Друг Сэнри (черновой вариант)

Прежде чем распрощаться и покинуть памятник Прекрасной Эпохи, мы со следователем посчитали нужным привести архивную в надлежащий порядок. По завершении наших изысканий комнатёнка изрядно испоганилась, приводя на ум ассоциацию с фондовой биржей в апогей дневных торгов. Мы насобирали раскиданные документы и рассортировали их по ячейкам кленовой картотеки. Вот, сейчас по крайней мере не стыдно и освободить пространство на милость хозяевам… Мы бережно прикрыли за собой и, подсмотрев мельком к отдавшемуся работе Сугияме-сану, втихомолку спустились на первый этаж. Убеждён, тревожить человека под профессиональным наитием — проступок совершенно непростительный, равносильный осквернению храма во время священного служения. Куда учтивее в нашем случае уйти на английский лад. Внизу нас ожидала обворожительная помощница. Зрачки её были как два начищенных чёрных шара для боулинга, нога нетерпеливо подёргивалась. И как это я раньше не замечал столь очевидные метаморфозы? Игра света? Прелестница поприветствовала снизошедших полумесячной улыбкой, держа обе ручонки за спиной. — Как успехи? Не заскучали? — хихикнула девушка незатейливо. — С вами не соскучишься, — попытался я отшутиться. — Скажу так: на безрыбье и рак рыба. Работа правоохранителей зачастую малорезультативна. Обходимся, что называется, крупицами… но и они иногда способны внести свою лепту в изобличение негодяя. Котелок сожалеюще покачала головой. — Меня волнует одна примечательная находка, — я сменил тему. — Позвольте спросить, «Дейзи» — ваше официальное имя? Я заглянул в ваше досье и наткнулся лишь на угловатую азбуку под заглавием. Это, безусловно, озадачивает. — Моё так называемое официальное имя давно в прошлом, — она отвела взгляд и натужно вздохнула. — Всё равно нас собираются превратить в территорию наподобие какого-нибудь Гуама или Самоа, полностью ассимилировав народонаселение и стерев культурные устои. Так к чему тянуть? — Ну это вряд ли, — я деликатно возразил не выдерживающей никакой критики теории. — Хотя бы фамилией порадуете? — В поисках своего суженого, — промолвила светленькая с мечтательным выражением. — Чай и порадую, благо воздыхателей — пруд пруди. Кстати, вы какую предпочтёте? Может быть Миллер? Аль Доннелли? А что, Дейзи Доннелли… звучит благороднейше! — Я предпочту что-нибудь библейское, — вырвалось у меня. — Положим, Абрамс. Вполне сносная. Связана с патриархом Авраамом, прародителем всех верующих. А вы знали, что… — Маэда, задавай вопросы по существу, — позади меня раздался хорошо слышимый протест. — Ах, точно… простите… — и чего это я такой разговорчивый? Никак и на меня накатила волна американизации? У них же там, вроде, принято трепаться по пустякам. — Всё-таки не поделитесь настоящим именем? — спросил я бобылку, уже отчаявшись добиться согласия. — Некоторые вещи не положено знать простым смертным, — менеджер ёрнически улыбнулась. — Ладно, давайте перейдём к другой теме. Вы, насколько я знаю, сожительствуйте с господином Сугиямой? — Верно. — Стало быть, вы выполняете работу по дому? К примеру стирку, уборку, мытьё посуды? — Ох, легче перечислить чего я не выполняю! — по залу прокатился тоненький женский смешок. Он не был неотёсанно-пошлым, вызывающим омерзение хохотом, как у её «жабьего» наставника. Напротив. Если оперировать музыкальными аналогиями, то Дейзи-сан испускала увертюру к постановке сказки Ханса Кристиана Андерсена, а Сугияма-сан, в свою очередь, дисгармонировал по всему звукоряду. Слон в посудной лавке. Пожалуй, женщины взаправду обладают своеобразной мистической притягательностью. Чары их зачастую пленяют, заставляя совершать неискушённого поистине опрометчивые поступки. Удивлюсь, коль красавица хотя бы раз не воспользовалась своим божественным даром. — Да на мне всё хозяйство стоит! Служанок-то у нас нет, а владелец поместья тот ещё разгильдяй. Я ему и постель заправляю, и завтраки готовлю. Меню, к вашему сведению, не блещет разнообразием, но впроголодь не живём. Стараемся выращивать своё. American boys подсобили с семенами культур — последний прорыв, говорят, в мировой селекции. Растут даже на малопригодных почвах. — Ого. Как же вы успевайте заниматься фермерством, раз трудитесь целыми днями по пятнадцать часов? — Сугияма-сама нанимает местных жителей для работы на приусадебном участке. Взамен разрешает забрать оговорённое количество семян. Иногда он даёт мне ключи от автомашины и приставляет шофёра из числа сотрудников мужского пола, чтобы я съездила проверить как обстоят дела: не стащил ли кто сверх меры, не отлынивает ли… В общем, держим руку на пульсе. — То есть, Сугияма-сан доверяет вам ключи от личного транспорта… а что насчёт ключей от кабинета и щитка? Вы, если меня осведомили правильно, остаётесь за главную при отлучке владельца. — Не сказала бы, что он горит желанием делиться имуществом. Посадил он меня в машину скорее из-за прагматичных побуждений, нежели альтруистических. А вот свой кабинет… к нему без спросу и на пушечный выстрел не подпустит, а вручать кому-либо ключи — забудьте! Мне он перед уходом наказывает пристально следить за вторым этажом, мало ли кому приспичит зайти куда не положено. — Хорошо. Вы… эээ… спите вместе или раздельно? — вопрос может показаться неуместным, однако вывод, вынесенный из ответа на него, сгладит шероховатости моей новорожденной теории. Девушка, явно не ожидавшая столь откровенной наглости, округлила глаза в изумлении. Две чёрные точки расширились до совсем неприличных габаритов. — З-зачем вам это? — выпалила она, оторопевши на мгновение. — Ах, вы простите за несколько нетактичную формулировку, — шея моя сама согнулась под «извиняющимся» углом. — Просто мне нужно иметь определённое представление: можете ли вы ручаться за сохранность вещей Сугиямы-сана. Как знать, возможно злоумышленник проник в дом и, воспользовавшись вашей уязвимостью, провёл манипуляцию с ключами? — Ну, это исключено! — возвестила управляющая без толики сомнения. В голосочке игрались смешинки. — Наши спальни соседствуют и разделены сёдзи с прозрачной бумагой, да и, признаться, я испытываю трудности со сном… поэтому любое вторжение не останется незамеченным. — Понятно… вы, главное, здоровье берегите. Работа работой, но без отдыха — никуда. — Это да… — подытожила дама печальным вздохом. Полагаю, это всё, что можно узнать от Дейзи-сан. Пока. Остаётся растолковать пару деталей со следователем и вернуться в прокуратуру, — что ни говори, а рапорт сам себя не напишет. Признаться, свидетельница с потерпевшим оказались на редкость болтливыми. Если бы не их заокеанское простодушие, мои сомнения вряд ли обрели, хоть и шаткий, но фундамент. Стоит снять перед ними образную шляпу. — Засим, госпожа, вынуждены до поры до времени с вами проститься. Благодарим за сотрудничество и передайте владельцу наш поклон, — закончив с любезностями, мы с напарником направились к выходу. — Подождите, пожалуйста! — окликнула нас Дейзи-сан, после чего протянула две поллитровые бутылки, окутанные вафельным полотенцем. Видать, их она и прятала за спиной. В запотевших сосудах плескалась буроватая жидкость, поднимались пульками вверх и лопались круговерти хаотичных пузырьков. На наклейках запечатлены рисунком — и весьма детально, за что стоит отдать должное художнику — гроздья наливного винограда. — Это… что? — Газированная вода, виноградная, — гордо сообщили нам. — Вчера отгрузили две партии. Излишки раздаём маленьким деткам. У них итак жизнь не сахар, многие потеряли родителей… мы хотим хоть чем-то их порадовать. — Это правильно, — ответил я. — Но, думаю, дарить нам ввозимые напитки было бы неприкрытым мотовством. Припасите лучше для детишек. — Ой, да ладно вам! — воспротивилась она, комично надувши щёчки. — У нас этого добра навалом. Никому хуже не сделается, пожертвуй мы пару бутылочек доблестным стражам правосудия! Подолгу ещё меня упрашивали угоститься дарами цивилизованного мира, но всякий раз я отказывался. Наконец, наевшись бесконечными препираниями, я всё же уступил — по большей части из вежливости. Мой партнёр, с другой стороны, оказался не таким строптивым: сыщик вполне охотно взял награду, не разменявшись лишней елейностью в японском духе. Несмотря на относительную «бесцеремонность», в моём случае кидать упрёки Арисиме-сану — самое обыкновенное ханжество. Людей швырнули в водоворот голода, инфляции, экономической нестабильности и преступности. Большинство стало жить по принципу «предлагают, да ещё и безвозмездно — бери». Одинокий резонёр-нравоучитель, питающийся белым рисом два раза на дню, вызовет лишь отвращение и желание вправить мозги кулаками. Стоило мне прикоснуться к бутылке, как ладонь обжёг сильный холод. Не настолько, чтобы отдёрнуться и скривить лицо от боли, но приятным ощущением это не назвать. — Ах, вы извините… кто-то по-дурости засунул газированную воду в морозильную камеру. Приходится со вчерашнего вечера размораживать. К холоду я чувствительна, поэтому не могу прикасаться к ним голыми руками. Спасает полотенчико. Может быть вам дать салфетки? — Нет, спасибо. Не посмеем вас больше обкрадывать. Приятного вечера.

***

Снаружи уже смеркалось. Стрелки на циферблате показывали без двадцати шесть. — Ох, приношу свои извинения, — сказал я, не отрываясь от созерцания шедевра швейцарских мастеров. — Получилось многим больше, чем вы рассчитывали. — Ничего страшного, — тихонько ответил следователь, впившись хищническим взглядом в подарок Масафуми. — Отличные часы. У меня были такие же, когда-то… откуда взял? — Мне… приятель подарил. — Вот оно как, — он поправил и натянул головной убор поглубже. — Готов поспорить, вы хорошо ладите. — Ну… пожалуй? — мне подурнело от этого разговора. Казалось, воздух пропитался металлическим запахом крови. Я почувствовал себя жалкой рыбёшкой в пасте у готовящейся сжать челюсти акулы. Что, чёрт возьми, не так с этим шляпником? — Предлагаю поговорить о рабочих моментах. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, относительно хода вашего следствия. — Хм? Не вижу смысла. Всё указано в материалах дела. — Разумеется, — натянул я самую обезоруживающую улыбку. — Тем не менее мне бы не помешало выяснить подробности от непосредственного участника расследования. Считайте это, как любит выражаться университетская профессура, «прогонкой по теме». Полицейский едва заметно усмехнулся моему нелепому сравнению. Сразу видно: знаком он с этим высказыванием не понаслышке. — Приступай, — дал он сухую отмашку. — Как вы определили личность подозреваемого? — При помощи дактилоскопических следов на булыжнике и стремянке, а также клочка синей ткани, который нашли в одном из смятых кустарников палисадника под окном. Вероятно грабитель, пытаясь загнать тележку во внутренний двор, разодрал одежду о колючие шипы, — здесь всё сходится. Заключение криминалистов подтверждает вышесказанное. — Следственная группа провела работу с регистрационным бюро полицейского управления, выяснив кому принадлежат отпечатки. Потом мы выехали по адресу прописки и арестовали Танаку Иссэя, матёрого уголовника, дрыхнувшего с украденной статуэткой рояля — уже весомые доказательства. Заодно сравнили ткань-вещдок с тканью его юкаты: абсолютное совпадение как по цвету, так и по происхождению. Звучит убедительно. Всё-таки злоумышленники не настолько умные, чтобы тщательно заметать следы — не в детективных романах живём. Подавляющее число горе-воров ловятся на банальной невнимательности или глупости, являя собой чрезмерно жалкое зрелище. «Ni Dieu, ni César, ni Tribun», как гласил текст одной революционной песни. Возможно я бы поверил отчёту бригады следствия, если бы не слова самого рецидивиста: судя по всему, кто-то усыпил Танаку-сана, подмешав в добытый напиток снотворное. В таком случае — принимая данные показания за чистую монету — этот кто-то вполне мог выставить бессознательного бедолагу виновным, исказив улики до безобразия. Из этого следует… что предполагаемый налётчик (или налётчики) знает адрес жертвы, так как задержали Осакчанина не где-нибудь, а у него дома. Значит, налётчики эти приходятся либо близкими друзьями или членами семьи, либо… теми, кто инцидент расследует (второе кажется вероятнее по причине «сценария» Арисимы-сана). Не стоит исключать, однако, и случай с прямым расспрашиванием третьими лицами… надо бы проверить с кем наш урка вёл беседы незадолго до кражи. — Меня вот что беспокоит… на ваш взгляд, как дистрофик сумел спустить на верёвке под сотню килограмм веса, всякий раз сбегая вниз и отвязывая узел, а затем нестись вьючной лошадью через полгорода, таская за собой весь непосильный груз? Высока ли вероятность сообщников? — Во время войны он работал на предприятиях военпрома. Госзаказ на вооружение рос, рабочих рук крайне не хватало и фабриканты домыслились набирать бывших зэков с малолетками. Соответственно их пичкали всякой дрянью, чтоб и не вспоминали о пище и сне. У многих впоследствии появилась неконтролируемая аддикция, — подняться на ноги и то без дозы не в силах. При употреблении психоактивные препараты способны повышать физическую выносливость, стимулируя скелетную мускулатуру… так что, ручаюсь, заглоти Танака горстку таблеток поприличнее, пробежал бы как угорелый даже вдоль Китайской стены. Вообще он был членом сообщества… ну «сообществом» тот балаган не назвать… эдакое сборище бродяг, зарабатывающее на пропитание мелкими афёрами, попрошайничеством и рысканьем в мусоре. Их было не больше четырёх человек. Они держали несколько помоек, в том числе и на задворках «Канраку». Утром клика собиралась в «штаб-квартире» позавтракать объедками да обмозговать план дальнейших действий, потом выходили «работать в поле» — клянчить деньги, еду, папиросы, галантерею. Возвращались поздно. Днём восемнадцатого числа трое его соратников накидали за воротник в подпольной харчевне и набросились на какую-то пан-пан. Подоспевший патруль забрал дебоширов в одиночные камеры на сутки, поэтому-то на момент совершения преступления у них было надёжное алиби. За разъяснениями можешь обратиться в сибуйский участок — я, увы, всех подробностей не ведаю, — Дельный совет. Почём знать, в непрочном союзе шаромыжников вполне нашлось бы место коварному предателю-интригану, подложившему свинью приятелю ради химеры большой наживы. Надо бы разнюхать об их сношениях поподробнее. Следователь перевёл дух на секунду и продолжил. — Ночью и ранним утром помимо случайных рикш вблизи никого быть не должно. Строители, по их же собственным словам, заканчивают смену к десяти вечера, владельцам заведений смежной улицы приказали покинуть здания, дезинфекторы обычно работают с восьми до двух, шатия куковала взаперти… вывод? — Ни свидетелей, ни очевидных соучастников…? — оробело вопросил я. — Именно, — охолодили мой пыл однозначным заключением. — Обыск подтвердил пагубное пристрастие подследственного? — Нет. Пузырьки психотропов штамповали из стекла, незаменимого ресурса для утиля. Обычно после применения тару перепродают на чёрном рынке. Сумма вытекает мизерная, но разжиться парой-тройкой фун ячменных зёрен не вызовет ощутимых затруднений. Наверняка Танака предпочёл не заниматься бестолковым накопительством и сбагрил всё сразу. Косвенным подтверждением его зависимости служит состояние зубов… видал, должно быть? — детектив ощерился, как бы наглядно демонстрируя разницу между эмалью здорового человека и любителя дешёвой эйфории. — Невоздержанное потребление метамфетамина провоцирует кариес. Арисима-сан отвечал уверенно, чувствовался многолетний опыт знакомства с темой дискуссии и научная подкованность. Однако, как и всякая аргументация, эта имела собственные огрехи: к примеру, почему в доме не было найдено ни единой таблеточки? Неужто подозреваемый так безалаберно отнёсся к подготовке «стратегического резерва на чёрный день»? Вдруг облавы какие-нибудь, товар конфискуют… веских оснований как у дворняги блох. Он мог бы высыпать стимуляторы на газету, завернуть её, а склянки уже отнести к перекупщикам. Или возьмём зубы… скорее всего их плачевный вид есть последствие невозможности соблюдения гигиены полости рта из-за острейшего дефицита чистящей пасты и порошков. Да и поведение у него не соответствует представлениям о наркотической абстиненции. Его, что, «подкармливали» в заключении, чтобы не буянил? Ладно, допустим Танака-сан — наркоман, поглощающий таблетки ненасытной саранчой на ходу и разом сдающий стеклотару на вторсырьё, даже так он вероятнее бы переломал себе кости, пытаясь приволочь довольно тяжёлую мебель (пять кресел, две оттоманки, один комод) к подоконнику. Никакие «чудо-зелья» не способны заставить, дай Бог сорокакилограммового человека управиться с ношей втрое увесистее его самого. — Хорошо, представим, что каким-то чудом он погрузил краденое на овощевозку за ничтожный срок в пятнадцать минут, но всё же вытекает проблема иного характера: дабы добраться до тайника, необходимо обогнуть Императорский дворец и пробежать через муниципалитет Ёцуя — это, считай, центр города. Там охрана усиленна; что полиция, что оккупационные войска дежурят круглосуточно группами по трое под началом старшего офицера. Подозрительный мужик с тележкой мигом бы привлёк внимание — может статься контрабандист какой везёт товар гангстерам. Вы что думаете? Порядком смутившись моими неожиданными познаниями в городе, сыскарь опустил голову и вперился «в пустоту». Ледяные прощелины глаз сузились, потемнели и, казалось, утратили крупицы той немногочисленной жизненной энергии. Детектив словно бы впал в забытьё, сродни состоянию медитирующих монахов Тибета. Проведя в бесчувствие несколько секунд, он медленно задвигал тощими губами: — Подкуп? — предположил Арисима-сан, голос его слегка дрожал. — К сожалению, в наши дни полиция — не эталон добропорядочности. Патрульные с радостью готовы «проморгать» хоть торговца оружием за хорошую взятку или обещание будущих выплат с оборота. — Это… верно, — я потёр подбородок, — с другой стороны, как правило, дежуря на вверенном участке не в одиночку, существует определённый риск быть разоблачённым честными коллегами. Тем более, что рядом ошиваются американцы… я прекрасно осознаю отчаянье соотечественников — еды нет, денег нет, кто угодно поддастся соблазну. А вот янки… они чуть ли не купаются в роскоши. Будь я в их шкуре, то подумал бы миллион раз надо ли оно мне прежде чем якшаться с выпрыгнувшим, как чёрт из табакерки ханыгой. Дамоклов меч трибунала висит над всеми. Партнёр, по всей вероятности исчерпав оставшиеся доводы, лишь изредка почёсывал в затылке. Обличье сохраняло каменное выражение. — Есть догадки получше? — поинтересовался он искренне. — Есть, — забывчивость следователя немало меня позабавила, да так, что я едва сдержал нахлынувший приступ смеха. — Вы не запамятовали часом? Мы обсуждали этот вопрос в управлении полиции: преступников было несколько, крепкого телосложения и смылись они на крытом тентом грузовике. Сквозь Ёцую, естественно, не проезжали, избрали путь с наименьшим скоплением ненужных очевидцев. Арисима-сан молчал, ожидая развития мысли. Мощные скулы заострились умерщвляющей молниеносным ударом бритвой. Мне стало не до веселья, первобытный инстинкт самосохранения твердил об опасности — чуть промедлишь, замешкаешься и два «бумеранга» рассекут твоё бренное тело напополам. Захотелось бежать подальше, скрыться без вести, лишь бы не попадаться в эти чернющие прорехи, именуемые очами, дантеновские Злопазухи. Образ отставного школьного учителя, пусть и со своей акульей аурой, растаял так же стремительно, как и сменился на нечто… «вурдалажье»? От морского хищника хотя бы спрятаться можно или загарпунить как-никак, но что противопоставить ожившему мертвецу? Соль? Осиновые колья? Чепуха. — Мне кажется… — выдавил я, силясь сохранить самообладание — что Танака-сан здесь не при чём. Его подставили. Сами посудите: стал бы человек идти на важное дело в одиночку? — Никогда не знаешь, что в голове у этих наркоманов, — проинформировал Арисима-сан, сложив руки на груди. — Это ещё полбеды: без подготовки, без страховки, без надёжного плана отхода… какой из него бывалый вор? Так, дилетант на первом задании… — потуги дедукции растопили скованное морозной коркой озеро примитивного ужаса, я осел на льдину и принялся медленными темпами подгребать к разгадке. Злобный «кровопийца» перестал меня тревожить и я осмелел невероятно. — Я склонен считать, что даже запущенные случаи способны отдавать себе отчёт в азах преступной деятельности. Теперь перейдём к сигнализации… пускай вблизи никого нет, но кто отменял, что те же рикши, развозящие посменно, не будут пробегать по Адзабу-дори в поисках ранних клиентов? Они наверняка бы услышали громкий звон… что бы вы сделали на месте Танаки-сана, поняв, что вас могут раскрыть? Следователь брюзгливо пробормотал что-то невнятное, щёки его впали ещё глубже, а мозолистые сухощавые кулаки стиснулись. Мои рассуждения явно не внушали ему симпатию. Я отвёл взгляд вверх, стараясь не обращать внимание на угрожающие ухватки. Есть у меня миссия и поважнее… — В действительности, — продолжил я, разглядывая вечернее небо Токио, — разбили окно уже заканчивая обносить кабинет. Это своеобразный отвлекающий манёвр с целью запуска цепочки событий выгодной истинным виновникам. Вот как обстояли реальные дела: в 4:50 владелец и его спутница покинули кабаре, сели в автомобиль и поехали в направление Тёфу. В тот же самый момент, дождавшись, когда транспорт скроется из поля зрения, гурьба грабителей бросает засаду и вскрывает входную дверь. Заходит внутрь, выносит добро, погружает в грузовик — на всё про всё ушло двадцать минут — под конец провоцирует сигнализацию и спешно сматывает удочки. По-видимому они, притворившись сотрудниками противоэпидемиологической службы, ранее обманом вынудили частников эвакуироваться с Гайэн-Хигаси. Финт ушами этот позволил убить двух зайцев одним выстрелом: убрать лишних свидетелей, так как, подозреваю, частники не просто работали в тех зданиях, но и проживали. Возможно несчастным даже предоставили временные убежища… это во-первых. Во-вторых, задержать появление офицеров на приличный срок, тем самым придать достоверность легенде. Ну и наконец обчищал отряд очевидно в фирменной униформе с жёлтыми повязками… так и оправдаться легко, дескать, обнаружилась очередная вспышка дизентерии, проводим вывоз пожитков, не мешайте. Вы как думаете? — сказал я и уставился на Арисиму-сана. Детектив был мрачнее тучи, хотя — заметно — тщился держаться хладнокровнее. От простого его вида сердце уползало в пятки. Сомнений нет, погубил изувер не один десяток душ. Впрочем, сейчас мне было поздно да и некогда страшиться… неукротимый интерес к подноготной на первый взгляд тривиального преступления перебивал любую дрожь в ногах. Нутро моё чуяло, что мы подобрались лишь к верхушке айсберга и многое предстоит выведать. — Я думаю разглагольствования твои так и пестрят махровыми изъянами, — сообщил он невозмутимо. — Начнём с якобы перекрытия улицы членами банды: авантюра сама по себе неправдоподобная, ибо затраты на её осуществление превышают сколько-нибудь значимую выгоду. Требуется где-то раздобыть автотранспорт, топливо, комплекты формы санинспекторов, осуществить вывоз и размещение населения в специально отведённых зонах. Я уж и не говорю про обеспечение продовольствием… стоит ли игра свеч? Вдобавок, сжав немаловажную артерию квартала, бандиты навлекут на себя недовольство простых горожан и солдат армии США. Первых не устроит отсутствие удобного маршрута, вторые огорчаться невозможностью посещать свои любимые питейные дома. У прочих, помимо вышесказанного, имеются и экономические интересы. Возник бы конфликт сторон, разбирательства, что по итогу привело бы к изобличению обмана. Также почти невероятным звучит утверждение о выносе краденного через вход: допустим бронированная дверь не столь непреступна, всё же остались бы хоть какие-нибудь следы взлома: царапины, вмятины, трещины, необычное положение замочного отверстия — что угодно. Уж не пытаешься ли ты донести, что предполагаемые взломщики разжились оригиналом или копией ключа? — сыщик покосился на меня с подозрением. — Чёрный рынок предоставляет обширный спектр товаров и услуг: от спичек до боевых истребителей, которые не успели демонтировать. Будь у злоумышленников полезные связи — не пришлось бы морочиться подготовлениями. Что до рентабельности затеи, то картины именитого художника, старинная мебель и китайский антиквариат стоят целое состояние на зарубежных аукционах — десятки, а нередко и сотни тысяч долларов. Нестабильность иены и вовсе сулит пронырам золотые горы. Предпринимателей с их семьями не так много: от силы пятнадцать-двадцать человек… реконструкция только началась, даже самые оживлённые улицы не блещут новыми предприятиями. При грамотном подходе «оседлых» могли разделить на компактные звенья по трое-четверо и распределить по временным обиталищам — баракам, скажем. Организуя «эвакуацию», преступники сыграли на всеобщем страхе заражения, граничащим зачастую с истерией: помнится, в газетах гуляли сводки о происшествиях холеры и тифа в незатронутых авиаударами районах… что и говорить про выжженный дотла Роппонги — рай для возбудителей всякой мерзости. Никому не хочется испытывать судьбу приближением к очагу, и потом мучаться кровавой диареей да рвотой. Даю голову на отсечение, что все, включая главнейших бенефициаров этого праздника жизни, готовы смиренно потерпеть недельку, лишь бы изгнать инфекцию с концами. Ну, ладно, предположим, некоторые особо удалые ринулись браниться на чём свет стоит, пара улыбок, заумных пояснений и фальшивых бумажек мигом бы урезонили скандалистов. Предположим, что и такого им оказалось мало — полезли донимать Минздрав письмами и звонками. Учитывая перегруженность раздутой бюрократии, ответ пришёл бы нескоро — несколько дней, а то и недель. К тому времени они давно свернули лавочку, — я показал головой на одинокий штендер, — разве «раскладушку» свою оставили. Детектив напряжённо нахмурился, словно бы припоминая что-то значимое. Затем он провёл пальцем под носом и, пораженчески вздохнув, произнёс с почти что дипломатической выдержкой: — Что же, подобный расклад не лишен здравых предпосылок. Но как они форсировали броню? — спросил он, слегка смягчившись в лице. — Мне на ум приходит вариант с помощью изнутри. Кто постоянно отирается около Сугиямы-сана? Вы уже догадались? — Менеджер? — Так точно! — осклабился я во весь рот, став походить на Чеширского кота из известного творения мистера Кэрролла. — Позвольте мне обосновать свою точку зрения: восемнадцатого и девятнадцатого мая воздух нагрелся до августовских показателей, что причинило некоторое неудобство владельцу. Следовательно, весь день он держал бронедверь открытой для лучшей проветриваемости. Без тридцати пять 19-го к нему явилась управляющая отчитаться за прошедшую смену. Услышав столь похабные слухи об взаимоотношениях начальника и подчинённой, у меня затесались сомнения насчёт достоверности именно этой части истории. Что если они занялись чем-то выходящим за границы профессиональных отношений? Знаете… когда мужчина испытывает сексуальное влечение, бдительность притупляется, открываются фланги для неожиданной атаки… — Хочешь сказать, она украдкой своровала ключи в процессе или после коитуса? — Угу. Смотрите: замок двери запирается самостоятельно, стоит двери захлопнуться. В тот день её не надо было отпирать изнутри из-за сильной жары. Выходит, нельзя гарантировать, что снаружи кабинета Сугияма-сан всё ещё имел при себе минимум сувальдный ключ. Мне кажется, Дейзи-сан подложила «болванку» в брюки своего любовника, чтобы он не спохватился пропаже, добравшись до резиденции. Потом она каким-то образом доставила оригинал вторженцам… — Это… смелое предположение. Но обчистить карман и подложить «болванку»? Как мне кажется, удобнее сразу же смастерить полноценный дубликат по слепку, разве нет? И что по поводу ключа от щитка? Они занялись непотребством и в канцелярии управляющего? — расспросы один за другим снарядами ложились мне на темя, бухали и разрывались, заставляя фаланги зубов пританцовывать фокстрот. Фарш точечной картечи со свистом прошивал жалкий кальциевый панцирь, вгрызался в нервные волокна. Боль несколько притормозила мой экспресс логики, от чего я опешил. — Погодите… — схватился я за лоб, — давайте разберём каждую тонкость поочерёдно. Вы хотите знать почему менеджер не отпечатала ключи на, к примеру, куске мягкой глины, а передала их напрямую? — Верно, — он кивнул. — У неё был вагон и маленькая тележка возможностей это сделать. Ещё до семнадцатого мая. Проживают они вместе, комнаты соседние, хождение свободное. Зачем медлить? — Я не специалист по фабрикациям, но что-то мне подсказывает, искусно изготовить подделку весьма сложного приспособления — халтурка не пустяковая. Это вам не простой ключ от квартиры, здесь нужно время и сноровка мастера… а если брать в расчёт хитростность замкового механизма, то получается, что дубликат будет готов лишь через несколько суток при самом благоприятном исходе. Бандиты, безусловно, не захотят взваливать на себя очередную обузу. Гораздо эффективнее заставить помощницу стянуть ключи перед окончанием смены, быстро провернуть задуманное, пока соучастница отвлекает жертву, возвратить их и спокойно почивать на лаврах. Исходя из короткой беседы с Сугиямой-саном я понял, что человек он крайне непредусмотрительный: расхаживает с важными вещами в карманах, заместо того, чтобы положить те подальше за пазуху; ставит… кхм… женщину с низкой социальной ответственностью на руководящие посты, отказывается подозревать её в чём-либо… в общем, благонадëжная мишень. — Любопытные домыслы… как же она подменила цилиндровый ключ? Обхватила кавалера в крепких объятиях? — Это… достаточно практичный способ! — подхватив догадку напарника, я необычайно оживился. — Вы должны знать как орудуют карманники в многолюдных местах: идёт себе подданный со службы где-нибудь по станции Уэно, навстречу ему прихрамывает инвалид-ветеран, или исхудалый сирота, или понурая девушка. Происходит инсценировка столкновения, вор наигранно валиться с ног, охая, просит о помощи. Наш герой — как и любой воспитанный индивид — бросится выручать «пострадавшего», поинтересуется самочувствием. Слово за слово, и актёришка виновато исчезает в толпе, оставив подарком парочку зияющих дырок в области груди и штанин. — Звучит доходчиво. Значит, главное — сократить дистанцию. А уж как она это сделала — дело десятое. Могла и налететь прямо на начальника, «споткнувшись» о что-то, а могла и полезть лобызаться… два ловких манёвра — ключ как корова языком слизала. — Совершенно верно. Амурные обжимания в подобного рода отношениях не более чем критерий нормальности. — Однако есть маленькая несостыковка… — Арисима-сан упёрся кулаком в бок. Потеплевший, успевший стать почти отеческим лик вновь посуровел, окропился каплями белой гуаши. Откуда-то подул прохладный, пронзающий всякую мелкую частичку организма, замогильный ветерок. Потоки воздуха разнесли терпкий запах опилок и помоев. Плотно зажав нос рукой с бутылкой, я застегнул пиджак на все пуговицы. — Припоминаю твои слова о том, что менеджер каким-то образом доставила оригинал сообщникам. Что же это был за «образ»? Насколько мне известно, весь путь от кабинета до дома они провели вместе. Я заозирался по сторонам в поисках подходящего решения. Спереди от нас высилось ординарное двухэтажное строение, которое оцеплял забор из красного кирпича. Ограждение само по себе является скорее элементом декоративным, нежели надёжной защитой от злокозненных посетителей. Осознал я это, подробно осмотрев его: у передней стены отсутствовала какая-либо вразумительная калитка (хотя бы деревянная), что уже говорит о мнимости безопасности. Любой лунатик мог спокойно проникнуть во внутренний двор и творить всё что заблагорассудится. Ширины проёма как раз должно хватить, чтобы протиснуть туда среднюю тележку или повозку. Верхушки также не оснастили чем-то полезным: ни коваными пиками, ни осколками стекла — грозными орудиями против воров. Я разочаровался было в скрупулёзности проектировщиков, но вспомнив яркий монолог Сугиямы-сана о «духе милитаризма», пришёл к пониманию. Действительно, со всеми мерами предосторожности кабаре походило бы на небольшого размера военный объект, что не внушает уют. Слева вдоль дороги доносился гомон строителей, стук десятков мелких молоточков, звуки распиловки древесины ручными пилами-катаба. Перестройка бурлит весенним ручьём, глядишь, с недели на неделю и не останется свидетельств затяжных бомбометаний. Я испустил облегчённый вздох и перекрестился. Повернув направо, я увидал совсем иной антураж. Не было больше рядов руин, их заменили вылизанные налакированные домишки с молодой только что выпрыгнувшей из печки черепицей. Загляденье для живописца. Вдалеке различим хмельной хохот закатных гуляк, мощное рокотание моторов иностранных автомобилей, аромат дорогого парфюма. Вестимо, чужестранец обжился здесь на десятилетия вперёд. Эх, вот бы одним глазком посмотреть что творится в недрах этого сказочного мирка. Сродни Арсену Люпену смекалкой и щепоткой маскировки внедриться в эпикурейские круги верховного командования, выяснить темнейшие тайны каждого и применить сведения в интересах правосудия. Обладая подобным кругозором, было бы намного легче карать негодяев. Кто знает, может быть удастся разведать что-нибудь полезное и о текущем загадочном инциденте? Снизу меня приветствовала обыкновенная асфальтированная дорога, белокаменный бордюр по бокам. На покрытии приметно выделялись бескрайние переплетения следов шин. Едва ли, впрочем, можно хоть что-то разобрать из представленной мешанины. Хм? А это… взгляд мой устремился на жестяную решёточку, примостившуюся прямиком к разделительному камню со стороны проезжей части. Она была довольно длинной и доходила чуть ли не до конца улицы, туда, где закруглялась Адзабу-дори и впадала в Гайэн-Хигаси. Я опустился на колено поближе ознакомиться с совместным детищем кузнецов и инженеров. Да это же… настоящий водоотводный лоток! Их назначение — не допускать образование крупных лужиц на мостовой при проливном дожде. Вода просачивается через решётку и уходит глубоко в почву по дренажной системе. Я приложил указательный палец к просвету между прутиками, расстояние подходящее. Гениальная идея вспыхнула у меня в подсознании. — Арисима-сан, — прогнусавил я, откладывая виноградную газводу, уже порядком потеплевшую — будьте так любезны, передайте, пожалуйста, фонарик. Товарищ бегло пошарил в своей набедренной сумке (традиционные японские одеяния не предусматривают наличие карманов) и вынул прямоугольную коробочку, на коей чашкой выпячивалась здоровенная деталь. Внутри «посудины» стояла крохотная лампа накаливания, накрытая округлым прозрачным стёклышком. Поблагодарив за содействие, я взял фонарь и, поднеся его линзой к одному из просветов, нажал на кнопку включения. Обзору открылся U-образный жёлоб, он должен отводить осадки в сборные резервуары, которые, в свою очередь, и производят выпуск жидкости. Днище его было усыпано мелким и мельчайшим гравием, древесной стружкой, периодически попадались засохшие листья с палочками, какой-то беловатый пушок… что это, хохолок одуванчика? Вырытая канавка залегала неглубоко, я бы сказал чуть меньше тридцати пяти сантиметров. Можно без особых усилий дотянуться до дна вытянутой рукой, если, конечно, не учитывать существование заслона. — Смотрю, ты увлёкся исследованием дренажа. Созрели определённые гипотезы? — детектив присел подле меня и, наклонившись, всмотрелся в освещённые прогалины решёточки. — Всё правильно… — я разжал нос и продышался чистым воздухом. Дуновения поутихли, разительно снизив тяжёлую концентрацию строительно-помойного смрада. — По моему мнению Дейзи-сан сбросила эти ключи в жёлоб. — Неужели? А поподробнее? — Объясниться всегда рад! Наличествует высокая вероятность того, что… оказавшись на улице, управляющая под неким предлогом, скажем, чулок подтянуть или шнурок завязать, изогнулась над решёткой и шустро скинула средства отпирания в заблаговременно обозначенный пособниками зазор. Достать что-либо оттуда достаточно нехлопотная задача: всю неделю царствовала солнечная погода, сезон дождей нагрянет только в начале июня, значит не следует опасаться смыва потоками воды; глубина стока и промежутки между оградительными стержнями также способствуют успешности начинания. Каким приспособлением негодяи выцепили упавшие предметы? — Тонкий шест или леска с крючком сгодились бы… — Да, ваша правда. Кольца обладают удобными размерами, преступники, полагаю, удосужились прихватить какие-никакие источники света, да и захламлённость не катастрофическая. Любой бы попал «в яблочко». — А как же шум? Ключи по сути столкнулись с бетонной основой, это бы привлекло внимание потерпевшего. — Вы видели беловатый пух? Он совсем нет от одуванчиков. Дно заранее устлали достаточным количеством необработанного хлопка или ваты, чтобы заглушить падение. Затем его очистили, но не вполне рачительно. Что было бы неимоверно трудно, имея в распоряжении строго ограниченные временные рамки. — Хорошо, — следователь понимающе кивнул. — Несмотря на грамотную подготовку, всё ещё остаётся неясным процесс доставки ключей. Если бандиты добрались грузовиком, то клокотание движка поставило бы на уши весь городок, но, как мы можем наблюдать, ни в показаниях кабаретиста, ни уж тем паче менеджера не прослеживается упоминание проезжающего мимо тарантаса. Общественный транспорт и рикши физически не успевают до шести утра, времени прихода участкового. Чем убрать эту некстати вставленную палку в колесо? — Мне кажется вы кое-что упустили, — я лукаво зыркнул на соседствующего детектива. Ни один мускул лица его не дрогнул от такого нахального заявления. — Упустил? Попрошу просвятить. — Тёфу — не просто маленький городок на отшибе столичной префектуры. Площадь его охватывает бывшую базу ВВС, находящуюся теперь под юрисдикцией оккупационной администрации. Часовые, сотрудники руководящего аппарата и остальной персонал дежурят чуть ли не бесперечь. Увидеть янки или их грузовые машины с командными вездеходами в тамошних местах — явление обыденное. Селение разделяет пополам шоссе, ведущее в сердце Токио. Оно прилегает впритык к аэродрому, и, предположительно, задействуется в перевозке военнослужащих, стройматериала, продуктов питания, ТНП, медикаментов и стратегически важного оборудования. Судя по адресу микрорайона, усадьба потерпевшего стоит как раз вдоль обочины бетонки. Уразумели суть-с? — Суть ясна, — Арисима-сан встал, отряхнул подол юкаты и распрямился. Я повторил за ним, выключил и отдал фонарик. — Напрашивается аналогия с жилищами неподалёку от железки. Первые недели бытования в них сродни изощрённому издевательству, каждый проезд поезда отправляет утварь в полёт, раскачивает люстры, поднимает спящих на ноги. Но мало-помалу свыкаешься, перестаёшь реагировать на раздражители, начинаешь воспринимать их как нечто неотъемлемое. Так и здесь… — Точнее некуда, — я поправил съехавшие очки. — На этом-то Сугияму-сана и подловили. — Стоит отдать должное, у тебя отменная память на планы местности. Увлекаешься картографией? — Ну… отчасти. Домашний кабинет Ватару-сана украшает карта Токио и ближайших окрестностей величиной во всю стену. Прежде я мог часами любоваться нарисованным городом, его объёмистыми улицами, районами, достопримечательностями. Разумеется всякая административная единица была подписана своим многовековым именем и обозначена номером, наглядными путеводителями заблудшего внимания. Бьюсь об заклад, именно долгие сеансы созерцаний как нельзя лучше укоренили мои познания в столичной географии. — Меня не покидает одна назойливая мыслишка, — внезапно вставил детектив. — Не проще ли было разом с Гайэн-Хигаси прикрыть и кабаре? Вот так бы это происходило: замаскировавшись, грабители наведались с проверкой, якобы обнаружили очаг шигелёза, попросили предоставить ключи от помещений и за пару-тройку дней вынесли ценности. Через неделю никто бы их не отыскал. — В этом суждении есть резон… Однако здесь, как мне кажется, не всё так однозначно. Танака-сан, вне всякого сомнения, чем-то не угодил нашим беззаконникам, для них было долгом чести выставить его крайним. Если бы они действовали по-вашему, то нужно было эвакуировать вторую улицу целиком, включая местных строителей и нищенствующих. Дизентерия, знаете, распространяется быстро. Ни один малость вменяемый человек не станет возвращаться в кладезь бактерий, чтобы ненароком подхватить тяжелую болезнь. К тому же, следование такому плану грозит раскрытием причастности какой-то крупной банды, а ей невыгодно портить отношения с полицией и, возможно, военными. Ну и самое главное: никто не ручается, что Сугияма-сан вдруг не захочет вывезти ценности к себе домой на хранение. Законом это не запрещено. Тогда весь этот, с позволения сказать, перфоманс превратился бы в бессмыслицу. Случайный проходимец и мифический торговец из-за океана — вот рецепт идеального преступления! Арисима-сан кивнул, удовлетворённый ответом. — Итак, мы обсудили образ действия преступников. Что дальше, командир? Вызовем наряд и уложим плутовку лицом в пол? — Успеется, — я отмахнулся. — Сперва нам нужно больше улик… Я достал блокнот и, выдернув пару-тройку страничек, вручил их детективу. Ознакамливаясь с досье сотрудников кабаре, мне попутно довелось набросать краткие наметки дальнейших мероприятий. Во-первых, нам не помешало бы опросить кадровый состав: танцовщиц, уборщиц, поваров, членов музыкальных ансамблей, гримёров и прочих представителей полезных профессий, так или иначе вовлечённых в бурлящую жизнь антрепризы. В записках изложено моё намерение лично заняться этим муторным делом напрямую в допросных прокуратуры. Рядом с именем и должностью также приписал адреса домовладений, на них надлежит выслать повестки курьером. Сомневаюсь, что предприниматель будет в восторге от бесстыдного заимствования ценной рабочей силы, но в данном случае деваться ему некуда. Закрытие на несколько дней не критически ударит по финансам. Я, конечно, удостоверюсь, чтобы полицейские убедительно втолковали важность сотрудничества и терпения. Во-вторых, я поручил досконально исследовать активность местных уличных банд, их приблизительную структуру, иерархию, связи, транзакции на чёрном рынке. Всё запротоколировать и направить мне. Так мы сможем иметь представление кому понадобилось устраивать столь злые и коварные происки. В-третьих, подход с которым Арисима-сан добивается признательных показаний не соответствует моим этическим нормам (не имеет значения приказали ли ему сверху или это его личная инициатива). Пускай уж бремя воздействий на подследственного тяготит меня одного. Для этого считаю необходимым перевести Танаку-сана из камеры предварительного заключения столичного управления полиции в аналогичное формирование участка Адзабу. Признаться честно, я опасаюсь, что следователь предпримет попытки и дальше мучать несчастного ради собственных представлений о справедливости, представлений умозрительных, исключающих всякую беспристрастность. Будет стократ предпочтительнее, пересиди Осакчанин в относительной изоляции от угрюмого правоохранителя и его «апологетов». Обеспечив неприкосновенность значимого очевидца, впору со спокойной душой взяться за капитальное расследование (возможно даже придётся прибегнуть к помощи сторонних специалистов). Посветив на бумаги фонариком, сыскарь раз за разом перечитывал фактический приказ. Следом он поднял голову и спросил: — Каков срок? — Даю вам неделю. Двадцать девятого встретимся, вы передадите мне протокол, и потом я побеседую с сотрудниками. Давайте условимся до двух дня. — Как поступим с менеджером? Её тоже пригласить? — Обождём. Пока всё чем мы в праве похвастаться — арсенал дубоватых суждений. Этого крайне недостаточно, чтобы прижучить подозреваемую. А от простой беседы мы точно не получим чего-то нового. — Понятно, — он вздохнул, поместив страницы в сумку. Я поражён. Мне казалось Арисима-сан предложит самую банальную, но безотказную тактику — отправить оба ключа на дактилоскопическую экспертизу, проверить наличие отпечатков сторонних лиц. Затем вызвать блаженную парочку, взять их образцы и сверить полученные результаты. При совпадении папиллярных узоров Дейзи-сан произвести процедуру задержания оной до выяснения обстоятельств. Ну как знаете, всё равно я изначально не планировал привлекать вас к этой части следствия. Опять-таки мне не даёт покоя ваш, вернее общезаведённый пресловутый подход. Завтра же сам наведаюсь в кабаре, попрошу у владельца позволения получить личное имущество. — Что-нибудь ещё? — скупо полюбопытствовал полицейский. — Можете быть свободны. До встречи, Арисима-сан. — Всего доброго. Мы расстались, и я направился к близлежащей трамвайной остановке в двух кварталах отсюда. Подождав прибытия нужного рейса, я сел в вагон. Внутри было почти пусто и тихо, что с непривычки не на шутку меня озадачило. Обычно в столь поздний час загруженность линий превышает все разумные пределы. Образуется такая толкучка — не продохнёшь. Рёбра трескаются. Безмятежную идиллию нарушало периодичное поскрипывание колёс о рельсы и вольготно развалившийся на длинном пассажирском сиденье бродяга. Он кемарил прямо в сандалиях. Я приобрёл билет и угнездился в отдалённом углу вагона. Захотелось пить. После всех обличительных тирад во рту хозяйствовали сыпучие пески. К счастью, живительная жидкость оказалась буквально под рукой. Я принялся рассматривать бутылку: закупорена кроненпробкой. Без открывашки или рычажка подобный экземпляр не вскрыть. Думаю сойдёт и обычная монетка. Вдруг, словно снегопад майским утром, меня озарила внезапная догадка: мне всё было невдомёк, как злоумышленники усыпили Танаку-сана. Преимущественно в таком нехитром деле задействуют барбитураты. Однако в сочетании со спиртными напитками, «пойлом», всякие психолептики, не будучи искони благотворно влияющими на организм, превращаются в разрушителей ЦНС, печени, сердца, дыхательного центра. Если целью подлецов было подставить случайного скитальца, то излишне недальновидно травить его этой ядовитой смесью, даже единичное употребление которой запросто вызовет смертельный исход. Иной коленкор — выдохшаяся газированная вода: меньше хлопот, меньше шанс разлучить жертву с жизнью. По одной этикетке непосвящённый в изыски мира алкоголя наверняка прикинет, что перед ним бутылочка экзотического ликёра или портвейна. Общий эффект приумножит ощущение сильного опьянения, схожее между препаратом на барбитуровой кислоте и горячительным. Отправлю-ка я сосуд на опознание, мало ли земляк узнает в нём найденную им «пляшку». Не станет лишним и выяснить в каком часу она попалась ему на глаза, сколько выпил и так далее. Теперь насчёт потожировых узоров на стекле... Дейзи-сан определённо не стала бы вовсю задаривать меня подарками, осознавая, что может наследить, и поэтому держала бутылку в полотенце. Вероятно, она сама положила её в морозильную камеру? Я, конечно, обследую улику на наличие ПЖС, но сильно сомневаюсь, что это даст удобный следствию результат. Всё же дактилоскопический порошок на вес золота... С этими мыслями я не заметил, как приехал на остановку возле окружной прокуратуры в районе Касумигасэки. Эх, этим утром я и представить не надеялся, что окунусь в омут интриг и хитросплетений. Как круто меняется жизнь на поворотах…