До встречи въявь

ОН…

      На улице мне часто доводилось замирать и вслушиваться. Преследовало чувство, что за мной следят. Родителям приходилось много работать, и они не могли сопровождать меня в школу и обратно. Всегда перед тем как вернуться домой, я на всякий случай петлял по району, дабы убедиться в безопасности. Те, с кем нам не посчастливилось связаться — очень мерзкие и жестокие типы. В детстве я мог ненароком принять звонок с незнакомого номера на смартфоне папы и услышать всякие страшные слова, адресованные лично ему и нашей семье. Из-за этого у меня возникла боязнь брать трубку от безымянных контактов.       Несмотря на весь ярый трудоголизм моих родителей, зачастую мы не могли позволить себе вкусную еду и хорошую одежду, а потому приходилось мириться с пресными крупами и потрёпанными обносками. Зарплаты, премии, любые подачки — мне даже ни разу не довелось застать эти суммы воочию. Столь быстро всё улетало в лапы к этим обирателям.       А в один из, казалось бы, обычных дней моё чутьё оправдалось…       Для начала скажу пару слов о себе. Моё имя Эндер. Живу в США, штате Аляска, городе Анкоридж — мрачной и холодной дыре. Ничем не выделяющийся двенадцатилетний серый волк. Учусь неплохо, забиякой не являюсь. Отношения с одноклассниками могу назвать сугубо нейтральными: «Привет, пока» — и на этом, собственно, всё. Собеседников и товарищей в основном нахожу в соцсетях, где частенько лазаю по различным пабликам и сообществам ролевых игр, дабы забыться и выпасть из реальности с её вечными проблемами.       И вот однажды я возвращался домой после шестичасового протирания штанов за неудобными партами. Полный учебной макулатуры рюкзак жутко давил на спину. Уставшие от физкультуры ноги были готовы вот-вот переломиться, но мысли о том, чтобы по возвращению завалиться на кровать и отключиться на часик-второй, вселяли силы. Приближаясь к знакомому подъезду одной из малочисленных многоэтажек, я снова ощутил чей-то взгляд на себе. Такой сверлящий, недобрый. Застывать на месте и вслушиваться в тот момент стало ошибкой: не стоило раскрывать свои подозрения. Надо было просто пройти мимо дома и потаскаться по окрестностям…       Но я слишком устал. Устал не только физически, но и морально: одно дополняло другое. Да, это так, мои родители по уши в дерьме и нас могут выслеживать. А зачем им это нужно? Разве они не знают, где мы живём? А может, они хотят меня украсть для шантажа? Или подгадать удобный момент и обчистить наше жильё? Забрать у нас последнее?       «А вдруг… ничего этого нет?.. — внезапно возникла мысль в голове, — Что, если у меня просто едет крыша?»       Я не мог узнать этого, пока не осмелился бы посмотреть на правду. На свои опасения и тревогу, на свой страх. Я отчётливо чувствовал каждый удар сердца. Оно, словно мощный кулак в боксёрской перчатке, колотило мою грудь изнутри. По спине то и дело пробегали мурашки, а дыхание потяжелело. Оставалось лишь обернуться и сделать вид, будто ошибся подъездом, а затем снова проделать ритуал, что должен сбить наблюдателя с толку. Но часть меня упорствовала, настаивала на том, чтобы я выбросил всё нездоровое из головы и поскорее вернулся домой, дабы наконец расслабиться.       В конце концов было принято самое, как мне показалось, правильное и адекватное решение:       «Если сейчас я обернусь и не обнаружу ничего подозрительного, то со спокойной душой зайду в подъезд и поднимусь на свой этаж», — решился я, и вслух тихонько добавил: — Хватит с меня паранойи.       Собрав оставшиеся силы и полученную от собственного скептического убеждения уверенность, я наконец-то решился обернуться и осмотреться. Обычный пустующий дворик. Или… не пустующий? Его не удалось разглядеть с первого раза, потому что он скрывался за деревьями и машинами, и похоже, выжидал момента, когда я посмотрю в его сторону, чтобы показаться во всей своей жуткой натуре.       Взрослый псовый с чёрным мехом, одетый в такую же чёрную кожаную куртку, наверняка выполненную из натурального материала, спортивные штаны и массивные ботинки. Держа в пасти зажжённую сигару и сверкая зловещими глазами, он вдруг расплылся в леденящем душу оскале, зная, что я смотрю на него. Страх снова попытался приковать меня за каждую вставшую дыбом волосинку на моём теле, не оставляя ни шанса на движение. Было не по силам ещё хотя бы секунду терпеть эту жуткую фигуру, эту угрожающую гримасу и пронзительный, пропитанный дикостью и холодом взгляд. Казалось что я могу вот-вот потерять сознание, чего ранее со мной ещё никогда не случалось.       Но что тогда будет? Это чудовище вульгарной походкой подойдёт к моему телу и утащит в своё бандитское логово? Поиздеваются, пошантажируют родителей и убьют? Я больше никогда с ними не увижусь? Все эти ужасные догадки бросали в жар и вызывали панику. Хотелось всеми силами избежать страшной участи.       Мои нервы сдали. Из последних сил я ринулся к подъездной двери. Скинув с плеч рюкзак, я наконец-то выловил из кармашка заветную связку. Домофонный ключ равнодушно цокнул о замок, а я уже сквозняком влетел внутрь. Позади раздался дарующий надежду хлопок, но его оказалось недостаточно, чтобы унять страх. А что, если их несколько? Что, если они уже караулили меня в подъезде? От дикого всплеска адреналина не с первого раза удалось правильно подобрать и вставить ключи. Но всё же сумев справиться с этой гадкой преградой, я переступил порог родной квартиры. Смелости на то, чтобы обернуться и посмотреть на лестничную площадку, не хватило. Ведь если они пришли сюда с конкретной целью, то мешкать не станут. Я тот же час машинально схватил и потянул ручку на себя, а затем дёрнул защёлку и заперся на оба замка.       Тишина. Гнетущая кладбищенская тишина повисла вокруг, словно смертник в петле. Так же резко и мучительно. Меня очень пугала мысль, что однажды придя домой увижу повешенным своего отца. Что однажды он больше не выдержит давления со стороны этих незверей. Что однажды он сдастся и решит покинуть нас, оставить одних-одинёшеньких в когтистых лапищах судьбы. Но дома не было ни души… ведь так? Похоже, у меня окончательно съехала крыша. Весь мир казался неуютным и небезопасным. Хотелось скорее запрыгнуть на кровать и закутаться в одеяло, словно маленькому ребёнку, которому причудилась бабайка за приоткрытой дверцей тёмной кладовки. Вот только произошедшее мне вовсе не привиделось и не приснилось. Как бы я не пытался себя убедить в обратном, это была реальность. Кошмарная реальность. Пропитанная до ниточки безумием и жестокостью. Обречённый и забытый край, где правы лишь те, у кого шире бумажники и больше связей. С ними некому бороться. Стражам правопорядка не меньше простых граждан хочется живыми и целыми возвращаться домой, к своим семьям. А отважные супергерои вершат свой суд над злом только на страницах комиксов и экранах…       Я и не заметил, как снова замер в ожидании чего-то. То ли устрашающей активности за дверью позади, то ли появления чего-то несусветного в самой квартире. Ноющая боль в теле снова дала о себе знать и моментально привела в чувства. Я выдохнул с превеликим облегчением и рухнул на колени. Тревога всё ещё не отступала. Брошенный у входа в подъезд рюкзак напрочь вылетел из головы, а в ней самой словно образовалась бездна. Не осталось сил даже снова встать. Возникло чувство апатии, сопротивляться которому я не мог. Оставалось лишь смириться и позволить себе отдаться на съедение пропасти.       Сдавшееся тело рухнуло на пол, а уставшие глаза закрылись.       «Не хочу просыпаться… только не в этом кошмаре…» — это была последняя мысль, прежде чем сознание погрузилось в царство неизвестности…

ОНА…

      Вечерело. В оранжевом небе неспешно проплывали большие облака. Прохладный весенний ветерок игрался с мехом. А ведь всего четыре дня назад, когда мы беззаботно прогуливались в парке…       «Была такая же погодка…» — это крохотное воспоминание, и множество других, я буду вечно хранить в своём сердце.       Как и зверя, что всегда был рядом, любил и заботился, показал мир жизнерадостным и безмятежным. Так много наших целей остались недостигнутыми и так много мечт не осуществились. Теперь они обречены навсегда остаться лишь когда-то сказанными словами.       Мама, сейчас ты смотришь на меня с холодной плиты. На ней ты выглядишь счастливой и улыбаешься, словно рада увидеть меня снова. Но я чувствую, что это не так. Твой прекрасный образ незримо стоит где-то совсем рядом. На тебе то красивое платье, которое ты так любила надевать на праздники. Теперь оно всегда будет с тобой. Горькие слёзы льются с твоих глаз. Ты хочешь позвать меня, крепко обнять и утешить. Тихо сказать, что всё в порядке, что никогда не оставишь одну.       Но Смерть забрала твою душу. Она холодно стоит и смотрит. Говорит тебе загробным голосом, что вам пора идти. Берёт за лапу своей костлявой рукой и медленно уводит далеко-далеко в небо. Ты оглядываешься и слёзно умоляешь её позволить побыть здесь ещё немного, пытаешься вырваться из мёртвой хватки, но тщетно. Тебя заслуженно ждут в лучшем, прекрасном мире. Ты боишься мыслей о том, что скучаешь по мне, как я боюсь мыслей о том, что хочу поскорее снова оказаться рядом с тобой…       «Могла ли я что-нибудь сделать?» — ещё ни раз этот вопрос всплывёт в голове. Он будет заставлять меня снова и снова переживать воспоминания о тех чудесных деньках. Корить сердечко за то, что не учуяло грядущей беды…       Верю ли я в то, что сейчас думаю? Мама, ты здесь? Ты правда была здесь? Или есть прямо сейчас?.. Но разве загробная жизнь существует? Призраки? Рай? Не чушь ли это всё?..       Неожиданно для себя я отыскала силы ответить скромной улыбкой маминому портрету. Улыбкой, вызванной горечью, жалостью к бессильной себе и тёплыми воспоминаниями о своей богатой детской фантазии. Как бы мне хотелось вместе с мамой повспоминать со смехом мои тогдашние выдумки. Интересно, какая из них была самой убедительной? Может, про большого паучка в подвале нашего старого дома? Или про то, что за мной ухаживает одноклассник, с которым я всего лишь общалась пару раз?..       Солнышко скрылось за облаками. Ветер подул чуть напористей. Пришло время прощаться. Нужно отпустить тебя. Отпустить созданный тобою сказочный мирок, поверить в реальность. Чтобы ты не беспокоилась за меня. Должна быть сильной и смелой, не опускать лапы. Должна повзрослеть. Быть счастливой и не плакать…       — П-пока, мам… — мой дрожащий тихий шёпот растворился в немой округе. Из живых его некому было услышать.       Могилка не отличалась от множества других, но долго не терялась из виду. Оборачиваясь назад из раза в раз, я всё рисовала в голове её красивый силуэт, стоящий за оградкой и медленно машущий мне на прощание…       Другие пришедшие сюда казались заблудшими призраками. Не обращала ни на кого внимания. Теперь мысли кружились только вокруг неприятного возвращения домой. Ещё никогда мне не было так тяжело туда возвращаться…       Вот и кладбище оказалось позади. Затем последовало ожидание на лавке остановки. А вскоре подъехал и автобус, приглашающе распахнув двери. Всё происходило как-то само по себе. Я всегда любила занять местечко у окошка и коротать время, наблюдая за видами снаружи, но сейчас всё казалось таким чёрно-белым и скучным. Потом выход и путь пешочком до самого дворика…       — Рикиэль! — раздался встревоженный зов со стороны крыльца. Он был пропитан нотками чего-то чужого, неродного. В памяти непроизвольно всплыло приятное воспоминание о том, как меня всегда называла мама…       — Рики! — её ласковый голос слабым эхом прозвучал где-то в глубинке сознания. Но затем в уши снова врезалось то неприятное «Рикиэль», одним махом выдернувшее из мыслей…       — Где ты была так долго, а?! Божечки, я места уже себе не находила! Собиралась идти тебя искать, набирать полицию! И папе твоему звонить!       Она грубо схватила меня и повела в дом, ни на секунду не уставая громко причитать и задавать вопросы. А чего ещё можно было ожидать?       — Ты хоть понимаешь, что твой отец мне бы голову с плеч снёс, если бы с тобой что-нибудь случилось?! Ладно тебе плевать на меня, а о себе ты подумала?!       Я молчала, даже не пытаясь попросить прощения или оправдаться: пока на эмоциях — всё равно не станет слушать.       Женщина присела на диван в гостиной. Вспомнилось, как мы с мамой любили в зимние вечера закутаться в плед и смотреть захватывающие фильмы и мультики по телевизору…       — А теперь, пожалуйста, объясни мне, где тебя носило!       Она словно просверливала во мне скважину своим возмущённым взглядом, ожидая наконец получить ответ.       — Извините… — из вежливости сказала я, шмыгнула носом и виновато опустила голову, — …Я-я просто хотела немножечко побыть одна, в-вот и вышла прогуляться…       Нянька продолжала ещё несколько секунд сидеть и холодно смотреть, словно стараясь возвыситься надо мной, как какая-нибудь гордая императрица. Но затем последовал тяжёлый вздох, полный разочарования. То ли ей не понравилась простота причины, то ли моё затянувшееся «немножечко».       Про поход к маме я решила умолчать, потому что не хотела выслушивать что-либо на эту тему от абсолютно чужой женщины. Чуток поразмыслив, она сгорбилась и сложила пальцы замочком, продолжив:       — Ни с кем подозрительным ты не сталкивалась? Никто не следил? Не пытался заговорить, позвать, пригласить куда-то?       Теперь казалось, что меня пригласили в участок на допрос. Не хватало только направленной в мою сторону яркой лампы и стола, что разделял бы нас двоих. В ответ лишь покачала головой, тихонько добавив:       — Нет…       Дамочка жестом подозвала поближе и положила руку на плечо, пытаясь сделать образ заботливой тёти.       — Послушай, девочка, сейчас всё очень серьёзно. Тебе и папе грозит опасность. Сейчас он сам как на иголках. А здесь ещё ты со своими побегами из дому… Самой-то не стыдно? Я всё понимаю, сейчас у тебя очень трудный период в жизни… не стало мамы…       Новые и новые слова острыми кинжалами впивались в сердце. Снова стало больно. Больно от того, как эта незнакомка так фальшиво и самоуверенно старалась проникнуть в душу. Откуда ей знать, что я на самом деле чувствую? Откуда ей знать, каково это?! Врёт! Она врёт! Она всё врёт!       — Вы ничего не понимаете! — слезливо прокричала я, убежав в свою комнатку и хлопнув дверью. Та лишь буркнула что-то вслед и даже и не думала пойти извиниться и утешить.       Вся былая уверенность в себе в один миг посыпалась, словно карточный домик. Настоящая реальность оказалась куда хищнее, чем можно было представить. Жалкий лисёнок остался один-одинёшенька в огромном и жестоком мире. Всем на неё плевать. Наверное, даже папе…       Я рухнула в кровать и зарылась в одеяльце. Всхлипы и плач разрезали тишину в комнатке, а мятая подушка напитывалась горькими слезами. Тьма вокруг нарастала, пожирая цвета.       В голове снова витали воспоминания о счастливых деньках. А за ними по пятам проносились очень нехорошие мысли. Может, мне и правда будет лучше побежать за мамой? Но хватит ли у меня смелости ступить в неизвестность? И не станет ли только хуже?..       Силы реветь в пустоту иссякали, а желание уснуть брало верх. Потеряться во сне хоть на немножко, спастись и укрыться…       «Не хочу просыпаться… только не в этом кошмаре…» — это была последняя мысль, прежде чем тяжёлые веки поддались, и нагрянула кромешная темнота…