Кто не прав

***

Конрад пригласил ее в самый модный бар. Заведение, недавно открывшееся, сразу приобрело этот статус. В него невозможно было просто зайти с улицы, никогда не было столиков для бронирования. Попадали туда только через знакомых. Интерьер бара создавал звездный архитектор из Голландии, на кухне работал не менее звездный шеф-повар, за пультом стояли самые популярные диджеи, а в посетителях значились все самые крутые, богатые, знаменитые и красивые. Трудяга Чия, далекая от столичной светской жизни, ничего не слышала об этом баре. Но когда за обедом обмолвилась коллеге, что идет туда, то получила в ответ такую бурю восторгов, что даже смутилась и пробила название бара в интернете, где и узнала все вышеперечисленное. Сама она никогда не выбрала бы настолько популярное место для встречи, но тем не менее была польщена. Вероятнее всего, Конраду пришлось приложить усилия, чтобы они там оказались. А это о чем-то говорит. Чия считала себя искушенной и модной женщиной. Она могла позволить себе выглядеть хорошо. Даже в каком-то смысле была обязана, потому что руководила отделом. Собранный внешний вид помогал поддерживать авторитет среди подчиненных. Чия никогда не сомневалась в своей красоте, но после тридцати еще и отточила мастерство благородного лоска, так, чтобы ее внешность отражала ее статус, ум, опыт, ее личность. Свидание с Конрадом было назначено на вечер пятницы. Перед выходом с работы она аккуратно преобразила деловой образ в вечерний: добавила яркую помаду, нарядные серьги, надушилась, завлекательно расстегнула еще одну пуговку на рубашке. Белье она сегодня тоже надела самое роскошное, надеясь, что вечер может перейти во что-то большее. И конечно, на ней были шпильки, потому что они придавали ей сил и заставляли держать спину прямо. Сердце бешено колотилось, и, выбегая из такси, она чувствовала себя сексуальной и приятно взволнованной. Она поймала себя на том, что подобное не испытывала уже очень давно и что очень скучала по состоянию сладостного предвкушения. Конрад, в узком деловом костюме и галстуке, ждал ее неподалеку от заведения. Он облокотился о пыльный боллард возле дороги, скрестив руки на груди. «Хорош, породистый», — пронеслось в голове у Чии, когда она вышла ему навстречу. Он торопливо, даже немного нервно улыбнулся, увидев ее. Чия это отметила. Его улыбка ей понравилась. Интерьер бара, практически монохромный, был выполнен в оттенке темной охры, с небольшими черными акцентами. Все было мягким, округлым, и, сочетаясь с теплым приглушенным светом и перебирающей сердечный ритм музыкой, делало атмосферу заведения очень томной, даже эротичной. Настолько, что, едва попав внутрь, Чия буквально кожей ощутила разлитое в воздухе сексуальное напряжение. Что было для нее внове. Этот бар определенно был особенным. Конрад, обычно словоохотливый остряк, был странно молчалив. Он двигался немного дергано и чуть ли не суетливо. Чию это озадачило. Возможно, она очень красивая, он не ожидал, смутился?.. Ведь до этого он видел ее в более спокойной дневной обстановке. Им достался крохотный столик, стоявший возле дивана в ряду других таких же. Чия села на диван и была сильно удивлена, когда Конрад сел рядом, а не напротив нее. К его лицу словно приклеилась та самая нервозная улыбка, что так понравилась ей вначале. Теперь она казалась ей глуповатой. Чия постаралась отогнать подальше неуместные придирки, сделала глубокий вдох, закрыла глаза. Играла очень сладкая музыка, она растекалась по телу, словно патока, Чия позволила ей проникнуть внутрь, успокоилась, решила, что будет выравнивать себя по ней, а не заражаться непонятным состоянием Конрада. Музыка всегда влияла на Чию благотворно, а такой мягкой сексуальной мелодии она не слышала давно. — Музыка потрясающая, — сказала она Конраду, наклонившись поближе. Возможно, сидеть рядом в этой атмосфере даже лучше, общение получается довольно интимным, столько возможностей для прикосновений. Но Конрад явно был настроен как-то по-своему. Он чуть отстранился от нее, активно закивал и довольно громко, нарушая всякое подобие интимности, произнес: — Да! Это же Мейсон Стэнтон Ховард! Самый блестящий диджей в Лондоне! Там я так и не смог попасть на него, и вот, пожалуйста, мы вместе в Москве! Чия сперва озадачилась, а потом ей стало смешно от такого нелепого несоответствия их с Конрадом настроений. Она не удержалась и рассмеялась, чем вызвала его недоумение. — Не любишь Мейсона?.. — Нет-нет, — Чия с усилием стерла улыбку, — меня ошеломило… ну, знаешь, все сразу. К их столику подошла официантка, и Чия поняла, что вечер сегодня, видимо, так и будет крутить ее на поворотах, потому что официантка эта походила на модель: высокая, юная, с идеальной фигурой. Чие захотелось ее побыстрее отослать, хотя Конрад, кажется, вообще не обратил на нее внимания, он возбужденно перебирал названия коктейлей и не мог ни на чем остановиться. — Сайдкар? Или, может, Джек Роуз? А он у вас очень сладкий? Ты что будешь, Чия? — он, впрочем, не дождался ее ответа. — Авиацию давайте! Начнем с джина, да? Девушка дежурно улыбнулась и посмотрела на Чию, которая, верная идее отослать ее подальше и побыстрее, с такой же дежурной улыбкой сказала: — Мне то же самое. Спасибо. Конрад горящими глазами оглядывал зал, словно искал кого-то. Чия уговаривала себя не обращать внимания на его странности. Ну, может быть, он вышел в люди впервые за долгое время. Наверняка его возбуждению есть какое-то простое объяснение. Может быть, он просто по складу характера такой тревожный, сейчас это повсеместно встречается. Она попыталась отвлечь его ненавязчивой беседой. Ей часто доводилось работать с британцами, и она знала, что шутки про погоду на самом деле сущая правда, они очень охотно о ней говорят, и эта незатейливая тема не раз отлично помогала ей растопить первый ледок в общении. — Весна в Москве в этом году просто как по книжке. Как у вас там погода, тепло? Конрад озадаченно моргнул, словно она просила его вспомнить формулу тангенса половинного угла, а не погоду в городе, в котором он был вчера. — Да… там. Да, тепло. Кажется, проверенный прием не помог. Конрад продолжал жадно обшаривать глазами зал. Чия, сдавшись, решила последовать его примеру. Ну, может быть, здесь так принято? Может быть, это такой формат, а она просто не в курсе. Она откинулась на спинку дивана, красиво положила ногу на ногу, зная, что в такой диагональной позе выглядит привлекательно. Да, пусть официантке двадцать лет и она весит сорок пять килограмм, зато Чия — взрослая состоявшаяся женщина, которой не нужно уже никому ничего доказывать. Тряхнув головой и откинув волосы, она наконец всмотрелась в людей в полутемном зале. И осталась до крайности изумлена увиденным. В сравнении со всеми вокруг она почувствовала себя… устрашающе бедной. Там были шелка, немыслимый крой, ноги от ушей, ботфорты, бриллианты, корсеты, кудри и очень молодые девичьи лица без изъянов. Чия растерялась, опустила глаза на свой наряд. Он не просто проигрывал нарядам окружавших ее девушек, на их фоне она буквально выглядела неблагополучной (и взрослой) родственницей. Ей стало стыдно, она почувствовала, что заливается краской. Давно с ней такого не случалось. Чем она так гордилась? Мятой рубашкой, в которой провела весь день? Торчащим кружевным лифчиком? Она незаметно застегнула пуговицу обратно. Немаркими повседневными черными брючками со стрелкой? Глупой бижутерией в ушах? У девушки за соседним столиком были серьги с огромными изумрудами… К их столику вернулась официантка с коктейлями. Конрад взял свой бокал, поднял вверх и произнес, повернувшись к ней: — Я полюбил вашу традицию тостов. И предлагаю выпить за то, чтобы всегда было, куда стремиться. Я прихожу сюда и понимаю, какой жизнью я хочу жить, чего хочу достичь. Как морковка, что висит перед носом осла, — он рассмеялся. — А я конечно осел. Чия почти полностью осушила бокал. Ох, она нуждалась хоть в какой-то поддержке. — Чего именно ты хочешь? Моделей в бриллиантах? — вопрос Чия задала проигрышный, он сразу ее выдал, но настроение у нее испортилось, она не привыкла быть хуже всех. Конрад же, совсем не щадя ее чувств, просто и прямо ответил: — Почему нет? Чия молчала, расстроенная. Ей захотелось уйти, но она почему-то осталась. Без жалости к себе разглядывала двух очень высоких и очень красивых девушек, которые сидели от них по диагонали. Темненькая и светленькая, как русалки, с длинными блестящими волосами до поясниц, с завлекательно проступавшими сквозь крошечные шелковые платья сосочками… — Смотри, вон там, чуть левее, это американец, как его, магнат, Дин… Дин… Дин Виллингборн! Ох, он миллиарды заработал на страховании морских перевозок, когда мы в Британии потеряли на них монополию. Чия с каменным лицом посмотрела туда, куда указывал Роберт. За угловым столом сидел какой-то мужчина лет пятидесяти, ему явно давил воротничок рубашки, лицо было красное. А рядом с ним, поигрывая коктейльной соломинкой, сидела рыжеволосая девушка, тоже очень высокая и тоненькая. — Какая красотка рядом, — бесцветно сказала Чия. Видимо, виражи сегодняшнего вечера привели ее к конечной точке. На что она надеялась? Все, для чего она годится, это составить компанию в его мечтах о морковке. — Да, — со смаком протянул Конрад. Чие стало тошно: как такой пошляк вообще мог ей понравиться? Что она здесь забыла? Она резво допивала свой коктейль до конца, даже не чувствуя вкус. — Забавно, конечно, если подумать: ты в этом баре, скорее всего, единственная биологическая женщина. Чия поперхнулась и, откашлявшись, стала ошарашено всматриваться во всех этих красавиц. Да как это возможно? Оказывается, она задала этот вопрос вслух, а может быть, Конрад отвечал на такой же в собственной голове, но он сказал: — Сегодня возможно вообще все, если есть деньги. И возраст, и пол давно отменили. О, смотри, это же Праже! Чия не знала, кто это. Мимо них проходила большая компания людей: какой-то пухлый розововолосый парень, худой мужчина в странном костюме-тройке в клеточку, невысокий латиноамериканец с кислым лицом, огромные амбалы в черных костюмах, видимо, охранники, гигантский толстяк-негр и второй негр, сутулый и невысокий, в черном худи и очках, а рядом с ним шла невиданной красоты Снежная Королева, худая и длинноногая, как они все тут. Или это был мальчик? Чие было плохо видно за огромными охранниками, да в общем-то уже и неважно, раз пол отменили, как выразился Конрад. — Кто из них Праже? Что за Праже? — спросила Чия бесцветным голосом, и ей показалось, что имя «Праже» пронеслось по всему бару, когда колоритная группа уже скрылась за незаметной дверцей, ведущей, похоже, в отдельное помещение. Конрад подал знак официантке повторить заказ. И со смехом повернулся к Чие: — В смысле что за Праже? Ты что, с Луны свалилась? Чия пожала плечами. Она пристально и с недоверием рассматривала молоденьких красавиц, которые сидели близко к ним с Конрадом в компании столь же молодых мужчин, по возрасту студентов. Ну вот разве что, может быть, колени у них не девичьи… хотя нет… обычные колени. Запястья? Тоже нет. Тоненькие. Да как это возможно?! «Единственная биологическая женщина…» — Чия? — Конрад легонько тронул ее за плечо. Он, кажется, что-то еще спрашивал, но ошеломленная, грустная и успевшая слегка захмелеть от выпитого на голодный желудок коктейля, она не расслышала вопрос. — Да-да, — вяло отозвалась Чия. И тут она поняла, что Снежная Королева отчего-то до боли ей знакома. Где она могла ее видеть? — … И вот я ложусь в кровать. Все как обычно, выключаю свет, тапки эти ебучие снимаю, накрываюсь одеялом, смекаешь? Открываю глаза… И я снова в лобби отеля! На меня смотрит служащая, маленькая такая китаяночка, и первое, что я ее спрашиваю: «Моника?» — Моника? — Мика рассмеялся. Праже заказал еще виски дежурившему возле них официанту. Джон, сидевший чуть поодаль от него, хотел что-то сказать, но передумал, носок его туфли нервно дергался. — Я, сука, в трусах в одних и без тапочек! У меня нет ключа! Как я там оказался? — продолжал Рей-рей. — Снова! — смеясь, вставил Мика. — Вот именно! Слушай дальше… Праже залпом выпил стакан. Заказал еще. Нарциссо о чем-то коротко поспорил с Патриком, Патрик махнул рукой. Нарциссо подошел к Джону. — У нас все ок? — Хрен там, — ответил Джон с обреченностью в голосе. — И что делать? — А что ты сделаешь? — Я вот и спрашиваю у тебя, Джон! — Я, честно, не знаю, что тут можно сделать. — Джон покосился на Праже, тот уже держал третий стакан виски перед собой. Голова поникла, движения замедлились. Дело плохо. — Да быть не может! — Мика заливисто смеялся, Рей-рей вторил ему своим низким голосом: — Клянусь, детка! Ни слова не соврал! — Ну чтобы пять! — Клянусь, наутро у меня было пять ключей! Я даже сфоткал. Погодь, сейчас найду. Праже выпил третий стакан. Заказал еще. Нарциссо шумно выдохнул. — Джон. Вмешайся. — Иди на хрен. Что я сделаю? — Скажи Мике, — прошипел Нарциссо. — Что сказать? «Не обижай гризли?» Мы в начальной школе, что ли? — Джон встал, отошел к стене. И добавил нервным шепотом: — Сам скажи. Что? Ссышь? Нарциссо тоже встал. Бросил короткий взгляд на Праже и вернулся в другой конец комнаты к Патрику, который делал вид, что очень заинтересован собственным маникюром. Они тут же снова стали нервно о чем-то переговариваться. Мика и Рей-рей склонились над телефоном и продолжали смеяться. — Что ты принял в ту ночь? — спросил Мика, рассматривая фотографии. — Китайские кружочки, — Рей-рей, глупо улыбаясь, развел руками. Мика снова захохотал. — Ты совсем охуел, Рей-рей. — Праже поднялся на ноги и, облокотясь на стол, посмотрел на него угрожающе. Веселье тут же смолкло. Из другого угла донеслось тихое патриково: «Ну вот…» Рей-рей замер и просто смотрел на Праже. Мика вздохнул и, скрестив руки, откинулся на спинку дивана. Джон дернулся к Праже, но передумал, посмотрел на охранника Алешу, тот внимательно следил за ситуацией. — Праж, ты че? — тихо спросил Рей-рей. — Ниче! — Праже сорвался на крик. — Какого хрена, я спрашиваю?! Мика отвернулся. Рей-рей примирительно улыбнулся, приподнял ладони. — Брат, не нервничай, все нормально, ничего такого. — Ты, мудила конченый, будешь к моей девчонке клеиться! У меня на глазах?! — Праже обогнул стол и подошел вплотную к Рею. Тот нервно сглотнул и предпринял новую попытку договориться: — Праж, да мы просто… Джон отошел от стены, с тревогой снова покосился на Алешу. Подумал, не позвать ли второго охранника, который остался за дверью. Праже, весь мокрый, с налившимися кровью от спиртного и злости глазами, схватил Рей-рея за рубашку и с силой тряхнул. Тот был в два раза больше Праже, но не сопротивлялся. — Пошел на хрен отсюда! Чтоб я тебя не видел больше! — заорал Праже Рей-рею прямо в лицо. Рей тоже взглянул на Алешу, стоявшего поблизости и готового ко всему, поднял вверх руки и тихо сказал: «Окей». Праже резко выпустил его и сам едва удержался на ногах, оперся о стол. Рей-рей медленно вышел из-за стола, оглядел комнату. Никто не встретился с ним взглядом, кроме Мики, по-прежнему сидевшего со скрещенными руками. Рей вышел за дверь, Мика проводил его глазами, хмурясь. Праже обессилено рухнул на ближайший стул. Все молчали. Даже музыка, казалось, стала тише и раздавалась словно сквозь плотную завесу. Пространство загустело, напряжение росло. Джон затаил дыхание. Мика, пожалуйста. Ну пожалуйста. — Доволен собой? — в тишине раздался низкий голос Мики. Так он отрезал Джону шанс на нормальное турне. Джон болезненно закрыл глаза, как от удара. Повернулся и сел в углу, схватившись за голову. — Что ты сказал? — спросил Праже с угрозой. — Ты слышал. Патрик и Нарциссо сидели, вжавшись в стену. Даже Алеша опустил глаза. — Ты ведешь себя, как шлюха. — А ты — как психопат. Джон резко вскинул голову. Нет. Только не это. Праже вскочил на ноги. — Что ты сказал?! — заорал он. Мика тоже встал. — Я не буду перед тобой оправдываться, — бросил он сквозь зубы. Взвинченный Праже подскочил к нему и прижал к стене. Алеша подошел к ним ближе и предупреждающе, вполголоса сказал: «Не надо, сэр…» Джон снова закрылся руками. Хуже уже некуда. Мика приподнял подбородок и смотрел на Праже холодно, сверху вниз. Праже пригвоздил его к стене, крепко держал крупными руками за худые плечи. У Праже в глазах стояли слезы, он сморщился, будто от сильной боли, тряхнул Мику об стену, голова Мики мотнулась в сторону. Алеша быстро подошел ближе и рукой блокировал Праже. — Не надо, сэр, — уже настойчивее повторил он. Мика, резко дернувшись, высвободился. — Проводи меня, пожалуйста, — тихо сказал он Алеше и вышел за дверь. Алеша последовал за ним. Праже по стенке опустился на пол и заплакал.