Моей любви достаточно?

Когда пятничным вечером я вернулась домой, хотелось только одного — завалиться спать. Ночь в родительской квартире на маленьком жестком диване выдалась бессонной, морально тоже подустала, так еще и дорога утомила: два часа на пароме, полтора часа на поезде и на автобусе еще двадцать минут. Но нужно было идти в магазин, купить еду для вечеринки по случаю дня рождения. Утром Оскари подтвердил, что они с Дэном все-таки смогут приехать, и теперь даже при мыслях о завтрашнем дне сердечко замирало. Я была в предвкушении. Мясо для барбекю обещали привезти Тори и Пекка, они знали, где купить хорошее и не слишком дорогое, так что я накидала в тележку свежих овощей, в том числе кабачки и перец для вегетарианки Хелли, немного фруктов, закуски, всякие салфетки с одноразовой экологичной посудой, и отправилась в отдел с соками и газировкой. Пробив все товары и распихав их в шоппер, рюкзачок и пакеты, я рассеянно оглядела получившуюся гору продуктов. А как это теперь дотащить до дома? Надо было в два захода закупаться. И почему раньше об этом не подумала? А если бы сидр и пиво не взяли бы на себя Хелли с Кевом, мне бы мозгов хватило и их тоже сразу купить? Вздохнув, я потянулась за рюкзаком, как вдруг за спиной раздался знакомый низкий, немного хрипловатый голос: — Я что-то упустил? Грядет апокалипсис? Да ладно? Йоханнес?.. Я резко выпрямилась и обернулась. Рядом действительно стоял он — Мистер-без-разницы. Снова в клетчатой красной рубашке и собранными в небрежный пучок волосами. В руках он держал одинокий пакет молока. С последней встречи его щетина успела стать чуть гуще и длинней, а медово-зеленые глаза, как и все прошлые разы, светились безразличием к окружающим, скукой и пренебрежением. На секунду я ощутила укол недовольства от встречи с этим слишком уж своеобразным человеком, но... что очень странно... одновременно с тем и будто бы была немного рада его видеть. — Что? Йоханнес кивком указал на пакеты: — На голодный год запасаешься? Пришлось приложить усилие и скрыть возникшее раздражение. Ему-то какое дело до моих покупок? Этому господину вообще знакомы такие слова, как вежливость и личные границы? — У меня завтра День рождения, точнее, он был вчера, но завтра буду отмечать с друзьями, — зачем-то рассказала ему я, и все-таки взялась за рюкзак. — Ты одна здесь? Как ты это все донесешь? — С божьей помощью. Закинув рюкзачок на спину и повесив шоппер на плечо, я уже хотела взяться за ручки одного из пакетов, как вдруг меня опередили. Мой удивленный взгляд тут же приковался к Йоханнесу: — Ты что делаешь? Он молча сунул мне упаковку молока и поднял с пола остальные пакеты. Мышцы заиграли под рукавами его рубашки, но по выражению лица нельзя было сказать, что ему очень тяжело. Впрочем, этот мужчина очевидно был силен и хорошо сложен, не заметить это было невозможно. — Чего ты стоишь? Идем. И Йоханнес быстрым шагом направился к выходу. С моими продуктами. Оттаяв, я поспешила за ним. На улице было довольно прохладно, от утреннего солнышка не осталось и следа, все небо затянуло серыми грустными тучками. Резкий ветер врезался в макушки деревьев в лесу неподалеку, заставляя их беспокойно шататься из стороны в сторону. Из-за неприветливой погоды, позднего времени и того факта, что на окраине Тампере жило не так уж и много людей, в поле зрения не попадал ни один человечек, если не считать проезжающих машин. Была все-таки своя прелесть в таком малолюдном уединении. Фанат мегаполиса вряд ли бы оценил, а вот тот, кто искал покоя, спокойствия и тишины — однозначно. — Ты решил мне помочь? — с недоверием вглядываясь в лицо Йоханнеса, спросила я. — Нет, я решил украсть твои пакеты, — съязвил он. Удержаться от усталого вздоха не получилось. Вот зачем так себя вести? Вроде помогает, добро делает, но общается в очень уж неприятной манере. Второй раз уже это повторяется. — Понятно... Ну, спасибо за помощь. В ответ прозвучало лишь короткое: «м». Ладно, нет смысла ждать от человека того, что он не может дать, так что следовало принять, что милым и дружелюбным этот вредина не будет. — Кем ты работаешь? — идти рядом с Мистером-без-разницы молча было как-то некомфортно. — Не обязательно заполнять тишину пустыми вопросами. Да что с ним не так?! — Слушай, Йоханнес, спасибо тебе, конечно, за инициативу с помощью, но давай я все-таки сама донесу, — не выдержала я. — Ты не обязан это делать, а тебе это явно не по душе. Я хотела забрать у него пакеты, уже коснулась кончиками пальцев тыльной стороны его ладони, но он не остановился и не спешил ничего отдавать. — Было бы не по душе, не стал бы этого делать. Сама же сказала, что не обязан, — теперь голос вредины звучал чуть мягче, но все еще сохранял в себе грубые нотки беспочвенного недовольства. — Зачем тогда ты так со мной разговариваешь? Ладно, я поняла, ты хочешь побыть в тишине, но почему помягче и поаккуратней об этом не сообщить? Я чем-то тебя обидела? Йоханнес вздохнул и уже хотел что-то сказать, судя по мимике — что-то неприятное. Наверное, собирался назвать меня занудой, которая докопалась, или предъявить что-то еще, но внезапно передумал. Он немного помолчал, затем вдруг ответил: — Я редактор в издательстве и переводчик. Это можно было посчитать за извинение, да? Обострять я не стала, так что мысленно согласилась сменить тему с его стиля общения на обсуждение работы. — Ого, как интересно. Прежде не встречала людей из этой сферы. Ты книги переводишь? А с каких языков? — Не только книги. Разные тексты. Но и книги тоже, да, — вяло пояснил Йоханнес. — Перевожу с финского на английский и с английского на финский, иногда еще со шведского на финский или английский, но редко. — Очень здорово. Крутая работа! — искренне отметила я. — Получается, ты хорошо умеешь обращаться со словом. Круто. Вредина бросил на меня красноречивый взгляд, видимо решил, что так его подколола. Но нет, я в прямом смысле это сказала, без подтекста и намеков. — Любишь свою работу? — Люблю. — Ты, наверное, знаком с какими-нибудь классными писателями? — я не сдавалась и дальше пыталась вывести его на нормальный диалог. — Знаю парочку, — скучающе отозвался он. Странно. Обычно, если людям нравится их работа, они с удовольствием о ней говорят. Может, все-таки дело во мне? Поправив лямку рюкзака и подтянув шоппер, я внимательно посмотрела на Йоханнеса — хотела понять, можно ли рискнуть задать еще один вопрос. Злым и раздраженным он вроде не выглядел, разве что немного недовольным. — А ты случайно... Севери Тумма не знаешь? — Знаю. Что? ЧТО?! Да ладно?! Я аж остановилась. Задавая этот вопрос, я не надеялась на положительный ответ, скорее думала, что Йоханнес скажет, что знает кого-то, кто знает Севери, или вроде того. Вот это да! Йоханнес на моё удивление никак не отреагировал и продолжил идти дальше, так что, подскочив, я поспешила его догонять. — Ты реально знаешь Севери?! Ты с ним прям общался?! — вышло излишне эмоционально и громко. Мистер-без-разницы тут же нахмурил тяжелые брови. — Вроде того, — процедил он. А может его просто задолбали такими вопросами про знаменитых авторов? Наверняка кто-то просил познакомить с ними или как-то помочь с собственным продвижением через них. — Ты его редактор? — Нет, у него другой. Просто знаю его. Не близко. — Ах, ну да, — вспомнила я, — ты же тогда говорил, что не знаком с его творчеством. — Угу. — Слушай, а... я обещаю, это последнее, что я спрошу на эту тему, и отстану. — У меня аж сердце быстрее забилось! Оказаться знакомой со своим самым любимым писателем, со своим литературным кумиром буквально через одно рукопожатие — это невероятно! — Какой он? Ну, Севери? Сколько ему лет? Как он выглядит? Йоханнес вздохнул в очередной раз. Поудобней перехватив пакеты, он мельком взглянул на меня и снова стал смотреть вперед. — Севери нигде не раскрывает свою личность, как я могу разглашать его персональную информацию? — Умоляю, Йоханнес, скажи хоть что-то, — прижав молоко к груди, я сложила руки в мольбе и постаралась заглянуть ему в глаза, — что-нибудь не очень личное. Я никому не расскажу! Он чуть склонил голову набок и медленно моргнул. Он явно думал, сказать или нет. Я аж дыхание задержала и произнесла одними губами: — Пожалуйста. — Севери Тумма закрытый и необщительный, — все-таки сдался Вредина. — Не самый приятный человек, которого можно встретить. Зато ответственный, умеет держать слово, и вести с ним чисто деловые отношения весьма комфортно. В контексте рабочих вопросов он самый настоящий финн. Эта информация не удивила, по социальным сетям Тумма отчасти угадывался такой характер. Но как же было приятно стать чуть ближе к любимому автору! Вот бы вообще с ним встретиться, пообщаться хоть чуть-чуть. Севери наверняка был очень интересным и умным человеком, пусть даже и не слишким дружлюбным. Йоханнес, вон, тоже колючка, и ничего. — А сколько ему лет? Меня этот вопрос почему-то особенно мучает. — Это персональная информация. — Хотя бы рамки поставь. Пожалуйста! — не унималась я. Любопытство не давало покоя. Вместо ответа Йоханнес вздохнул. Опять. Ему воздуха мало? — Он взрослый? — Да. — Очень? — Айли, я же сказал... Перестань выпытывать. Достаточно взрослый. Ого, он помнил моё имя. Неожиданно. — Но не старый? Теперь в глазах Йоханнеса раздражение уже граничило со злостью. Но я действительно перегнула с допросом и приставучестью. Нельзя так. Следовало замолчать. — Ладно, извини, я поняла... — произнесла я, глядя вниз. Стало неловко из-за своего поведения. — Спасибо, что кое-чем поделился. Правда. Для меня это было важно, я очень люблю этого автора, он меня вдохновляет, информации о его личности в интернете вообще нет, а так хочется знать, кто он. — Не старый, — тихо сказал Йоханнес. — Что? — я расслышала его слова, но удивилась, что он вдруг ответил на тот вопрос. — Не старый он, — повторил Вредина. — Ты сказала, что очень хочешь узнать, кто он. А разочароваться не страшно? — Страшно, — призналась я, разглядывая кусты роз у ближайшего дома. Из глубины участка доносились голоса. — В большинстве случаев я бы выбрала неведение вместо разочарования. Новый сильный порыв ветра взлохматил волосы и вытащил несколько маленьких тонких порядочек из пучка Йоханнеса. В воздухе пахло дождем, но с неба пока не капало. — Так смысл тогда пытаться что-то узнать о Севери? Не имея о нем ни малейшей информации, ты можешь выдумать для себя самую лучшую его версию, максимально романтизировать и наслаждаться этими чувствами, — резонно заявил Йоханнес. — Вот опиши мне, какой он в твоей голове. Только честно. Я призадумалась. Какой Севери в моей голове? — Он с виду холодный и грубый, мрачный, даже депрессивный. Но в душе добрый, способный любить. Очень глубокий и умный. Безмерно талантливый. И не такой, как большинство людей. Вредина усмехнулся. — Сколько тебе лет? Захотелось закатить глаза, так как было понятно, к чему он клонит. — Пятнадцать. Ты же это хочешь услышать? — А серьезно? — Двадцать три. — Ну понятно, — его интонация умного и взрослого всезнайки прозвучала особенно раздражающе. — И помимо прочего, в твоей голове он наверняка высокий, красивый и протянутый молодой мужчина? Какой-нибудь скуластый голубоглазый блондин? Или кто там в твоем вкусе? Я плотно сжала губы. Самое мерзкое, что Мистер-без-разницы был прав. Отчасти. В моей голове Севери был взрослым мужчиной красавцем, но все же скорее темноволосым и с бородой. — Сложно строить догадки о внешности, когда ничего не знаешь, — я наивно попыталась уйти от этой темы, глядя куда-то в сторону. — Значит, я прав, — уверенно заявил Йоханнес. — А что если я скажу, что он низкого роста, пухлый, с узкими плечами и лысиной? Одевается и выглядит небрежно, ненавидит людей и все время ворчит и грубит? Ты попрежнему будешь от него в таком же восторге? Этот вопрос поставил в тупик. Нет, безусловно, какой бы личностью не был бы Севери, он в любом случае оставался гениальным автором. И я бы в любом случае хотела бы с ним увидеться и пообщаться. Но изменилось ли бы моё восприятие, будь он правда таким, каким описал его Йоханнес? — Он действительно такой? — Ты не ответила. — Мое отношение к нему, как к писателю, не изменится, конечно, каким бы человеком он ни был. — А если он маньяк? — Сложно сказать. Мне трудно отделять творчество от автора, — призналась я. — Его книги не перестанут быть гениальными, но читать их, зная, что все эти строчки выходили из-под пера убийцы и психопата, станет сложно. Я так перестала слушать одну рок-группу, после того, как узнала, что вокалиста посадили в тюрьму за педофилию. — Ясно, — кивнул Йоханнес. Кажется, его впервые удовлетворил мой ответ. Почему-то стало приятно от этого, хотя мне должно было быть все равно, что этот вредина обо мне думает. Этот довольно симпатичный вредина, который помогал мне уже во второй раз. Если бы не его скверный характера и мои чувства к Оскари, может и запала бы на него. Кто знает? Мы подошли к дому, ступили на шуршащие камушки подъездной дорожки, и я остановилась, повернувшись к Йоханнесу. Он продолжал держать пакеты и не ставил их на землю, будто чего-то ждал. — Спасибо, что помог. Очень мило с твоей стороны, — слегка улыбнулась я. — Не знаю, как сама бы это донесла... Надо было за два или три захода все покупать, а не за один. — Пожалуйста, — ответил он. И продолжил держать пакеты. Возникла пауза, которая с каждой секундой становилась все более неловкой. Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Взгляд Йоханнеса был спокойным, поверхностным, но в то же время внимательным. Он не смотрел в душу, не выглядел заинтересованным, но будто бы нашел для себя во мне что-то занятное. С таким взглядом обычно читают аннотацию на книге, которая не кажется особо увлекательной, да и жанр не твой, но в описании что-то есть, что заставляет подумать: «а может попробовать прочитать? Ну так, для разнообразия». Я уже хотела протянуть руку, чтобы намекнуть, что дальше справлюсь сама, но почему-то в последний момент неожиданно для себя произнесла: — Хочешь выпить кофе? Глупо было спрашивать, очевидно, что он бы отказался. Да и какой кофе на ночь? — Да, давай, — ровным голосом, и бровью не поведя, ответил Йоханнес. — Да? — в голосе прозвучало нескрываемое удивление. Один уголок рта Вредины подскочил наверх, скривив губы в не самой приятной ухмылке. — А, это был вежливый вопрос, который задают, потому что знают, что человек откажется? Понял. — Нет-нет. Пойдем. Проходи... Какая же неловкая получилась ситуация, напряжение и дискомфорт витали в воздухе, отчего даже будто стало немного душно. Тем не менее, Йоханнес не начал вредничать, он прошел в дом, поставил пакеты в коридоре, я показала ему, где можно помыть руки и предложила пройти на кухню. Хорошо, что перед поездкой к родителями везде все прибрала, зная, что потом времени перед вечеринкой не будет. А то было бы еще из-за бардака и какого-нибудь грязного носка в углу неловко. Я поставила кофе вариться и стала быстренько разбирать купленные продукты, закидывая что-то на полки, а что-то в холодильник. Постепенно воздух наполнялся насыщенным пряным ароматом. Йоханнес сидел за столом совершенно молча, и лично на меня эта тишина давила. Снова задавать какие-то вопросы и снова получить ответ, что заполнять ими тишину не нужно, не хотелось, так что я принесла из комнаты ноутбук и, поставив его на кухонную тумбу, негромко включила музыку. Заиграла песня рок-группы «Black Screen». — Не против? — я обернулась на гостя. Тот отрицательно покачал головой. — Слушаешь такое? — Мне все равно, что играет. — Хорошо... С одной стороны, должно было быть легче от его равнодушия и непридирчивости, но с другой стороны, зная, каким он может быть колючим, хотелось обезопасить себя и включить то, что ему нравится, чтобы не получить неприятных комментариев. Йоханнес продолжал молчать, но казалось, что спину жжет от его взгляда. Из-за ощущения, что за мной внимательно наблюдают, все движения стали нелепыми и неаккуратными. Достав из полки две одинаковые чистые кружки, я с грохотом поставила их рядом с плитой. — Есть мятный сироп и корица. Добавить что-нибудь? — Нет, не люблю мяту, — ответил Йоханнес. — Ты не любишь ваниль и мяту? Это же такие распространенные вкусы. — Ну и что? Какая разница, как много людей их любит? Мне не нравится. — А молоко добавить? — глянув из-за плеча, спросила я. — Сливок нет. — Нет, просто черный кофе с ложкой сахара. Йоханнес расслаблено сидел на стуле, откинувшись на спинку и положив ногу на ногу. Чувствовал он себя, как дома. Если бы на его месте сейчас был Оскари, я была бы счастлива... Но хотелось верить, что такое тоже еще возможно. Все же Кот согласился прийти ко мне на День Рождения, даже несмотря на плотный рабочий график, а это что-то да значило. Если бы на месте Йоханнеса сейчас был бы Оскари, атмосфера была бы другой. Мы бы болтали обо всем и ни о чем одновременно, или обсуждали бы какую-то очень интересную и глубокую тему, или Кот рассказывал бы мне, как прошел его день на работе. Мы бы улыбались, смотрели друг другу в глаза, иногда посмеивались над забавными фразами и шутками. Я бы не только налила Коту кофе, но и ужин бы быстро организовала. Возможно, он бы решил присоединиться к готовке, если бы был не слишком уставшим. — Извини, еды никакой нет. Уезжала к родителям, ничего не готовила и не покупала, — сообщила я, ставя кофе перед гостем. — Но есть молочная шоколадка с соленой карамелью. Секунду. — Спасибо, — поблагодарили Йоханнес. Я уже хотела отвернуться, чтобы достать шоколадку из полки, но слово вежливости от Мистера-без-разницы заставило замереть и посмотрите на него. — Что? — приподнял брови он. — Нет, ничего. Положив шоколадку на стол и взяв свой кофе с молоком и мятным сиропом, я села напротив Йоханнеса. Половина страны уже спать легла, а мы решили кофе попить. Потрясающе, конечно. — Где твои родители живут? — поинтересовался Йоханнес, сделав небольшой глоток и медленно опустив кружку обратно. За окном завывал ветер и, ударяясь о стекло не завешенного окна, начал покапывать дождик. Погода портилась на глазах, хотя по прогнозу завтра должен был быть теплый и солнечный день. — В Эстонии, в Таллине. — Так ты эстонка? — Нет, — мотнула головой я, — мы из Хельсинки, там жили. Но потом так вышло, что родители с младшей сестрой решили переехать в Таллин. — А как вышло, что твоя семья переехала из Хельсинки в Таллин, а ты оказалась в Тампере? — кажется, Колючке правда было интересно. Он неотрывно смотрел на меня, потягивая кофе. В его глазах, теплых по цвету, но холодных по взгляду, читалась заинтересованность. Вот только не та приятная заинтересованность, с котором мужчина мог смотреть на симпатичную ему девушку, а такая, с которой наблюдают за скаковой лошадкой, на которою хоть и сделали ставку, но с большими недоверием — и все же, а вдруг выиграет? Неприятно. Вроде, сидела на собственной кухне, а казалось, что на предметном стекле Мистера-без-разницы. Правда, интриговал вопрос, а что же во мне вызывает у него такой своеобразный, как и он сам, интерес? — Это долгая история, — отмахнулась я, не желая участвовать в скачках. — Настолько, что не успеешь рассказать, пока мы тут сидим? — стоял на своем Вредина. Нет, все-таки скачки смотрят не так. Не такой это взгляд... Наверное, скорее так смотрят на новую рыбку, которую запустили в аквариум. Да уж, прежде таких, как Йоханнес, встречать не доводилось. Вроде, не откровенно отталкивающая личность, чем-то даже цеплял, и речь не о внешности, но, при этом, его компания была неприятной и очень утомляла. Вздохнув, я все же сдалась и решила ответить ему в двух словах. В конце концов, так быстрее, чем играть в словесный пинг-понг с этими «не расскажу — да расскажи». — Я не хотела переезжать в Таллин. Зачем? Мне нравится Эстония, но родную Финляндию люблю больше. И я не хотела жить с родителями и сестрой, а какой смысл тогда переезжать в другую страну без необходимости и целей и жить отдельно от семьи? — Резонно, — кивнул Йоханнес. — А в Тампере как оказалась? — Во-первых, хотелось начать новую главу жизни. Меня так все достало, что это было нужно, как свежий воздух, а переезд в другой город — неплохой способ перевернуть страницу, — призналась я, разглядывая бежевый кофе в кружке. — В Тампере мне знакомый предложил работу. Так что нашла это жилье и переехала сюда. — Что за работа? — В ресторане, который этот знакомый открыл. — Повар или официантка? Или менеджер? — показалось, что в голосе мужчины прозвучали нотки разочарования. Я перевала взгляд на его лицо, но, если правильно считала эмоции, то разочарование было вызвано не конкретными профессиями, а тем, что он сам просто не угадал. Неужели он выстроил ряд предположений обо мне почти на ровном месте, а теперь пытался их подтвердить или опровергнуть? Так вот такая у него игра? Отсюда интерес? Стоп. Или это я все на ровном месте выдумала? По сути, ориентировалась же только на взгляд, интонации и выражение лица. Следовало поменьше думать. — Айли? — видимо, пауза затянулась. — Извини, задумалась, — моргнув, я мысленно вернулась к вопросу. — Нет, я не работаю в самом ресторане. Я пишу рекламные посты, делаю всякие отчеты, связываюсь с людьми по некотором рабочим вопросам, и все в таком духе. Хотя были мысли подработать еще и официанткой, чтобы зарабатывать побольше денег, но пока Оскари предложил другие варианты. Йоханнес хмыкнул. И ничего не сказал. Я думала, что уже и не скажет, так что хотела сменить тему, но он задал следующий вопрос: — И какие дальше планы? Продвижение по карьерной лестнице в этом ресторане? — Нет. Не знаю... Как пойдет, конечно, но сама бы я хотела другого. — Чего? — Не знаю. Это сложный вопрос. Есть пара сфер, которые меня интересуют, но не знаю. — Какие сферы? Захотелось устало закатить глаза. Простой диалог с обычными вопросами воспринимался допросом. Оскари интересовался совсем иначе, более мягко, участливо, а Йоханнес словно решал математическую задачку, и вытягивал один за одним её условия. Сложно сказать, почему складывалось такое впечатление, но оно складывалось. — Я хотела работать в паромной компании, но меня не взяли. Еще я бы хотела тоже попробовать писать книги. И в глубине души я мечтаю о собственном уютном кафе, — зачем-то все-таки рассказала я. — Ясно, — коротко кивнул Йоханнес и, глядя в сторону, поднес к губам кружку. Он словно переключил какой-то выключатель в своей голове, отчего резко потерял заинтересованность в этом разговоре. Комментариев можно было не ждать. Мы еще немного поседели молча, если не считать редких поверхностных фраз, потом неожиданный гость кратко поблагодарил за кофе и направился к выходу. — Заходи как-нибудь, если скучно будет, — зачем-то сказала я. Можно было бы списать это на обычную вежливость, ведь Йоханнес мне совершенно не импонировал, но если быть с собой предельно честной, то пришлось бы признать, что, да, что-то в нем цепляло. Хотелось увидеться еще раз, поговорить, узнать его получше. Хотелось понять, что с ним не так, и какой он на самом деле. — Это вряд ли, — с легкой насмешкой отозвался Вредина, завязывая шнурки на кроссовке. — Вряд ли будет скучно? — переспросил я и сложила руки на груди. — Вряд ли зайду, — он стал зазывать шнурки на втором, — я не верю в дружбу, а отношения меня не интересуют. Вот так заявление. Я аж немного опешила. Обувшись, Йоханнес выпрямился и взглянул на меня. — На отношения и намека не было, — сразу же заявила я, — но насчет дружбы... Во-первых, иногда люди могут просто общаться. Но я не настаиваю. Просто так сказала. А, во-вторых, ты что же, вообще в дружбу не веришь? — Между мужчиной и женщиной — нет. — Ты думаешь, что может быть либо любовь, либо ничего? Сомнительно же, нет? — Про любовь никто не говорил. Любовь существует в книгах и фильмах в жанре мелодрама или романтика, — уверенно сказал Йоханнес. — В жизни же между мужчиной и женщиной, если они не родственники, бывает либо страсть и сексуальное влечение, либо временная влюбленность, которая базируется на гормонах, либо деловые рабочие отношение. Доброй ночи, — и он сразу же развернулся к выходу из дома. Перехода к прощанию вообще не было, мужчина проговорил все единым текстом. — Всегда сочувствовала тем, кто так думает. Кто не верит в любовь, — успела сказать я прежде, чем Йоханнес, посмотрев на меня из-за плача, скрылся за дверью. Уже глубокой ночью, когда перед сном я открыла холодильник, что убрать туда безалкогольный клубничный мохито, который пила за просмотром сериала, на глаза попался пакет молока Йоханнеса. Видимо, машинально поставила его на дверцу вместе со своим. Увы, было уже слишком поздно, чтобы пойти отнести это молоко Вредине.