Сквозь дым и виски

Дорога в такси прошла в молчании. Женя смотрела в окно,отмечая, как с каждым километром городские огни сменялись тусклым пригородным пейзажем. Мимо мелькали редкие фонари, затем начался частный сектор: ухоженные газоны,высокие заборы, массивные дома, скрытые в темноте. Наконец, машина остановилась возле просторного особняка.  Этери первой вышла из такси,расплатилась с водителем и, придерживая дверь, дождалась, пока девушка выберется из машины. Воздух был прохладным, вокруг царила полная тишина. Женя обратила внимание на террасу с мягким светом от подвесных ламп, бассейн, вода в котором отражала тусклый свет дома, и сад, силуэты деревьев которого скрывались в темноте. — Заходи, — мягко сказала Тутберидзе, уже открывая входную дверь. Дом встретил их мертвой тишиной. Этери сняла пальто, кивнув Жене: — Раздевайся, чувствуй себя как дома. Я на кухне, если что. Медведева оставила свое пальто на вешалке и обвела взглядом прихожую. Просторная, но удивительно минималистичная обстановка - всё, казалось, находилось на своих местах, ни одной лишней детали. Эта педантичность странным образом пугала и одновременно завораживала её. Проходя дальше по длинному коридору,Женя замедлила шаг. По обеим сторонам стены были фото в массивных рамах. Это и заставило её остановиться. На них была Этери. Блондинка позировала на фоне белой студийной стены, на ней были лишь костюмные брюки, а верхняя часть тела оставалась обнажённой, грудь прикрыта рукой. Женя прикусила губу, разглядывая изображение: мягкий изгиб тела, светлую кожу, кудри, ниспадающие на плечи. Но больше всего она пыталась познать этот взгляд.Этот взгляд говорил обо всём и ни о чём, обжигал и притягивал одно-временно. На другом фото,справа,Этери была в расстёгнутом классическом костюме, рубашка лишь прикрывала плечи, и несколько пуговиц были разорваны, оголяя шею и ключицы. Девушка не могла отвести глаз, её охватывало странное ощущение: смесь смущения, любопытства и... чего-то более глубокого, от чего становилось не по себе. — Нравится? — раздался тихий голос за её спиной. Медведева вздрогнула. Тутберидзе стояла всего в нескольких шагах. Она подошла ближе,и,проследив за взглядом девушки, приподняла бровь.  — Ах, эти картины…Я уже и перестала замечать их,  - проговорила она с лёгкой улыбкой. — Немного самовыражения. Всё равно ко мне редко кто-то заходит, так что почему бы и нет? Женя нервно сглотнула. — Они... красивые, — выдавила она, избегая взгляда. На лице женщины нарисовалась хитрая ухмылка, но она не скрыла тени смущения в глазах. — Рада, что тебе нравится, - тихо сказала она. — Пойдём я налью чего-нибудь. Медведева кивнула и послушно пошла следом. Кухня оказалась удивительно стильной: сочетание дерева, чёрного мрамора и тёплого света создавало атмосферу уюта и роскоши. На столе уже стояла бутылка дорогого алкоголя, два бокала. Этери жестом предложила девушке сесть. — Виски или коньяк? — спросила она. — Лучше коньяк, и не много, пожалуйста, — осторожно ответила Женя, садясь за стол. — Конечно, — мягко сказала Тутберидзе, наполняя бокал жидкостью. Девушка сделала небольшой глоток, чувствуя, как крепкий напиток разливается теплом по телу. С каждым глотком её мысли хаотично возвращались к происходящему: взгляд, рука на талии и абсолютно все слова, которые совмещая звучали как что-то больше чем разговор. Холодные руки, дрожь в ногах и бегающие глаза, от женской фигуры до стенда с бокалами и напитками. Женя до сих пор не поняла как так получилось, что она сделала, и что в самом деле происходит в моменте. Её беспокоила обстановка, и не из-за того, что она сейчас оказалась на абсолютно неизведанной территории с владелицей ночного клуба, а скорее из-за того, что под всем смешанным и вместе выпившим алкоголем её контролировать было сложнее чем обычно. Здравый рассудок скорее присутствовал, но только тогда, когда ему этого хотелось, а во всех противных случая Женя оставалась обезоружена и наедине со своими чувствами и желаниями. Этери, как будто серьезно читая мысли, продолжала молча разглядывать её. Бокал в её руках был почти полон, но она не торопилась отпивать, словно это был лишь повод для медленного изучения своей собеседницы. Её глаза будто пронизывали Женю насквозь, изучали каждый изгиб её лица, каждую деталь выражения. — О чём ты задумалась? - наконец, прервала тишину Тутберидзе. Голос был низким,одновременно мягким, как будто она заранее знала, что заставила девушку погрузиться в мысли. Медведева вырвалась из своих размышлений, её щеки слегка порозовели, а взгляд забегал по комнате. Взгляд блондинки не отпускал, напоминая, что гипотетически она и оказалась причиной её смущения. — Просто думаю, — ответила Женя, набравшись смелости и даже позволив себе лёгкую улыбку. — О том, как так получается, что встречаешь такую женщину в клубе, а потом оказывается, что она тебе скрашивает вечер.  Губы Этери тронула едва заметная ухмылка. Она отпила немного алкоголя и прищурилась. — Ну что ты, думаю, это не только моя заслуга, — сказала женщина с мягкой насмешкой. — Много вещей могут скрасить вечер. Вопрос в том, готов ли ты вдаться в подробности и узнать что тебя на самом деле ждет. Ведь так? Она сделала последний глоток виски, поставила бокал на стол и медленно отодвинула его в сторону. Затем наклонилась ближе, её движение было плавным и уверенным, почти завораживающим. Медведева почувствовала тепло её дыхания на своей шее. Вновь. Также как и пару часов назад. Только исходя по обстановке, положению и возможностях Медведевой сейчас, надеятся на какую-то неожиданную концовку, скорее всего, напрасно. Девушка почувствовала как будто не осталось больше сил ни говорить, ни дышать, ни попробовать хоть как-то противостоять внезапной близости. Она заметно напряглась, но вдохнув запах стойкого табака,шоколада и одновременно ванили и оставшись обезоруженной, дальнейших действий, как ожидалось, и не последовало.   — Если ты захочешь,Жень, — шепнула Этери почти на самое ухо, её голос был едва слышным, но был предельно ясен, — мы можем вдаваться в любые подробности, как только ты пожелаешь. Слова, которые могли показаться почти невинными, обрушились на Медведеву с такой силой, что внизу живота стянуло, а сил на дальнейшее существование не осталось. Будто её стерли в происшествии напрямую с огнем. Тутберидзе оставила на шее, чуть ниже уха почти ощутимый поцелуй, а затем провела языком по мочке, затем с той же ухмылкой кусая её.Медведева попыталась сдержать себя, но её губы всё-таки вырвали что-то среднее между громким выдохом и тихим стоном.  Это было слишком - слишком близко, слишком быстро и слишком нуждаясь отчаянно.