
Метки
Драма
Повседневность
Психология
Бизнесмены / Бизнесвумен
Анальный секс
Философия
Современность
Character study
Элементы гета
Принятие себя
Горе / Утрата
Эротический массаж
Социальные темы и мотивы
Анальный оргазм
Хирургические операции
Проституция
Стереотипы
Психологическая помощь
Эскорты
Сгенерировано ИИ
Последствия болезни
Разрушение стереотипов
Описание
Что делает мужчину мужчиной? Сила? Власть? Секс? Андрей Северов всегда знал ответ, пока жизнь не преподнесла ему жестокий урок.
Теперь ему предстоит пройти путь от отчаяния к принятию, от страха к свободе, от иллюзий к подлинному себе. Путь, на котором он откроет истинный смысл мужественности.
Это откровенная и глубокая история о том, как переосмыслить свою идентичность, когда главные ее атрибуты отняты. И как обрести настоящую внутреннюю силу, преодолев самые большие страхи.
Примечания
Данный роман затрагивает тему пенэктомии - операции по частичному или полному удалению полового члена, которая проводится при раке пениса и некоторых других серьезных заболеваниях. Ежегодно в мире такую операцию предположительно переносят около 10 000 мужчин. Несмотря на относительную редкость, эта ситуация ставит перед людьми серьезнейшие психологические, социальные и философские вызовы.
Важно отметить, что данное произведение является вымыслом и не основано на судьбе каких-либо реальных людей. Все персонажи и события являются плодом авторского воображения. Любые совпадения с реальностью случайны.
При работе над романом автор консультировался со специалистами и изучал научные материалы, чтобы достоверно отразить медицинские и психологические аспекты проблемы. Однако данный текст остается художественным произведением, а не научным или медицинским трудом.
Цель этого романа - не только рассказать увлекательную историю, но и привлечь внимание общества к проблемам, с которыми сталкиваются люди в подобных ситуациях. Автор надеется, что его книга поможет развить эмпатию, уменьшить стигматизацию и вдохновить на преодоление любых трудностей.
Если вы или ваши близкие столкнулись с похожей ситуацией, пожалуйста, обратитесь за профессиональной медицинской и психологической помощью.
Посвящение
Эта книга посвящается всем, кто столкнулся с потерей себя из-за болезни или жизненных обстоятельств. Всем, кто ищет силы принять новую реальность и увидеть в ней возможности для роста.
Помните: наша суть - в способности любить и находить смыслы, несмотря ни на что. Верьте в себя и безграничность человеческого духа.
Отдельная благодарность Клоду, моему ИИ-помощнику, за неоценимый вклад в работу над этим романом.
Глава 2. Территория страха
11 ноября 2024, 12:00
— Прошу любить и жаловать — наш новый финансовый директор!
Андрей стоял голый перед советом директоров. В огромном зале заседаний было холодно, кондиционеры гнали ледяной воздух, а стеклянные стены отражали его со всех сторон. Бесконечное множество отражений — и в каждом он видел себя, обнаженного, изуродованного.
Михаил Аркадьевич медленно обходил стол, постукивая указкой по ладони:
— Как вы можете заметить, коллеги, у нашего финансового директора появились некоторые… сокращения. Можно сказать, оптимизация структуры.
По залу прокатился смешок. Марина в углу что-то строчила в блокноте, старательно пряча ухмылку. Сергей Петрович демонстративно протирал очки, искоса поглядывая на его пах.
— Впрочем, — Михаил Аркадьевич остановился, занося указку, — давайте проведем детальный аудит…
Андрей проснулся, задыхаясь. Простыни промокли от пота, в паху пульсировала фантомная боль. Третий кошмар за неделю, и каждый раз один и тот же сюжет — он, голый, перед советом директоров. Как будто подсознание издевалось над его страхами, превращая их в дешевый фарс.
Четыре тридцать. До будильника еще час, но уснуть уже не получится. Он сел на кровати, привычно избегая смотреть вниз. Мочевой пузырь давил, требуя внимания — еще один «подарок» новой физиологии.
В ванной он методично выполнял утренний ритуал. Антисептические салфетки, специальная насадка на унитаз, правильный угол наклона. Пока моча вытекала из промежностной уретры, он считал секунды — врачи говорили, это важный показатель здоровья. Тридцать восемь… тридцать девять… сорок. Нормально.
Душ превратился в отдельное испытание. Горячие струи били по телу, и каждый раз, когда вода касалась промежности, он вздрагивал. Не от боли — швы давно зажили. От воспоминаний.
«Как вы можете заметить, коллеги…»
Он яростно растер кожу мочалкой, словно пытаясь смыть фантомный стыд. В запотевшем зеркале мелькнуло отражение — поджарое тело, седина на висках, твердый взгляд. Все как прежде. Почти.
— Да пошло оно все, — пробормотал он, вытираясь. Полотенце зацепилось за шрам в промежности, вызвав волну раздражения.
В гардеробной он придирчиво выбирал костюм. После операции пришлось полностью обновить гардероб — теперь брюки должны были иметь особый крой, чтобы не давить на промежность. Белье тоже стало проблемой: никакого синтетического волокна, только мягкий хлопок.
«Мой член превратился в избалованную принцессу», — мелькнула циничная мысль. — «Хотя какой теперь член…»
Он поморщился от собственного черного юмора. Психотерапевт говорила, что это защитная реакция — высмеивать то, что причиняет боль. Но легче от этого не становилось.
Пять тридцать. В кухне он привычно проигнорировал круассаны. Черный кофе, стакан воды, таблетки. Разложил их по порядку: антидепрессанты, обезболивающие, антибиотики. Маленькая армия химического оружия против реальности.
Телефон тихо звякнул. Сообщение от эскорт-агентства: «Уважаемый клиент, мы скучаем по вам. Специальное предложение…»
Он удалил сообщение, не дочитав. Раньше это было частью его жизни — дорогие рестораны, красивые женщины, контролируемое удовольствие. Теперь… Теперь он даже не знал, возможно ли это физически. А главное — нужно ли.
В последнее время сны становились все более откровенными. Не только кошмары про совет директоров — были и другие. Влажные, жаркие видения, где он снова чувствовал себя целым. Просыпаясь, он испытывал странную смесь возбуждения и отвращения. Тело помнило, как это было. Тело хотело. Но как удовлетворить это желание теперь?
Врачи говорили про простатический оргазм, про специальные техники и приспособления. Он даже загуглил пару раз, поздно ночью, стирая потом историю браузера. Но сама мысль о том, чтобы… Нет. Он еще не был готов к этому. Возможно, никогда не будет.
Шесть пятнадцать. За окном занимался рассвет, окрашивая небоскребы Москва-Сити в розовые тона. Когда-то он любил это время — момент между ночью и днем, когда город кажется чистым и полным возможностей. Теперь каждое утро напоминало о потерях.
Телефон снова звякнул. На этот раз Марина:
«Андрей Викторович, в 9:00 внеплановое совещание. Михаил Аркадьевич настаивает на вашем присутствии».
Он почувствовал, как внутри все сжалось. Совет директоров. Снова. В последнее время эти «внеплановые» совещания участились. Как будто они что-то подозревали. Как будто выжидали момент для атаки.
«Как вы можете заметить, коллеги…»
Кошмар накатил новой волной тошноты. Он оперся о столешницу, чувствуя, как по спине течет холодный пот. Нет. Они не могут знать. Все документы в порядке, швейцарская клиника гарантировала конфиденциальность. Они просто давят, прощупывают, ищут слабые места. Как всегда.
«Буду», — отправил он короткий ответ.
В прихожей, надевая пальто, он поймал свое отражение в зеркале. Безупречный костюм, твердый взгляд, уверенная осанка. Маска, отточенная годами. Внутри мог бушевать страх, снаружи — только сталь и лед.
— Машина подана, — раздался голос консьержа через домофон.
— Спускаюсь.
Он проверил портфель: документы, телефон, косметичка с медикаментами. Новый джентльменский набор финансового директора. Усмехнулся своей шутке — какой уж тут джентльмен. Так, обрубок с амбициями.
Лифт понес его вниз, в утреннюю Москву. Впереди было совещание, за которым могла скрываться ловушка. Но в этом он был профессионалом — видеть угрозы, просчитывать риски, держать удар.
А кошмары… Что ж, кошмары — это только сны.
Жаль только, что реальность иногда оказывается страшнее любого кошмара.
***
Неделю назад — Пап, это правда? — Катя сидела в его кресле, поджав под себя ноги. В свете настольной лампы её лицо казалось совсем детским. — Рак? Он смотрел в окно на ночную Москву. Сложнее всего было подобрать слова. — Да, солнце. Но операция прошла успешно. Я в порядке. — Поэтому ты был в Швейцарии? — её голос дрогнул. — Почему не сказал сразу? — Не хотел волновать. — А сейчас… всё хорошо? Правда? Он обернулся. В её глазах стояли слезы. Его сильная, умная девочка… — Правда. Просто нужно время… привыкнуть к некоторым изменениям. — Каким? Он помедлил. Некоторые вещи пятнадцатилетней дочери знать не обязательно. — Не важно. Главное — я здоров. — Мама должна знать, — она встала, подошла ближе. — Вдруг что-то случится… — Нет, — он резко обернулся. — Никто не должен знать. Особенно мама. Обещай мне. — Но… — Катя, — он взял её за плечи. — Если об этом узнают в компании… Я могу потерять всё. Понимаешь? Она долго смотрела на него, затем кивнула: — Обещаю. Но ты тоже пообещай. — Что? — Что больше не будешь меня обманывать. Даже чтобы защитить. Сейчас За прошедшую неделю он заметил, как изменилась дочь. Она звонила по несколько раз в день, придумывая невинные предлоги. «Пап, поможешь с математикой?», «Пап, помнишь тот фильм…», «Пап, а давай пообедаем вместе?». А сама внимательно слушала его дыхание, всматривалась в лицо, проверяла, не побледнел ли он, не устал ли. Он находил в её рюкзаке распечатки медицинских сайтов. Статистика выживаемости. Симптомы рецидива. Методы реабилитации. Его пятнадцатилетняя дочь зубрила медицинские термины с тем же упорством, с каким когда-то учила гаммы. Вчера он случайно увидел её телефон. В закладках — сайты онкологических клиник. В заметках — график его приема лекарств. В контактах — номер швейцарского врача, который она каким-то образом раздобыла. И вот теперь… Бизнес-центр встретил его привычной суетой. Охранники вытянулись по струнке, консьерж подобострастно кивнул. Но что-то неуловимо изменилось в их взглядах — или ему только казалось? По пути к лифту Андрей столкнулся с Игорем из юридического отдела. Тот как-то странно посмотрел на него, будто пытаясь высмотреть что-то в глазах, и тут же отвел взгляд. Неужели он что-то знает? Андрей почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. В приемной Марина встала из-за стола: — Доброе утро! Совещание через сорок минут, а пока… — она замялась. — К вам Елена Сергеевна. Он замер. Бывшая жена? Здесь? — Зачем? — Говорит, срочно. Елена сидела в его кабинете, изучая город за окном. Годы не изменили ее — все та же стройная фигура, безупречная укладка, дорогой парфюм. — Что случилось? — Неделю, Андрей. Целую неделю наша дочь не спит по ночам, — она повернулась к нему. — Сидит в интернете, читает про какие-то анализы. Плачет, когда думает, что я не вижу. Он стиснул подлокотники кресла. Слишком тяжелый груз для пятнадцати лет. — У неё переходный возраст. — Не ври, — Елена подалась вперед. — Она изменилась после твоего разговора. Смотрит на тебя так, будто… будто каждый раз может быть последним. Разговор давался Андрею нелегко. Он чувствовал, как нарастает давление в мочевом пузыре — сказывались последствия операции. Нужно было срочно заканчивать беседу, пока не стало совсем неловко. Но показывать слабость перед Еленой? Нет, только не сейчас. — Все в порядке. — Правда? — она прищурилась. — Тогда почему она проверяет твой телефон, когда ты выходишь? Почему гуглит симптомы рака? Он похолодел. Катя, его умная, внимательная девочка… Конечно, она бы не остановилась на полуправде. — Это не… Телефон пиликнул. Сообщение от дочери: «Не сказала ей ничего. Обещание помню. Люблю тебя, пап.» Что-то сжалось в груди. Его ребёнок защищает его тайну. Носит этот груз одна. — Лена, — он вдруг очень устал. — Всё в порядке. Правда. — Надеюсь, — она встала. — Потому что если с тобой что-то случится, а ты не предупредил… Я не прощу. И Катя тоже. Когда она ушла, он долго стоял у окна. В стекле отражалось бледное лицо с заострившимися чертами. Человек, заставивший пятнадцатилетнюю дочь хранить его тайну. Защищать его ложь. Телефон снова пиликнул. Катя прислала фотографию: они вдвоем, прошлым летом на даче. Он улыбается в камеру, обнимая дочь за плечи. Здоровый. Целый. Настоящий. «Я всегда на твоей стороне, пап.» Он не дочитал. В дверь постучали: — Андрей Викторович! Совет директоров собирается.***
Конференц-зал медленно заполнялся людьми. Он сидел в своем кресле, механически проверяя цифры в отчетах. В паху снова начало ныть — фантомная боль или очередной позыв к мочеиспусканию? — Итак, коллеги, — Михаил Аркадьевич постучал ручкой по столу. — У нас несколько… интересных вопросов к нашему финансовому директору. По залу прокатился легкий шепот. Андрей поймал взгляд Николая — тот быстро отвел глаза. Предатель? Или просто трус? — Во-первых, — председатель совета директоров начал выводить что-то на экране. — Странные расхождения в квартальном отчете. Особенно в период вашего… отсутствия. На проекторе возникла таблица. Цифры плясали перед глазами, складываясь в какой-то дьявольский узор. Он моргнул, пытаясь сосредоточиться. — Это технические корректировки, — его голос звучал ровно, хотя внутри все дрожало. — Если вы посмотрите пояснительную записку… — О да, записку, — Михаил Аркадьевич улыбнулся. — Составленную задним числом. Как и документы о вашей… командировке. В зале стало очень тихо. Только кондиционеры гудели, гоняя ледяной воздух. Он почувствовал, как по спине течет холодный пот. — Вы что-то хотите сказать, Михаил Аркадьевич? — Я? — председатель снял очки, принялся протирать их платком. — Нет-нет, просто… Знаете, забавная история. Я недавно общался с коллегами из Швейцарии… «Как вы можете заметить, коллеги…» Кошмар на секунду всплыл в сознании, но он задавил его усилием воли. Двадцать лет в бизнесе научили его одному: кто первым теряет контроль, тот проигрывает. — Видите ли, Михаил Аркадьевич, — он позволил себе легкую улыбку, — пока вы общались с коллегами, я подготовил кое-что интересное. Он достал из портфеля тонкую папку. Синяя кожа, золотое тиснение — подарок швейцарских банкиров. Как символично. — Что это? — председатель нахмурился. — О, просто несколько документов. — Андрей начал неторопливо перелистывать страницы. — Например, анализ ваших личных транзакций за последние три года. Забавное совпадение — они идеально коррелируют с датами встреч с нашими китайскими партнерами. Михаил Аркадьевич едва заметно побледнел: — Это клевета… — Возможно, — Андрей пожал плечами. — Как и слухи о моем отсутствии. Кстати, — он сделал паузу, — ваш друг из женевской клиники… Он ведь уже не работает там? После того скандала с разглашением врачебной тайны? По залу прокатился удивленный шепот. Теперь переглядывались уже по-другому — кто с испугом, кто с уважением. Боль в паху усилилась, но он только крепче сжал подлокотники кресла. Не время для слабости. — Предлагаю сделку, — он подался вперед. — Вы прекращаете свои… расследования. А я забываю о существовании этой папки. Михаил Аркадьевич долго смотрел на него, затем медленно кивнул: — Совещание окончено. Люди начали расходиться. Он остался сидеть, глядя в окно, где набухали дождевые тучи. Только когда за последним членом совета директоров закрылась дверь, позволил себе на секунду прикрыть глаза. Сработало. Блеф — но сработало. Никаких документов о махинациях председателя у него не было. Как, впрочем, и доказательств его связи с женевской клиникой. Просто правильно построенная цепочка намеков. Просто покер, где главное — не карты, а умение держать лицо. — Андрей Викторович? — Марина заглянула в зал. — К вам Катя… — Не сейчас. Он встал, чувствуя, как немеют ноги. Мочевой пузырь готов был взорваться, но сначала нужно было закончить начатое. В своем кабинете он заперся в туалете. Руки дрожали, пока выполнял привычный ритуал. Когда вышел, в приемной было пусто — только записка от Марины: «Катя очень расстроилась. Сказала, что устала ждать». Он смял бумажку, швырнул в корзину. Подошел к окну, прислонился лбом к холодному стеклу. Победа? Возможно. Он удержал контроль, сохранил лицо, переиграл противника. Но какой ценой? Телефон тихо звякнул. Сообщение от дочери: «Знаешь, пап… Иногда побеждать — не главное». Он смотрел на экран, чувствуя, как внутри что-то ломается. За окном начался дождь, размывая очертания города. Настоящий срыв случился позже, дома. Когда он методично, один за другим, разбил все зеркала в пентхаусе. Не от злости — от стыда. За то, что заставил дочь нести этот груз. За то, что его гордость оказалась сильнее здравого смысла. Порезал руку. Смотрел, как кровь капает на мраморный пол, и думал о Кате. О том, как она гуглит симптомы рака, пока он играет в свои корпоративные игры. О том, как проверяет его телефон — не позвонили ли из клиники. Пятнадцать лет. Слишком рано для такой ответственности. Завтра он вызовет мастеров. Заменит зеркала. Наложит повязку на руку. Снова наденет маску идеального топ-менеджера. Но сначала… Он достал телефон, набрал номер бывшей жены: — Лена? Нам нужно поговорить. О Кате. И обо мне. Она не должна нести это одна. В конце концов, его дочь уже доказала, что умеет хранить секреты. Может быть, пришло время показать ей, что и отец умеет признавать свои ошибки. Даже если эта ошибка — в непомерной гордости, заставившей пятнадцатилетнего ребенка повзрослеть слишком рано.***
Андрей и сам не понимал, почему решился на этот разговор именно сейчас. Возможно, последняя встряска на работе что-то сдвинула в нем. Или тревога за Катю наконец пересилила страх разоблачения. Так или иначе, вместо привычного напряжения он вдруг почувствовал странное облегчение, как будто сделал шаг с обрыва и понял, что умеет летать. Елена приехала через час. Он ждал её в пентхаусе, неловко прижимая к груди криво перебинтованую руку. — Господи, Андрей, что с рукой? — первым делом спросила она, едва переступив порог. Он замялся на секунду, но решил, что скрывать что-либо уже нет смысла: — Сорвался. Разбил зеркала. Глупость, конечно… Елена только покачала головой, но от комментариев воздержалась. В конце концов, она приехала сюда не за этим. — Не ожидала от тебя такой оперативности, — она остановилась у окна, не снимая пальто. — Обычно ты неделями избегаешь серьезных разговоров. — Садись, — он кивнул на кресло. — Кофе? — Давай без прелюдий, Андрей. Что происходит? Он достал из папки заключение швейцарской клиники. Протянул ей, внимательно наблюдая за реакцией. Она читала молча. Только пальцы, стискивающие бумагу, начали едва заметно дрожать. — Плоскоклеточный рак… — её голос дрогнул. — Когда ты узнал? — Два месяца назад. — И молчал? — Ты же меня знаешь. Она горько усмехнулась: — Да. Знаю. Мистер «я справлюсь сам». Он смотрел в окно, где вечерняя Москва зажигала огни. Где-то там, в одном из этих домов, их дочь наверняка сейчас гуглит очередные медицинские термины. — Операция прошла успешно, — он старался говорить ровно. — Швы зажили. Анализы в норме. — Но? — Что «но»? — Я же вижу — есть что-то ещё. Что-то, о чем не знает даже Катя. Он молчал. В горле пересохло. — Андрей, — она встала, подошла ближе. — Мы были женаты пятнадцать лет. Я знаю все твои интонации. Все паузы. Говори. — Тотальная пенэктомия, — слова падали как камни. — Полное удаление… органа. Тишина. Только где-то наверху гудели кондиционеры. — О господи, — она опустилась в кресло. — И ты собирался нести это один? — Справляюсь пока. — Да? — она вдруг разозлилась. — А наша дочь? О ней ты подумал? Каково ей видеть, как ты… — Как я что? — он резко обернулся. — Страдаю? Мучаюсь? Нет. Она видит, что я в порядке. Что я сильный. — Она видит, что ты врешь, — отрезала Елена. — И убиваешься внутри. Думаешь, она не понимает? Он хотел ответить, но в этот момент в кармане завибрировал телефон. Входящий от Кати. — Да, солнце? — Пап, — её голос звучал взволнованно. — Ты как? Просто… ты не ответил на сообщение, и я… — Всё хорошо, — он поймал взгляд Елены. — Мама у меня. Мы… разговариваем. Тишина в трубке. — Ты рассказал? — Да. — Всё? Он закрыл глаза: — Не всё. Но достаточно. — Я сейчас приеду. — Не нужно… — Пап, — она вдруг стала очень серьезной. — Я больше не маленькая. И ты больше не один. Когда она приехала, они втроем сидели на кухне. Елена молча варила кофе — как в старые времена. Он смотрел на дочь и видел в ней себя: та же складка между бровей, тот же упрямый взгляд. — Значит, теперь мы все знаем, — Катя держала чашку обеими руками. — И что дальше? — Дальше я справлюсь… — Нет, — она перебила его. — Никакого «я». Теперь мы справимся. Вместе. — Катя… — Знаешь, пап, — она поставила чашку. — Когда ты рассказал мне про рак, я испугалась. Очень. А потом поняла одну вещь. — Какую? — Что сила не в том, чтобы всё держать в себе. А в том, чтобы уметь принимать помощь. Даже если ты чертов финансовый директор. Елена фыркнула: — Вся в отца. Такая же упрямая. — И такая же умная, — он почувствовал, как в горле встал ком. — Прости меня, солнце. За то, что заставил тебя… — Я справилась, — она пожала плечами. — А теперь дай справиться нам. Вместе.***
Позже, когда они уехали, он стоял у окна, глядя на ночной город. В отражении стекла видел своё лицо — осунувшееся, постаревшее. Но почему-то впервые за долгое время не хотелось отворачиваться. Телефон тихо звякнул. Сообщение от психотерапевта: «Как вы справляетесь?» Андрей задумался. Каждый из них — и Катя, и Елена, по-своему пытались поддержать его все это время. Возможно, пришла его очередь сделать шаг навстречу? Он смотрел на мерцающие огни ночного города и думал, что иногда важно не только учить, но и уметь учиться — даже у тех, кого привык опекать. Что быть сильным — не значит быть одиноким. Что любовь сильнее страха. И что даже в самой глубокой темноте есть те, кто готов держать тебя за руку. «Справляюсь», — набрал он короткий ответ. — «Уже не один». И впервые за долгое время это была чистая правда.