Яблоневый сад.

Ощущение погружения в воду заставляет мои глаза распахнуться, а из меня вырывается невольный, больно давящий крик. Вода мгновенно попадает мне в рот и в нос. Я смотрю вверх и вижу Хвана, который навис надо мной; его рука обвивает мою шею, крепко удерживая меня в воде, а вторая вдобавок давит на затылок. Я пинаю и царапаю его руки, пытаясь заставить его отпустить меня. Мои легкие горят от невозможности дышать. Когда я думаю, что вот-вот умру, он поднимает меня, давая несколько секунд наполнить свои легкие кислородом. У меня начинается приступ кашля, а он просто стоит и смотрит на меня с мертвым выражением лица, будто кто-то умер. Он изменился, как по щелчку пальца. Даже когда он был холоден в те времена, в нем все еще оставался намек на человечность, даже когда он пытался это скрыть. Теперь это похоже было на тихий ужас на крыльях ночи. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности. — Вижу, ты хотела сбежать от меня настолько сильно, что даже была готова пожертвовать обычным человеком, который относился к тебе прискорбно, — как только я хотела ответить ему на эту колкость, он моментально погружает меня снова под воду, удерживая рукой на моем затылке. Он удерживает меня под водой еще несколько секунд, от которых зависит моя жизнь, и снова поднимает мою голову. — Я не хотела никого подвергать опасно… — и снова мои легкие наполняются водой, от которой они словно обжигаются. Я не знаю сколько я уже с затаившим дыханием под водой, но точно в 2 раза больше, чем впервые разы, ведь я уже начинаю терять сознание и задыхаться. Последние силы я трачу на то, чтобы схватить запястье блондина, чтобы он ослабил свою стальную хватку, ибо я задохнусь, но всем попытки увенчались провалом и пепелом. В последнюю секунду перед темнотой, он грубо вытаскивает мою голову из-под воды. Изо рта у меня вытекает вода в перемешку с кровью от давления, и слезы начинают течь по моим щекам, а тело охватывает озноб и мурашки. — Я никого не хотела подвергать опасности, мы просто столкнулись в переулке, а там уже ты подъехал, — я пыталась выдать свой голос очень правдоподобным, но дрожь и скачки выдавали яркую ложь. Мои глаза поднялись на него, встречаясь с темными жемчужинами, в которых горела одновременно похоть и ненависть. Я схватила тюбик шампуня, который лежал на краю роскошной ванны, и кинула в его спину, ведь он отошел от меня, повернувшись ко мне спиной, что-то размышляя. Медленно на пятках развернувшись, парень уставился на меня, явно что-то замыслив. Холодный страх парализовал меня на месте. Я уставилась на него, грудь тяжело вздымалась в ожидании его возмездия. Независимо от того, что он приготовил для меня, я отказалась умолять сохранить мне жизнь на сей раз. Если гордость послала меня в ад, так тому и быть. По крайней мере, я покину этот мир, сохранив свое достоинство, не кинувшись на колени к этому человеку. Хван двинулся ко мне, эти дорогие ботинки наступили на упавший тюбик шампуня, разбрызгивая содержимое. Лязг металла заставил меня взглянуть на его руки, и когда я увидела, как он вытаскивает свой ремень из петель брюк, мое сердце провалилось в желудок. Надеюсь, он же не хочет выпороть меня этим ремнем? — Нет, стой, я правда сожалею за все, — к черту достоинства, я не представляю насколько это должно быть больно. — Нет, ты не сожалеешь ни о чем, ты бездушная, — его голос эхом раздался по пустой ванной комнате. Я находилась в ловушке, и он приближался ко мне с ремнем в своей хватке, медленно натягивая его. Я должна была принять боль, чтобы вернуться к реальности; помнить, что его общество было не чем иным, как вестником смерти. В теории это звучало неплохо, но на самом деле? Это звучало так, будто было чертовски больно. — Не подходи, прошу, — я пятилась к стене, пока слезы текли по моим щекам, обжигая мою душу, но он не слушал меня, и вот, его ботинки оказались передо мной. Схватив меня за талию, он поднял меня на ноги, и его мрачный голос прижался к моему уху: — Ты заслужила хорошего наказания. Я оттолкнула его, пытаясь ударить коленом туда, где будет больно, но он схватил меня за бедро карающей хваткой прежде, чем оно успело коснуться. — Отпусти меня! — я продолжала сопротивляться, но он крепко держал меня за запястья, одним движением поместив в холодную ванную, где недавно он меня пытал, а потом обмотал их ремнем и завязал узлом. Когда он отступил, я попыталась вырваться, но он дернул за другой конец ремня, и я поднялась ввысь, доставая до пола ванны еле-еле только носочками. Он прикрепил другой конец к современной насадке для душа на потолке, которая точно попадала прям на меня. — Что ты… — я не успела договорить, так как остальные слова вырвались у меня, как визг, когда ледяная вода пролилась на меня дождем. Я отплевывалась и задыхалась от неожиданного ливня, который был таким холодным, что иголки и булавки покалывали мою кожу. Он схватил мое лицо, подняв его так, чтобы я встретилась с ним взглядом. Сильный озноб сотряс меня, когда поток прямо из Антарктики намочил мои волосы и слил воедино одежду и тело. Я сморгнула слезы с глаз. — Говорят же, что на мокрое тело удары будут больнее, — он оставил меня одну дрожащую от холода, а сам вышел. Спустя пару секунд в его руках блеснула пряжка нового ремня. — Нет, прошу, — сквозь стучащие зубы я смогла еле-слышно вымолвить. Малейший намек на веселье на его губах столкнулся с раздражением в глазах, и его ответ был задумчивым, возможно даже риторическим: — Что мне с тобой делать? — Не трогай меня, — я дрожала очень сильно, пытаясь удерживаться навесу. Хван обходит меня, снимая свою дорогую обувь, и становясь сзади меня, по колено находясь в холодной воде, но он даже не шевельнулся от нахлынувшего холода. — Ты сейчас в таком положении только из-за своего же побега, — его томный голос раздался около моего уха, посылая мурашки. Теплая рука блондина гладит меня по спину, в некоторых местах надавливая, вынуждая меня выгнуться. Я закрываю глаза, наслаждаясь его ласковыми прикосновение до того момента, пока первый удар не приходится на мое тело, чуть ниже поясницы. Жгучая боль расплывается по всему телу, отчего я выкрикиваю, задыхаясь от боли и слез. Слезы градом катятся по лицу, а из горла вырывается сдавленное рыдание. — Прошу, перестань, — я умоляю его, не в силах пошевелиться. Я аккуратно повернула голову назад, встречаясь с его взглядом. Что-то неуловимое и противоречивое промелькнуло в его глазах, будто он вспомнил момент из своей жизни. Он резко отбросил ремень в сторону, что тот ударился о стену, отлетая от нее. Я судорожно выдохнула, когда его большой палец скользнул по моей скуле. Контраст между его гневом и лаской сбил меня с моей оси, зажег молнию жара в животе, и возникло бессмысленное желание вызвать его мягкость и одобрение. Он провел большим пальцем по моим губам, словно проверяя, не укушу ли я его. Нет. Я даже позволила ему слегка засунуть палец мне в рот. Низкий звук в его горле заглушил холод в воздухе, согревая воду на несколько градусов, и в этот момент все, что мне было нужно это тепло. Даже если он придет в виде адского огня. Я сомкнула губы вокруг его большого пальца, так что ему пришлось высвободить его, чтобы он не скользил по моим горячим губам и языку. Пламя вспыхнуло меньше, чем от взгляда в его глазах, и от всей тяжести его одобрения у меня заныло между ног. Тепло внутри противоречило холодной пытке на коже, так что у меня закружилась голова. Запястья обернуты кожей, струйки ледяной воды стекают по моей коже и вниз по приоткрытым губам, время замедляется под плотным притяжением между нами, которое ощущается как полуприкрытые глаза и безлунные ночи. Инстинктивная потребность сократить расстояние лишила меня воздуха, и я не могла найти достаточно кислорода, который не был бы испорчен его жаром. — Почему ты так действуешь на меня? — его голос скользнул вниз по моей шее, как пьянящая ласка, и я хотела прислониться к его телу. — Что ты хочешь сейчас сделать? — мой голос дрогнул, унизительно показывая меня. — Прояви творческий подход, — он слегка засмеялся, проводя большим пальцем вдоль мочки уха. Горло сжалось, нерешительность остановила меня. Я не была уверена, что он хотел от меня или того, что я могла сделать со связанными над головой руками, кроме биения ремнем. Отбросив мысли, я сделала первый шаг: поднявшись на цыпочки, я выкрутилась так, что оказалась лицом к его, и сократила расстояние, пока наши губы не оказались на волосок друг от друга; пока мои не коснулись его с каждой дрожью, которая прокатывалась по мне. Секунду я дышала ему в рот, ожидая реакции — любой реакции, которая придаст уверенности, — но ничего не последовало. Расстроенная, с дрожащей волной смущения, я прижалась губами к его губам. Немного ослабив ремень, я неловко подняла руки над головой и положила их ему на плечи. Он был на вкус как корица, подкуп и что-то настолько мужественное, что я глубоко вдохнула, вдыхая его. Как мой рот двигался против него, все колебания внутри растворились, сменившись потоком огня, который опалил мой путь до кончиков пальцев ног. Целуя его мягко и медленно, моя нога скользнула вверх по его боку, обвив его бедро, притягивая его ближе. Он резко выдохнул, шагнув ближе, и обхватил одной рукой мою талию, а второй затылок, притягивая мое тело еще ближе к себе. Моя кровь вибрировала в венах, кипя под поверхностью. Я скользнула языком в его рот, он пососал его, слегка прикусив зубами, и влажное, горячее скольжение запульсировало в моей сердцевине. Его губы двигались против моих, встречая каждое погружение и облизывание более властно. Когда моя нога сжалась вокруг его бедра, чтобы подтолкнуть его ближе, его рука оторвалась от моей талии и схватила меня за бедро, а его пальцы впились в плоть. Когда он прикусил мою нижнюю губу, я укусила его сильнее. Рычание из глубины его груди завибрировало против меня. Желание разгорелось в животе и сжалось в комок, который требовал облегчения. Я была ничем, кроме прикосновений и ощущений, плавая в облаке похоти, такой горячей, что я была уверена, что не выживу, если оно лопнет. Углубив поцелуй, я издала сдавленный стон. Он проглотил его, коснувшись своим языком моего. Охваченная огнем и льдом, я выгнулась к нему, отчаянно желая контакта, трения, отпущения грехов. Я дразнила его губы своими, облизывала, кусала, прижималась и дышала, боль расцветала между моих ног. Я бы сделала что-угодно, лишь бы восполнить ее. Выдыхая отчаянный гул в его рот, я прижалась ближе, мое тело было вровень с его. Его хватка на моем бедре усилилась, и сдержанность за ней — мысль о том, что он может причинить мне боль, но не сделает этого — только заставила меня отчаянно желать большего. Он издал сердитый звук, когда я начала тереться о его твердую длину в попытке облегчить боль, и тогда он оттолкнул мою ногу от себя и резко отступил. Меня облили холодной водой снаружи и внутри, но это не украло тепло, которое он оставил позади. Грудь вздымалась с каждым вздохом, когда я смотрела, как он вышел из ванны и освободил мои запястья, будто ничего не произошло, в то время как я чувствовала себя вывернутой наизнанку — одна нога в подземном мире, другая нетвердо стоит. Затем он ушел, но я ничего не могла сделать, кроме как смотреть ему вслед, дрожа, с красными запястьями и теплом его рта на моих губах.