JQ — технологии лжи

Она приехала на десять минут раньше, а Чема уже ждал. Встречу назначили в просторном кафе с чёрными стенами и железными стульями — вычурно, дорого, неуютно. Центр города, панорамные окна — у всех на виду. Чему никто не знает — он и не прячется. А Робби уже не страшно. — Ты рано, — встречает он её неуместным замечанием. Как чужой. Они все для неё теперь такие — чужаки со схожими интересами, не более. Так случилось, и она жалеет. Вырваться из уютного кокона лжи, пройдя родовыми путями жирной гусеницы и даже не стать бабочкой — так себе опыт. Это не её выбор, видит бог. — Но ты раньше, — парирует Робби. — Как дела на работе? — Всё плохо. Если консерваторы возьмут выборы, а Зондер пойдёт на повышение в кабинет министров, мы все останемся без работы. Ходят слухи, он уже подготовил команду замещения — в его планах сделать из полиции своё карманное ведомство. На этот раз официально и ничего не стесняясь. Комиссариат пойдёт в расход первым. Зачем он это рассказывает? Чтобы лишний раз напомнить, как важно довести миссию до запланированного результата, как сильно они (они все!) зависят от неё… Да-да, именно от неё! Харди держит слово — он не раскрыл коллегам её осведомлённость. Они всё ещё видят в ней марионетку, готовую выполнять любое их поручение, свято верующую в миссию — в справедливость для Полли и наказание для злодеев… Отчего-то ей даже жалко Чему. По сути он в этой компашке такой же пришелец, как и она. Талантливым технарям трудно найти своё место в обществе — они думают быстрее остальных и оттого доверяют меньше. Чема нашёл свою гавань, и можно было бы ему позавидовать, но остаётся лишь жалеть. Его используют так же, как и её. Все друг друга используют, и единственный способ не потерять самоуважения, думая об этом — притвориться, что это не так. Конечно они команда. Конечно они друзья. Конечно. — Надеюсь, ты приготовил что-то действительно ценное. Босс с меня не слезает — если я не принесу ему результат, он начнёт подозревать. — Старый пёс нюха не теряет. Чует, что несёт тухлятиной, но откуда — не видит: глаз нет. Он не ошибся — с акциями "Хисан" далеко не всё просто. — Только не говори, что и тут замешен Зондер. — После публичного столкновения двух непримиримых однопартийцев на недавнем съезде она не удивится, если начальник полиции и впрямь задумал разорить соперника собственными руками. — О, нет — с него сталось бы, да манипуляции, подобные тем, с которыми мы имеем дело, не в его стиле. Для таких дел нужен тонкий подход. Я бы сказал женский… — Чема тянет многозначительно, запивая фразу остывшим кофе. — Что будешь есть? Дождавшись официанта, Робби диктует заказ: яичница с беконом, тосты с сыром и двойной эспрессо. Классический завтрак на случай, когда лень теребить фантазию. — Женский, говоришь… Значит, Викторию закапывают конкуренты? — Косметические бренды нередко управляются женщинами, но Робби не рассчитывала, что всё повернётся настолько банально. — Ближе. — Что ближе? — Botanics717 — это название тебе о чём-то говорит? — Чема очевидно наслаждается своим положением, оттягивая вскрытие карт всеми возможными способами. — Звучит, как название какого-нибудь локального косметического бренда. Натуральные травы, выращенные на заднем дворе старой фермы, маленькое семейное производство, только органические консерванты, красивые соцсети… И банкротство через пару лет. Таких полно. — Вот именно. Всё выполнено так, чтобы ничто, даже название, не выделяло эту фирму на фоне тысяч косметических микростартапов. Компания зарегистрирована в Северной Ирландии, имеет все необходимые аккредитации Британской торговой комиссии, при этом не ведёт ни собственного производства, ни открытой экономической деятельности. — Пустышка. — Пока что да. Скорее всего спящая. — Спящая? — Ага. Компания, созданная для того, чтобы вступить в игру в нужный момент, будучи уже во всеоружие. Компания, созданная про запас. — И? — Рассказ Чемы увлекает Робби. Так приятно копаться в чужом бизнесе, совсем недавно чуть было не став свидетельницей того, как хрыч из Еврокомиссии копается в чужих внутренностях. — На данный момент она только и делает, что наращивает капитал. Причём не напрямую, а через аффилирование с фирмами-однодневками, зарегистрированными на дропов. Скупают акции поштучно, формируют портфель, а активы хранят на Кипре. — Офшор. И анонимность. Кто-то очень хочет оставаться в тени. Но нет же таких тайн, которые для тебя не стали бы явью, не правда ли? — Само собой, Роббс, — соглашается компьютерщик, потирая дужку очков. — Именно поэтому меня до сих пор не выперли из Комиссариата. Можно сколько угодно путать следы подставными юрлицами, тасовать дропов и держаться в тени, но Хосе Мария найдёт конец любой верёвочки. — И что же ты нашёл? — торопит Робби. — Для начала я вышел на одного из самых первых закупщиков акций "Хисан"… — Прости, что перебиваю, но речь только о "Хисан"? — Именно. Те, кто стоят за Botanics717, не интересуются другими компаниями. — Это многое объясняет. Так кем же был тот самый закупщик? — Его имя — Джон Фаррелл. Если верить базе налоговой, он британский бизнесмен средней руки. Купи-продай, вечные кредиты, изредка — удачные сделки. Но самое интересное в нём — это его фамилия. Фамилия, честно говоря, не редкая, но Робби не приходит на ум никаких прямых ассоциаций. Чема услужливо даёт ей время поразмыслить. Так и не нащупав хвост разгадки, она, уже немало раздражённая, торопит его снова: — Хватит с меня. Надоели эти ребусы — вываливай как есть! Не ожидав резкого выпада, Чема аж пошатнулся на стуле. Неуклюже держась о край стола, он таращится лупастыми глазами сквозь толстые стёкла. Он не привык, чтобы Робби так отвечала. Что она вообще может отвечать — эта опция не входила в изначальную комплектацию Роберты Нордик. Бедняга, сколько ещё сюрпризов ему и его дружкам она преподнесёт! — Разве у ассистентки принцессы Ви фамилия не Фаррелл? — шепчет он, будто сомневаясь в собственных словах. — У Линды? — На секунду задумавшись, Робби пожимает плечами. — Не помню. Сдалась мне её фамилия! А к чему это ты клонишь… — Акции "Хисан" стекаются в руки помощнице хозяйки компании. И всё это выглядит как спланированная акция с чётко выстроенным алгоритмом. А знаешь — ведь это ещё не всё! В одиночку такую схему не провернуть… — Не рискуя больше испытывать терпение собеседницы, Чема переходит к обстоятельному повествованию — без загадок, пауз и игры на публику.

***

Начало октября косыми дождями и знобящим ветром окончательно выметает лето из города. Робби купила себе классическое "верблюжье" пальто, греющее песочным цветом и мягкой шерстью. Пальто приходится туго запоясывать, и это "эмку" — та теперь висит на ней мешком, но Робби ещё не настолько свыклась со своими новыми габаритами, чтобы засматриваться на "эску". Однако скоро ей придётся — весь гардероб об этом кричит. У босса болят колени — он пытается это скрывать, но Робби всё чаще ловит кривые гримасы на осунувшимся лице в моменты, когда старик вылезает из-за рабочего стола, опираясь на трость. Ей дорого обходится утаивание информации об акциях "Хисан" — она доложила боссу о британской компании с оффшорным портфелем, но не выложила имён. Это слишком сильный козырь — она должна придержать его для особого случая. Это и компромат, и доказательство службы: кто владеет информацией — владеет миром. Сейчас Робби владеет всеми представителями семьи Вайс, хотя никто из них, кроме Николаса, пока об этом не догадывается. Что ж — тем оглушительнее для Эдварда и Виктории будет её признание. Тем болезненнее станет для них прозрение. Босс всё чаще уходит к себе по вечерам и не появляется до утра. Робби всё чаще получает отгулы — босс стесняется её опеки и не хочет видеть её рядом в моменты слабости, и в то же время отчаянно в ней нуждается. Воодушевлённая скорым дебютом на стриминговой платформе, Виктория его немощи почти не замечает. Съёмки сезона подходят к концу, скоро обещают премьеру пилота в расширенном хронометраже с бекстейджем и интервью, а дальше — ещё девять часовых эпизодов по одному релизу в неделю. Нико удалось выпроводить съемочную группу прочь из дома — теперь ребята с Амазон Плюс, немало расстроившись, обосновались в офисе "Хисан". Нико с Робби редко разговаривает, а по его тёмному, проницательному взору она судит: он знает, что грядёт что-то большое и важное. Он ждёт этого так же, как и она. Но не с ней. — Дай номер подруги, — однажды подходит он к ней на кухне, выгадав момент, чтобы их никто не видел. — Ты о чём? — Лурдес. У меня есть кое-что для неё. Уколотая внезапной ревностью (с чего это сынок босса вздумал общаться с её напарницей в обход её самой?), она пытается держать лицо: — Можешь выкладывать. Мы заодно и действуем вместе. — Не могу пока. Ты в доме — я в доме. Мне нужно спрятать человека. Безопасность не бывает лишней. Закусив губу, Робби делится контактом приятельницы. — Кто хоть он, человек этот? — поднимает глаза от экрана смартфона, но Николаса на кухне уже нет.

***

Кресло пружинит под истощавшей задницей и уютно окутывает тело в ароматный плен. Розовая накидка с белой лентой у горла обезоруживает. Робби до вечера свободна и она решила не откладывать до снегов то, о чём давно грезила. Бледнолицая шатенка с тёмным каре смотрит на неё из зеркала упрямо и недоверчиво. Пока мастер убирает со лба пряди, фиксируя их зажимами, пока смачивает волосы парфюмированным спреем и выбирает нужный инструмент, Робби глаз не сводит с собственного отражения. Кто та девушка за стеклом, кто поместил её туда? Хочет ли она вырваться на волю или же напротив — желает затащить девушку с кресла дорогого салона в своё призрачное зазеркалье? — Роберта. Роберта Нордик, — шепчет Робби одними губами, пробуя на вкус имя, с которым давно срослась. Нет, не ошибка. Всё верно. Это её имя. Без сомнений. — Вы что-то сказали? — реагирует мастер. — Да… Я хочу длинную чёлку, рваные кончики и светлый тон. Только не пошлый блонд, а что-нибудь пастельное, тёплое… — Поняла вас. Предлагаю сперва постричься, а потом сделать колорирование — пшеничный блонд с вкраплениями корицы от корней и едва заметным розовым омбре к кончикам. Не слишком смело? — Интересуется молоденькая парикмахерша, перехватывая в зеркале взгляд клиентки. — Слишком, — честно отвечает Робби. — Делайте. Она бы поспала все те три часа, пока над её головой колдовали, но как тут поспишь — то острыми ножницами водят у глаз, то голову отправляют в мойку, то взбивают волосы кистями и закутывают в синтетическую чалму. Для Робби эти ощущения в новинку, и она не в восторге. Единственно, что будет способно наградить её терпение — это результат, превосходящий ожидания. Возможно ли такое? Наконец мастерица разворачивает её затылком к зеркалу и берёт в руки фен с щёткой. Финишная прямая — последние приготовления перед встречей с обновлённой версией себя. Тёплые струи обдувают лицо и уши, оттягиваемые у корней пряди осыпаются прямо и гладко, формируя аккуратный силуэт нового профиля. И надо же такому случиться, что именно сейчас телефон, переложенный Робби из сумочки в карман блейзера, начинает нервно вибрировать. Наверняка босс — принял-таки обезболивающее и жаждет досрочного возвращения ассистентки в дом… — Простите, я должна ответить, — выдыхает Робби. Послушно ждёт, пока с неё снимут накидку, равнодушно наблюдает, как отрезанные тёмные кончики скользят к подошвам по гладкой розовой материи и мастерица тут же сметает их в свой совок… Наконец она может взять телефон: нет, не босс. Звонит Харди. Харди, с которым они уже две недели не общались. Как же он не вовремя! Но телефон уже в её руках, а зеркало всё ещё за её спиной. — Слушаю, — произносит она в динамик, готовая продолжить: "Извини, я занята, перезвони позже, или лучше я сама тебе перезвоню…" — Грета в городе, — отвечают ей. — И она готова встретиться. Сброс звонка и резкий разворот кресла — Робби видит свои новые светлые волосы с розовыми подпалинами на концах, длинная чёлка поверх глаз путается в ресницах, словно паутина. Это она и не она… Роберта Нордик. Имя резонирует с отражением идеально, будто так было всегда. — Спасибо за работу, — улыбается Роберта, протягивая мастеру зарплатную карточку. — Можете снять по двойному тарифу — налички для чаевых у меня, к сожалению, нет. — Благодарю, — слышит она и, спустя писк терминала эквайринга, получает карту обратно. Грета в городе. И она готова встретиться. Что ж… Робби тоже готова.

***

Встреча с Гретой назначена на вечер, но Робби решает поехать в редакцию сразу — нужно переговорить с Лурдес, нужно убедиться в её поддержке… Нужно похвалиться своими новыми волосами, в конце концов! Пригород встречает её туманной взвесью, запутавшейся в тусклых лучах осеннего солнца. Осколки тротуара, ведущие ко входу, сплошь завалены павшими листьями — пока городские службы на износ гоняют уборочную технику по авеню делового центра, здесь, на промышленной окраине, естественный ход времени ничем и никем не нарушаем. Деревья теряют убранство, земля отнимает его у них, и всех всё устраивает. Местную шпану так точно — рассевшись в тени здания прямо на листьях, компашка раскуривает косяк. Рядом, в мусорном баке, жгут старое тряпьё, отравляя холодный воздух — будто бы соседства с мусоросжигательным комплексом им мало! Сам комплекс пока спит, но в сизой дымке октября могучие "сиськи" турбин выглядят как-то по-особенному угрожающе. — Эй, — окрикивают Робби, когда она, отпустив такси, направляется ко входу. Стоит ей поднять взор, и тот, что окрикнул, попустительски машет рукой и возвращается к своему занятию. Её узнали, но не сразу. Волосы изменили её, но не полностью. Дверь заперта, а Робби давно знает код. Зайдя внутрь, она бросает пальто на пустующую стойку ресепшена и, громко цокая набойками, поднимается на второй этаж. Она ожидает увидеть Лурдес за работой — восседающей на массивном эргономичном кресле за навороченном компьютером с таким сосредоточенным видом, будто она не опальная журналистка, а конструктор ракетных двигателей. Лурдес она находит, но не за компьютером, а на потрёпанном гостевом диванчике, и не одну, а в компании чернобрового незнакомца. Застыв на верхней ступени лестницы, Робби водит взглядом с редакторши на незнакомца и обратно, пока те молчаливо занимаются тем же. Оценивают её, как и она их. Так вот кого Николас Вайс так отчаянно хотел спрятать? Что ж — Лурдес ему не отказала, на что у неё наверняка были веские причины. Редакция — надёжное убежище, но Робби привыкла считать его почти своим. Видеть здесь чужака непривычно и странно. Но кто же этот парень, которого в иные времена можно было бы назвать красавчиком? За осунувшимся лицом, выпирающими на предплечьях венами, слишком рано поседевшими висками ещё можно прочесть следы природной стати. — Не ждала тебя так рано. Ну, что стоишь, как вкопанная, проходи, — прерывает немую сцену хозяйка. — И знакомься: это Антонио. Антонио — это Робби. Ага, та самая, с которой мы так ловко подсадили на крючок твоего… бывшего… босса… Прости, не знаю, кем вы с Нико Вайсом на самом деле друг другу приходитесь. Робби не сразу улавливает смысл произнесённого. Антонио? Её предшественник, которого убрали за предательство и о котором Нико отзывался в единой связке с делом Паулины? — С Робертой я познакомился задолго до того, как Нико решил вытащить меня на свет, — словно игнорируя её замешательство, подбрасывает дровишек чужак. — Я сразу понял, что никакая ты не ассистентка. Но что именно с тобой не так, не просёк. Отличная работа. Эх, если бы Нико послушал моего совета раньше… — Что здесь происходит, чёрт возьми! — не выдерживает Робби. — Лурдес, может быть хоть ты мне что-то объяснишь? — О, как мы заговорили! — поддразнивает её редакторша. — И у кого это ты научилась так мастерски истерить? Уж не у принцессы ли Ви случайно? Воистину: с кем поведёшься… — Лурдес, твою мать! — Окей, окей, — та примирительно выставляет раскрытые ладони. — Приезжаю я значит сегодня на работу — с утра пораньше, как я люблю, и вижу: стоит у входа красный Феррари, а мои ребята облепили его, как мухи… сам знаешь что. Я бы запаниковала, но машинка-то знакомая! Пришлось разогнать ребят, да ещё отсыпать им наличных, чтоб тачку не трогали — в наши места, знаешь ли, такие тачки не часто заруливают и ещё реже уезжают отсюда на своих четверых… — Короче, короче Лурдес. Мне не смешно, поверь… — Короче — так короче. Николас Вайс наконец понял, что быть у нас на крючке не так-то и плохо, и решил использовать наше сотрудничество по назначению. — Я вчера прилетел в Швейцарию из Аргентины. Границу пересёк ночью на машине и теперь мне нужно спрятаться. Нико сказал, есть конкретный шанс выйти на Зондера, и я нужен ему тут. Пусть у меня другое имя и документы чистые — ищейки выйдут на меня, если засвечусь хоть где-то. Не думаю, что Зондер или старший Вайс когда-либо до конца верили в мою кончину. Или это всё моя мнительность… — Антонио… Так это правда ты? — Робби плюхается рядом и бесстыдно разглядывает профиль того, о ком так много слышала, но считала мёртвым. Даже уверения Николаса в его живости никогда не воспринимались ею всерьёз. — Так странно встретить тебя лично. Я думал, ты шатенка? — Я тоже так думала, — вклинивается Лурдес, нависая над Робби хищным коршуном. — Шустер, ты что — реально покрасилась? Это же не парик, нет? — Что значит лично? — Робби игнорирует её вопрос, не спуская глаз с аргентинца. — Как это понимать? — Ну брось — ты же не могла забыть, как загорался зрачок камеры на твоём рабочем компьютере, а окна в Insight сами по себе открывались и закрывались? — Team Viewer, — кивает она разочарованно. — Я думала, это кто-то из компании следит за мной… — Это был я. Сохранил дистанционный доступ к бывшему рабочему компьютеру, а вот к планшету — не смог. Сперва присматривал за тобой из любопытства — кто же та выскочка, что заграбастала моё место? Потом из опасений — меня смущали твои замашки и я даже делился своими мыслями с Нико… Но то, что ты — сестра Полли, стало для нас шоком. Мы, признаться, приняли тебя за шпионку Зондера, а ты… Так просто — спрятаться у всех на виду. Браво! Не находя, что ответить, Робби тупит взор в пол и злобно закусывает губу. Отчего-то она чувствует себя не в своей тарелке. Использованной, возможно обманутой. Хотя это и не так. Просто она ненавидит сюрпризы — у неё передоз сюрпризов. Она хочет стабильности, пусть даже та основана будет на скорбях и тяжбах… Ей нужно постоянство. Но где его искать, когда ждать? — Не дуйся, — вдруг непривычно мягко обращается к ней Лурдес. — Антонио — нормальный парень. Мы уже пообщались. Он помогал Полли и он последний, кто видел её… Она опускает слово "живой", так как в этом месте и в этой компании оно было бы лишним. — В день, когда мы втроём должны были улететь, нас поймали. Точнее, меня и Полли — Нико не было дома, он ничего не знал. Я чувствовал, что нас могли рассекретить в любой момент. Нельзя тихариться в доме у змеи бесконечно долго — там тесно, а змея всегда голодная… За нами пришли люди в штатском. Сам Эдвард Вайс пустил их в дом — они выглядели, как обычные клерки, но я знал: это были люди Зондера. Двое отправились на кухню за Паулиной, ещё двое в сопровождении Вайса поднялись в кабинет. Я как раз улаживал последние дела на рабочем месте — зачистить планшет я так и не успел, что в конце концов и свело вместе… нас с вами. А тогда нас с Полли вывели на улицу, посадили в общий фургон и повезли за город. На одном из постов нас ждала другая машина — Паулину пересадили в неё и увезли в сторону границы. Мы ничего не могли сделать — связанные по рукам и ногам и с заткнутыми ртами. Наша участь была предрешена. Я не знаю, что стало с Паулиной… Но я точно знаю, что после того, как Вайсу-старшему стало известно, кто она такая на самом деле — девушка его сына, вхожая в дом, он, не колеблясь, призвал на помощь своего однопартийца. Зондер — человек, не боящийся грязных дел. Он — тот, кто решает чужие проблемы, чтобы затем решать свои за чужой счёт. Нас отдали ему на расправу… Робби слушает рассказ аргентинца, боясь дышать. Сцены последнего дня будто происходят с ней лично — она кожей чувствует ужас сестры, её отчаянье, безысходность её положения. Оказаться одной, недвижимой, в машине с головорезами, которые везут её неизвестно куда… О чём она тогда думала, кого вспоминала? Кто стал тем, к кому она обращалась с последней молитвой — бог, Николас, Лурдес или же она, старшая сестра? Точно не бог и не она — с ними обоими Паулина не ладила давно. Робби стискивает кулаки в порыве ненависти — если бы она знала свою сестру раньше, знала то, чем та жила… Но они прожили свои общие годы чужими. И стали родными лишь после того, как судьба развела их безвозвратно. — Что? Что было дальше? Почему ты оказался жив? — Робби не хотела, чтоб её слова прозвучали так, будто она винит Антонио в том, что тот спасся. Но прозвучали они именно так — а ему, кажется, всё равно. — Меня привезли в лес, поставили на колени на краю канавы и выстрелили. — Антонио привстаёт и разворачивается к Роберте другим боком. У той дыхание замирает: на правом виске, прежде спрятанном от её взора, красуется громадная шрамированная клякса, бледно-розовая, с рваными перештопанными краями. — Я покатился вниз. Пистолет дал полуосечку, а они этого не заметили. Пуля прошла по косой — мне раздробило черепную кость, задело артерию, но не задело мозг. Я некоторое время лежал там, на дне, притворяясь мёртвым. Чувствовал, как кровь растекалась по лицу, как землёй и листьями засыпало моё тело — меня закапывали. Слышал их разговоры. Вскоре им кто-то позвонил, и они ушли, не проверив надёжность насыпи — видимо, найдут ли тело или нет, их не сильно волновало. Я дождался, когда стихнет звук мотора. Я старался не вдыхать глубоко — при каждом вдохе сухая земля забивалась в ноздри, щекотала горло. Я нащупал под собой камень и, растратив последние силы, разрезал стяжки на руках. Я выбрался из-под насыпи и долго не мог надышаться, а потом выбрался из канавы и перемотал голову лоскутом, оторванном от собственной рубашки. Я сидел там до ночи, копил силы, а ночью пошёл искать ручей, чтобы попить. Я не знал, что ещё делать — мыслей не было, только инстинкты. И Полли в моей голове. Я был рад, что её не направили вместе со мной к этой канаве, и в то же время ужасался её участи. Я не сомневался — её ждало нечто ещё более страшное… Когда же я вышел к ручью, там была парочка. Обычная парочка малолеток — кажется, они были обдолбанные в хлам и собирались заняться сексом, но увидели меня и припульнули со всех ног… Не знаю, как я выглядел в их задурманенных глазах во тьме, грязный, в разорванной одежде и с перемотанной головой… Побросали всё — даже мобильники. Один из них оказался разблокирован, а номер Николаса я помнил наизусть… Впереди были две недели под присмотром медиков-нелегалов, изготовление документов и билет в Аргентину. Найти Полли и довести наше дело до конца — цель объединила нас, мы жили ей, как сумасшедшие. Нико даже удалось вжиться в роль блудного сына, вернувшегося в отчий дом, а мне — влезть в костюм банковского клерка, просиживающего штаны в старом офисе на задворках Буэнос-Айреса. Так мы жили, пока не узнали, что мы не одни ищем Паулину, управу на Зондера и раскрытия замыслов "Умного дома". Будучи хорошим рассказчиком, Антонио выдерживает драматичную паузу, прежде чем закурить. Густой дым классических сигарилл томно расползается по этажу. — Не верится, что всё это правда, — проговаривает Робби. — И мне не верится, — отвечает Антонио сквозь глубокую затяжку, — хотя в этой правде я живу вот уже полтора года. — У них есть наработки, причём неплохие, — возвращает Лурдес разговор в конструктивное русло. Историю спасения она слышит уже не впервые и оттого та не цепляет её так остро. — Фундамент "Умного дома" ещё никогда не был так хлипок. Мы разоблачим их на всю вселенную. Мы… Мы убьём их всех! — Нико говорил, что ты кровожадная… — грустно усмехается Антонио. — Нико ещё не видел меня в деле. В настоящем деле! Телефонный звонок на мессенджер Робби прерывает ярмарку тщеславия. Звонит Сьюзен — как не вовремя… — Я должна ответить, — проговаривает Робби, озирается в поисках укромного местечка и, не находя такового в открытом пространстве редакции, жмёт на зелёный значок, сходу переходя на английский. — Сьюзен, я не одна, так что… — Да мне насрать! Из-за тебя я в жопе, поняла? Говорила же — нельзя было отпускать Ларссона! — Погоди, ты о чём? — А о том, блядь, что меня преследуют! Мне звонят, приходят домой… На работу приходят! А знаешь, что ещё хуже? Они угрожают Терезе! И всей её семье! Ларссон вышел на нас и он не то чтобы испугался… Испугалась я, Роберта, тебе ясно? Я одна в этом сраном Лондоне, а у Терезы дети! У отморозков, которых к нам подсылают, нет тормозов! Я не знаю, что будет дальше! Я должна забыть про это дело или меня убьют! — Так, Сьюзен, давай по порядку. Для начала успокойся, пожалуйста. — Успокойся? Ты говоришь мне успокоиться? Ты что, совсем не слышишь, о чём я тебе толкую? Не говори мне успокоиться, поняла? — Сьюзен, умоляю, скоро всё закончится… — тянет Роберта, ловя на себе непонимающие взоры Лурдес и Антонио. — Откуда? Откуда, мать твою, тебе знать? Ты ничего не сможешь сделать — никто не сможет! Если б мы схватили его тогда, всего этого не было бы! Но ты, из-за тебя… — Сьюзен, у меня есть план, — перебив напарницу, Робби вываливает свой главный козырь. Да, она хотела приберечь его — но ситуация вносит свои коррективы. — Какой ещё план, ты шутишь? Нашла время шутить, слышишь — мне сейчас совсем не до шуток! — Мне тоже хотелось бы знать, какой ещё план, и кто эта девка, которая орёт в трубку так, что моя редакция того и гляди рухнет? — вклинивается Лурдес на ломаном английском. Вот они и встретились — две напарницы Роберты, одинаково талантливые, одинаково несдержанные и потому абсолютно не сочетаемые. — Кто эта баба, Робби? С кем ты там, подлая сучка? Какая ещё редакция? Решила меня кинуть? Решила слить мою инфу налево? Крыса! — Нет, всё не так, — ошарашенно лепечет Робби. — Это разные вещи, это… Помнишь того официанта на благотворительном балу Вайсов? Ты сразу разгадала в нём женщину. Так вот… Гудок автомобиля с улицы сигнализирует о прибытии гостей, не позволяя Робби расставить все точки над "i". Подойдя к окну, она узнаёт машину Харди. Он привёз Грету. Как всё, всё не вовремя! — Сьюзен, не отключайся. Я поставлю тебя на видео. Ты должна быть с нами. Сейчас всё решится. Прошу, будь на связи. — Да кто это такая, чёрт вас всех дери? — негодует Лурдес. — И что здесь вообще происходит? — Доверься мне. Вы все доверьтесь. — Робби оборачивается кругом, пытаясь понять, насколько сумасшедшей выглядит. — Если всё получится, Ларссон будет наш. И Зондер — тоже.

***

Не так представляла себе Робби встречу со старой знакомой. Она планировала долгий и размеренный разговор с Гретой наедине — с неудобными вопросами, вызовами и неизменным компромиссом. А получила целую толпу в недоумении таращащихся друг на друга людей, напряжённую до звона атмосферу и невменяемую Сьюзен на видеозвонке. Грета нынче выглядит точно так, какой Робби её запомнила — сухопарая, немолодая (а ведь они с Харди ровесники, так почему же в её глазах он всегда выглядел свежо и моложаво?), седые, коротко стриженные волосы аккуратно уложены. На шее — шёлковый красно-зелёный платок, в ушах — серьги с самоцветами. Бледный льняной костюм и вызов во взгляде. — Роббс, разве мы не должны были встретиться одни? — недовольно вопрошает Харди, обводя взором пространство вокруг себя. Ему неуютно и он даже не пытается этого скрыть. — Мы — должны были. Мы с Гретой. Но жизнь не стоит на месте, — огрызается Робби. — Хочу знать, кого ещё ты притащила на мою территорию, Шустер, — возмущается Лурдес, ни капли не стесняясь называть Роберту по фамилии. — Сперва какая-то британская истеричка по видео, теперь эти двое… Любителя кромсать мертвечину я, по крайней мере, знаю, но что насчёт неё? — Что ж, ты права. Самое время представить всех присутствующих, — выдыхает Робби и дожидается, когда все рассредоточатся по помещению так, чтобы не создавать друг другу боевой угрозы. Ставит телефон с притихшей на экране Сьюзен на ближайший стол и выдаёт все карты: — Харди многие знают, он — профессор Института судебной экспертизы, имеет личные счёты с семьёй Вайсов и использует своих друзей ради личной мести. Дама, что приехала вместе с ним — его старая знакомая, с которой они не гнушаются ставить эксперименты на людях. На таких, как я. А эта красотка, которая выглядит так, будто готова разорвать меня на части — Лурдес ДаСилва, независимая журналистка и непримиримый борец с беспределом корпораций. Что до парнишки, неумело прячущегося за её надёжной спиной — это Антонио, мой предшественник на посту ассистента Эдварда Вайса и по совместительству — союзник Паулины и Николаса Вайса. Да-да, вы не ослышались — моя сестра и сынок моего босса пытались разрушить корпорацию изнутри… Корпорация всё ещё стоит, а вот Паулины давно нет с нами. Кстати, эта зарёванная мордаха в моём телефоне принадлежит… Нет, я не раскрою вам её инкогнито. Только не её. Скажу лишь, что дело Беловицкой невесты, которое присутствующий здесь Герхард Земанн и его коллеги из Комиссариата так бездарно упустили, было благополучно раскрыто именно ею — и не без моего скромного участия. А чудовище, с которым мы имеем дело — серийный убийца, маньяк, извращенец и, скорее всего, виновник смерти Паулины, — пользуется всецелым покровительством небезызвестного Зондера. Собственно, именно эта связь и привела нас всех сюда. — Это всё? — выждав пару секунд, бурчит Харди. Очевидно, ему не по нраву пришлась тональность, в которой его представили. — Почти. Дополню лишь, что если кто-то из присутствующих вздумает вынести происходящее здесь за стены этого здания — я уничтожу его. Любого уничтожу — без шуток. На кону всё, что мне дорого! — О каком маньяке речь, Роббс, чёрт возьми, во что ты вляпалась? — не унимается Харди. — Я же говорил тебе… — В глазах за толстыми линзами читается непритворная тревога. — Она уже давно не слушает твоих слов, — отвечает ему доселе молчавшая Грета. Из всех собравшихся она выглядит наименее ошарашенной. — Ты упустил её… — А ты, мозгоправша, похоже даже не думаешь отрицать всего, что вы со мной сделали? Десятки сессий! За это время вы успели внушить мне новую личность. Интересно, что ты испытывала, когда делала это? Азарт? Интерес исследователя? Что угодно, только не сочувствие или раскаяние — верно? — Успокойся, Роберта. В тебе говорит обида. Это не конструктивный подход. — А в тебе говорит страх. Иначе бы ты не приехала, верно? — Скорее любопытство. Признаюсь, в моей практике такого ещё не было. Чтобы пациент с полностью подконтрольной личностью самостоятельно выходил из-под внушения… — Так это и есть та самая Грета Ниссон? Вот мы и встретились, подруга! — Внезапно раздражение Лурдес сменяется воодушевлением. — Знаешь, я много читала о твоих подвигах. За тебя дорого дают: спецслужбы всех стран, Интерпол, религиозные лидеры — все они будут драться и торговаться за право заполучить тебя в свои структуры. Нам останется лишь выбирать — кто дороже заплатит. — Роббс, она ведь не серьёзно? Мы же договаривались… — Харди нервничает. — Я гарантировал Грете безопасность. Не могла же ты так быстро растерять последние частички благоразумия! — Договаривались, Харди. Я слово своё держу — пока мы здесь, никому из нас ничто не угрожает. И я позволю себе внести предложение, которое нам всем предстоит обсудить. Грета — я не сомневаюсь, что ты сбежишь из любой ловушки. Поэтому даже не стану шантажировать тебя сдачей. Я уже поняла твою слабую сторону — ты сама на неё указала. И это вовсе не страх разоблачения… — Продолжай, — усаживаясь на диван, Грета закидывает нога на ногу, всем видом своим изображая невозмутимость. — Профессиональный интерес — вот что ведёт тебя по жизни. Из-за него ты изучила запретные практики, именно он толкнул тебя на эксперименты над людьми. Одной из которых стала я — ты не просто помогала старому другу, ты бросала вызов себе: под силу ли тебе роль Пигмалиона? Сможешь ли слепить из неподатливого теста нечто совершенно новое, до неузнаваемости новое? Ты смогла. Хоть и не до конца — не учла возможность отката. Но того, что получилось, уже достаточно, чтобы любые сомнения в твоём… мастерстве отпали сами собой. — Ты хочешь предложить мне нечто очень-очень интересное, не так ли? — глаз Греты сверкнул недобрым огоньком. — Иначе не устраивала бы это представление. — Именно. Свент-Эрик Ларссон. Чиновник Еврокомиссии. Соратник Зондера и по совместительству — маньяк, убивающий молодых девушек в понятном лишь ему одному жутком ритуале. — Хм… Фамилия незнакомая, а вот резюме занятное. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе понять его? — О, нет. Понимать его и таких, как он — это последнее, что мне нужно в жизни. Хочу оставаться человеком, даже очень плохим, но всё же человеком. Ларссон и ему подобные — не люди… — Ты это зря. Мы все люди — биология не лжёт. — Именно поэтому ты и нужна нам. Как и все чиновники высшего уровня, Ларссон обязан раз в год проходить плановую супервизию у ведомственных психологов. Думаю, тебе не составит труда… — Стать одной из них. Именно той, к кому направят вашего парня. — Ловишь на лету — я в тебе не сомневалась. Ты должна будешь вывернуть его наизнанку — свести с ума, выпотрошить его черепную коробку… В общем, сделать то, что ты умеешь. И так любишь! — Но зачем тебе это, Роббс? Проникнуть в аппарат Еврокомиссии не так-то просто. Мне нужно будет найти среди ведомственных специалистов своего единомышленника, нахимичить с документами, каким-то образом попасть на чужое место и оставаться неузнанной… Это всё безумно интересно, но я никогда не берусь за заказы, если точно не понимаю мотивацию заказчика. — Здорово, что ты призналась, что мотивация Герхарда, когда он попросил тебя заняться мной, была для тебя ясна, как белый день! — Анна-Луиза была моей подругой. Мотивация у нас с Харди была общая. — Как и сейчас, — внезапно вклинивается сидевший себе тихонько в уголке Антонио. — Если я правильно понимаю ситуацию, то у всех у нас один мотив — изобличение структур JQ и всех, кто связан с Вайсами. Включая Зондера. А этот извращенец, которого он покрывает — наш ключ к его мягкому подбрюшью. — Хм, это может сработать, — задумчиво кивает Харди. — Раз мы все здесь преследуем свои цели, к достижению которых нам предстоит идти общим путём — так давайте же разыграем эту карту. Грета — теперь тебе ясен мотив? — По крайней мере, это уже что-то. Проработать вашего извращенчика так, чтобы он сдал всех и сразу — рискованный план, и обычно я не кладу все яйца в одну корзину, действую поступательно. Но в то же время поработать с чиновником из Еврокомиссии — достойный вызов для меня как для специалиста. — Она встаёт, молча обходит диван, зачем-то поглядывает на запястье (часов на нём нет), наконец вновь поднимает глаза. — Ребята, я в деле. — Не верю, что всё это происходит здесь, в моей редакции. Не верю, Шустер, что ты превратила её в балаган. Но, чёрт возьми, я не упущу и малейшего шанса найти Полли. Даже если её больше нет на нашей земле, совсем нет — я должна узнать правду! И если этот извращенец причастен к её смерти или же выведет нас на тех, кто причастен… — Я рискую всем, находясь здесь, с вами, — признаётся Робби. Вслед за всеобщим принятием её накрывает небывалая усталость. Как же она пресытилась вечным напряжением! Как же ей надоело следить за каждым свои словом и выверять каждый свой шаг! Она не планировала закончить этот день так. Но вышло, как вышло. Она сделала всё, что было в её силах. — Эй, может кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — английская речь из динамика делает ситуацию до обидного комичной. Оставив Сьюзен свидетельницей собрания, Робби совсем забыла, что та — иностранка и отнюдь не полиглотка. — Вы, ребята, похоже там развлекаетесь вовсю, но я всё ещё не понимаю, как ваш трёп поможет мне избавиться от бандюков на моём пороге? — Прости, дорогая. Я тебе всё объясню, только чуть позже. Доверься мне. Нам. Робби беспардонно завершает звонок и шумно выдыхает. Впереди много работы, и прежде всего ей предстоит объясниться с напарницами — с каждой по отдельности и с обеими вместе. Предстоит убедить их в необходимости работать в связке, а сделать это можно будет только через чёткое разграничение интересов: Ларссон достанется Сьюзен, а "Умный дом" — Лурдес. Да уж — впереди действительно много работы. А сейчас пора возвращаться в дом. У принцессы Виктории сегодня премьера. Вся съёмочная группа, избранные гости и блогеры соберутся в лобби особняка Вайсов, чтобы на самом большом в последней модельной линейке mirror-tv от JQ посмотреть пилотную серию её реалити. Старый Вайс тоже там будет и он не захочет оставаться один. Он захочет, чтобы верная ассистентка была рядом, даже если не скажет ей этого. Уже внизу у входа её настигает Грета. — Ты в отличной форме, Роберта, — бросает она мимоходом, запрыгивает в машину Харди, и оба они уезжают. Не успев ответить, а впрочем и не планируя ничего отвечать, Робби прощается с Лурдес, Антонио и вызывает такси. Сиреневая дымка накрывает безлюдный пригород. Это финишная прямая: либо у них всё получится, либо же они все последуют вслед за Полли. Садясь в машину, Робби ловит себя на мысли, что её устроил бы любой результат — только бы всё это наконец закончилось.