Перелистывая страницы, я нашел тебя (Leafing Through The Pages, I Found You)

16 лет       К счастью для детей, они увидели не так много разрушительных действий Верлена, прежде чем Чуя и Адам ввели ему яд, чтобы остановить его. Многие плакали из-за «смерти» Адама, несмотря на заверения Чуи, что он сейчас с удовольствием работает над созданием детективного агентства, состоящего только из андроидов, в Европе. К сожалению, они узнали, что многие из наиболее заметных подчиненных Дазая того времени погибли, как и три целых отряда, полностью уничтоженные Верленом в разгар высвобождения Гивра.       Конечно, известие о том, что Дазай буквально планировал высвободить неконтролируемую силу Верлена, не должно было никого удивить, но все же удивило, потому что на этот раз риски казались слишком большими даже для человека с даром предвидения Дазая.       То, что Чуя прошел сквозь черную дыру, определенно привело его как к похвалам, так и к ругани от всех смотрящих видения. Даже Коё не знала об этом трюке.       Увидев преданность людей Дазая его делу, они задумались о том, что чувствовали, когда их босс дезертировал. Чуя сообщил им, что в настоящее время их осталось не больше дюжины, и большинство из них слишком ранены, чтобы работать в поле.       Они не видели, как Верлен и Чуя разговаривали по душам, хотя Чуя рассказал им сокращенную версию.       И, конечно же, тогда пришло осознание, что N исчез, когда Чуя и Дазай общались по рации. Дазай был приятно удивлен, что Чуя разгадал его истинные мотивы во всем этом испытании с Верленом.       — Сколько бы раз я ни спасал жизнь Мори-сана, моя преданность не настолько глубока, чтобы противостоять такому пугающему человеку. Я хочу использовать формулу, которую знает N, или, может быть, его знания в целом, и планирую сделать Чую своим верным слугой, — пропел Дазай.       И хотя им действительно стоило бы беспокоиться из-за того, что N исчез, что ж, это была драма «Соукоку», и одна из половинок только что призналась в своем кинке.       — Это пустяки, — проворковала Коё Йосано, когда они с Тачихарой и Наоми начали дразнить Чую из-за бесстыдства Дазая. — У нашего дорогого Чуи есть фетиш на бондаж. Ему всегда слишком нравилось, когда Дазая связывали или заковывали в цепи.       — Ане-сан! Это неправда!       — Чуя-кун, ты ведь понимаешь, что если не сами допросные комнаты, то коридоры в подвале находятся под наблюдением высокотехнологичной системы, верно? Я, как и сотрудники в комнатах охраны, слышал, как ты хвалил Дазая-куна за то, что он соперничал с шедевром стоимостью десять миллиардов йен, когда был прикован.       Чуя вздрогнул от слов Мори.       — Значит, ты знаешь, что это я позволил Дазаю сбежать?       — ...Что?       Чуя снова нахмурился.       — Ты сказал, что все это находится под пристальным наблюдением!       — Мелкий Снег может обмануть камеры, — отметил Танидзаки, поскольку он уже много раз проделывал это как для себя, так и для Агентства. Недавно он даже сделал это в штаб-квартире Портовой Мафии.       Хироцу, однако, отмахнулся от него.       — Подвал, особенно камеры пыток и подземелья, — излюбленное место Дазая-сан. Система безопасности там готова к любому виду обнаружения, не только к визуальному, включая датчики движения почти на каждой поверхности и инфракрасные камеры с возможностью высококачественной съемки в темноте, как у военных или фотографов-натуралистов. И мы получили уведомление о том, что двое сотрудников Агентства пробрались в подземелья, чтобы забрать Дазая-сана.       Коё помассировала висок, осознав, что произошло.       — Бывшие подчиненные Дазая — единственные, кто знает все меры безопасности там, внизу. Так что они единственные, кто следит за этими вещами в комнате охраны. Даже в отчете, который они составили, вероятно, были сфабрикованы доказательства в их поддержку.       Чуя опустил шляпу так, чтобы она закрывала все его лицо, когда понял, что только что выдал себя и усилия Дазая, направленные на то, чтобы выставить его невиновным. Это было еще более неловко, чем разговор о кинках.       Мори вздохнул, смирившись.       — Что ж, мы не могли удержать Дазай-куна там без его собственного желания оставаться на месте. Видит Бог, Дазай-кун мог сбежать в любой момент. В конце концов, все это было по его замыслу.       — Половина нынешней Портовой Мафии была создана по его замыслу, Огай-доно, — поправила Коё.       — И вы ничего не меняли? — Спросил Ранпо, приподняв бровь и нагло осуждая их.       Мори усмехнулся.       — Если ты думаешь, что изменения, которые ты видел в четырнадцати-пятнадцати-шестнадцатилетнем Дазае-куне, — это все, что он может, подожди, пока не увидишь, что может шестнадцати-семнадцати-восемнадцатилетний Дазай-кун из Портовой Мафии! Только дурак будет портить совершенство. И, Коё-кун, я чувствую, что должен тебя поправить: 78% нынешней Портовой Мафии полностью создано по проекту Дазая-куна.       — ...Вы хотите сказать, что Дазай — это буквально кнопка самоуничтожения вашей организации, если вы когда-нибудь достаточно сильно его разозлите или если кому-то удастся использовать его против вас? — Недоверчиво спросил Фукудзава, и Мори бросил на него презрительный взгляд.       — Не тебе говорить об этом. Твоей маленькой организацией управляет ребенок, который заботится только о сладостях и избавлении от скуки, будучи убежденным, что у него есть способность. Если бы он просто заблудился по дороге домой, пока Дазай-кун был на задании, вас бы уничтожили за полчаса!       — Что-то вроде того, — неохотно согласился Ранпо, тем не менее сердито глядя на Мори.       — Не могли бы вы отложить свой конкурс по измерению членов на потом? Следующие сцены действительно чертовски важны для моих отношений с Дазаем в дальнейшем. Кроме того, речь идет о моем партнере, моем брате и обо мне. Вы сейчас не при чем. Так что просто отвалите на время, эй!       Мори притворно всплакнул.       — Чуя-кун, ты, наверное, слишком много времени проводишь с Элизой-чан, раз так со мной обращаешься.       — И раз уж мы заговорили о странностях и осуждении за них, вам стоит разобраться со своими, босс. Маленькие девочки — что, кстати, отвратительно — или мужчины постарше; нельзя иметь и то, и другое. Просто выберите что-то одно и перестаньте вести себя как придурок.       Мори сделал вид, что получил стрелу в сердце. Остальные разрывались между отвращением к вкусам Мори к молодым и мыслями о том, что его привлекают мужчины постарше. Особенно во второй группе были Йосано и Ранпо. А сам Фукудзава выглядел так, будто ему было противно из-за Элизы и он был взволнован из-за того, что его заподозрили в другом «извращении».       К счастью, Куникида прикрыл уши Кэндзи, Ацуши прикрыл уши Кёки, а Акутагава прикрыл уши Ацуши, так что все невинные «дети» остались в безопасности. Брат и сестра Танидзаки даже прикрыли уши друг другу и все равно позеленели, когда поняли, что у кого-то вкусы еще более сомнительные, чем у них.       У самого Куникиды шла пена изо рта, он был готов отключиться и больше никогда не проснуться.       Чуя был очень доволен тем, что больше не был в центре внимания, и вместо этого повернулся, чтобы посмотреть, как Гивр обрушивается на Йокогаму. Точнее, на леса за пределами Йокогамы, но Зверь уверенно продвигался к городу в течение нескольких минут после появления, когда небо раскололось надвое, черные молнии начали бить в землю, и атмосфера снова накалилась. И Дазай мог только наблюдать, зная, что уже слишком поздно всех эвакуировать. Смертельной иронией всему этому противостоял прекрасный ангельский голос, или, скорее, демонический вой.       Та же катастрофа, что произошла девять лет назад, случилась снова, только, возможно, сильнее. Земля закипела, как и несколько дней назад, когда Чуя потерял контроль. Все на ее пути испарялось. Небо горело, и люди, оказавшиеся слишком близко, сгорали быстрее, чем успевали осознать, что происходит.       Исповедь Неполноценного Человека гудела под кожей Дазая. Он еще не был достаточно близко, чтобы она зажглась в полную силу, но ощущал, что она уже защищала его от самого худшего. Последствия высвобожденной, неконтролируемой гравитации, исходящей с другой стороны, как сказал Рэндо. Появившийся Зверь не был Арахабаки — Дазай, хоть и видел его всего один раз, сразу бы его узнал, потому что сразу узнал бы Чую где угодно, когда угодно, при любых обстоятельствах. Кроме того, эта тварь была крупнее, темнее и гораздо более зловещей, чем существо, напавшее на Дазая в Сурибачи. Зверь был настолько огромным, что его тело закрывало луну, а от его шагов сотрясалась и трескалась земля.       — Это сингулярность? Могла ли такая сила действительно возникнуть из-за способности? — В экстазе спросил Дазай, улыбаясь. — Это почти как конец света.       Он наблюдал, как лес был полностью уничтожен за считаные секунды. Он убивал и разрушал все на своем пути, безразличный к самому существованию. Его люди вокруг отчаянно пытались дать отпор, но чем агрессивнее, ненавистнее или даже просто испуганнее они были, тем сильнее Зверь — Гивр, согласно заметкам Рэндо, — реагировал на них. И, что ж, эти атаки были не более чем укусами комаров, учитывая, что они даже не долетали до земли, останавливаясь в тех черных пузырях, из которых продолжало появляться существо.       Однако, каким бы односторонним ни было это сражение, каким бы похожим на гнев бога оно ни было, Дазай слишком хорошо обучил свой отряд. Прибыла поддержка с воздуха, хотя она мало чем могла помочь. Потому что Гивр мог стрелять черными дырами, как лазерами, — это не могло произойти на их планете естественным образом, это было космическое явление.       — Он пошел пешком, — безучастно сказал Хироцу из прошлого. — Там город... Он направляется в Йокогаму.       — Что, черт возьми?! — Воскликнули все, кто не был причастен к этому инциденту, не в силах поверить в то, что они видели. Нет, они не могли поверить, что город все еще стоит сегодня...       — Это что, лихорадочный сон?       — Как мы все еще живы?       — Как это было скрыто от общественности?       — Это вообще возможно?       — Как, твою мать...       — Это действительно способность?       — Нет, это реальность. Очевидно, что это было побеждено. Правительство, конечно. Да, у тебя есть глаза, ты видишь, как это происходит. Способность, наука и бог знает что еще; просто спроси Скумбрию. Да, это так; это результат того, что люди баловались со способностями и каким-то образом умудрились сделать сингулярность носителем высшего существа, о котором мы ничего не знаем. Им удалось сделать это успешно ровно дважды, — Чуя ответил на все вопросы, хотя никто на самом деле не ожидал, что кто-то, хоть кто-нибудь, на них ответит.       Тем временем Дазай вел безумный разговор с Мори шестилетней давности.       — Ты хочешь, чтобы мы его победили?       — Мори, ты с ума сошел?! — Рявкнула Йосано, но тот лишь пожал плечами и указал на видения, словно говоря, что она поймет, если досмотрит до конца.       — Ты велел мне потеряться, но куда мне бежать от такого чудовища?       — Мори-сэнсэй, сколько вы должны этому молодому человеку?       — Все.       — Вместо этого я хочу, чтобы вы, ребята, — ты и Чуя-кун — преодолели этот кризис. Это, несомненно, ознаменует начало новой эры, — продолжил Мори из прошлого в довольно приподнятом настроении, учитывая, что снаружи, возможно, происходит апокалипсис.       — Ты чертовски безумен, — решила Йосано, не то чтобы она не думала об этом раньше, но теперь у нее были неопровержимые доказательства. Вроде того.       — Тебе легко говорить, — сказал Дазай раздраженным голосом.       “Неужели этот придурок думает, что я выращиваю чудеса на деревьях? Даже если бы я это делал, все деревья здесь мертвые”.       — А, мы возвращаемся к засранцу Дазаю, — выдохнул Тачихара с облегчением и улыбкой. Даже Акутагава не смог сдержать смешок.       — Но Чуя, наверное, мертв, — не то чтобы Дазай верил в это, даже когда произносил эти слова. Если бы этот надоедливый парень был мертв, Дазай был уверен, что почувствовал бы это так же, как Чуя почувствовал бы его смерть. Между ними было что-то, что могло возникнуть, а могло и не возникнуть в тот день, когда Дазай впервые аннулировал Арахабаки, как будто они запечатлелись друг в друге. Никто не знает, так ли это было на самом деле, но он знает, в своем сердце, в своей душе, что он бы знал, если бы Чуя погиб. — Он был ближе всех к Верлену, когда тот стал тем монстром, и он не отвечал на мои призывы. Даже если бы он защищался от этого своей гравитацией, он бы уже был в желудке этого монстра...       Затем у Дазая случился небольшой приступ идеализации самоубийства, хотя на самом деле он не был серьезен. Он знал, что Чуя жив, поэтому Дазай не должен был умирать прямо сейчас. Кроме того, это была бы слишком быстрая смерть; Книга наверняка пережила бы ее. Тем не менее, ответ и рассуждения Мори действительно удивили его.       — То, что ты говоришь, вероятно, верно. Но ты будешь сражаться с этим монстром, и ты будешь сражаться отчаянно. Я просто знаю это, — сказал он, и когда Дазай спросил его, почему он так уверен, то продолжил. — Это очень простая причина. Если ты умрешь от рук этого монстра, это будет означать, что никто не сможет спасти Чую-куна, и он тоже умрет. Другими словами, смерть, которой ты так жаждешь, обернется двойным самоубийством с Чуей-куном.       И мозг Дазая перестал работать, его разум остановился.       — Мори-доно, какого черта! — Куникида спокойно и убийственно посмотрел на Мори. — Ты рассказал ему про двойное самоубийство? При других обстоятельствах я бы не одобрил это, но я убью тебя за это. Ты хоть представляешь, сколько жалоб мы получаем, когда он предлагает случайным женщинам двойное самоубийство?!       — Ага.       На самом деле, первое, что Дазай осознал, было: «Чуя умирает», и все его существо яростно отвергло эту мысль с такой силой, что он готов поклясться, будто его ударило током. Или пулей. Затем он осознает «двойное самоубийство», которое чаще всего называют «самоубийством влюбленных». С Чуей. Самоубийство влюбленных с Чуей. Чуя, у которого пресс, красивые голубые глаза и слишком мягкие волосы, выглядящие как небо на закате. Дерзкий, грубый, преданный, добрый, глупый, шумный, милый Чуя. Дазай был настолько переполнен тошнотворными нервами, так называемыми «бабочками в животе», что его буквально выворачивало наизнанку. И, конечно же, Мори, дьявол, слышал это и спрашивал о том же, потому что он садист, которому нравится наблюдать за чужими страданиями.       — Бессмысленно пытаться манипулировать мной. Я обрываю связь.       Он стоял неподвижно, все еще не в себе. Прижимая рацию к груди, он сел, свернувшись в клубок.       — Что угодно, только не этооо!       — О, посмотри, как он покраснел, — поддразнил Чуя, хотя и сам покраснел из-за всего этого разговора.       — Бедный Дадзай, у него было самое странное и неловкое сексуальное пробуждение, которое я когда-либо видела, — сказала Йосано, покачав головой.       Гин фыркнула, тут же возразив ей.       — Представь, что ты мой брат и понимаешь, что влюблен в оборотня-тигра, который отправил тебя в кому.       — Гин! Это неправда!       Ацуши вскрикнул, и его лицо стало еще краснее, чем обе половины Соукоку вместе взятые.       Фукудзава не согласился с ними обоими.       — Представьте, что вы Ранпо и понимаете, что застенчивые, чудаковатые, слегка эмо, богатые парни с енотами — это то, что вам нужно.       — По не богат, — возразил Ранпо, но Мори, Коё и Чуя странно посмотрели на него.       — По сути, он второй по богатству член Гильдии. Теперь, когда Фитцджеральд начинает с нуля, — сообщила ему Коё, наблюдая, как у того отвисает челюсть, прежде чем присоединиться к разоблачению пар и их неудачных пристрастий. — Все вы любители. Представьте, что вы на десять лет позже осознали, что вам нравятся постарше.       — Руководитель Озаки Коё, я буду вычитать каждый твой следующий комментарий из твоей зарплаты в течение следующих трех лет!       — А я-то думала, что разговоры об извращениях уже сами по себе плохи, — прокомментировала Наоми, и Кёка с Джуинчиро кивнули ей в ответ.       Хигучи тем временем плакала в углу, а Хироцу и Тачихара пытались ее утешить, потому что она понимала, что у нее никогда не будет шанса с ее сэнпаем.       — Ну-ну, Хигучи-кун. Все здесь придурки. Даже Тачихара запал на Гин, когда она пригрозила его кастрировать, хотя он и не знал, какого она пола.       — ЭЙ!       Они стали свидетелями второй, более серьезной (на данный момент) жертвы Адама, когда он и Чуя выбрались из желудка Гивра, черт возьми, и это мгновенно отрезвило их. Несмотря на то, что Чуя уже однажды заверил их, что с Адамом все в порядке, они все равно плакали.       Затем состоялось воссоединение Соукоку, в третий раз за столько же дней, во второй раз всего за одну ночь. В ближайшие месяцы и годы это станет гораздо более регулярным. Было интересно наблюдать, как Дазай подошел к Чуе с шляпой Верлена. Шляпа, которую Чуя сегодня все еще носил.       — Мы что, наблюдаем за рождением мистера Модная Шляпа? — Пошутил Ранпо, но Чуя никак не отреагировал, снова завороженный тем, как его юный «я» взаимодействует с Дазаем, особенно тем, как Дазай смотрит на Чую и окружающий их мир. Тогда он был слишком занят, оплакивая своих товарищей и собственную человечность, чтобы заметить, как Дазай незаметно осматривает его тело, чтобы убедиться, что он не сильно ранен. С другой стороны, даже если бы он заметил это тогда, то, вероятно, отмахнулся бы от этого как от холодного расчета и логики, как от стратегии и вычислений. Теперь, когда он знает, что живет в разуме этого человека, о чем Йосано любит напоминать ему каждый раз, когда Дазай сосредотачивается на Чуе и только на Чуе, когда есть гораздо более серьезные проблемы. Он знает, как мало внимания Дазай уделял этим ранам на его теле.       — Я нашел труп N, — сказал Дазай, не обращая внимания на то, что Чуя в тот момент не хотел иметь с ним ничего общего и был близок к тому, чтобы прибегнуть к насилию, чтобы прогнать его. — Он был раздавлен. Теперь все, кто знал, был ли ты человеком, исчезли... Ты расстроен?       Конечно, это было не совсем так.       — ЧТО?! Этот скользкий ублюдок в бинтах! — Закричал Чуя из настоящего.       В конце концов, сам Дазай был все еще жив.       — А?       У него был способ доказать это тем или иным способом, но он не был уверен, помогут ли результаты Чуе или сломают его.       — Ладно, нет, я согласен с доктором: Пошел. Ты.       — АМИНЬ!       — Ты мне скажи. Я... — Но тут Чуя посмотрел на Дазая и кое-что понял. — Подожди. Ты хочешь сказать, что нашел другой способ определить, человек я или нет, даже без N?       — Похоже, меня надули, — бесстыдно пропел Дазай со смехом. — Мне удалось поймать нескольких подчиненных N на объекте. Они знают, как читать формулу внутри тебя, даже если не понимают, что она значит. Я получила краткую сводку, но, в общем, я мог бы сказать тебе, что это было, если бы анализировал тебя несколько дней.       — Дазай, конечно, собственник, да? — Заметила Хигучи, и Чуя фыркнул.       — Ты понятия не имеешь.       — Но я имею в виду, что он мог бы просто попросить ученых взглянуть на эту формулу и проверить ее, вместо того чтобы самому учиться это делать, — заметила Хигучи, но Мори и Чуя покачали головами.       — Дазай-кун никогда бы не поверил, что они не попытаются провернуть какую-нибудь грязную уловку и саботировать Чую-куна, либо стерев все, что есть в Чуе-куне, и оставив пустую оболочку, либо вмешавшись в сохраненные воспоминания, либо просто взорвав Чую-куна, чтобы скрыть свою работу до того, как какая-нибудь международная правозащитная организация выследит их за неэтичное поведение.       — Кроме того, да, он такой собственник. И, честно говоря, даже тогда я бы скорее доверился Дазаю, даже если бы он понятия не имел, что делает, чем этим ученым.       Споры Соукуку о том, кто из них более отвратителен, были прерваны движениями Гивра, а затем Верлен, по-видимому, заговорил с ним мысленно, используя телепатическую связь, которую создали их слишком похожие способности. То, что Верлен еще не умер, было некоторым облегчением, так как в тот момент оба подростка сочувствовали ему, но это не меняло того факта, что теперь они были в опасности и должны были держаться ближе к земле, когда хвост Гивра оказывался слишком близко.       — Берегись! — Крикнул Чуя, хватая Дазая, когда на них, точнее, вокруг них, обрушились какие-то черные потоки. Снова ударила черная молния, и огни нескольких ближайших к ним зданий мигнули и погасли.       — Это было... высвобождение гравитации? — Недоверчиво спросил Дазай, уже погрузившись в расчеты. Это было невозможно. Но это произошло. Им повезло, что они были так далеко от Йокогамы, потому что это наверняка нанесло бы большой ущерб. Затем произошло кое-что еще: Гивр начал менять форму, или, скорее, наконец-то принимать свою естественную форму. Его красные горящие глаза были направлены в сторону двух подростков, но, по-видимому, он еще не заметил их, хотя и чувствовал их близость. Он все еще рос. — Не смотри на него, Чуя, — велел он, понимая, что они в опасности. — Он реагирует на человеческие эмоции, так что не обращай на него внимания. Смотри куда-нибудь в другое место.       Чуя сделал, как он велел, медленно опуская взгляд к земле, словно заставляя себя это сделать.       Дазай продолжал смотреть на Зверя.       Зверь двинулся дальше.       “Конечно”.       Мысль была самоуничижительной. Дазай опустил взгляд, прежде чем Чуя успел что-то заметить. Несомненно, Чуя уже знал, но это не означало, что Дазай хотел это подтвердить.       — Его нельзя сжечь пламенем, — начал Дазай, объясняя, что это сингулярность чистой, бесконечной энергии и что она остановится сама, когда энергия закончится, а это может занять от недели до года. — Или, может быть, он будет продолжать двигаться, пока не закончится мир. Сколько бы времени ни потребовалось, чтобы его энергия иссякла.       — Погоди, он что, серьезно собирается просто подумать «Конечно» в значении «у меня нет человеческих эмоций» и просто... двигаться дальше? — Недоуменно воскликнул Куникида.       — Боюсь, у Дазая не самое здоровое представление о том, имеет ли он право называть себя человеком, — ответил Чуя, и Куникида выглядел подавленным, когда наконец осознал всю серьезность ситуации.       — Но разве этого недостаточно в качестве доказательства? — В отчаянии спросил Ацуши. — Я имею в виду, Исповедь Неполноценного Человека! Она могла помешать! Она мешает во многих вещах, связанных со способностями, так что, конечно, помешала и здесь!       — А как насчет способности Дазая-сана манипулировать своим сердцем? — Предположил Акутагава, полностью соглашаясь с Ацуши. Они оба искали подсказку, которая помогла бы отговорить их наставника от столь негативных мыслей о себе.       Чуя печально покачал головой.       — Я еще не встречал человека, способного убедить Дазая в том, что он такой же человек, как и все мы. И теперь я знаю почему: вероятность того, что он не такой, как все мы, даже выше, чем в моем случае. Не биологически, не экзистенциально и не как-то еще, учитывая, что теперь мы знаем, что его мать не смогла бы забеременеть, если бы не Книга.       Ацуши выглядел особенно расстроенным, а Акутагава закрыл глаза и смирился с тем, что снова подвел Дазая.       — Возможно, в этих видениях есть что-то, что поможет нам заставить его передумать, — предположил Хироцу, привлекая к себе внимание. — А если нет, что ж, мы просто выследим Нацумэ-сана. Я уверен, что таким образом мы сможем найти способ доказать, что Дазай-сан действительно человек.       Это, а также то, что Соукоку пришли к выводу, что действительно существует способ стереть Гивра — сингулярность — с лица земли, вселило в них надежду и решимость.       Дазай и Чуя смотрели на Гивра с вершины промышленного газового резервуара, когда тот приблизился к ним, возвышаясь над самыми высокими зданиями Йокогамы и делая их почти одного роста со Зверем.       — Я бы сказал, что до того, как центр Йокогамы превратится в пыль, осталось около получаса, — «небрежно» сказал Дазай, пока его разум лихорадочно работал. Это был вариант «все или ничего», и Дазай лично ненавидел такие планы.       — Не похоже, что мы увидим, как это произойдет, — последовал ответ Чуи. — Либо его разнесет на куски, либо мы будем мертвы.       — Какой оптимизм, — саркастично фыркнула Коё.       — Фу, мерзость. Совершить двойное самоубийство с тобой было бы худшим. Только в этот раз я отнесусь к этому серьезно.       “В честь всего, что ты потеряешь”.       — А? — Промычал двадцатидвухлетний Чуя. Затем он вспомнил и поморщился. — Меня это устраивает. Мне не хочется умирать сегодня. Я должен стать руководителем до того, как это сделаешь ты, чтобы я мог загонять тебя до смерти, в конце концов.       — Ого, так уверенно. Ты торгуешь драгоценными камнями? Похоже, дела идут неплохо.       — Тебе ни за что не догнать меня. Наши драгоценности текут рекой, потому что наши контрабандисты, покупатели и оценщики — лучшие в Йокогаме, — хвастался Чуя, и Дазай не мог не лопнуть его маленький пузырек.       — О, я знаю. До того, как ты пришел, я этим занимался.       “Как и всеми остальными отделами, которые мне пришлось исправлять из-за некомпетентности остальных. Кроме ане-сан; район Красных Фонарей пока работает безупречно, мне просто нужно было найти для них лучшую подпольную клинику. Хм, если мы выживем, я подумаю о том, чтобы прибрать к рукам целую больницу. Это было бы полезно как для девушек ане-сан, так и для наших людей. Так что никому не придется страдать, просто увидев лицо Мори-сана”.       — ЭЙ!       — Засранец Дазай вернулся! — Хихикнула Йосано, давая пять Ранпо.       — ЧТО?! — Взвизгнул Чуя, глядя на Дазая. — Значит ли это, что ты первым разработал эти маршруты доставки?! — Дазай решил оставить его в неведении, зная, что это еще больше его разозлит, и оказался прав. — Не могу поверить, что мне достались объедки Дазая!       — Как, черт возьми, вы, ребята, можете быть такими спокойными?! — Спросил Тачихара, уставившись на Чую, и тот просто пожал плечами.       — Ну и что. Дерьмо случается. Живем только раз.       — Чуя! Это не правильная реакция на смертельный поединок между сингулярностями!       — Ане-сан, без обид, но это была моя реакция на битву с драконом, чтобы воспроизвести Белоснежку с этим дерьмовым Дазаем. Это единственная правильная реакция на смертельный поединок между сингулярностями. Я знаю, потому что у меня была не одна такая битва.       — Честно говоря, я никогда по-настоящему не верил в Бога, — признался Танидзаки. — Но теперь, кажется, верю.       Чуя просто отмахнулся от него с ухмылкой.       Как они узнали, помимо шляпы, Дазай также дал Чуе заклинание активации, необходимое для того, что они называли «Порчей» — состояния, в которое Верлен вошел до того, как N заставил его выпустить Гивра.       — Почти пора, — сказал Дазай. — Ты прыгнешь отсюда, откроешь свои Врата перед монстром, а затем сразишься с ним изо всех сил. — Глядя на Зверя, Дазай поднял свой коммуникатор, немного колеблясь. — Я лучше отправлю подробности нашей стратегии своим подчиненным... Это нормально?       — Что с ним такое? — Спросила Наоми, которая никогда не видела, чтобы Дазай так колебался. Никогда. Даже Портовая Мафия была сбита с толку и заинтригована, поскольку Дазай не вдавался в подробности в своих отчетах, кроме стратегии и передвижения войск. И, конечно, результатов и потерь в конце, но не этого.       — Мы уже решили, что это так, — медленно произнес Чуя, уловив изменения в поведении Дазая, которые не заметил бы никто другой. — Что с тобой, почему ты спрашиваешь об этом?       Дазай еще немного поколебался, и на его лице появилось странное, сложное выражение. Он позволил себе проявить уязвимость, потому что собирался забрать у Чуи кое-что, что, как он надеялся, сможет вернуть ему, а не забрать навсегда. Вся причина, по которой он брал пленных, была связана с этим, и теперь... Что ж.       — Есть одна проблема, — наконец сказал он. — Она не имеет никакого отношения к успеху нашего плана. В конце концов, даже это всего лишь еще одна проблема, которую нужно преодолеть... Но тебе может понадобиться некоторое время, чтобы принять решение.       Чуе, конечно, не нравилось, как он тянул время или как вел себя. На самом деле, он казался немного обескураженным этим и пытался поднять настроение в своей собственной манере. Дазай не думал, что это возможно сделать прямо сейчас. Не с той сенсацией, которую он собирался рассказать.       — Помнишь, я говорил, что ты используешь активационное заклинание, чтобы открыть свои Врата, и что это полностью сбрасывает последовательность формул внутри тебя? — Он не мог не заметить, что его голос звучал немного подавленно. Это совсем не успокоило Чую, но, по крайней мере, он слушал. — Если ты воспользуешься этим, все предыдущие сохраненные записи будут удалены. То есть... Формула, которая стирала твои воспоминания о прошлом, также будет удалена.       — А?       — Формула для стирания памяти, — объяснил Дазай сбитому с толку Слизню, потому что, очевидно, потерял его где-то по пути. Если бы ситуация не была такой ужасной, Дазай бы поддразнил его, но даже он не был настолько бессердечным. — Чтобы определить, человек ли ты, нам пришлось бы просмотреть твои стертые воспоминания, чтобы проверить твое прошлое. Это значит... Используя заклинание активации, мы никогда не сможем определить, являешься ли ты искусственно созданным человеком с уравнениями для личности или обычным человеком. Никогда.       — Н-но это так жестоко! — Воскликнул Кэндзи, переводя заплаканные глаза с шестнадцатилетнего Чуи на Чую из настоящего. Оба смотрели на Дазая широко раскрытыми, немигающими глазами, рот младшей версии был слегка приоткрыт, взгляды невидящие, даже когда они смотрели прямо на Дазая.       Дазай изо всех сил старался не съеживаться под таким болезненным взглядом. Это совсем не шло Чуе.       — Верлен был проклят тем, что не знал, человек он или нет. Для него было важно быть человеком.       В каком-то смысле все трое были похожи. Они все хотели подтверждения, что они люди, что у них есть право на существование. Единственная разница была в том, что Дазай знал. Он знал, что это не так. Но два манипулятора гравитацией... Что ж, у Чуи все еще был шанс. Кашимура Кансукэ все еще был где-то там, и однажды Дазай выследит его и заставит заплатить. Он узнает от него, действительно ли Кашимура Чуя — это Накахара Чуя.       У всех перехватило дыхание, все их ужасные теории и подозрения наконец-то подтвердились, к сожалению.       Чуя стиснул зубы и закрыл глаза, его перчатки заскрипели от того, как сильно он сжал кулаки.       Но для Верлена нет иного спасения, кроме как спасти его самого. Мертвый или живой, но, несомненно, прекращение существования должно быть более мирным в его собственном образе, а не в образе этого Зверя. Дазай может позволить ему это, по крайней мере, как родственной душе, которая тоже искала спасения в другом человеке, но этого было недостаточно для Верлена; Рембо было недостаточно. Чуи для Дазая — это уже слишком много. Он бы не хотел ничего другого.       Вот почему он не позволил бы этому сломить Чую.       Он предпочел бы оставить Йокогаму гореть, чем допустить это.       — ЧТО?! — Закричали почти все, включая Чую.       — Это целый город!       — Подумай о людях!       — Расставь свои приоритеты, парень!       — Он это и сделал, — заметил Ранпо. — Ну, у него свои гейские приоритеты, но ты понимаешь, что я имею в виду.       — Я... думаю, ты прав?       — Я всегда прав.       — Но все же...       Фукудзава вздохнул.       — Важно лишь то, что до этого не дошло.       — Могло бы, — подавленно заметил Чуя.       — Но этого не произошло.       Чуя промолчал.       Дазай достал какие-то карманные часы, которые непонятно где взял, посмотрел на них, а затем продолжил свою предыдущую фразу.       — Я могу отложить начало нашей миссии примерно на две минуты. Я поставлю своих подчиненных в режим ожидания... — он замолчал, глядя на Чую, а затем развернулся, чтобы уйти. — Будет лучше, если ты немного подумаешь в одиночестве. Ты, наверное, не сможешь ясно мыслить, если я буду здесь.       — Да, он сможет думать только о гействе.       — Мы понимаем, но, чувак, это же эмоциональная сцена.       — Он прав, — перебил Чуя Тачихару, удивив всех остальных. — Ну и что, что я могу думать только о гейских вещах, когда рядом Дазай. Проблемы с этим? — Бросил он вызов.       Ранпо едва сдержал визг.       — Черт возьми, я заставлю Дазая купить мне за это собственную чертову шоколадную фабрику!       Чуя закатил глаза, не обращая внимания на изумленные взгляды, которые бросали на него остальные из-за такого легкого признания в чувствах к своему напарнику. Он планирует похитить Дазая и увезти его в отпуск, когда выберется из этой передряги, так что все, кто знает, что он позаботится о безопасности Дазая, только помогут делу и не устроят еще больший переполох, когда все будут волноваться из-за того, что Дазай снова пропал.       Когда Дазай оставил Чую наедине, зная, что времени, которое он дал Чиби, слишком мало для принятия такого важного решения, он приготовился к тому, что Чуя откажется. Его разум уже работал с пугающей скоростью, составляя планы и продумывая запасные варианты на случай, если это действительно произойдет. Он не собирался принуждать Чую. Только не тогда, когда есть другой способ.       “Это было бы рискованнее, и это не уничтожило бы Гивра, но одно мое прикосновение — и Верлен-сан снова будет под контролем. Нам просто придется позаботиться о том, чтобы сдержать его позже. И план, по которому я должен был подкрасться к Гивру, не должен быть слишком рискованным. Книга и раньше защищала меня, я уверен, что смогу снова использовать ее как щит. Эти черные дыры тоже не должны стать большой проблемой; я пережил одну девять лет назад, смогу пережить и сейчас, даже если источником является более крупный и сильный бог, запертый в человеческом теле. Однако число жертв может увеличиться, и, возможно, я не успею добраться до Гивра вовремя. Может быть, хаос убьет меня по пути, но это оправданный риск. Я отказываюсь заставлять Чую снова становиться таким. Если бы я это сделал, то был бы не лучше своего деда, N и Кашимуры. Это выбор Чуи, сейчас и навсегда”.       “Что ж, это объясняет одну вещь”, — с нежностью подумал Чуя, наблюдая, как его партнер в прошлом сделал всего три шага вниз по лестнице, чтобы покинуть комнату, прежде чем его юная версия уже приняла решение. “Я всегда был слишком строг к нему, не так ли? Он всегда следил за тем, чтобы у меня был выбор, даже если другим выбором была смерть как человека. С ним или без него”.       — Я собираюсь выйти замуж за этого мужчину.       — Тебе лучше не сбегать, парень, — предупредила Коё, не обращая внимания на то, что все остальные повернулись к Чуе с отвисшими челюстями или просто опустились на землю. — Я хочу пышную свадьбу, и Верлен тоже устроит шум.       — К черту это дерьмо, я подниму шум! — Крикнула Йосано, а Чуя просто рассмеялся, и они дали друг другу «пять».       — Можно я буду подружкой невесты? — Спросила Кёка.       — О, о! Можно я буду нести кольца? — Просиял Кэндзи, и Чуе пришлось прервать их, пока Акутагава не подрался с двумя четырнадцатилетними подростками из-за роли на свадьбе его любимого наставника.       — Тише вы, ребята. Из-за вас я выгляжу не так круто, — сказал он, имея в виду удивленное лицо Дазая, который обернулся и увидел, что Чуя прыгнул в самую эпичную битву.       — Пфф! Ведешь себя хладнокровно даже в этой ситуации, да? — Сказал он с облегченной, но невероятно грустной улыбкой. Но это также придало ему решимости. Он собрал много информации с объекта, но ему все еще нужна одна вещь, один человек, чтобы, наконец, наверняка определить, действительно ли Накахара Чуя был тем человеком, кем он его считал.       “Я выслежу Кашимуру Кансукэ как-нибудь в другой раз. А пока мне нужно обеспечить Чуе подкрепление”.       Он поднял рацию и начал отдавать приказы.       Дазай наблюдал из промышленного резервуара, как Чуя проходит через тот же процесс, что и Верлен ранее. Черные частицы танцевали вокруг его тела, пока он летел по воздуху. Энергия собиралась вокруг него, и в ночном небе появилась трещина. Из ниоткуда появилось черное пламя, а окружающая обстановка исказилась из-за высокой температуры.       — О, дарители темной немилости, — повторил Дазай почти шепотом, словно молитву. — Темная немилость, да? — Он обнаружил, что не может отвести взгляд, даже когда прямо перед его глазами вспыхнул черный свет, похожий на Зверя.       Зверя, которого знал Дазай.       Зверя, которого он часто видел во сне.       Если у него и оставались какие-то сомнения относительно личности Чуи, то эта ночь развеяла их все.       “Какой странный поворот событий, механизмы судьбы снова сводят нас вместе”.       Дазай восхищался тем, что Арахабаки, будучи намного меньше, бесстрашно вцепился в лицо Гивра, а символы Арахабаки практически врезались в кожу Чуи, заставляя Дазая задуматься, останутся ли шрамы.       Затем, в ходе одной из атак, треть головы Гивра разлетелась на куски, поврежденные части рухнули, и из них вырвалось черное пламя. Арахабаки-Чуя не останавливался в своем нападении, двигаясь быстрее метеора, пронзая грудь Гивра, и в ночи эхом разносились его вопли боли.       — Вау, — пробормотал Дазай, совершенно потрясенный, не в силах отвести взгляд от Чуи, который, казалось, двигался все быстрее и быстрее, становясь почти неуловимым для человеческого глаза. — Так это и есть Арахабаки...       “Это мой Зверь...”       Зрители, наблюдавшие за происходящим, испытывали не такой сильный трепет, потому что большая часть их существ была охвачена настоящим ужасом при виде боя, который был совершенно не от мира сего. Даже Коё, Мори и Хироцу, наблюдавшие за происходящим издалека, не могли не дрожать. Казалось, никто не мог сравниться со сражающимися богами; только Дазай.       Сам Чуя, который не помнил этих событий, как и всегда, когда использовал Порчу, разрывался между наблюдением за боем, размышляя о том, что означала для него его форма, пока Арахабаки был на передовой, и наблюдением за Дазаем, который, казалось, переживал религиозный опыт прямо там, на месте. Дазай ни разу не отвел взгляд от этих чудовищных форм гравитационных «братьев», наблюдая, как Чуя отражает атаки Верлена, наблюдая, как Арахабаки и Гивр управляют их телами. Гивр сражался, используя отвращение и ненависть в качестве топлива для своей силы.       Арахабаки-Чуя ответил холодным безразличием, порожденным жаждой хорошей битвы, разрушений и бедствий, удовлетворенный вызовом, который бросил ему Гивр. В руках он держал две черные дыры, сгущенную форму гравитации, всемогущего вселенского короля, окруженного красным ореолом.       Дазай отметил, что это отличалось от атак, которые использовал Верлен. Черные дыры быстро вращались, расплющились, обвивались ореолом яркого свечения и имели овальную форму. Разум Дазая прокрутил все расчеты, и он еще больше восхитился достижениями физики, таким уровнем контроля.       "Да, если мы переживем это, то мне определенно нужно научить Чую продвинутой физике. Мы не можем допустить, чтобы кто-то, не разбирающийся во всем этом, просто так создавал черные дыры. Думаю, это было бы полезно и для него. Понимание своей силы всегда дает больше контроля над ней".       Две атаки столкнулись, создав мощные ударные волны, превращающие все, что находилось слишком близко к нему, в ничто. Ухватившись за поручень, чтобы ударные волны в воздухе не сбросили его, Дазай выдержал атаку, выглядывая из-за другой руки, которой он защищал лицо.       “Это прекратилось?”       Он видел фиолетовые вспышки, вероятно, молнии, при столкновении, но сейчас ничего не было.       “Он сделал это. Мои предсказания оказались верными. То, что он увидел во сне Верлена, оказалось правдой. Физика действительно удивительна”.       Дазай улыбнулся.       — Я в замешательстве, — признался Куникида, смущенно глядя на него. — Разве взаимодействие двух черных дыр не должно создавать еще большую черную дыру?       — Обычно, конечно, — ответил Чуя, местный «эксперт» по вопросам гравитации. — Однако, как объяснил мне Дазай, а позже научил меня, предоставив подтверждающие материалы, созданные мной черные дыры вращались достаточно быстро, чтобы создать «защитное» кольцо света, эргосферу. Поскольку внутренняя часть черной дыры двигалась со скоростью света или быстрее, прежде чем упасть, и в то же время сохраняла противоречивую неподвижность обычного пространства-времени в пределах обычного пространства, результатом стало кольцо света, состоящее из отрицательной гравитации. Когда это кольцо смешалось с энергией Гивра, они нейтрализовали друг друга. Поняли?       — Я... так думаю?       — Нет, — беззастенчиво ответили Ацуши, Акутагава, Гин, Наоми, Танидзаки, Хигучи и Кёка.       Коё, Мори и Хироцу понимали, что на протяжении многих лет, нравилось им это или нет, они были вынуждены выслушивать бессвязные рассуждения Соукоку о гравитации, и, ну... У Коё не хватило духу сказать Чуе, что ей до смерти скучно, когда он объяснял ей физику, Хироцу просто позволял Дазаю болтать, потому что мальчик казался более оживленным, когда делал это, а Мори... Мори был немного напуган тем, что не знал, как использовать информацию, которой обладал Дазай, поэтому он изо всех сил старался изучить этот вопрос самостоятельно. Он немного смутился, когда Дазай поймал его, и ему пришлось исправить несколько заметок, которые он сделал во время изучения. Однако он довольно быстро понял суть, и теперь объяснение Чуи имело для него смысл.       — Звучит скучно, — ответил Ранпо, а Фукудзава просто промолчал.       Кэндзи только улыбнулся.       — О, так это похоже на принцип магнетизма? — Спросил Тачихара, удивив их всех, и покраснел, когда на него странно посмотрели. — Что?! Может, я и выгляжу необразованным, но это не значит, что я тупой!       — В любом случае, — сказал Чуя после неловкой паузы. — Если вкратце, то только сингулярность может уничтожить другую сингулярность. Нам просто повезло, что Арахабаки предпочитает этот тип гравитационных бомб, а не обычный. В противном случае было бы гораздо больше разрушений.       — Разве ты не мог просто отвести его куда-нибудь, где он мог бы выплеснуть всю эту накопившуюся энергию, пока она не иссякла? — Спросил Ацуши.       — Не будь глупцом, — проворчал Акутагава. — Дазай-сан уже сказал, что у этой штуки достаточно энергии, чтобы она потенциально могла существовать до конца света. Каковы шансы, что она станет причиной этого? Слишком велики, чтобы рисковать.       — И, о, теперь ты понимаешь, что такое вероятность, да?       — Дазай-сан вбил нам в головы статистику почти сразу после знакомства, — возразила Гин, бросив на оборотня-тигра равнодушный взгляд. — Мы не можем делать некоторые сложные вещи на ходу, как он, но теория вероятности довольно проста.       — В-верно.       — Глупый дзинко.       — О, иди нахуй…       — АЦУШИ!       — Э-э-э! Простите, Куникида-сан!       — Дазай может оказывать плохое влияние.       — Не будь смешной, Йосано, — фыркнула Ранпо. — Ацуши всегда был таким. Он просто слишком уважает и боится тебя, чтобы вести себя дерзко.       — Как ему и следует.       — Чертовски верно.       — Нет, это не так.       Ранпо ухмыльнулся.       — Нет, не так, — согласился он.       Кёка и Гин фыркнули.       Шестнадцатилетний Дазай продолжал наблюдать за битвой между двумя богами разрушения и бедствий, не сводя глаз с Чуи, и в то же время подсчитывал раны Гивра, поскольку его тело не имело ограничений, но тело Чуи имело. Он был всего лишь сосудом, а не самим богом, поэтому у него были переломы костей и рваные раны, кровоточащие порезы и оторванные конечности. Оба, несомненно, были ранены. Однако раны Чуи были глубже.       Все стало еще хуже, когда Гивр создал двадцать самых больших черных дыр, которые когда-либо создавались Гивром и Арахабаки, разрушив землю и взлетев в воздух. Чуя едва успел укрыться за щитом из собственных черных дыр, чтобы не быть уничтоженным при прикосновении. Дазай задавался вопросом, сможет ли Исповедь Неполноценного Человека спасти его. Атака столкнулась со щитом, повысив температуру и опалив кожу любого живого существа, оказавшегося слишком близко.       “Я чертовски надеюсь, что у тех докторов, которые у нас наготове, хватит сил, чтобы покрыть весь этот урон”.       — Я бы смогла сделать это самостоятельно.       — Не все являются Ангелами Смерти, Йосано-кун.       — Заткнись на хрен, Мори.       — Отряд 2, огонь! — Приказал Дазай, голосом громче, чем кто-либо слышал от него раньше, отдаваясь эхом в глухой ночи, пока его отряд отвлекал Гивра, чтобы Чуя мог немного прийти в себя. — Не беспокойтесь о том, чтобы стрелять одновременно! Несмотря ни на что, тот, у кого есть возможность стрелять, делайте это!       — Черт возьми, у этих парней есть мужество, — выдохнул Тачихара, наблюдая за тем, как, казалось, бесчисленное количество мафиози вооружались всевозможным огнестрельным оружием, от которого военные пускали бы слюнки. — Как, черт возьми, мафия смогла заполучить эти игрушки тогда, если у нас их сейчас нет?       — Ты знаешь, что еще у нас было тогда, Тачихара-кун? — Спросил Хироцу, иронично приподняв бровь. — Дазай-сан.       — Ну, черт возьми.       — Он же не мог всерьез отвечать за столько всего, да? — Неуверенно спросила Хигучи, потому что они видели, чем приходилось заниматься Дазаю в Портовой Мафии. — Он бы перегрузился! Никто не смог бы со всем этим справиться!       — Кажется, я наконец-то понял, почему Дазай не занимается бумажной работой, если только это не критически важно, — прокомментировал Фукудзава. — Вы все перегрузили его работой, так что теперь, когда он больше не является главным и единственным компетентным сотрудником в организации, он отдыхает и расслабляется. Я все решил. Куникида, — властно сказал он, и Куникида выпрямился, как солдат, отвечающий своему командиру. — Когда мы вернемся, перестань доставать Дазая бумагами, если только дело не срочное.       У Куникиды отвисла челюсть.       — Но, шачоу! Ты же не ожидаешь, что я действительно это сделаю! Теперь, когда я знаю, что он даже не ленивый, а просто притворяется, чтобы вывести меня из себя!       — Мое решение окончательное, Куникида. Ты сможешь изменить мой указ после того, как унаследуешь Агентство.       Куникида выглядел так, словно испытывал искушение совершить захват власти прямо здесь и сейчас.       Мори даже похлопал его по спине, отчего тот отпрянул с отвращением.       — Ну-ну. Уверяю тебя, ты не хочешь, чтобы Дазай-кун занимался бумажной работой. У тебя онемеет рука, если он это сделает.       — Вам так повезло, что вы даже не осознаете этого, — согласилась Коё, но никто из Агентства ей не поверил. — Просто посмотрите, как он станет руководителем. Это должно произойти довольно скоро. Это определенно изменит ваше мнение.       На заднем плане бушевала битва, Кэндзи охал и ахал от взрывов, а Тачихара пускал слюнки при виде оружия, которое использовалось, чтобы отвлечь Гивра от Чуи. Стойкость и преданность мафиози Дазаю были достойны восхищения, ведь они не дрогнули, даже когда Гивр нацелился на них, и даже когда их оружие не оставило на Звере ни царапины. Даже когда он ответил, они не дрогнули, доверяя мнению Дазая и не осмеливаясь ослушаться его приказов. Они просто приготовили свои пистолеты и ракетницы и снова выстрелили.       Чуя, оставшись один истекать кровью в небе, снова атаковал, упав в Гивра, и начал разрывать его изнутри, пока Арахабаки бушевал, и его яростный рев, казалось, доносился до ушей Дазая только сквозь визг Гивра, атаки и выстрелы из ракетниц. Несмотря ни на что, Дазай сосредоточился на Чуе. Он наблюдал, как красный ореол становился все больше, а из-за спины Чуи вырвались две похожие на крылья штуки. Крик Чуи звучал для него как музыка, когда Чуя ревел и кричал, находясь в буре эмоций Верлена и жестокой гравитации. Ореол сиял, как сверхновая, в темноте Гивра, разрывая ее на части; гравитонные бомбы полностью уничтожили Зверя.       Дазай, лежавший на земле, посмотрел вверх на единственный ореол, парящий в небе Йокогамы и освещающий ночь. Он был таким ярким, что всем остальным пришлось отвести взгляд. Дазай пожалел, что его второй глаз не забинтован.       — Так вот она какая, истинная форма Арахабаки... Чуи?       Жар был невыносимым, и некоторые люди упали в обморок.       Дазай просто вспомнил ту роковую ночь девять лет назад, когда он впервые увидел мальчика, ради которого решил жить.       В противовес всему хаосу, который он создавал, Золотой Зверь Гивр мирно исчез под сияющим красным светом Арахабаки-Чуи. Затем свет померк, когда ореол погас, и неестественное солнце исчезло в облаке жара и пара. Это было похоже на взрыв звезды, которая будет создавать еще больше света, порождая новые звезды.       Чуя безвольно и почти грациозно парил в воздухе несколько секунд, прежде чем черные крылья на его спине медленно опустили его на землю. Дазай, пробежавший почти километр по лесу, когда увидел, что Гивр побежден, и зная, что он был единственной надеждой Чуи на то, что он сможет обуздать Арахабаки, поймал его тело. В тот момент, когда они соприкоснулись, Исповедь Неполноценного Человека снова озарила ночь, нейтрализовав способность Чуи и погрузив бушующего бога внутри него в сон. Тело Чуи вернулось в нормальное состояние, символы исчезли, а крылья растворились, когда он прижался к Дазаю. Поле гравитации наконец исчезло, и вокруг двух мальчиков, которые были в эпицентре бури, воцарилась ночная тишина.       Дазай уложил их обоих на землю и посмотрел на лежащего у него на коленях Чую, который был без сознания.       — Хорошая работа, Чуя.       Дазай рассмеялся, когда Чуя захрапел. После всего этого, после демонстрации силы, которую он скрывал в своем крошечном теле, способном, по-видимому, нести на своих плечах весь мир, он мирно посапывал на коленях у Дазая, как будто нигде в мире не мог быть более довольным.       “Глупый Чиби”.       — Тебе повезло, что я забыл взять с собой ручку, иначе у тебя все лицо было бы в каракулях.       Чуя из настоящего не обращал внимания на взгляды, которые на него бросали, и вместо этого наблюдал, как Дазай даже тогда вытер ему лицо, осмотрел тело на предмет травм, требующих немедленного лечения, а затем несколько минут гладил Чую по волосам. Дазай встал, посадив Чую на спину, и побрел через сгоревший и разрушенный лес к команде, которая следовала за своим командиром. Дазай отказался от любой помощи, кроме предложенной куртки, которой он накрыл Чую. Дазай поехал с ним в больницу, принадлежащую мафии, сидел на всех операциях и осмотрах, которые пришлось пройти Чуе, несмотря на протесты врачей — хотя они быстро прекратились, когда Дазай достал пистолет, а его отряд обеспечил безопасность, — и провел ночь у его постели. Он даже отчитывался перед Мори, сидя рядом с Чуей, лежащим без сознания, с бесстрастным лицом, но при этом какой-то частью своего тела всегда держался за Чую, словно для того, чтобы убедиться, что Арахабаки не вырвется на свободу, пока его носитель без сознания. Он даже выдержал злобную ругань Коё, когда она пришла проверить его, чтобы остаться рядом с Чуей, и ушел только тогда, когда Чуя начал приходить в себя.       Убедившись, что Чуя идет на поправку, Дазай покинул его и взял штурмом мир вместо своего напарника, позаботившись о том, чтобы ни о Чуе, ни о Верлене не стало известно правительству — любому правительству — и чтобы не было проведено никаких дальнейших расследований. Затем он сосредоточился на том, чтобы вывести Портовую Мафию из затруднительного положения, «присвоив» оружие и боеприпасы, чтобы восполнить те, что они использовали. Он устроил вечеринку, потому что люди любят вечеринки. Он угрожал, воровал, убивал, совершал набеги, планировал, строил козни, шантажировал и делал все остальное, пока Чуя восстанавливался после битвы.       К тому времени, как он с ними закончил, европейцы его уже ненавидели. Мори просто дал ему выходной на один день, потому что, конечно, это всего лишь один день; без него мафия бы развалилась. Он не мог отдыхать, пока все не было убрано под ковер и Накахара Чуя с Полем Верленом не оказались в безопасности от лабораторий, которые пытались заполучить их и снова проводить над ними эксперименты.       На то, чтобы все уладить, ушло два месяца. К тому времени Чуя и Ширасэ, по-видимому, помирились или что-то в этом роде. Дазай просто знал, что Чуя расстроится, если он избавится от этого раздражителя прямо сейчас, поэтому Дазай избегал его, чтобы не искушаться. Они также узнали, что Адам выжил, как мог выжить только андроид. Ему просто нужна была его создательница, профессор Мэри Уолстонкрафт Годвин Шелли — кстати, маленькая девочка с большим умом и выдающейся способностью. У Дазая было огромное желание увести ее куда-нибудь, чтобы поговорить или сыграть в шахматы, но они оба были заняты: он — с британскими представителями, а она — с Чуей. Дазай смеялся над тем, как Чуя был потрясен, узнав, что он нравится людям.       Дазай оставил их наедине и в конце концов избавился от всех надоедливых представителей, с которыми они с Мори должны были встретиться; в конце концов, никто из них не был важен.       Вместо этого он спустился в подвал, который должен был стать для Верлена сначала тюрьмой, а затем жилым и рабочим помещением. К тому моменту Верлен выжил исключительно благодаря удаче и тому факту, что, по-видимому, привязанность Рембо к нему была настолько сильной, что преодолела смерть. По иронии судьбы, Дазай был единственным человеком, который в то время знал все подробности и о том, как Верлен выжил, и как приложил руку к убийству Рембо.       — Это... так невыносимо мило, прекрасно трагично и безмерно романтично, — сказала Наоми между рыданиями, пока другие члены Портовой Мафии объясняли им ситуацию Верлена.       — Как ты думаешь, они действительно любили друг друга? Как любовники? — Спросила Хигучи.       — Да, — ответил Чуя, когда видения снова изменились. Они уже давно так не менялись, в вихре красок, вместо того чтобы перематывать время в ускоренном режиме, чтобы перенести их в недалекое будущее. Но не в этот раз, и им пришлось привыкать к странному ощущению и мигающим огням.       Только для того, чтобы остановиться на месте кровавой расправы на крыльце.       Ацуши закричал, увидев знакомое тело.