Недостойная

      Руфь Бьюкейтер нервно расхаживала по комнате, не вскрыв ни одного письма и не заглянув в свежие новости аукционов. Раньше с ней такого не случалось. И никогда за всю долгую светскую жизнь не было, чтобы произошло что-то ужасное, предосудительное, бесстыдное. Прикурила сигарету и посмотрела на свое отражение в зеркале: «портовая проститутка» - констатировала. Распахнула шкаф, пробежалась глазами по новым парижским платьям, выбрала первое с открытой спиной, не требующее жесткого корсета. Накинула шарф, приняла вид, полный чувства достоинства, вновь посмотрела на себя в зеркало: «дорогая портовая проститутка» - обреченно опустилась на стул перед зеркалом и прикурила еще одну сигарету.       Ей нужно было заметить, что мистер Хокли делал шаги навстречу вовсе не к ее дочери. Он сопровождал именно ее по всем аукционным домам и с интересом расспрашивал о каждой вещи. А еще его удовольствие на лице от ее выигрышей. Роза только головой крутила из стороны в сторону, скучала и задолго до окончания торгов покидала зал, лишний раз желая посмотреть выставленные в холле картины художников, а вот мистер Хокли оставался. Он приходил заранее и вел с ней беседы за утренним чаем, очень много бесед и споров один на один, уделяя Розе лишь короткие минуты и расспрашивая ее подобающим тоном. Он лихо наигрывал на рояле популярные пятнадцать лет назад мелодии и часто оказывался осведомлен в аукционных делах точно так же, как в стоимости своих акций. Ей стоило понять, что их единодушие мнений и вкусов не только попытка понравиться матери невесты. Ей стоило это заметить…       «Как объясняться? Что сказать дочери? Как выставить в газетах причину размолвки?»       Мистер Хокли был неоспоримо прав: «Помолвка должна быть расторгнута!»       Руфь Бьюкетер представила, как отправится в свой английский особняк или унылое сельское поместье. Как гостиная больше не наполнится очаровательными цветами, совершенно разными для двух разных женщин, как больше не погрузится в пленительные споры, и мистер Хокли никогда больше не рассмеется с ней в унисон. Как все произошло прошедшим вечером, что в одну секунду она ощутила ревность, жалость, боль перед потерей, нежелание видеть Америку, как она шагнула вперед. Почему он ответил на поцелуй и поддержал безрассудство, бесстыдство, распутство?       Нет-нет, она давно себе запретила даже думать! Чувства – боль для молодости, страсти – глупое занятие, а вместе – всего лишь порождение и выдумки греческих трагиков и не более того. Так думала Руфь Бьюкейтер, переступая уже как свободная вдова пороги приемов, отказывая одному, второму, третьему промышленнику, торговцу и родовитому чужестранцу. Она искала достойного жениха только для дочери.       Кто отдает свое сердце в чужие руки? Глупцы! Сумасшедшие! Все достойные сэры подобны покойному мистеру Бьюкейтеру: если сопротивляться их воле - раздавят, уничтожат, отберут короткое удовольствие от художественных торгов. Руфь Бьюкейтер всю свою жизнь трепыхалась, выгрызала свое право существовать, и мистер Хокли после долгих раздумий был выбран, как тот, кто не раздавит ее дочь. Он тот, кто может признавать проигрыши, и тот, кто не заискивает, кто прикрывает огромную личность за принятой в обществе самоуверенностью, юмор за выдержкой. И чем дальше летели вперед месяцы путешествия, тем больше Руфь Бьюкейтер удостоверялась, что она не ошибалась на счет американского промышленника, чем дальше…       Жестоко оборвать, оправдаться перед газетами. Ужасно шептать: «encore et encore». Признать, что хотела бы быть портовой девкой, которой дозволено… Как признать? Как оправдаться? Молодость далеко, в молодости не было ничего, чтобы стремиться, смеяться. Печаль аристократии, печать на спине между лопатками - ровная спина и холодный взгляд. Даже Молли осудит, дочь проклянет…       Роза Бьюкейтер с ужасом смотрела из своего номера, как мистер Хокли вышел под руку с Джеком из гостиницы. Притулила руки к щекам. Они уходили дальше по улице.       Стук. Мать на пороге. Резко обернулась от окна, кинула злой взгляд: - Не сейчас! Видеть вас не хочу!       Руфь Бьюкейтер отступила. Закрыла дверь за собой.