфы другому первому в новом поколении, - парень потирает затылок. – У нашей семьи куча пунктиков, как ты мог заметить. И заполучить их было той еще задачкой. В общем, не важно. Сынмин был прав, конечно. Ты достоин того, чтобы на твоем пальце было моё кольцо.        - Что значат иероглифы? – прерывает его Хан, когда на безымянном пальце омеги оказывается серебряное кольцо.        - Это мантра мира, урезанная, конечно, - отвечает альфа. Он дожидается, пока Хан наденет кольцо на его палец, чтобы продекламировать: - Веди меня от неистины к Истине; веди меня от тьмы к Свету; веди меня от смерти к Бессмертию.        - Звучит хорошо, - Джисону кажется, что эти слова как нельзя лучше характеризуют брак. Как путь.        - Дождись свадьбы. Там этих песнопений будет с излишком, - хмыкает Чонин, а сам берет Джисона за руку, целуя в щеку. – Я, ммм, я хотел извиниться. Полагаю, мне стоило потратить больше одной секунды и нормально пояснить, что там случилось у Хëнджина. Но ему вечно что-то надо срочно, сейчас, а еще лучше – вчера.        - Он во что-то вляпался? – пытается угадать омега.        - Типа того. Не могу рассказать всё. Это не мой секрет. Но пришлось кое-что урегулировать. Ну и вечером с ним таскаться, смотреть квартиры, - вздыхает альфа.        В дверь стучат. У Хана дежа вю.        - Открыто! – кричит он.        - Ну слава богу! А то меня уже сжирало любопытство! – вваливается Сынмин, а следом и всклокоченный Чанбин. – Блять! Бини! Они еще не одеты!        - И что я голого брата не видел?! – ревет альфа.        - Закрой глаза! А вы оденьтесь! – командует Ким. – Или прикройтесь!        - Минни? Ты чего тут в рань забыл? Вы же оба должны быть на работе, - Джисон натягивает одеяло по самый подбородок, Чонин прижимается к нему, дурачась и отбирая одеяло себе.        - Мы, эм, заснули за просмотром дорамы, - Сынмин подозрительно отводит взгляд.        - Ну ясно. Мы тогда тоже дораму смотрели, - прыскает Ли.        - Вот и познакомились, - вздыхает Чанбин. – С тебя, кстати, две песни до конца недели. За молчание.        - Я видел, как вы целовались в машине, - Хан складывает в замок руки на груди.        - О, так это тянет на пару кило мяса на гриле, верно? – тут же находится Чонин, приобнимая Джисона. Тот усмехается и кивает.        - Как минимум на свиные ребрышки с пивом.        - Вдвоем вы ещё страшнее, - округляет глаза Ким.