Недостойная

      Респектабельный квартал закончился, пересечение с рабочим. Каледон Хокли оглядывается по сторонам, выискивая бар, сверяется с золотыми часами. Джек Доусон готов принять бой, разговор, что бы ни было.       Каледон Хокли рассматривает разношерстную толпу мужчин, выискивает столик. Садится, расправляет пиджак. Джек Доусон садится напротив, складывая на колени мольберт. - Художник, - констатирует промышленник, - следовали за нами из Парижа, от аукционного дома, где вы работали? Все три месяца рядом и поблизости? Я должен был заметить, если бы не был занят другим. Извольте представиться и объясниться!       Джек Доусон кивает головой. Его собеседник спокоен. Можно положить руки на стол. - Джек Доусон. Художник. Все именно так, как вы сказали, сэр, я следовал за вашей невестой. - Почему? Я требую откровенности! - Любовь, - Джек Доусон привстал, готовый принять удар по лицу. Оглянулся - уборная и край барной стойки. - Реализовали любовь, мистер Доусон? - Что вы имеете в виду, мистер Хокли? - Девушка Роза или нет?! - Как вы могли…. я художник, а не… - Возьму за горло, каков будет ответ? - Тот же, мистер Хокли! - Джек Доусон привстал с места, готовый принять хватку за горло, сопротивление до хрипоты. - Отчаянно надеяться с вашей стороны на взаимность, мистер Доусон, от леди ее круга. Роза Бьюкейтер испытывает на ваш счет… Кто ваш отец, мистер Доусон? - Третий сын лондонского зеленщика, меня приняли по конкурсу в «École des Beaux-Arts». - Покажите, - Каледин Хокли махнул рукой на мольберт. Джек Доусон протянул и открыл. Каледон Хокли быстро пролистал, - подрабатывали при аукционном доме? Зарисовывали… - остановился на рисунке первого из аукционных дней, профиле Руфь Бьюкейтер, на своей собственной улыбке, принялся пролистывать дальше, - сюжеты, улицы Парижа, Лондона, довольный взгляд Розы Бьюкейтер, опущенная шляпка на воду в Парижском парке, захлопнул. - Я могу выбрать себе рисунок?       Джек Доусон кивнул. Каледон Хокли быстро извлек, свернул вдвое, где они с Руфью за торгом за статую маленького греческого бога. - Значит, Джек, влюбились так, что променяли выигранную стипендию в «École des Beaux-Arts» на Розу Бьюкейтер. Оплатить вам билет до Парижа в первом классе, поживете на широкую ногу? Мне несложно. Другого шанса может не быть!       Покачал головой. - Нет, мистер Хокли, если у меня не будет второго шанса на любовь? - Юный романтик! Глупец, - открыл чековую книжку, вписал сумму, протянул.       Джек Доусон покачал головой. - Хотите повысить торг, мистер Доусон? Научил аукционный дом? В ином случае я вас вышвырну просто так с пути Розы Бьюкейтер. Глупо рассчитывать, что вы можете быть претендентом на состояние Бьюкейтеров. Наше общество расправляется с подобными вам проходимцами, жаждущими наживы с простотой, - вписал бОльшую сумму в чековую книжку и показал Джеку Доусону.       Джек Доусон вновь покачал головой. - Позову констебля, просидите под арестом, пока лайнер не прибудет в порт Нью-Йорка. Выбирайте: деньги или ничего, тюрьма. Не будьте глупцом, сын лондонского зеленщика!       Джек Доусон встал, закрыл мольберт. - У вас мировая сталь, мистер Хокли, но в выборе между двумя людьми, вами и мной, вы проиграете. Я уверен! Мне нужна Роза Бьюкейтер без ничего, я буду следовать по пятам и надеяться, что однажды смогу предложить достойное ее содержание! - Ваш выбор – констебль? Человек моего достоинства без труда придумает повод. Вы можете бежать… - Каледон Хокли медленно порвал один чек, за ним второй, оставил на столике. - Да, мистер Хокли, мой выбор – констебль. Роза не оставит меня в беде и найдет, а вы будете окончательно побежденным. - Что ж… - Каледон Хокли ушел к стойке с телефоном.       Джек Доусон тяжело вздохнул. Нервно потер руки. Обернулся на уборную, барную стойку и выход из бара. Потер виски. Каледон Хокли вернулся за столик, расправил пиджак, посмотрел на художника. Кивнул официанту, чтобы тот принес двойной виски. - Я позвонил в Винчестерскую школу искусств, оценщик прибудет к вечеру. Будем надеяться, мистер Доусон, что у вас есть талант. Быть может, это наш с вами единственный шанс…