До встречи въявь

ОНА…

      — Да что вы себе позволяете?!       Возмущённый учитель восседала на стуле в центре кабинета возле мольберта и пялилась на меня. Другие ученики молчаливо работали, изредка поглядывая в мою сторону.       — Ваш отец платит вовсе не за то, чтобы вы здесь кемарили! Дома что, не судьба?       — Простите… — бубнила я, искоса любуясь чудным полотном перед собой. — …Больше не повторится.       Весь холст был исписан пятнами, линиями и разводами мрачных тонов. Сперва всё казалось хаотичным и бессмысленным, но чем дольше смотришь… тем сильнее чувство, словно это где-то уже встречалось…       Мисс Чедикрис, так звали преподавателя, не успокоилась и подошла ко мне.       — Та-ак… а это что ещё за абстракция? Милая моя, что я задала вам нарисовать?.. — спросила она с недоумением и подумала: «И когда она успела, если спала?..»       Некогда чистая вода в стаканчике была серая и мутная, а свежие краски — перемешаны и размазаны по палитре.       — Что-то вроде… «Мой чудесный мир»?       С тех пор как мы перебрались сюда, жизнь превратилась в сплошной день курка. События прошедших годов наслаивались в памяти друг на друга, а душе так и не удалось найти покой после тяжкой утраты. Отец продолжает уверенно растить свою карьеру, оставляя меня где-то позади. Няньки меняются довольно часто, и каждая из них со своими причудами и подходом. Единственное с чем никогда не возникает проблем — это деньги. Эти чёртовы бумажки с циферками отняли у меня всё самое дорогое и пытаются заткнуть собою раны, опьянить роскошью. Похоже, папа и правда думает, что счастье можно лишь купить… Каждое воскресенье я созваниваюсь с Фредом, и каждый раз мне всё сложнее врать ему. Врать о том, что в моей жизни всё хорошо, что у меня много друзей. А на самом деле есть только он… и ещё…       Со стороны одной из пристроек вдруг раздался сильный грохот, от чего тело непроизвольно вздрогнуло. В этот момент я будто вышла из гипноза. Вечерело. Стою во дворе лицея, курсы уже закончились. Поблизости ни души — все или разошлись, или ещё торчат внутри заведения. Звук, словно рухнуло что-то крупное и тяжёлое…       «Не суй свои пять центов — ещё попадёшь под раздачу! Сейчас кто-нибудь придёт и во всём разберётся!» — нашёптывало мне здравомыслие, но в противовес было: «А что, если эти «кто-нибудь» думают так же? Что, если там кому-то срочно нужна помощь?!»       Я топталась и вертелась на месте, пытаясь уловить хоть кого-то неравнодушного — но без толку. Вязкая нерешимость ловко просачивалась меж колебаний и брала верх. Но стоило повернуться спиной к цели, как вспомнилась та загадочная картина: в её центре возникла буйствующая искра, что вот-вот обратится в пламя. Кажется, будто тело обдаёт жаром именно от неё. Обманутый разум дорисовал запах гари, хотя вокруг — ни столбика дыма. Чутьё подсказывало, что нельзя оставаться в стороне.       «Прекрати!» — вся неуверенность выплеснулась на разрастающееся инферно, но вместо того, чтобы угаснуть, оно в один миг перекинулось на моё сознание. В резко потяжелевшую голову вклинился ответный приказ:       «Преодолей!»       Вечерело. Стою во дворе лицея, курсы уже закончились… Сонные глаза запылали решимостью. Я ринулась в сторону пристройки. Из-за приоткрытой двери разлеталась пыль и штукатурка. Внутри царил сущий погром: со стены рухнул громоздкий инструментарий. Повсюду валялись различные металлические штуковины, по полу растекалась лужица машинного масла… и крови.       «Там кто-то есть!»       От полного падения эту железяку едва сдерживал краюшек центрального стола — мог съехать в любой момент. Скинув сумку с плеча, я присела и стала впопыхах щупать пол в надежде найти действенную вещь, но ничего такого не попадалось под лапу.       «Тише, спокойнее… Запаникую — и ему конец!» — в глаза бросились столярные тиски, а также дырчатая структура стальной доски — и быстрый план выстроился сам собой. Я взяла охапку отвёрток и крепко зажала их остриём вверх, а после полезла вытаскивать пострадавшего.       Его знатно привалило всякими тяжёлыми и острыми приблудами: некоторые аж вцепились в плоть. Когда последняя из них была отброшена в сторону, инструментарий сдвинулся и зацепился за моё укрепление, перекосившись на другой край. Тело жертвы задевало всё что попало и едва поддавалось сдвигу моими хлипкими лапками.       «Ну же… давай!»       В глазах всё темнело и двоилось, одежда насквозь пропиталась потом, а желудок готовился вот-вот вывернутся наизнанку. Похоже, будто всё нутро настроилось против меня. Но пути назад уже не было: не выберемся — будем вместе похоронены под этой пластиной. Даже любопытно, как бы отреагировал самый заботливый в мире отец…       Никто не спасёт, никто не поможет. Я не тешилась ложной надеждой и полагалась только на себя. Кажется, будто мой новый товарищ по несчастью уже очнулся и нарочно полз назад, навстречу смерти. Но это лишь уловка внутреннего голоса, что жаждала спасти свою хозяйку ценой провала. Время раздумий истекло…       Треск древесины, словно взмах розги, ударил по ушам — так раскалываются брёвна в костре. Разбросанные инструменты мерещились бесчисленными клыками в пасти монстра, что вот-вот прихлопнет нас под смачный хруст ломающихся костей.       «Преодолею… или погибну!» — воздух прошёл через пересохшее горло и полностью заполонил лёгкие. Крепко стиснув клыки, я чередой рывков потащила жертву на себя. Дьявольские челюсти, не в силах больше ждать, с новым грохотом клацнули…       Всё ещё вечерело. В оранжевом небе неспешно проплывали большие облака. Прохладный осенний ветерок игрался с мехом. А ведь всего два года назад, когда я с каменной мордашкой стояла на кладбище…       «Была такая же погодка… — мобильник с набранным «9-1-1» выпал из ослабевшей лапы на живот спасённому зверю. — …Но тогда… была весна…»       Я сидела в эдакой позе лотоса на кирпичной дорожке и любовалась тем, на что давно перестала обращать внимание: красотой окружающего мира. Из тела выжались все силы, не стихал сухой кашель от истощения и летающих частичек. Оператор что-то встревоженно тараторила в динамик, а мне едва удавалось связать пару слов:       — Т-тут упало… у-у него кровь…       Израненный барашек смирно лежал рядом. Его удивительный чёрно-белая шерсть, подобная окрасу зебры, блестела на солнце. Тем, что цеплялось за проклятые железяки, оказались два массивных закрученных рога. Находясь в состоянии как после наркоза, я не сразу уловила на себе взгляд этого чуда природы. Опустошённые серебристые глаза медленно моргнули пару раз, прежде чем он снова потерял сознание.       «Ты живой…» — с усталой улыбкой подумала я. Спустя какое-то время вдали зазвучала сирена скорой помощи…

ОН…

      Спотыкаясь об кучи такого же как он мусора, полоумный козлик смылся куда-то за угол. Пятки сверкали так, словно за ним гнался маньяк с топором. Не нашлось смелости даже пискнуть что-то угрожающее напоследок. Но не это смутило меня — с него хватит, а то, что наш «разговор по душам» кто-то застал.       «Улизнул… Хоть в землю заройся — всё равно вынюхаю, сволочь!» — не отошедший от предыдущей стычки я помчался за свидетелем.       Мне хватило пары дней, чтобы вдоволь проникнуться менталитетом этого обречённого места. Здесь неокрепшими умами движет жажда насилия, власти и лёгких денег. С этого вытекают шайки, разборки, тёмные делишки — всё, как в кино, но без малейшего намёка на счастливый конец. Благо в отличии от невинных новичков азы поведения я усвоил, находясь на привязи у бандитов. Самым страшным оружием является не какая-нибудь заточка или травматика, а слухи и сплетни. Они произрастают от зевак, как плесень, от чего глазом моргнуть не успеешь, как запятнается имя.       Не прояснить ситуацию с этим гадом — всё равно что поставить будущее на жребий. Тем более что в моей местной биографии уже есть одна мутная капля: недавно бормотал во сне. Если прослыву чокнутым — союзников не найду, а недоброжелателей ещё и как. Бирюку здесь точно не жить — только существовать…       За углом валялся большой мешок с мусором — когда шёл сюда, его не было. К несчастью, резкая вонь перебивала оставшийся на нём запах виновника. Пришлось пошевелить извилинами и собирать пазл из того, что успело запомнится. Во-первых, время занятий уже закончилось. Во-вторых, покидать интернат можно только по разрешению. В-третьих, такое грязное по местным меркам полапение мог дать либо авторитет, либо работник за какой-нибудь косяк, и в обоих случаях исполнитель явно не из тех, кто может дать отпор. С этого вырисовывался опасный сценарий: желая вылезти из ямы, лох попытается сбросить в неё другого. Подлый, легкодоступный, но очень рискованный метод как оторвать язык от сортира.       Получившийся набросок личности не гарантировал успеха, но являлся наилучшей зацепкой, которую можно создать на скорую лапу. Оставалось лишь определить, под каким из камней затаился этот червяк. Права на ошибку нет: если перестанет бояться, то станет неотличимым от других.       Вихрь из уймы вариантов действий стремительно накалял голову, но я вовремя одёрнул себя:       «Брось паниковать! Независимо от исхода ты делаешь всё, что можешь!»       Я решил поступить тривиально: тешился тем, что порой кодом от сейфа с богатствами оказывается «один-два-три-четыре».       «Ну, была не была…» — тяжело вздохнул я, и, держась близь стенки, побежал ко входу в главное здание.       Солнечный свет проникал сквозь ряды окон и падал на мрачные стены коридоров. Был бы у них рот, они бы поведали не одну историю об искалеченных судьбах. Всюду едва улавливались посторонние шумы: большинство оставшихся учеников сидело в библиотеке. Вполне вероятно, что мой недруг затаился именно там: местечко на порядок спокойнее общаги. Войдя в окружение интеллигентов и зубрил, я сделал вид будто ищу какую-то книжку, а сам начал вслушиваться в их дыхание и сердцебиение. Учащённый ритм в столь тихой обстановке должен был сразу выдать этого хлюпика.       На подходе к читательскому столу возле стеллажа с канадской классикой передо мной вдруг выплыл собачий силуэт.       — И-извините, мистер волк! Не могли бы вы мне помочь найти книгу «9 надрезов»? Она, скорее всего, где-то на верхних полках — а я не достаю…       Чёрно-белый хаски ростом с моё плечо встал на пути и сверлил, как ему наверное казалось, уверенным взглядом. Но актёрского мастерства не хватило на то, чтобы скрыть обеспокоенность чем-то явно большим, нежели простой книжкой. Концентрация сбилась, и мне не оставалось ничего, кроме как метаться глазами по залу.       — Бери стремянку и катись, — отмахнулся я, и краем уха уловил возню где-то впереди.       — Эй, смотри куда вертишь своим… ш-шлангом! — возмутился какой-то очкарик со стопкой макулатуры, нагибаясь за парочкой выпавших экземпляров.       — Пардон… — полушёпотом ответил ему чудной хвостатый, а затем, явно не ожидая этого, столкнулся со мной взглядом. Зрачки по пять центов моментально выдали в нём нечестивого.       После нескольких секунд игры в гляделки он бросился наутёк. Осознав, что план пошёл по переднему месту, его дружок попытался задержать меня уже не словами, а силой.       — Десятый надрез хочешь? — я наступил ему на ногу и толкнул, а затем помчался вдогонку. Искоса таращась на меня, остальные будто мысленно хоронили того болвана.       Длиннющий хвост скакал по полу и юркал за повороты. Столь неуклюжий иноземец оказался на удивление довольно шустрым. Он также не орал на всю школу и не звал на помощь — только ныл и пыхтел. И к счастью, на пути так никто и не встретился. Погоня переместилась на второй этаж, и через время мы начали выдыхаться. Тогда в один момент беглец резко перешёл на четвереньки, скрывшись за поворотом.       — Да стой же ты… падаль!.. — пересохшее горло жадно глотало воздух, а по телу пробегал мерзкий зуд.       Сбоку простирался очередной коридор с длинной шеренгой шкафчиков, оформленных на вкус своих владельцев. Закрываются автоматически, поэтому если сей чудак каким-то образом и уместился там, то без сторонней помощи уже не выберется. Чуть дальше располагались двери с табличками Марса и Венеры: туалеты. Моя наглая морда бесцеремонно заглянула и в тот, и в другой: окна стояли на проветривании, а значит он точно не сиганул вниз. Но желания идти на новый риск не было, потому я просто облокотился на стенку между проёмами и завёл переговоры:       — А теперь слушай сюда: после всей этой беготни мне дико хочется пить. Но зайди я не туда — и ты сразу дашь дёру. Неважно, поймаю я тебя, не поймаю — узнать твою заокеанскую рожу как два пальца об асфальт… — дав ему пару секунд на обработку, я продолжил: — Поэтому предлагаю так: выходишь сам — говорим по-доброму. Нет — захожу в один из сортиров и будет по-плохому. А смотаешься — шугайся собственной тени. Считаю до трёх.       Усталость не позволяла снова сконцентрироваться на звуках — в противном случае я бы с ним не нянчился. Отсчёт пошёл:       — San, — в ответ тишина. — Ni, — всё ещё тихо. — Ichi… — я вздохнул, — Zero, — и в женской уборной что-то опрокинулось.       Болван раскинулся полулёжа на полу и пугливо пырил на меня. Вторую половину туловища скрывало большое ведро для мусора.       — Я-я… ничего никому не скажу, п-правда, — тихо говорил он дрожащим голосом, зная, что шуметь — плохая идея.       — Не скажешь что? — меня заинтересовало, как ситуация выглядела со стороны. — Говори начистоту, чего подумал.       — Как в-вы… у-у…       — Хорош мямлить, и сдвинься с дороги, — он послушался, и я, прикрыв дверь, наконец попил воды из крана одной из раковин.       — Вы убили кого-то… да?       — Во ты охереешь, увидев эту амёбу живой и здоровой. Призрак, не иначе, га? Правда немножко помятый… Ну, такое бывает, когда плюёшь не в ту тарелку.       Но кто знает, каков был бы исход, если бы не загадочный всплеск покоя, что остановил мои клыки на его сонной артерии?..