Перелистывая страницы, я нашел тебя (Leafing Through The Pages, I Found You)

15-16 лет       — Итак, никто не собирается комментировать то, что Дазай и Чуя победили могущественного пользователя способности, держась за руки? — Спросила Йосано. — Потому что мне это кажется важным, учитывая, что они постоянно твердят о том, как сильно ненавидят друг друга, раздражают друг друга или вызывают друг у друга отвращение.       — Заткнись, — беззлобно проворчал Чуя. Он знал, что они с Дазаем делали и более сомнительные и подозрительные, как сказала бы Элиза в наши дни, вещи, чем просто держались за руки. То, сколько раз они пробирались в постели друг к другу посреди ночи, чтобы справиться со своими страхами, заставило бы любого стороннего наблюдателя поднять брови, и Чуя чертовски надеялся, что этого никто не увидит.       Это было даже не из-за смущения. Нет, это была уязвимость в каждом из тех случаев, которую Дазай демонстрировал, а Чуя не хотел, чтобы это видели, без разрешения самого Дазая. Дазай, пока был в мафии, выбрал ровно двух человек, с которыми мог быть по-настоящему уязвимым, и Чуя был единственным, кто остался в мире живых, поэтому его долг — защищать эти уязвимые моменты от посторонних глаз. Потому что никто другой не захотел бы и не смог бы, если уж на то пошло.       — Значит, они победили благодаря своей гейской силе? — Провокационно спросил Ранпо, как будто это не было очевидным выводом, и Чуя подавился собственной слюной, а Йосано хихикнула. Куникида выглядел так, будто душа покинула его тело, Акутагава просто смущенно кашлянул, Ацуши покраснел до ушей, а Коё раздраженно фыркнула.       — Вы знаете, как говорят люди, — с большой «мудростью» сказал Хироцу. — За каждым геем стоит еще более злой и извращенный человек.       Теперь Ранпо подавился слюной, а Коё захохотала, указывая пальцем на Мори, который уставился на Фукудзаву.       Фукудзава приподнял бровь, глядя на Хироцу.       — Это говорит о Нацумэ-сэнсэе и, соответственно, о вас гораздо больше, чем о «поколениях Соукоку».       Наступила очередь Шин Соукоку, Чуи и Хироцу краснеть до корней волос. Мори торжествовал, ухмыляясь Фукудзаве так, словно он сотворил звезды и луну. Фукудзаве пришлось отвести взгляд, когда Ранпо повернулся и уставился на него, а на его щеках появился легкий румянец. Йосано с отвращением фыркнула и пробормотала, что ей нужно крепкое сакэ или много вина.       — Что вообще происходит? — Спросила Хигучи у Кёки и Гин, которые были единственными, кто вел себя как обычно, потому что брат и сестра Танидзаки были самими собой, в то время как мир вокруг них кружился в разноцветном вихре, а у Тачихары случился второй в жизни кризис бисексуальности, когда он узнал, что Чуя интересуется мужчинами. Кэндзи просто не понимал, что происходит, так что спрашивать было бессмысленно.       Гин пожала плечами.       — Это соревнование в гомосексуальности. Кстати, я все еще думаю, что Соукоку победили.       Кёка сразу же возразила.       — Ни за что. Никто не подходит друг другу больше, чем Ацуши и Акутагава-сан.       Хигучи пришлось не согласиться с этим. По многим причинам.       — Вы видели наших лидеров?!       Гин бросила на них обоих невозмутимый взгляд.       — Дазай-сан решил, что стоит попробовать жить после воссоединения с Чуей-саном, о котором он думал почти постоянно в течение восьми лет. Чуя-сан сражался с драконом ради Дазая-сана, даже когда все думали, что Дазай-сан мертв или слишком далеко зашел, чтобы его можно было спасти из лап других злых геев. Поверьте мне, никто не может быть геем больше, чем Соукоку.       — Ранпо и По-кун могли бы быть.       — АКИКО!       К счастью для их рассудка, видения снова изменились, показав кладбище на склоне утеса, от вида которого у Чуи мурашки побежали по спине. Он был бы совершенно счастлив никогда больше не переживать этот момент, даже несмотря на то, что они с Ширасэ теперь вроде как в хороших отношениях, и он особенно не хотел видеть это с точки зрения Дазая.       Когда-то он заподозрил бы, что Дазай наслаждается его страданиями и тем, как жалко низко пал такой могущественный человек, как Чуя. Теперь он не уверен, что хотел бы увидеть, что случилось с Овцами, потому что Дазай, может, и обещал не причинять вреда детям, но месть Дазая была гораздо хуже, когда она не была физическим возмездием. Есть причина, по которой преступное подполье в целом согласилось с тем, что умереть от руки Демона Вундеркинда было большим милосердием, чем остаться в живых после этого.       — Мне всегда было интересно, что Дазай-кун сделал с тем, что осталось от Овец, — размышлял Мори.       — Он не написал об этом в отчете?       Мори бросил на Коё взгляд.       — Верно. Конечно.       Йосано раздраженно фыркнула.       — Эй, не надо сейчас тоже говорить загадками! Дазай и так доставляет нам кучу неудобств своими мыслями!       Мори попытался улыбнуться ей по-доброму — не то чтобы она это оценила, — но получилась болезненная гримаса.       — Я уверен, что нам скоро все покажут, но, честно говоря, Дазай-кун был очень занят с того момента, как официально присоединился к нам. Скажем так, у него было свое мнение о том, как управляется мафия.       — Кажется, он сказал, что это хуже, чем Дикий Запад, — услужливо добавил Хироцу, получив в ответ презрительный взгляд от своего босса. Старик лишь пожал плечами. — Так сказал Дазай-сан.       — И когда он вообще ошибался? — Добавила Гин, замаскировав сарказм под вопрос. Самое смешное? Мори не мог не согласиться, потому что Дазай наверняка узнал бы об этом, а Мори все еще пытался вернуть его расположение.       В видении Дазай прибыл на место происшествия как раз в тот момент, когда Ширасэ показался Чуе, который покидал импровизированную могилу Рембо, которую мафия наконец-то удосужилась ему предоставить, по настоянию Дазая, не меньше. Дазай не мог поверить, что взрослых так трудно убедить в том, что оставлять генетический материал очень могущественного пользователя способностей — не лучшая идея, после того как они узнали, что правительство приложило руку к экспериментам над людьми, вплоть до создания искусственных людей.       — Они оставили его гнить три дня? — С отвращением спросил Куникида, и Ацуши позеленел.       Никто из членов Портовой Мафии не выглядел особенно оскорбленным или возмущенным. Они просто пожали плечами. В конце концов, предателей не хоронят со всеми почестями.       Дазай оглянулся на мужчин и женщин в черных костюмах и темных солнцезащитных очках. Их вряд ли можно было назвать элитой, но теперь они были пятьюдесятью маленькими помощниками Дазая, и он собирался вскоре привести их в форму.       — Разве это не люди Дазай-сана? — Спросил Акутагава, и Агентство посмотрело на него как на идиота. Он сердито посмотрел на них. Они не имели права сомневаться в значении его вопроса, даже не до конца понимая контекст.       — Да, — ответил Чуя, спасая обе стороны от ссоры, — большинство из них оставались в его отряде вплоть до событий четырехлетней давности. Они были слишком хорошо обучены, чтобы так легко умереть.       Акутагава кивнул, радуясь, что оказался прав в своем предположении.       — Разве этот парень не был крутым мафиози? Ну, когда он был мафиози? — Спросил Тачихара, в замешательстве потирая затылок. — Так почему же его не окружали самые компетентные люди в организации?       Все члены мафии, кроме Хигучи, бросили на него презрительные взгляды.       — Он был.       — Но...       — Тихо.       — Пошла ты, Гин.       Были получены первые приказы: уничтожить GSS, не причинять вреда Овцам. Это было бы решающим фактором в плане, при котором Чуя присоединился бы к Портовой Мафии и действительно остался. Или, по крайней мере, остался бы достаточно надолго, чтобы узнать, что Дазай обыскал виллу Рембо и передал все сохранившиеся документы Мори, чтобы позже они были запечатаны в архивах, доступных только высшим чинам организации. У Чуи будет долгосрочная цель, к которой он будет стремиться, и это убережет его от неприятностей на достаточно долгое время, чтобы Дазай смог разобраться с той чушью, которую раскрыли другие документы, файлы и бумаги. Он дорого заплатил этой сучке за использование ее способности, но оно того стоило.       Знание — сила, даже против самых могущественных. Информация когда-то была бесценной валютой. Именно поэтому люди были готовы платить за нее любыми количествами цветной бумаги, круглыми металлическими монетами или даже литрами крови.       Очень немногие люди, которых Дазай встречал до сих пор, по-настоящему понимали это, и Мори был одним из них. Это была единственная причина, по которой он мог уважать этого человека, потому что его интеллект был сведен на нет из-за его любви к маленьким девочкам.       — Я не знаю, радоваться мне или плакать.       — Плачь.       — Как грубо, Йосано-кун!       — Умри.       Дазай шикнул на своих людей и напряг слух, едва успевая уловить несколько фраз то тут, то там, но было достаточно громко, чтобы он мог различить голоса, и пока что говорили только тот парень с серебристыми волосами и Чуя. Он подал знак своим людям, чтобы они были готовы. Если его инстинкты и способность распознавать интонации не подводили, то вскоре они отправятся на небольшую охоту.       В поле зрения появились два (теперь уже бывших) члена Овец, которые разговаривали. Ширасэ подошел ближе к Чуе, который держал руки в карманах и ничего не подозревал.       — Итак, мы все обсудили и пришли к решению.       Чуя повернулся лицом к Ширасэ, что, вероятно, было единственной причиной, по которой его буквально не ударили ножом в спину.       — Если вы решили это вместе, я не буду…       — Ублюдок! — Прошипели Йосано, Тачихара и Коё, когда нож погрузился в мягкую плоть подростка. Удивленное выражение лица Чуи показало, как мало он ожидал, что это произойдет. К сожалению, его организм был слаб перед ядом, а нож был им смазан, как объяснил Ширасэ, вызвав еще больше возмущенных криков со стороны зрителей. — Сука!       — Тебе бы не пришлось проходить через это, если бы ты не был таким чертовски сильным, — сказал Ширасэ, глядя на обессилевшего Чую, который все еще сидел с ножом в животе на краю утеса, где он споткнулся и упал. Позади Ширасэ, на возвышении, группа вооруженных солдат GSS воспользовалась моментом и вышла вперед, направив автоматы на Чую. Между солдатами появились члены Овец, которые смотрел на Чую со страхом, яростью и чем-то похожим на негодование.       В тот день Чуе пришлось отвести взгляд. Он ненавидел вспоминать тот момент, когда понял, что его друзья, его семья — или то, что он считал своей семьей, — видели в нем чудовище из-за силы, которой он обладал, силы, которую в него вложила судьба, или ученые, или кто знает, что еще. Они боялись его, даже не зная, какой зверь в нем живет...       — Это решение, к которому мы пришли! — Ширасе почти кричал, так что слова были достаточно отчетливыми, чтобы их услышал человек с таким острым слухом, как у Дазая. На обычно бесстрастном лице Дазая быстро появилась хмурая гримаса, а в видимом глазу читалось раздражение, похожее на то, что они видели в игровом зале. — Мы объединимся с GSS. Мы все пришли к выводу, что если ты встанешь на сторону Портовой Мафии, то всех в Овцах убьют!       “О, вы можете поспорить, я убью всех Овец”.       Детективы вздрогнули, и поежились от того, что их коллега так легко думал об убийстве более или менее невинных детей.       — Напомни мне, чтобы я обеспечила Дазаю-куну запас его любимых чаев на всю жизнь, — промурлыкала Коё, злобно радуясь тому, что Дазай защищает Чую, каким бы извращенным это ни было.       — Конечно, ане-сан, — согласился Чуя. — Если ты напомнишь мне купить ему крабовую ферму или фабрику или что-то в этом роде.       — Договорились.       — Я бы никогда не предал организацию! — Отчаянная защищался Чуя. От напряжения у Дазая зачесался палец на спусковом крючке, но он сдержался.       Портовая Мафия не была детской площадкой, но у него есть ощущение, что для Накахары Чуи это будет гораздо менее токсичная среда, чем Овцы могли бы когда-либо быть. И ирония этого не ускользнула от него. Вместо этого ему просто хочется взять в руки скальпели и ножи.       Дазай думал, что, возможно, Рэндо был прав, когда говорил, что он прирожденный палач; он уверен, что ему бы очень понравилось наблюдать, как гаснет свет в глазах этих невежественных сопляков.       — Это более разумный способ борьбы с Портовой Мафией!       “Не в этот раз, если я смогу этому помешать. Это будет хорошей тренировкой перед серьезной уборкой, которая состоится позже”.       Дазай решил, что не оставит в живых ни одного солдата GSS, и ни один из этих ублюдков больше никогда не подумает о том, чтобы ввязаться в драку с кем-то еще.       — Полагаю, я был дураком, — они смотрели, как пятнадцатилетний Чуя бормочет что-то себе под нос, по его скрытому маской лицу стекают пот или слезы, никто не мог сказать наверняка, и Чуя, черт возьми, точно не собирался ничего говорить. Все они насмехались над солдатами, стрелявшими в ребенка, хотя и хвалили их за то, что они защищали других детей, оттесняя их назад. Они все по-прежнему смотрели на Ширасэ, пока он объяснял бойцам GSS, как можно победить Чую, хотя, к счастью, он, похоже, не так хорошо разбирался в его слабостях, как можно было предположить по его внезапной атаке. Юный Чуя теперь сидел у подножия утеса в небольшой рощице из земли и камней, которую он сам создал, и наконец вытащил нож из своего бока.       “Лидер”, черт возьми. Это я развалил организацию”.       — Чуя-кун, может, обсудим это?       — В этом совершенно нет необходимости, босс.       — Хм...       — Эй, Чуя, — позвал Дазай, привлекая внимание Чуи к себе, сидя на корточках на камне, как обезьяна. Позади него стояла пара десятков мужчин в костюмах и темных очках — головорезы Портовой Мафии. Но ни один из подростков не обращал внимания ни на кого, кроме друг друга. — Похоже, ты в затруднительном положении, — прозвучало слегка насмешливое «приветствие».       — Почему ты здесь, дерьмовый Дазай? — Требовательно спросил Чуя. — Ты тоже здесь, чтобы убить меня?       Что было бы крайне разочаровывающим для Чуи, особенно после того, что только что произошло. Конечно, он и Дазай знали друг друга два дня, но они каким-то образом сблизились, что было трудно объяснить. Чуя не знал, как бы он отреагировал, если бы Дазай тоже выступил против него, хотя между ними не было ни преданности, ни доверия. Все было слепо и инстинктивно... И Чуя начал задаваться вопросом, не подводит ли его и инстинкт.       — Что ж, ты не мог ошибиться сильнее, — фыркнула Коё, и Чуя смущенно пожал плечами.       — Я был в плохом настроении, ясно? Кроме того, никто не станет спорить, что тогда Дазай был настоящим ублюдком.       — Туше.       Дазай не стал прямо опровергать слова Чуи, хотя ему и хотелось указать на то, насколько глупо было бы с его стороны хотеть убить свою новую собаку, которую он недавно приобрел. Казалось, сейчас не лучшее время сыпать соль на рану. Когда Дазай начал претворять в жизнь план, чтобы вбить клин между Чуей и Овцами, он не ожидал, что все зайдет так далеко. GSS и нож в спину? Вау. Яд? Этот парень, Ширасэ, заслуживает того, чтобы Мори его со своим скальпелем уже за одно это, не говоря уже о том, как бессердечно Ширасэ бросил Чую после всех этих лет, пока тот преданно был мечом и щитом Овец.       “О, ладно, теперь это уже не имеет значения. Я просто позабочусь о том, чтобы он больше никогда не приблизился к Чуе. Может, я вышвырну их всех из Йокогамы. Этот милый маленький приют для сирот звучит как прекрасное место для отдыха этих уличных бродяг”.       А пока он болтал о том, как Мори хотел, чтобы Чуя присоединился к мафии, и как он послал Дазая завербовать его и разрушить небольшой союз, который заключили GSS и Овцы. Теперь, когда Чуя больше не был членом этих банд, ни одна из них не имела значения. Дазай не стал указывать на это Мори; преследовать их было пустой тратой времени и сил. GSS можно было легко подкупить... Это могло бы стать проблемой с точки зрения лояльности, но Дазай уверен, что их можно убедить. И даже если бы их нельзя было убедить, если бы они когда-нибудь решили напасть на Портовую Мафию, то в рядах GSS не было ни одного пользователя способности. Одной госпожи Озаки было бы более чем достаточно, чтобы разобраться с ними; она была достаточно сильна сама по себе, умна и обладала замечательной способностью, которую контролировала так же хорошо, как и свой клинок.       Однако это маленькое представление было устроено ради «пользы» Чуи.       Дазай задавался вопросом, сколько злодеяний должно произойти, чтобы Чуя понял, насколько Мори порочен и мерзок.       Чуя серьезно посмотрел на своего босса. Мори не дрогнул, но и не стал защищаться. Если бы у них был доступ к их способностям, Чуя был бы охвачен угрожающим красным сиянием, воздух вибрировал от силы.       Ему не понравились выводы, которые только что сделал Дазай.       — Погоди, ты серьезно только что отправил пятнадцатилетнего ребенка разбираться с конкурирующей организацией? — Спросил Фукудзава, нахмурившись.       Мори мог только пожать плечами.       — Я хотел посмотреть, насколько хорошо Дазай-кун сможет возглавить отряд. Он был бы бесполезен в качестве рядового члена, не говоря уже о том, что мне все равно пришлось бы держать его рядом в качестве свидетеля. Конечно, держать его рядом оказалось прекрасным решением, поскольку Дазай-кун оказался одним из величайших активов мафии. В организации нет ни одной вещи, к созданию, внедрению или исправлению которой он не приложил бы руку. Даже за последние четыре года то, что он делал раньше, его планы на будущее и тому подобное, — все это помогало нам совершенствовать Портовую Мафию.       — Дазай-сан был прав: вы говорите как очень требовательный работодатель, — осмелился сказать Ацуши, и Мори выглядел оскорбленным.       — Извини? Я требовательный? Подождите, пока не увидите Дазай-куна за работой! По сравнению с ним я милосерден!       — Не по отношению к Дазай-сану, — пробормотал Хироцу. Мори был слишком занят своей игрой, чтобы услышать его, но кое-кто другой услышал. Агентство бросало на Мори неодобрительные взгляды за то, что он эксплуатировал ребенка.       — Мы убьем их всех, — закинул удочку Дазай, и Чуя попался на крючок.       — Включая Овец? — Угрожающе спросил он, сумев заставить Смутную Печаль ответить на его зов несмотря на то, что яд все еще ослаблял его.       — В нашей политике ничего не изменилось, — небрежно заметил Дазай. Это было полной чушью. Это была новая политика, которую Дазай только что вбил в голову Мори, который не решался отдавать такие приказы так скоро после вступления в должность, в основном из-за страха, что его подчиненные сочтут его похожим на старого босса. Это могло вызвать много проблем в будущем... Это было идиотской щепетильностью. Они были мафией; они не соблюдали Женевскую конвенцию!       — Теперь, когда я об этом подумал, — размышлял Хироцу. — Разве это не то, что Дазай-сан выдал большинству своих подчиненных и особенно дознавателям в качестве... списка дел?       Куникида повернулся к президенту, не зная, как реагировать.       — Мы уверены, что он подходит для работы в Агентстве?       Мори тут же ухватился за это.       — Если он вам не нужен, я буду рад…       — Да, — хором ответили Ранпо и Фукудзава. — Он подходит.       На этом все закончилось. Йосано только сердито посмотрела на Мори, который снова надулся, услышав отказ.       Тем временем Дазай закинул свою удочку, и Чуя, к его удивлению, клюнул на нее.       — Тем не менее, если кто-то, равный нам по положению... кто-то, у кого есть информация о враге... может дать нам совет, я был бы не против изменить нашу политику.       В этот момент даже пятнадцатилетний Чуя понял, что его поддразнивают, но не смог удержаться от ответа.       — Совет от ровесника, да?       — Верно, — прочирикал Дазай поразительно невозмутимым голосом. — Кто-то, скажем, из Портовой Мафии. Я мог бы довериться совету одного из своих.       — Значит, ты хочешь заключить сделку? Дьявол.       Дазай не мог не ухмыльнуться, забавляясь этим и выражением лица Чуи. Хотя он и сожалел, что их с трудом заработанное чувство товарищества медленно угасало в этих сверкающих голубых глазах. До сих пор он даже не осознавал, что оно было. Он почти передумал... Но теперь он не собирался отступать. Чуя был почти в двух шагах от того, чтобы получить реальную защиту.       Однажды Дазаю не удалось найти и защитить того мальчика, которого он спас восемь лет назад.       Он не допустит, чтобы это случилось снова, даже если ему придется тащить Чую в безопасное место, пиная и крича. И разве это не иронично? У него было предчувствие, что так и будет, если не случится ничего другого.       С ухмылкой он продолжил свои насмешки.       — Хотя любой, кто проиграл мне в игре, в этой организации будет работать до изнеможения.       И, что ж, характер у Чуи был таким же вспыльчивым, как и он сам, особенно в сочетании с эмоциональным потрясением этого дня. От взгляда, который он бросил на Дазая, некоторые мужчины, стоявшие позади него, задрожали, но Дазай был очарован. Потому что он видел это.       — Когда-нибудь я тебя уничтожу, — Несмотря на гнев и ненависть в этих резких словах, в голубых глазах горел огонь жизни и энергии, силы... Это было все то же самое. Этого нельзя было отрицать.       Чуя — Арахабаки, бог он или нет, — был им, мальчиком, которого искал Дазай.       От этого по его спине пробежала дрожь, которую он не совсем понимал, но она ему понравилась. Это заставило его почувствовать себя более живым, чем даже во время схватки с Рэндо.       — Мне нравится это выражение, — бесстыдно признался он. — Ты действительно похож на дикого зверя.       Дазаю придется быть осторожным с этим пламенем в его глазах; нет, он не боялся обжечься. Вместо этого он боялся, что тьма и чернота мафии могут его погасить.       Тем больше причин для того, чтобы он активнее участвовал в безумных планах Мори... Кто-то должен присматривать за этим коротышкой, к которому Дазай испытывал странную сентиментальную привязанность, назвав его в честь единственной собаки на этой планете, которая ему действительно нравилась.       Чуя, конечно, принял предложение Дазая, а Дазай, конечно, просто повторил свой приказ своим людям не причинять вреда этим отродьям. Он просто насильно депортирует их из Йокогамы. Младшие могут попасть в хорошие приюты, где они даже могут найти хорошие семьи, которые их усыновят, обеспечив им лучшую жизнь, чем на улицах Сурибачи. Старшие, особенно те, кто участвовал в сегодняшнем дерьме, могут сгнить. Хотя он определенно отправит эту девочку с розовыми волосами в тот приют. Может быть, они посадят ее в клетку вместо мальчика-тигра.       В конце концов, у нее более безумные волосы, чем даже у него.       — ...Я не знаю, радоваться мне или обижаться.       — Эй, дзинко, Юан когда-нибудь попадала в твой приют? — Спросил Чуя, просто чтобы узнать, стоит ли ему накричать на Дазая и по этому поводу. И спросить его, почему именно Юан заслужила оказаться в этой адской дыре. Дазай был в целом равнодушен к существованию Ширасэ всего год спустя... Или у него не было времени обращать внимание на такую мелочь, когда ему нужно было строить планы и схемы, чтобы Верлен не появился в Йокогаме.       — Простите, Чуя-сан, я правда не знаю. Они редко оставляли меня наедине с другими детьми.       Чуя пожал плечами. Теперь это в прошлом... Хотя ему хотелось бы получить ответ.       Наблюдать за тем, как он из прошлого осознает, что его с самого начала водили за нос, было неприятно. Он с самого начала плясал под дудку Дазая. В наши дни он гораздо лучше распознает махинации Дазая, хотя по-прежнему в основном подыгрывает ему. И все же, когда он впервые понял, что Дазай умнее, чем он думал... Это было довольно увлекательно, потому что он не мог не признать, что этот хитрый ум был ему по душе. С того дня и до настоящего момента он слишком часто спасал их жизни и всю Йокогаму. Соукоку — это мозги Дазая и мускулы Чуи... Они действительно были как одна душа, разделенная на два тела, как их описывали некоторые враги и союзники.       — Ты, сукин сын... Тогда я в деле.       — Так вот как ты вступил в мафию, Чуя-сан? — Не удержался от вопроса Акутагава, и Чуя пожал плечами, когда сцена снова сменилась. На этот раз он и Коё шли на встречу, и Чуя был одет в совершенно новый костюм, показывающий, что теперь он член Портовой Мафии. Все обратили внимание на то, что на Чуе внезапно появился культовый черный кожаный ошейник.       Пока его люди выполняли его очень строгие, очень подробные инструкции, которые не смог бы нарушить даже ребенок, Дазай вернулся к Чуе с врачом, чтобы тот не умер от чего-то столь глупого, как яд. Когда все было сделано, Дазай последовал за Чуей в лазарет мафии и стал ждать, когда тот очнется. Где-то между этими событиями или даже до противостояния на кладбище у обрыва Дазай купил тот самый чокер, который Чуя носил в тот день, и заставил Чую надеть его. Чуе, несмотря на намеки, понравился стиль, а еще больше — то, что чокер скрывал шрам на его шее, о котором он всегда беспокоился.       Поэтому Чуя включил его в свой наряд, хотя Коё, его новая наставница и та, кто купила ему новую одежду, нахмурилась при виде украшения.       — Да, наверное, так и есть, — ответил Чуя, пожав плечами.       — Значит, Чуя-сан был завербован Дазаем-саном, как и вы двое, — прокомментировал Татчихара, кивнув в сторону братьев Акутагавы. — Кто-нибудь еще?       — Ты говоришь так, будто того, что трое из самых высокопоставленных членов организации были завербованы одним и тем же человеком, недостаточно! — Огрызнулась Хигучи, недовольная его беспечным отношением.       — Ну, я имею в виду, технически Верлен, — предложил Чуя, и даже Кёка с Гин вытаращили глаза, потому что ни одна из них не знала, что Дазай нанял их наставника. — И, конечно, Ода.       Ацуши вскинул голову.       — Ода? Звучит знакомо, — затем он побледнел. — Как надпись той могильной плиты? С. Ода?       — Ода, как Ода Сакуносукэ? — Спросил Фукудзава, и Чуя кивнул им обоим.       — Да, единственный и неповторимый.       — Черт, — с чувством произнес Ранпо, вызвав у многих удивление, но больше ничего не сказал.       Не то чтобы он мог, потому что пятнадцатилетний Дазай и восьмилетний Кью появились на экране вместе с Мори, причем Дазай был уже в другом костюме. Оба подростка издали возмущенные возгласы, когда увидели друг друга, и через несколько секунд снова начали пререкаться, потому что Дазай был зол из-за того, что Чуя подчинялся Коё, а не ему.       Только на самом деле он совсем не злился.       В конце концов, Коё была слишком важной фигурой в планах Мори, чтобы он мог заставить ее активно ненавидеть его, поэтому он не будет злить ее, делая что-то плохое с ее подопечным или с ней самой. Это даст Дазаю время, чтобы занять босса настолько, что он перестанет смотреть на Чую с таким блеском в глазах. Дазай до сих пор не знает, откуда Мори взял Кьюсаку, но он не позволит ему протянуть свои руки к Чуе.       — Я бы не стал! — Закричал Мори, когда Коё повернулся к нему с яростным взглядом.       — Это обоснованное беспокойство, — прорычал Ранпо, не помогая Мори.       Тем не менее, пока подростки пререкались, а Кью наблюдал за ними с интересом и восхищением, Мори и Коё из прошлого перешептывались друг с другом.       — Действительно ли это была хорошая идея — объединить этих двоих? И что теперь будет, Мори-доно?       — О, это было до того, как вы подружились, — понял Чуя, и Мори пожал плечами, пока Коё все еще смотрела на него.       — Только бриллиант может отполировать бриллиант, — вот и все, что ответил Мори, думая о своем бывшем напарнике и наставнике Нацумэ, при упоминании которого сейчас почти все морщились.       — Мне кажется, или здесь есть явная тема партнерства? — Заметил Танидзаки. — Особенно неудачного.       — Соукоку не неудачные, — резко поправил Мори.       — Они работают в разных организациях.       — Они по-прежнему работают вместе лучше, чем кто-либо другой, и безгранично доверяют друг другу.       — Соукоку и дела Соукоку — не ваше чертово дело! — Крикнул Чуя, когда видение снова ускорилось и, казалось, переместилось на неделю или две вперед, показав несколько коротких моментов, когда Дазай вносил радикальные изменения в устройство уклада организации, прежде чем оно остановилось перед знакомым особняком в Йокогаме.       — Вот черт, — выдохнул Тачихара, и все напряглись, кроме Мори, Коё и Хироцу, которые знали, что это произойдет. Это был Дазай и его отряд, который теперь был вдвое больше, так как Дазай показал себя способным командиром и наконец убедил Мори избавиться от оппозиции, когда один из традиционалистов открыто выступил против Мори во время важной деловой встречи, угрожая его положению босса. Мори хотел, чтобы Черные Ящерицы позаботилась об этом, но Дазай не позволил бы роду Цусима угаснуть ни от чьей руки, кроме своей собственной.       На тот момент прошло больше месяца с тех пор, как ему впервые дали этот отряд, даже если некоторые из них были значительно старше остальных. Все они были настолько компетентны, насколько он мог их обучить за это время, но они были достаточно хорошо обучены, чтобы слушать и повиноваться. В его отряде было несколько пользователей способностей, и ему нужно было найти еще, но для этой работы, по сути, достаточно было только оружия. Семья Цусима давно утратила свое значение и теперь представляла угрозу безопасности для Портовой Мафии и, соответственно, для Йокогамы.       — Мы готовы, когда будете готовы вы, господин, — доложил один из его подчиненных, и Дазай кивнул с пустым выражением лица, не сводя глаз с дома.       — Убейте их всех. Я не хочу, чтобы хоть одна душа покинула этот дом. Никаких пленных.       Его люди вздрогнули от этого приказа, но все равно подчинились и ворвались в дом через несколько секунд после того, как он отдал приказ. Дверь была выломана, слуги и все остальные обитатели были застрелены, все его бесполезные родственники были убиты ножами, пулями и способностями. Дазай сам выбирал цели: тех, кто плохо отзывался о его родителях, тех, кто завидовал его поместью или бизнесу, тех, кто выступал против его тети Киё или завидовал ее положению. Некоторые из его двоюродных братьев и сестер, которые были ближе всего к нему по возрасту, тоже были им убиты; ему было плевать на их издевательства, но он больше не хотел видеть их лица в мире живых.       Это была резня, после которой вся земля, на которой было построено поместье, пропиталась запахом меди и железа, а запах свежей крови достиг даже самых глупых и невнимательных жителей.       — Полейте все бензином, — отдал он следующий приказ. — Я хочу, чтобы это поместье загорелось в течение часа.       — Да, Дазай-сан!       — Убедитесь, что будет достаточно жарко, чтобы тела невозможно было опознать даже на химическом уровне.       — Да, Дазай-сан!       Когда они отправились на поиски, Дазай небрежно перешагивал через тела и лужи крови, направляясь в кабинет своей тети. Он даже не взглянул на богатства в доме. Его люди не осмеливались ничего красть. Они ничего не трогали без его разрешения, рано поняв, что он заметит. И они настолько боялись его, что, несмотря на подавляющее численное превосходство, не осмеливались протестовать, не говоря уже о том, чтобы поднять на него оружие.       В конце концов, это был не первый рейд, который он возглавлял.       — Господи Иисусе, Дазай, — выдохнул Куникида, слегка позеленев от такой обыденной жестокости.       — Почему он идет в кабинет своей тети? — Спросил Кэндзи, недоуменно наклонив голову, и на самом деле все, что они могли ответить, — это пожать плечами. Им оставалось только ждать и наблюдать.       Когда он подошел к двери кабинета, ему пришлось остановиться, поняв, что она заперта. Она была заперта последние пять или около того лет. И, зная его умную тетю, она, вероятно, заминировала вход так, что если кто-то попытается проникнуть силой, его разнесет в пух и прах. В конце концов, помимо управления поместьем в Йокогаме, она, по сути, была хранительницей документации клана Цусима. Все, что касается их семьи, хранится в ее офисе, в ее компьютере. Проект, который она сама начала, и одна из причин, по которой отец признал ее, а не Тэйн, единственным по-настоящему полезным ребенком. Однако изначально Киё не хотела заниматься семейным бизнесом, но она взяла на себя управление районом Красных Фонарей, когда увидела, как там обращаются с женщинами и девушками. Район Красных Фонарей теперь находился под присмотром Озаки Коё, и Дазай был доволен, когда осматривал ее работу и находил ее соответствующей стандартам его тети, хотя еще многое можно было улучшить. Он займется этим позже.       В кои-то веки семейные дела превыше всего.       Киё, должно быть, знала, что однажды ее племянник вернется в ее кабинет. Это было единственное место в этом проклятом особняке, которое нравилось Дазаю, когда ему пришлось остаться в Йокогаме после смерти родителей. Он знал его так же хорошо, как свое поместье в Аомори. Он также знал, что Киё прекрасно понимала, что его двоюродные братья и другие родственники делали с ним, запирая его в комнатах и чуланах, а однажды затолкав в шкаф в ванной и заблокировав его, чтобы он не смог выбраться. Она также знала, что каждый раз он выбирался, он учился взламывать замки и практиковался в этом. Она пыталась помочь, но несмотря на то, что она управляла особняком и была старшей дочерью, практически претендующей на роль преемницы, остальные не особо уважали ее авторитет. Она была слишком болезненной, чтобы быть сильной самостоятельно, и, она была слишком занята делами Дазая, чтобы защищать его от мелких неудобств.       Суть была в том, что она знала, что Дазай умеет взламывать замки.       Ее замок должен был быть взломан, но кем-то, обладающим точными навыками.       Навыками, которыми обладал Дазай.       Попасть внутрь было несложно. Разобрать бомбу, которая, как он и предполагал, там была, тоже не составило труда. Найти три потайных сейфа в комнате, в том числе личный сейф в ящике ее стола, было проще простого. На их сортировку ушло около получаса, а сжигание того, о чем он не хотел, чтобы кто-то узнал, было просто мерой предосторожности, чтобы такие важные документы, особенно касающиеся его рождения, не попали в руки Мори.       Ему только что удалось убедить Мори избавиться от всех Цусима. Мори не нужно было знать, что бывший Цусима стоит прямо у него под носом.       Личный сейф — вот что заставило его остановиться. Внутри были файлы, касающиеся его родителей, и Киё должно быть знала, что он захочет их посмотреть. Она сохранила их для него. Там были карты памяти, которые ему нужно было куда-то загрузить, чтобы просмотреть их содержимое. В сейфе также была книга.       Детская книжка.       Книга сказок.       — О, — выдохнул Чуя, широко раскрыв глаза, когда кое-что встало на свои места.       Дазай осторожно поднял книгу, пролистал и увидел названия вроде «Спящая красавица» или «Белоснежка и семь гномов». Он слышал о них. Это были популярные сказки, которые какое-то время назад были экранизированы и, предположительно, пользовались большой популярностью у детей. Дазай даже уверен, что в детстве смотрел одну из этих историй о мальчике, который никогда не вырастет, о фее, девочке и ее братьях, которые полетели с ними в Нетландию. Он помнил, что ему понравилось. Ему казалось, что он помнил, как Киё гостила в поместье, когда это случилось. Он погладил книгу, не в силах не восхищаться последней попыткой его тети подарить ему детские радости, которых он не испытал.       Он открыл первую страницу и увидел посвящение, написанное аккуратным, четким почерком его тети.       «Моему дорогому Сюдзи, лучшему племяннику в мире.       Пусть твое воображение перенесет тебя в лучшее место при чтении этой книги.       Надеюсь, ты никогда не перестанешь быть ребенком.       От твоей любящей тети Киё,       прочти это с радостью».       Кэндзи и Хигучи всхлипнули, прочитав трогательную запись, а Дазай просто крепче сжал ее в руке, чувствуя, как то оцепенение, которое, как он думал, прошло вместе с его гневом на Овец, возвращается. Он взял книгу и сунул ее в карман пальто, прежде чем забрать папки для Мори и выйти из дома, готовый к сожжению, воссоединившись со своими людьми. Они ждали его и, казалось, обрадовались, увидев, что он вышел из дома невредимым, не говоря уже о том, что он не ранен. Дазай проигнорировал их и вместо этого протянул руку, требуя спичку у одного из них.       Ему предстояло сжечь дом воспоминаний.       Несколько часов спустя, после того как он отчитался перед Мори и избавился от его докучливости, Дазай нашел тихое место в слепой зоне любой камеры и сел, открывая файлы, которые нашел на своих родителей. В них были вещи и фотографии, которых он никогда раньше не видел. Практически на каждой странице он узнавал что-то новое о родителях, которые так отчаянно хотели его и любили за то маленькое чудо, которым он был для них.       Во-первых, ни Гэнэмон, ни Тэйн не знали, что Дазай не был обычным «чудесным» ребенком; они никогда не слышали о существовании Книги, не говоря уже о том, что она вообще могла повлиять на их способность иметь детей. Однако Гэнэмон и сэнсэй, похоже, были друзьями; там были их совместные фотографии и даже фотография Нацумэ Сосэки, который ворковал с младенцем на руках.       Второе, что он узнал, было то, что его отец был самым молодым руководителем, когда-либо появлявшимся в залах Портовой Мафии, а его мать, хотя и не состояла в организации официально, обучалась у лучших мастеров боевых искусств и убийц. В основном для самообороны, но она никогда не стеснялась использовать эти навыки, чтобы защитить свою семью. Гэнэмон тоже не бездельничал. Их общий послужной список действительно впечатлял.       Третье, что Дазай узнал, — это то, как они познакомились. Это также привело его к краткому досье на Кашимуру Кансукэ, хотя оно было озаглавлено просто «Кансукэ». Судя по всему, он и Гэнэмон были довольно известны на улицах Цугару, Аомори. Одна из причин, по которой они с Тэйн поселились там позже, была именно в этом. Как бы то ни было, Кашимура и отец Дазая познакомились в юном возрасте, когда были уличными мальчишками, и решили объединиться, когда им было около десяти лет, согласно «показаниям», которые Гэнэмон дал, став членом мафии. Они воровали у богачей и отдавали деньги другим сиротам, что, как заметил Дазай, было не слишком похоже на действия Овец, если только они не пытались спровоцировать конфликты из-за территории. Они были соучастниками преступления, поскольку не позволяли местным ростовщикам заставлять людей зависеть от них и уничтожали банды, которые пытались терроризировать и без того испытывающих трудности жителей их бедных районов.       Когда ростовщиков заменили банками, они начали грабить банки. На самом деле они были идеальной командой: у Кансукэ была способность контролировать вибрации вокруг себя, а у Гэнэмона была способность к защите.       Воспоминания о том, что прикосновение к нему стало причиной смерти родителей Дазая, заставили его перестать читать, сделать глубокий вдох и подавить эти нежелательные эмоции и жестокую пустоту внутри. Он и так был достаточно подавлен. Ему не нужно было отвлекаться. Особенно когда он случайно наткнулся на информацию о проблеме, которая может возникнуть в будущем.       — Он всего лишь ребенок, ему нужно время погоревать, — пробормотала Наоми, с грустью наблюдая, как маленький Дазай ведет себя так, будто ему не о чем грустить, и просто продолжает свой путь.       — Эмоции — это слабость, — довольно нелюбезно сказал Мори. — Мы с Дазаем-куном пришли к такому выводу. Именно поэтому он попросил меня научить его быть настолько бесчувственным, насколько он способен.       Фукудзава гневно посмотрел на Мори, но тот лишь ответил ему невозмутимым, бесчувственным взглядом, совершенно не раскаиваясь в том, что помог ребенку достичь совершенно нового уровня безразличия.       Никто не упустил из виду скрип кожаных перчаток и рычание Чуи.       — Так вот как выжили Кашимура и тот, второй, — размышлял Ранпо, не для того, чтобы спасти Мори от заслуженной кары, а потому, что ему было все равно, что случится с боссом, пока они были здесь, где способности были бесполезны. Он будет болеть за Чую и всех остальных, как только они выберутся отсюда и смогут вместе заставить Мори страдать. К тому времени все увидят, чего он заслуживает, и никто не усомнится в том, чтобы принять участие. — Вероятно, ему удалось изменить колебания воздуха, чтобы большая часть повреждений не уничтожила их, как и все остальное вокруг. Три совершенно интересных способа противостоять сокрушительной силе гравитации, вышедшей из-под контроля. Как увлекательно.       Продолжая читать файлы, Дазай узнал, что его родители познакомились во время пятого ограбления банка, которое успешно провернули Гэнэмон и Кансукэ. Случайно, непреднамеренно, они спасли и Тэйн, когда она и ее мать попали в засаду во время ограбления. Они защитили Тэйн и победили убийц, к сожалению, залив кровью половину вестибюля банка. Им пришлось бежать, и Тэйн потребовала, чтобы они взяли ее с собой, поскольку формально она тоже была в розыске. В итоге Тэйн провела с ними целую неделю, прежде чем ее семья нашла их, и, по-видимому, тогда и образовался любовный треугольник.       «Я не уверена, что даже Гэнэмон или Кансукэ-кун знали об этом в то время, но между ними уже существовало романтическое и сексуальное напряжение. Было легко сделать вывод, что это односторонняя любовь, и появление в этой истории Тэйн только усугубило ситуацию, потому что теперь Кансукэ-кун тосковал по двум людям, которые были для него недосягаемы, а Тэйн положила глаз на Гэнэмона с того момента, как он схватил ее, чтобы защитить от пуль, о чем она сама мне рассказала по возвращении домой».       — Мне почти жаль этого парня, но у меня такое чувство, что он еще больший придурок, чем мы думали, — фыркнула Йосано, скрестив руки на груди, и Коё кивнула, пытаясь понять, как это наблюдение, записанное Киё, может быть связано со всем, что она знала об и без того запутанной истории Цусимы и еще более запутанной истории Дазая.       Кансукэ и Гэнэмон в конце концов были пойманы с помощью Нацумэ Сосэки, когда им было около четырнадцати лет. Обычно преступников в таком юном возрасте просто отправляли в приют или на какую-нибудь социальную реабилитацию, но они были могущественными пользователями способностей и украли достаточно денег, чтобы их нельзя было просто отпустить. Вместо этого Нацумэ заинтересовался невероятно умным Гэнэмоном и заплатил за него залог, пообещав присматривать за ним и «сделать из него человека». Так совпало, что Тэйн узнала, что двух ее друзей поймали, и пришла в полицейский участок, чтобы вытащить их. Только она пришла, когда Гэнэмон и Нацумэ уходили, и, будучи влюбленной девушкой; она сосредоточилась на Гэнэмоне, а Кансукэ, похоже, остался гнить в тюрьме.       “Хорошо”, — с досадой подумал Дадзай. Он прочитал остальную часть истории своих родителей, о том, как, приехав в Йокогаму, Гэнэмон вскоре был замечен главой клана Цусима, поскольку постоянно находился рядом с Тэйн. Он официально вступил в мафию в пятнадцать лет и стал главой исполкома в восемнадцать, заработав репутацию, от которой преступный мир содрогался, и получив такие прозвища, как «Принц Преступного Мира» и «Черный Призрак». В конце концов, они с Тэйн осознали свои чувства и поженились с благословения босса. Когда Тэйн выразила желание иметь «нормальную» семью, они оба обратились с просьбой к ее отцу, и им чудесным образом дали шанс. Они уехали из Йокогамы, а остальное, как говорится, уже история.       Дазай потратил много времени на то, чтобы просмотреть другие фотографии в папке, в том числе снимки со свадьбы, фотографии, когда Гэнэмон, по-видимому, приютил Чиби, фотографии всей их семьи после рождения Дазая, на которых Мацуки и других слуг заставили позировать перед особняком. Гэнэмон и Тэйн были по-настоящему любимыми.       Это лишь усложнило для Дазая задачу понять, что он чувствует по отношению к Рэндо и его напарнику. Однако он точно знал, что чувствует по отношению к Кашимуре и его сообщнику.       Он также сделал пометку, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Чуя узнал, что он технически причастен к убийству его родителей; если они каким-то чудом сумеют действительно поладить, это, вероятно, убьет этого идиота-Чиби.       — Что ж, он не ошибся.       — Заткнись нахуй, дерьмовый детектив.       — Как скажешь, мистер Модная Шляпа.       Аккуратно убрав фотографии, чтобы они не пострадали, Дазай обратил внимание на Кашимуру. В досье были новые дополнения, сделанные пять лет назад, а не те скудные сведения, которые Киё собрала из рассказов Гэнэмона о детстве.       Кашимура — это фамилия его жены. Кансукэ изменил свою жизнь после того, как кто-то из военных заметил его потенциал в военном деле. Ему нечего было терять, так как стало ясно, что его партнер не вернется к нему, и Кашимура посвятил себя военной службе. Так он женился на дочери своего начальника, Кашимуре Фуку. Насколько можно судить по источникам, это был брак по расчету, так как Кансукэ, казалось, больше интересовала карьера, чем семейная жизнь. Есть свидетельства того, что у них был ребенок... Только в официальных документах указано, что их сын, имя которого не разглашается, предположительно утонул, когда ему было около шести лет. Правительство считает Кансукэ погибшим, по крайней мере, согласно официальным данным, но Дазай знает, что видел его в тот день в больнице.       Закрыв все файлы и прислонившись спиной к стене, рядом с которой он сел, Дазай закрыл глаза и вздохнул.       "В какую драму ты меня втянул, глупый Чиби?"       — Значит, Дазай подозревает, что Кашимура и Накахара могут быть связаны? — Задумчиво пробормотал Фукудзава, глядя на Ранпо в ожидании ответа.       — Все это... очень запутанно, если честно. Здесь пахнет чем-то еще, кроме гнили и коррупции, и я не могу точно определить, чем именно. Ну, помимо явных экспериментов над людьми и тому подобного, — пожал плечами Ранпо.       — Как думаешь, он действительно может быть родственником мистера Модная Шляпа? — Спросил Кэндзи, глядя на Чую, которым он так восхищался. — Я имею в виду, они похожи друг на друга...       — Это не лучшая основа для того, чтобы судить о чьем-то кровном родстве, — безучастно возразил сам Чуя. — Мне говорили, что мы с Верленом похожи друг на друга, но нет никаких шансов, что мы действительно кровные родственники. Мы никогда официально не проверяли... Но он француз, а я японец... Ну, настолько, насколько любого из нас можно было бы назвать таковым.       — Не начинай снова, Чуя, — предостерегла Коё, и даже Акутагава кивнул, слегка нахмурившись.       — Я расскажу об этом Дазай-сану.       Чуя недоверчиво приподнял бровь, глядя на Акутагаву.       — Это что, угроза?       — Да.       — Я не боюсь дерьмового Дазая.       — Конечно, нет, с чего бы? — ответил Акутагава, наклонив голову, чему он, должно быть, научился у своего наставника. — Он твой напарник.       — Бывший напарник, — поправил Чуя, но это вызвало смешки почти у всех, кроме, может быть, Куникиды, Кэндзи и Кёки. — Что?       “Я не сомневаюсь, что Кашимура снова появится”.       Мысли Дазая, дошедшие до них, прервали небольшое противостояние Чуи и остальных по поводу статуса Соукоку как напарников.       “Особенно если мои подозрения верны... А они всегда верны. Так что мне придется готовиться к неизбежному возвращению напарника Рембо, Короля Убийц Поля Верлена, и тех двух идиотов из прошлого. Как хлопотно”.       Последовала долгая пауза, во время которой Дазай снова посмотрел на файлы, прищурившись.       “Организации нужны некоторые изменения. Нужно поторопиться”.       Мори чуть не всхлипнул, увидев выражение на юном лице Дазая, а Хироцу и Коё вздрогнули. Чуя тогда был еще слишком неопытен, чтобы понять, что свалившаяся на них всех нагрузка была ненормальной, и просто приспособился к ней, как к чему-то, к чему нужно привыкнуть, работая на новую, гораздо более серьезную, гораздо более крупную и лучше организованную преступную группировку. Он ощутил на себе ужасы второй реформы, когда Дазай стал исполнительным директором и мог официально считаться правой рукой Мори и его заместителем.       — Что с вами? — Спросила Наоми, чувствуя себя намного спокойнее рядом с этими людьми после того, как они так долго наблюдали за этими видениями. Им всем просто повезло, что они, кажется, не чувствовали усталости, не нуждались в еде или воде, потому что казалось, что они занимаются этим несколько дней. Даже стоя все это время, они не испытывали усталости или боли.       Какая уникальная способность поймала их всех в ловушку.       — Просто смотри, девочка, — велела Коё, и видения действительно снова сменились. Все снова проносилось в ускоренном темпе, с редкими паузами, чтобы они могли увидеть какой-то конкретный момент. Одним из таких моментов был Дазай со своими людьми на стрельбище, где он учил их стрелять только по его команде, независимо от того, что обычно подсказывал им инстинкт.       — Вы — мои руки и глаза, вы делаете то, что я вам говорю. Вы подчиняетесь моим приказам и в точности следуете моим инструкциям. Когда я говорю «прыгайте», вы не спрашиваете, как высоко, вы знаете. Когда я говорю «стреляйте», вы стреляете и поражаете цели. Не тратьте патроны впустую, я не дам вам лишних, и я оставлю вас умирать. Не лгите мне, я все равно все узнаю и без колебаний выбью из вас правду. Если вы попытаетесь восстать, если вы попытаетесь убить меня, давайте, мне все равно, но не думайте, что ваша смерть будет быстрой и безболезненной. И когда мы встретимся в аду, будьте готовы провести со мной целую вечность; я не буду милосерден. Сам дьявол будет моим дрожащим от страха помощником, пока я буду сдирать плоть с ваших костей по миллиметру за раз.       Последовала нарезка кадров, показывающая, как за месяц подразделение Дазая стало более дисциплинированным и, вероятно, более подготовленным, чем большинство подразделений военной полиции, а может, даже лучше, чем некоторые армейские подразделения.       — Хорошо. Теперь рассредоточьтесь и обучите остальных неуклюжих дураков. Они должны быть хотя бы наполовину такими же компетентными, как вы. Я не позволю окружать себя некомпетентными, неуклюжими, бесполезными идиотами.       Еще одна вещь, которую они увидели между ускоренными видениями, — это как Дазай усадил Мори и его подчиненных за стол во время совещания и представил им несколько стопок бумаг, которые принесли его подчиненные, следуя за ним, как верные телохранители. Куникида разинул рот при виде того, как его напарник, обычно такой ленивый и совершенно не заинтересованный в бумажной работе, внедряет одну из самых жестких бюрократических систем, которые он когда-либо видел. Для каждого вида торговли, для каждого допроса, для каждой казни, для каждого рейда существовала форма. Формы должны были заполняться полевыми командирами, заместителями, руководителями и даже самим боссом, прежде чем их можно было отправить в архив.       — Это единственный способ гарантировать, что мы сможем отслеживать не только все наши материальные активы, но и человеческие ресурсы, — объяснял пятнадцатилетний Дазай. — Мы никогда больше не будем слишком поздно понимать, что у нас заканчиваются боеприпасы или оружие, шпионам будет сложнее прятаться среди нас, деньги или другую прибыль не смогут украсть у нас из-под носа, а мы не будем понимать, что пропала огромная сумма, пока не станет слишком поздно. Мы также сможем отслеживать, кто допустил ошибки, какие приказы были отданы, и, если нам когда-нибудь придется улаживать конфликт с другой организацией, мы будем точно знать, кто виноват. Это может уберечь нас от ненужных конфликтов, а также гарантировать, что расплачиваться будут только те, кто действительно виновен, а не лояльные сотрудники. Наказание лояльных, послушных подчиненных приведет лишь к разногласиям между ними, а мы не можем этого допустить, учитывая, насколько молод наш босс.       Затем они перенеслись вперед на два месяца, в течение которых Дазай проносился по разным сферам деятельности мафии, внося изменения по своему усмотрению, меняя руководство в некоторых местах, получая прибыль, добиваясь результатов; проводя рейды, отдавая приказы или совершая казни, пытая заключенных — несколько раз обучая команду Коё по допросам, — прежде чем снова остановиться на очередной сцене дольше. Все началось со звонка, на который Дазай ответил в странной металлической комнате, где была только одна лампочка, матрас, стол, стул и холодильник, а также десятки папок, карт и других бумаг, разбросанных по полу перед ним.       — Это я, — ответил он, и вскоре после этого в трубке раздался голос Мори.       — Дазай-кун, всегда рад с тобой поговорить, — Дазай закатил глаза, но Мори из прошлого этого не увидел.       — Грубиян! — Крикнул Мори из настоящего, и Йосано с Ранпо расхохотались, даже Чуя фыркнул, а Коё и Фукудзаве пришлось прикрыть рты, чтобы скрыть веселье. Однако Куникида выглядел так, будто сочувствовал боссу мафии, но через секунду, когда он понял это, его лицо вытянулось.       — Что тебе нужно, Мори-сан? Я занят, — фыркнул Дазай, перебирая бумаги, чтобы сравнить доходы разных отделов, и сделал пометку, что нужно снова поговорить с полковником. Его команда, похоже, отставала, и все их отчеты были ужасны. Дазай был так близок к тому, чтобы отправить всех их в недавно переоборудованные пыточные в подвале.       — Эй, мне кажется, или этот парень ведет себя с тобой довольно неформально, босс? — Спросил Татихара, и Мори покрылся потом.       — Учитывая, что я буквально обязан ему своим положением — и своей жизнью — уже не один десяток раз, я никогда не требовал, чтобы он обращался ко мне «босс». Элиза-чан, конечно, усугубила ситуацию, назвав его «глупым Дазаем», но Дазай-кун всегда знал, что она — моя способность, поэтому он мстит по-разному, в том числе подрывая мой авторитет. К тому же, в отличие от всех остальных моих подчиненных, включая руководителей, Дазай-кун был единственным, с кем я действительно жил.       — Другими словами, он шантажирует тебя, — прокомментировал Фукудзава, и по какой-то необъяснимой причине Мори покраснел, как его шарф.       Ранпо, сразу же поняв это, подавился, и ему стало плохо от того, что он жив в этот момент.       Румянец Мори усилился.       Фукудзава, благослови его господь, ничего не заметил.       “Неужели я подумываю о личной мести? Это что-то новенькое. Ну что ж, есть более простые способы справиться с этим, если желание не пройдет. В мафии никто не живет так долго, особенно после того, как разозлил кого-то из высшего руководства”.       — ...Если я узнаю, что Дазай намеренно убил полковника во время Конфликта с Головой Дракона, я снова ударю его по лицу, как только мы выберемся отсюда, черт возьми, клянусь.       — Ах да, ты проверяешь, насколько хорошо подействовали твои небольшие изменения. Что ж, в таком случае это может даже помочь, — сказал Мори из прошлого по телефону, и Дазай сильно в этом сомневался, потому что в последнее время Мори, казалось, просто любил нагружать Дазая работой в перерывах между «тренировками», которые он с ним проводил. Если честно, Дазай был почти благодарен за то, что его так загружали. Из-за того, что Дазаю нечем было заняться, кроме как томиться от скуки, у него оставалось слишком много времени на раздумья, и, хотя это не совсем плохо, оставлять его наедине с собственными мыслями тоже не очень хорошо. В последнее время у него было сильное искушение взяться за членов парламента, потому что его собственное расследование инцидента в Сурибачи все больше и больше указывало на непосредственное участие правительства в таких неэтичных процедурах.       И он знает, что как мафиози он лицемерит, но Портовая Мафия под руководством Мори ясно дала понять, что торговля людьми и наркотиками — это черта, которую нельзя пересекать. Дазай сам разбирался с теми, кто пытался работать за их спинами ради дополнительных денег. Это было неприятно.       Но, эй, мелкая сошка была хорошей тренировкой для его партизанского отряда. Он даже получил возможность командовать Черными Ящерицами через Хироцу, который, возможно, был самым компетентным и непредвзятым человеком в мафии. Дазаю он нравился. Он также не пытался принизить Дазая или смотреть на него свысока из-за того, что тот носил с собой игры и играл в них, пока его подчиненные выполняли отданные им приказы. Хироцу был спокойным и часто напоминал Дазаю Мацуки. Его было легко уважать и даже полюбить.       Хироцу из настоящего времени на самом деле пришлось отвернуться и убедиться, что он не плачет, из-за чего его дразнили Тачихара, Гин и Чуя. С этим ничего нельзя было поделать. Помимо Кью, который в основном общался только с Элизой, боссом или Дазаем, сам Дазай был самым молодым в мафии, и Хироцу видел, как сильно ему досталось во время их первой совместной миссии под его руководством. Он стал немного опекать его, и Дазай всегда относился к нему мягче, чем к другим подчиненным или коллегам, за исключением Чуи, его напарника, и двух его приятелей-собутыльников, которые даже не подчинялись ему несмотря на то, что Дазай командовал всем и вся как правая рука босса.       — Видишь ли, Дазай-кун, Чуя-кун наконец-то закончил обучение у Озаки-кун, и мы планируем дать ему, так сказать, немного свободы. Ну, знаешь, ослабить поводок.       Чуя зарычал на своего босса, который неловко откашлялся и не стал встречаться с ним взглядом.       Дазай нахмурился, уже перебирая бумаги и просматривая варианты того, о чем, как он знал, Мори на самом деле его спрашивал.       — Конечно, я подумываю о том, чтобы оставить его, формально, в подчинении у Пианиста и его группы Молодая Кровь. Им не помешала бы дополнительная сила, Айсмэн может многое, но никто из них не является просто участником Молодой Крови, поэтому мне нужно поручить ему отдельное задание. Есть идеи?       “Молодая Кровь, да?”       Дазай, конечно, слышал о них. Всего месяц назад Мори спросил его, не возражает ли он против создания такой группы, когда это предложил Пианист, очень успешный молодой мафиози. Дазай встречался с Пианистом и считал его «нормальным». Он не был слишком впечатлен, но он сомневается, что многие люди смогли бы произвести на него впечатление после встречи с таким настоящим богом, как Чуя.       Тем не менее, он стал хорошим дополнением к мафии, особенно с его умением подделывать деньги. Это всегда полезно. Ходили даже слухи, что он может стать одним из глав исполкома, если продолжит работать в том же духе. Но это были всего лишь слухи, и должность главы уже не имела такого значения, как раньше. В конце концов, Дазай был просто Дазаем, и большую часть времени он управлял половиной организации вместо Мори.       Однако Молодая Кровь... Дазай был самым молодым официальным членом Портовой Мафии, пусть и всего на два месяца младше Чуи, и он был самым успешным во всей организации, конкурируя с руководителями и даже исправляя их ошибки. И все же его никогда не приглашали в Молодую Кровь... И Мори не пытался заставить его стать членом организации...       Ну, наверное, потому что Мори хотел приглядывать за ним, и, наверное, потому что, в отличие от Чуи, он не был настолько глуп, чтобы не понимать, что, если его поставили в пару с кандидатом в исполком, значит, за ним пристально наблюдают. Чуя, наверное, был бы начеку, возвел бы вокруг себя толстые стены, чтобы защититься от недавнего предательства Овец, но Дазай знал членов Молодой Крови; они были именно такими людьми, которые понравились бы такому грубоватому Чиби вроде Чуи. Есть вероятность, что он им действительно понравится, возможно, из-за его наивности, которая объясняется тем, что его воспитывали дети и подростки, которые знали о реальном мире еще меньше, чем он. Если Дазай прав, а он всегда прав, они, вероятно, будут его защищать... Они, вероятно, даже рискнут своими шеями, чтобы не докладывать обо всем, что он делает... Дазаю придется присматривая за ними, чтобы убедиться, что они не отдают его собаку на усыновление или на казнь.       — Торговля драгоценностями на черном рынке должна быть достаточно яркой, безвкусной и блестящей, чтобы заинтересовать такого бывшего уличного бродягу, как Чуя, — размышлял он, найдя бумаги, которые искал, с подробным описанием его недавней работы, касающейся торговых путей, контрактов, контактов, дилеров, клиентов и контрабандистов в этой сфере. Это был настоящий хаос. Он просто вырвал это из рук полковника, и тот был более чем рад избавиться от этой работы, так как его больше интересовали конфликты, которые могли возникнуть, чем получение прибыли. — Он должен быть достаточно сильным, чтобы справиться с любым, которые попытается умничать и обмануть нас, и я уверен, что Озаки-сан достаточно хорошо обучила его, чтобы щенок знал, что делать. Если нет, что ж, у нас есть несколько специалистов, которые могут его обучить. Кроме того, сам Чуя достаточно яркий, безвкусный и блестящий, чтобы убедить покупателей и продавцов в том, что он не просто грубый Чиби, а на самом деле «человек со вкусом», — сказал Дазай с преувеличенно драматичным содроганием, которое было слышно в трубке.       Мори усмехнулся его драматизму, но внимательно обдумал его предложение. Торговля драгоценностями была одним из недавно оптимизированных проектов Дазая, и, что ж, если кто-то другой все испортит, Дазай сможет просто исправить это снова.       Итак, к концу недели Чуя носился как угорелый, пытаясь узнать все о драгоценностях и ювелирных изделиях, а Дазай сделал себе пометку следить за черным рынком, чтобы Чиби не добрался до него — не в качестве инвестора, а в качестве продавца. Он уже несколько раз совершал налеты на него, так что еще один раз никому не повредит.       — Ладно, мне кажется, нам есть о чем поговорить, — начала Гин. — Часто ли Дазай-сан совершает набеги на черный рынок?       — Так и было, — ответил Хироцу, пожав плечами. — Слишком много наших полезных пользователей способностей были схвачены и почти проданы, в том числе те, кого Дазай-сан лично обучал выполнять его приказы. На самом деле, очень полезная пользовательница со способностью управления льдом по имени Карен была спасена и завербована во время рейда на черном рынке, который возглавил Дазай-сан, вероятно, через несколько месяцев после этого события.       Мори кивнул, вспомнив, с каким ликованием и раздражением он наблюдал за тем, как Дазай притащил эту не совсем вменяемую молодую женщину в его кабинет, чтобы приобщить ее к мафии и непосредственно к отряду самого Дазая.       — Я не знаю никакой Карен, — задумчиво произнесла Хигучи, пытаясь вспомнить, встречала ли кого-то с таким именем.       — Она мертва, — ответил Чуя, и Хироцу кивнул, на что Хигучи поморщилась.       — Неужели никто не собирается говорить о том, что у... Дазая-сана были... «сеансы» с боссом Портовой Мафии? — Спросил Ацуши с беспокойством, и Йосано сердито посмотрела на Мори.       — Да, я тоже это заметила. Не могли бы вы объяснить, Мори-сэнсэй?       Мори поморщился, когда заметил, что все они смотрят на него.       — Тренировка на выдерживание пыток, тренировка на повышение болевой выносливости, тренировка на устойчивость к наркотикам, тренировка на лишение сна, голод, жажду и удушье. Дазай-кун в буквальном смысле попросил меня «побаловать» его вскоре после того, как он официально вступил в Портовую Мафию. Признаюсь, я сам собирался ввести такие тренировки, и довольно скоро, но он опередил меня, и я не стал возражать.       — Конечно, черт возьми, не стал, — прошипела Йосано, глядя на Мори так, будто хотела использовать на нем свою способность несколько десятков раз.       Ацуши, Акутагава и Кёка побледнели.       Чуя молча кипел от злости, по-настоящему пугая своего босса, потому что молчаливый гнев Чуи никогда не сулил ничего хорошего. Особенно когда в этом был замешан его партнер.       Видения снова ускорились, показывая повседневную жизнь Дазая. Иногда они видели, как он сталкивается с Чуей, и эти двое пререкаются, спорят и в итоге оказываются в той же самой игровой комнате, где они впервые поспорили, ведя себя как обычные дети. Иногда их действительно вызывали на совместное задание, и они наносили ущерб имуществу, что побуждало Дазая улучшать команду уборщиков. Были показаны и другие занятия Дазая в тот год: от изучения иностранных языков до других изменений, которые он внес в организацию, его собственные задания, погоня за Мори, чтобы тот перестал тратить деньги на одежду для Элизы, когда он мог просто представить ее в чем-то другом, выслеживание Мори, чтобы заставить его самому заполнять чертовы документы с самым жутким выражением лица, которое они когда-либо видели. Рейды, встречи с союзниками, создание надежного прикрытия для мафии, поскольку все они решили сделать пять небоскребов в центре Йокогамы своей штаб-квартирой, улучшение информационных сетей, шантаж и подкуп политических деятелей, полицейских, бизнесменов...       Дни, проведенные Дазаем в качестве призрака Портовой Мафии, были очень насыщенными, и члены Агентства были впечатлены тем, с какой легкостью он справлялся с работой и с какой грацией добавлял свои собственные проекты к и без того огромной нагрузке. Его ежедневные попытки найти зацепки по Кашимуре или дополнительную информацию о Верлене и Рембо за пределами файлов в архивах мафии, или его встречи с Нацумэ, который, похоже, тоже регулярно просил его об одолжениях, или его расследование смерти Масаоки, которое раньше у него не было ресурсов проводить частным образом, но он знал, что это необходимо; тот, кто пошел за Масаокой, несомненно, вернется за Книгой, и тот, кто так долго искал ее, умышленно совершивший убийство средь бела дня и таким грязным способом не испытывал бы никаких угрызений совести перед тем, чтобы совершить другие ужасные поступки, чтобы получить ее снова.       И все же, несмотря на все это, он находил время, чтобы проведать Кью, зная, что оставлять ребенка наедине с Мори — не очень хорошо. Иногда у него находилось время, чтобы поиграть с ними в какую-нибудь игру или почитать — обычно из сборника сказок, который собиралась подарить ему тетя, — в перерывах между подавлением восстаний традиционалистов или шантажом премьер-министра. Ему удалось привить Мори правильный чайный этикет, который, кажется, добавил ему очков в глазах госпожи Озаки — Коё, как она позволила ему называть ее. В конце концов он даже познакомился с Молодой Кровью, которые вскоре стали называть себя Флагами, когда ему, во время, казалось бы, многочисленных случаев, когда ему приходилось забирать Чую из их чрезмерно заботливых рук, когда ни у кого из них не было времени отвести его домой после того, как Чуя напивался под их такой заботливой опекой.       Тем не менее, несмотря на то, что Флаги не слишком доверяли ему, они в какой-то мере привлекли его к организации вечеринки в честь дня рождения Чуи... О дате которой они могли знать только потому, что Дазай был лучше любого брандмауэра в мафии, учитывая, что именно он пытался обновить и улучшить всю организацию, так что на самом деле украсть любое количество данных для него было бы до отвращения просто, если бы только Мори в конце концов не заподозрил его и не усложнил все еще больше, чем нужно. Так что да, он дал Флагам возможность узнать о дне рождения Чуи и даже украсть одну-две фотографии из файлов, если они были достаточно компетентны. Он не уверен, что они с ними сделали, если они вообще смогли их забрать, потому что он не появились на дне рождения Чуи.       Тем не менее, он достаточно хорошо скоординировался с ними, чтобы отвлечь Чую на время, пока они устраивали вечеринку, а затем оставил их праздновать. В тот день он и так был достаточно занят, и Мори не слишком обрадовался его внезапному исчезновению, так что в обозримом будущем Дазаю придется одновременно заниматься тренировками по выдерживанию голода и тренировками с ядами и наркотиками. Но это нормально, ему все равно. Его дед и полковник поступали гораздо хуже.       Кроме того, он был уверен, что Чуя даже не хотел, чтобы он оставался на его вечеринке.       С самого первого дня Дазаю было ясно, что никогда не наступит тот день, когда Чуя искренне перестанет его ненавидеть.       Сегодняшний Чуя почувствовал, как его сердце забилось быстрее от того, как небрежно, но по-деловому Дазай сделал вывод, как будто Чуя никогда не смог бы оценить его существование. Хуже всего было то, что невозможно было отрицать, что Чуя не относился так к Дазаю. Его собственная неуверенность в себе в сочетании с тем, как порой странно мог вести себя Дазай, не позволяла Чуе оценить мальчика, который впоследствии стал его партнером, до тех пор, пока они оба не поняли, что никто в этом мире не сможет понять их так, как они понимают друг друга.       Ему действительно нужно было поговорить с Дазаем и извиниться за то, что он говорил и делал на протяжении многих лет, как и, впрочем, Дазаю тоже следовало извиниться перед ним. Они слишком долго причиняли друг другу боль, чтобы продолжать в том же духе. Их сотрудничество может пострадать, если они не разберутся с этим.       В видениях промелькнуло еще несколько событий, в том числе шестнадцатый день рождения Дазая, который он провел в основном в одиночестве, если не считать Хироцу, купившего ему игровую консоль. Чуя даже не знал, что в тот день у Дазая был день рождения, и что он уже прошел, пока они не увиделись снова несколько недель спустя на деловой вечеринке в офисе, где несколько девушек примерно их возраста пытались познакомиться с ними поближе, и Дазаю пришлось поправить их насчет своего возраста. Это был неловкий момент, но Чуя затащил его в их любимый игровой зал после закрытия, и они провели всю ночь, пытаясь выиграть в автомате одну конкретную игрушку из кучи призов, не используя способность Чуи и не жульничая. В итоге они оставили игрушки возле убежища в Сурибачи, где обычно ночевали сироты, оставив себе только плюшевую синюю рыбку и розоватого слизня, которых они случайно приобрели, пытаясь получить плюшевого какающего смайлика, которого хотел Дазай.       — Ой, — не смог сдержать довольного возгласа Коё, но тут же побледнела, когда плюшевая какашка оказалась на столе Мори на следующее утро, и не было никаких доказательств того, кто ее туда положил, если бы не видение, в котором Дазай обошел все системы безопасности, которые сам и установил когда-то.       — Почему он продолжает так плохо со мной обращаться? — Наигранно всхлипнул Мори.       — Страдай.       — Юкичи!       — Мы уверены, что этот человек — самый опасный преступник в Йокогаме? — Не удержался от вопроса Танидзаки, обращаясь к Ацуши, который в замешательстве склонил голову набок.       — Дазай-сан или босс мафии?       — Оба.       В видениях наконец-то появилось какое-то светское мероприятие или что-то в этом роде, полное узнаваемых, в основном уже мертвых, преступников, глав группировок, а Дазай был, по сути, единственным представителем Портовой Мафии. Подросток был одет в костюм-тройку с сшитыми на заказ брюками, полупальто и рубашкой, которая очень подчеркивала его гибкую, тонкую талию, отчасти из-за его природной комплекции, а отчасти из-за того, что он мало ел. Он выглядел таким скучающим, что даже не мог сохранять игривый вид несмотря на то, что его наряд привлекал всеобщее внимание.       — О боже мой, распутная эпоха Дазая, — воскликнула Йосано.       — Ты говоришь так, будто все закончилось, — фыркнул Ранпо, и Йосано, задумавшись, согласно кивнула.       — Клянусь, если бы мы надели на него корсет, у него была бы более изящная и тонкая талия, чем у меня.       — Дазай-сан, несомненно, обладает отличной генетикой, — со вздохом согласилась Наоми, и даже Хигучи и Гин кивнули.       Коё, с другой стороны, оживилась, увидев этот наряд.       — О, я помню этот! Парень должен был соблазнить хозяйку, чтобы украсть кое-какую информацию, и он слышал, что женщина интересовалась, как он это описал, гомосексуалистами, — Мори, Хироцу, Куникида и Фукудзава подавились слюной. — Поэтому он попросил меня о помощи. Но позвольте мне сказать вам, что я никогда не получала такого удовольствия от переодевания мальчика, как в тот раз. Вы знали, что его волосы еще мягче и пушистее, чем кажутся?       — Чуя-сан, ты пялишься.       — Заткнись, Акутагава, пока я не сказал Дазаю, что ты был таким придурком, что фотографировал его, когда он занимался бумажной работой.       — На самом деле, на этих фотографиях Дазай-сан позировал.       — ...       — ...       — ...       — ...       — Послушай, ане-сан, у тебя еще есть тот жилет? Думаю, его можно немного подшить, чтобы он подошел сегодня.       — ...Я не хочу знать.       — Хорошо. Дела Соукоку — это дела Соукоку.       — Господин Накахара, я действительно надеюсь, что мой детектив снова будет в строю.       — ШАЧОУ!       — ЮКИЧИ!       К счастью для Дазая и этого катастрофического разговора, у него зазвонил телефон, и он без всякого почтения к собеседникам, потому что они настолько его утомляли, что даже полковник не мог сравниться со своими неудовлетворительными отчетами во время совещаний исполкома и Дазая, достал телефон и ответил на звонок.       — Это я.       — Дазай-сан, — поздоровался один из его наиболее компетентных подчиненных, которого он лично обучил, когда взял его под свое командование. Голос его звучал немного взволнованно. — Мы получили сообщение о том, что в Йокогаме видели...       — Кого? — Спросил он, уже отворачиваясь и жестом приказывая другим своим подчиненным покинуть свои посты, поскольку они сейчас же уходили.       Потому что в его списке наблюдения есть только три человека, из-за которых его подчиненные могут позвонить в разгар выполнения другого задания: Кашимура Кансукэ, человек, известный как ученый N, и Пол Верлен. Ему не нравилась мысль о том, что кто-то из них троих мог появиться, когда он впервые уехал из Йокогамы. Ему понадобится не меньше часа, чтобы вернуться из Токио, и в зависимости от того, кто это будет, этот час может оказаться решающим.       — Это Поль Верлен.       "Черт!"