Мы не умеем улыбаться

Скар уже плохо помнит, как происходило его детство и юность — глушил всю боль алкоголем. Возникали порой мысли, что боль не уйдёт, лишь притупится и при любой возможно обостриться, нанося удар куда серьёзнее. Но Скар просто продолжал пить. Печень спасибо точно не скажет, и эта мысль ближе к тридцати годам начинала казаться не такой уж навязчивой… Скар иногда вспоминает, как хотел бежать из квартиры подальше, только там уже никого, кроме него самого не было. Хотел бежать то ли от тишины, то ли в ещё более тихое место — не знает. Просто не мог находиться в конкретных стенах конкретной квартиры.  Эи могла в абсолютно любой момент вернуться позже положенного. А могла и не возвращаться. Скар переживал, морги с больницами не обзванивал, но долбил на телефоны всем возможным подругам и знакомым Эи. И Скар каждый раз поражался тому, что ближе к ночи или утру женщина возвращалась. Возвращалась в абсолютном порядке и трезвости ума, она никогда не пила. Скар кричал ей объясниться, хватал за руки, даже матерью называл. Но Эи смиренно молчала, как покойница, а потом закрывалась у себя. Скара хватали панические атаки и истерики. Этой женщине он чуть ли ноги не лизал, лишь бы она посмотрела на него, дала хоть каплю внимания. Закончив школу и поступив, куда Скар хотел, он просто забыл. Забыл и забил. Познакомился с Тартальей, который помог не увязнуть в алкоголизме и прошлом. Кто-то по бывшим сохнет, а Скар убивался по своей матери (как бы странно это не звучало). Потом Эи пыталась наладить отношения. Скар не пошёл бы ей навстречу, если бы не Кадзуха.  Кадзуха тоже не любил вспоминать юность. В тот период навалилось многое. Он понимает, что медленно гниёт из-за болезней и образа жизни. Недавно Кадзуха рассказал, что лучший школьный друг пару лет назад прекратил с ним общение. На вопрос «Почему?» получил банальное «Ты изменился». Кадзуха знает. Лицо камнем, вредные привычки, даже тон голоса изменился, стал более холодным и властным. Это тот самый друг, с которым Кадзуха однажды пошёл гулять. Имя не озвучил. Кадзуха не ощущал обиды. А может ощущал. Гордиться нечем здесь, но у Кадзухи остался Скар. Этот человек наоборот будет рад изменениям в муже, потому что (если) тот изменится, то определённо в лучшую сторону. Хуже точно уже некуда.  Ещё Кадзуха изъявил желание официально познакомиться с Эи.  Скар был… в замешательстве.  Райдэн сомневался, хочет ли лишний раз увидеть эту женщину, и в состоянии ли Кадзуха куда-то поехать. Выглядит лучше, но всё ещё вяло и бледно. Каэдэхара утверждал, что чувствует себя хорошо и сможет покинуть квартиру без последствий. Тогда Скар подумал, что с мужем нужно быть в расчёте — Кадзуха ведь представил его Мари. Потому, недолго думая, решили навестить Эи и Мэй (про вторую Скар очень коротко поведал). 

***

По окнам тарабанил дождь. Скар нёсся через весь город, мысленно желая быстрее покончить с внеплановым визитом к матери. Кадзуха молча смотрел в окно, созерцая размытые огни засыпающего города. Кадзуха повернул голову и мог бы подумать, что ему мерещится, но… у мужа буквально дымилась голова. Лоб наморщен, брови насупились, а вены на руках разбухли — злится. Кадзуха мог понять, почему. Он осторожно кладёт ладонь на чужое колено. Райдэн на долю секунды опустил глаза вниз, возвращая после на дорогу. Удивительно, но он заметно расслабился. Каэдэхара своей руки не убирал до конечной точки.  Скар испытывал странные чувства. Казалось, что он совершенно забыл адрес, но всё равно шёл именно туда, куда нужно. Кажется, этот адрес ему на черепе изнутри выжгли. Кадзуха лишь молча следовал за мужем.  Дверь открыла молодая девушка, Кадзуха предположил, что Мэй. Пропустив гостей, девушка отлучилась. Через минуту из-за угла выкатилась инвалидная коляска, в которой расположилась Эи. Кадзуха был в смятении. Он точно помнит, что Эи совершенно нормально ходила… правда, прихрамывая. Хотя, прошло немало времени с их последней встречи. Скар же никак не отреагировал.  — Вас нужно представлять? — холодно поинтересовался Райдэн у Мэй. Та пожала плечами. Скар решил просто напомнить. — Мой муж, Кадзуха.  — Проходите на кухню, — улыбнулась Мэй и завела коляску Эи в сторону кухни. Парни сняли верхнюю одежду и прошли.  Эи поспешила вылезти из коляски, Мэй помогла подняться и сесть на табурет.  — Я могу оставить вас? Мне по делам нужно.  Эи и Скар посмотрели на девушку, а после случайно пересеклись взглядами.  — Всё в порядке, иди, — ответила Эи, посмотрев на сиделку с улыбкой.  — Если что, позвонишь.  Мэй удалилась вместе с коляской и через пару минут покинула квартиру. Скара тошнило от их ванильного общения, а хлопок входной двери будто освежающий сквозняк пустил. Кадзуха огляделся.  — Милый интерьер, — сказал он. Скар тихо прыснул от смеха.  — Ты серьёзно? — одними губами проговорил он.  Кадзуха состроил брови домиком и пожал плечами. Эи слабо улыбнулась.  — Чаю? — Пожалуй, — согласился Кадзуха.  — А что-то в роде кофе имеется? — съязвил Скар.  Эи не ответила, только кивнула. Женщина залила воду в чайник и поставила тот нагреваться, предложила конфеты и печенье. Скар ничего не взял, а Кадзуха, как ужаленный, налёг на шоколадные конфеты с алкоголем, ещё карамелек сверху хапнув.  — Не делай вид, что тебя не кормят, — фыркнул Скар, тщательно скрывая улыбку.  — Меня в рабстве держат, помогите, — бесцветно ответил Кадзуха, запихивая в рот очередную конфету.  Эи рассмеялась. Скар ощутил неловкость, однако скрыл это ото всех поворотом головы к окну. Ну, только от женщины, потому что его лицо стало чётко напротив мужа.  — Как отец? — обратилась Эи к Каэдэхаре.  — В добром здравии.  — Слышала, он женился.  — Да.  — Как зовут эту счастливую женщину? — Мари.  — Вы ладите? — Вполне, — пожимает плечами.  — Нужно будет позвонить Кагэхару… ох, прости, что пристала…— неловко рассмеялась Эи.  — Что Вы, всё в порядке, — успокоил её Кадзуха.  Чайник закипел громче и заработал интенсивнее, оповещая о скором выключении. Женщина поднялась с места, чтобы достать чашки. Кадзуха заметил: передвигается Эи хорошо, за исключением хромоты на левую ногу. Она открыла антресоль, потягиваясь на цыпочках за чашками. Скар прохрипел что-то и поднялся с табурета, чтобы помочь. Ну, в росте он несильно обогнал Эи, однако такой жест показался Каэдэхаре милым. Длинное домашнее платье Эи поднялось на пару сантиметров и Кадзуха совершенно чётко разглядел вместо левой ноги женщины железо. Протез.  — А что с Вашей ногой? — голос Каэдэхары прозвучал, как гром среди ясного неба.  Оба Райдэна обернулись на Кадзуху. Эи хлопала глазами, а в чертах мужа напряжения не читалось. Вопрос оказался уместным, хотя мысленно Кадзуха вмазал себе оплеуху.  — Ох, старая история…— Эи горько усмехнулась. Чашки поставила на стол, сама хотела опуститься на табурет, но, охнув, схватилась за бок. Мгновенно реагирует Скар, помогая женщине сесть. Затем отходит назад, на поиски кофе, поскольку на столе того не оказалось. Кадзуха боковым зрением проводил мужа за свою спину, попутно выгибая один уголок губ в подобии улыбки. Затем вновь сделал невозмутимое лицо. — Лет семь назад попала в ДТП, отделалась сильным испугом, ушибами и… ногой. Точно уже не вспомню… кости раздробило, потом, выяснилось, что занесла инфекцию, и врачи безоговорочно ампутировали. Я на грани сознания подписала бумагу и заснула, меня мало волновало, что с моей ногой будет.  — Сознание от болевого шока, скорее, потеряли, — пояснил Кадзуха, но Эи только плечами пожала. — Вы полностью потеряли ногу или… — Да нет, только голень. Женщина подобрала подол платья. Кадзухе открылся вид на железный протез, что тянулся до самого колена. Скар стоял к ним спиной. Всё ещё искал кофе или намеренно не повернулся — непонятно.  — Вы быстро привыкли? — Довольно. В больнице совсем недолго отлежала, никто даже навестить толком не успел. Скар узнал об аварии одним из первых, поскольку ему, как родному сыну, позвонили в первую очередь. Эи, вероятно, просила первой сообщить о случившемся Мэй, но закон есть закон. Сиделка в слезах помчалась в больницу сразу, бросив все дела, а Скар… не появился. Вообще. А если быть точнее, он предпочёл остаться анонимом, что оставил женщине фрукты и чай. Ни записки, ни медперсонал ничего не объяснил. Как такового почерка у Скара нет, но Эи могла догадаться, ведь кто, кроме Мэй, ещё мог знать о её любимых фруктах и чае? Подруги, почему нет? Но те навещали Эи уже после выписки.  — Хромота со мной до конца жизни, лишний раз стараюсь не ходить. Не больно, привычка осталась. Хотя порой фантомную пульсацию в колене ощущаю. Поэтому по дому разъезжаю на коляске. И за руль с тех пор не садилась, даже машину на запчасти продала. Скар успел заварить Эи и Каэдэхаре по чашке ароматного чая, а себе кофе. Женщина посмотрела на Скара, но тот сделал вид, что не заметил и сел на свой табурет. Кадзуха придвинул к себе чашку и потянулся за очередной конфетой с ликёром.  — Задница слипнется, — пригрозил ему Скар и сделал глоток горячего кофе. Кадзуха скривил губы, а после закатил глаза.  — И слава Богу.  — Ты посмотри какой он худой и бледный! — возразила словам Скара Эи.  Скар от её повышенного тона вздрогнул. Это не ушло от глаз мужа. Он поднёс чашку к губам, а свободной рукой коснулся колена супруга. Райдэн тихо, но крайне нервно топал ногой, однако после касания Кадзухи стал заметно меньше нервничать. Дрыгать ногой перестал.  — Когда ты в последний раз готовила? — прозвучал провокационный вопрос.  Эи нагло ушла от темы. Потому что не умеет готовить. Кроме своей травы в заварнике.  — Мэй приготовила чудесную лазанью! Вам накрыть? — Я не голоден, — отрезал Скар. — А Кадзуха налопался конфет.  — Что ты пристал с этими конфетами?! — возмутился парень, на что Райдэн усмехнулся. Ему определённо нравится доводить Кадзуху. — Я бы, лично, не отказался. Под столом Скар кладёт руку на бедро мужа и сжимает. Несильно, но достаточно, чтобы тот заметил своеобразный знак. Парни переглянулись. Взгляд Кадзухи не сулил ничего хорошего. Как и взгляд Скара. Эи вся засияла и стала хлопотать на кухне, попутно рассказывая что-то. Так вышло, что оба супруга своих рук с ног друг друга не убрали. Кадзуха наклонился к чужому уху и совершенно спокойно, даже ласково произнёс: — Успокойся.  Скар набрал побольше воздуха в лёгкие.  Кадзуха оставил поцелуй под линией челюсти, морщась — чужие волосы щекотали нос.  На Скара это подействовало, как транквилизатор.  — Обнови уже стрижку, — фыркнул Кадзуха напоследок. Скар не стал бросать ему гениальную шутку на этот счёт.  А перед Кадзухой уже аппетитная лазанья, которую он за обе щеки уплетал. Скар и Эи молчали. Казалось, что весь вечер спасал только Кадзуха своей мелодичной болтовнёй. И он снова нашёл о чём поговорить с Эи. Скар в безмолвии допивал остатки кофе, стараясь при этом растянуть напиток, чтобы не делать ещё. Эи же притронулась к своему чаю только сейчас. Время пролетело быстро, успела вернуться Мэй и присоединиться к беседе. За окном медленно темнело. Было принято решения закругляться. Все попрощалась друг с другом. Без исключений. В подъезде Кадзуха заговорил с мужем.  — Позволь нескромный вопрос.  — Говори.  — Кто платит Мэй? — Раньше я, — ответил Скар без интриги. — Сейчас официально работает, поскольку щепетильный уход за Эи уже не нужен.  — Сейчас она просто помогает по доброте душевной? — Да, — пожал плечами Скар. — Порой, скажем, доплачиваю ей в качестве подарков на праздники.  — Теперь понятно, что за неизвестные транзакции производились с твоей карты несколько лет назад, — сказал Кадзуха.  Райдэн покосился на мужа.  — Зачем и как ты отслеживал мои транзакции? — спрашивает он недоверчиво.  — Подсмотрел. Случайно.  Скар не стал развивать тему.  — Вы давно знакомы? — Как поступил. Нанял, чтоб следила за одинокой женщиной. Мэй уже как родная, если заметил.  Кадзуха задал провокационный, но не менее важный вопрос: — Ты ревнуешь? Скар остановился, едва не полетев с лестницы. Косится на мужа куда более недоверчиво, чем после вопроса о таинственных переводах.  — Нет.  И не врёт ведь.  — Мне дела до них нет, честно говоря. Наследство мать по-любому ей отпишет, хотя наследовать за ней особо нечего, — Скар чему-то своему усмехнулся и добавил тише: — ногу, разве что.  Кадзуха ничего не ответил на это. Лишь через пару минут заговорщически спросил: — А ты ничего не заметил? Райдэн посмотрел на мужа, а тот даже улыбался таинственно.  — А должен? — Ты Эи матерью назвал.  Остановились оба. Кадзуха проиграл в голове тот сценарий, в котором Скар разозлится. Но этого не произошло.  — Стадия принятия, — легко ответил Скар. Он действительно постепенно принимает эту женщину. — А ты тоже что ли не заметил ничего? — А что я должен был заметить? — Что ты сладкого наелся на год вперёд, — безобидно улыбнулся Скар, похлопав мужа по плечу.  Каэдэхара закатил глаза, раздражённо выдыхая из ноздрей. Райдэн рассмеялся.  — Самое сладкое сейчас стоит прямо передо мной, — цыкнул Кадзуха и пошёл дальше вниз по лестнице.  — Да что ты такое говоришь! — усмехается. Парень догнал Кадзуху, поравнявшись с ним. — Хочешь попробовать меня? — Я же на год вперёд сладкого наелся, куда мне? — развёл руками.  — Я с пикантной горчинкой, — подмигнул муж. — От такого десерта непозволительно отказываться.  — Перебирай ногами быстрее, обольститель.  Попытка флирта удалась, но развивать Райдэн не стал. И так всё туго, а накалять не хотелось.  — Кота навестить надо, — вдруг вспомнил Скар.  — Надо. И вкусностей привезти.  — Представь какое он пузо уже наел.  — Ну-ну, весь в отца, — усмехнулся Кадзуха, слегка толкнув мужа локтем в бок.  — Ты оскорбил меня?! — наиграно возмутился Скар.  — Ничего подобного.  Спустя пару ступенек, почти у самой двери подъезда, Райдэн уточнил: — Я правда сладкий? Кадзуха окинул его презрительным взглядом. Наигранно презрительным. Просто забавно.  — Конечно.  — И что, правда попробуешь? Кадзуха со смеху хнычет в себя.  — Шевели ногами и моли Бога, чтобы встретить меня в эротическом сне.  — А зачем мне сон? Скар нахально ухмыляется, шагая вплотную к Каэдэхаре. Щёки того предательски краснеют.  — Отстань, — только и пробубнил Кадзуха.  — Ладно-ладно, — цокнул Скар, но без намёка на обиду. Более так высоко не флиртовали. Вечер был не самый поздний, потому парни привезли коту его кошачьих вкусностей и затискали; выпили ещё чаю с Люмин и Тартальей, а потом довольные собой поехали домой. День закончился сладким сном. Скар царство Морфея посетил первым и во сне давил неприлично широкую лыбу. А что ему снилось — одному Богу известно. Или мужу.