Океан с изумрудными берегами

      В самые страшные и тяжелые моменты своей жизни мы зовем того, кого любим, кому доверяем, кто нам действительно так сильно необходим. Дети часто зовут матерей, которые и на разбитую коленку подуют, и собаку злую с дороги прогонят. Но иногда случается так, что мамы уже рядом нет. Причины бывают совершенно разные: будь это холодная рука смерти, разделяющая вас по две стороны, или же просто, как говорится "не сложилось". У Антона мамы нет с самого детства, и, быть может, все бы сложилось иначе, быть может, в самых своих худших жизненных ситуациях он бы без раздумья звал именно ее, но мамы больше нет... От нее осталось несколько коротких воспоминаний, которые сохранила память и дополнило воображение.       У Антона нет мамы. Но у него есть Арсений. Именно это имя и произносят его губы, когда тело горит от жара, именно это имя он кричит, когда ему больно и страшно. Поэтому сейчас, когда его в машине везут неизвестные люди, увозящие все дальше и дальше от дома, то он кричит именно это имя. Арсений.       Когда ты не раз за последнее время проходил через что-то плохое и травмирующее, ты всегда будешь бояться оказаться в этом снова. Отрицание в подобных ситуациях вспыхивает в считанные микросекунды, а потом начинается агрессия с попыткой выбраться из мертвой хватки неизбежности.       — Отпустите! Арсений! Арс! — на голову натянули что-то темное, что никак не получалось снять. Тело прижали с двух сторон, не давая возможности даже дышать нормально.       Антон чувствовал чужие руки на себе. Антон чувствовал дикий страх и выскакивающее из груди сердце. Антон кричал, он боролся с теми, кто гораздо сильнее его самого. Слыша голоса, игнорирующие его крики о помощи, он выкручивался в разные стороны, ударяясь ногами о передние сиденья.       — Ноги его держи покрепче, он сейчас нам тут все разнесет!       — Щенок, сиди спокойно! — обратился кто-то справа, ударяя Шаста кулаком в живот, дабы немного усмирить.       И это немного помогло. От удара все внутри парня сотряслось, а из глаз полетели искры. Зеленоглазый рвано выдохнул, ощущая подступивший ком к горлу.       Пистолет, подаренный Поповым на такой случай, находится так близко, буквально под несколькими слоями одежды, но он при этом находится так далеко, что его просто-напросто оттуда не вытащить.       — Арс... ений... — сжавшись от боли в животе, вновь произнес юнец, чувствующий свое полное бессилие.

***

      — Абонент временно недоступен, перезвоните позже...       "Твою мать, Антон!", — в десятый раз проматерился про себя брюнет, ходя по комнате туда-сюда уже полчаса.       Вот лечишь его, с того света вытаскиваешь, даришь ласку и заботу, а он хуйней страдает! Да, возможно перегнул, ну а как по-другому? Он же не понимает простыми словами! Силой напоили его! Что-то мне это не очень удавалось, когда я его чаем и водой пытался отпаивать в дни его голодовок.       Попов места себе найти не может. С того самого момента, как входная дверь захлопнулась, он мается и не знает, как поступить. Искать Шаста в большом городе при раскладе, что тот мог пойти куда угодно — вероятнее всего глупость. Возможно, надо дать парню остыть, и он сам вернется, адрес же знает, а значит дорогу домой найдет. Пугает то, что сейчас в организме зеленоглазого как минимум вино с какой-то наркотой, а как максимум что-то еще, что он мог уже купить и залить в себя. Если он еще додумается покурить и его где-нибудь развяжет, то это будет полный пиздец.

***

      — Ногами, блядь, передвигай! — рявкнул грубый мужской голос в спину.       Антон тщетно пытался через темную ткань рассмотреть место, куда его привезли. Из машины его вытащили за шкирку, тут же перемотали скотчем руки за спиной и потащили в неизвестном направлении. По улице они шли относительно не долго, но все это время Шаст был похож на бешенную собаку, которую посадили на короткий поводок: он брыкался, материл всех, кто идет с ним рядом, угрожал и даже пытался ударить похитителей своими ногами. Но, то ли из-за алкоголя с наркотой, присутвующими все еще в его крови, то ли из-за полной дезориентации в пространстве, то ли просто потому что люди, ведущие его под руки явно сильнее, чем он сам, но все эти попытки к свободе выглядели весьма по-детски.       Эти люди не особо шли с ним на контакт. Они не хотели даже слова лишнего этому пацану говорить, и это очень пугало. Во всех прошлых подобных ситуациях Антону хотя бы угрожали, а тут просто куда-то ведут, молча терпя все его выходки и лишь иногда в очередной раз говорили то, что он уже слышал: "Ногами шевели! Давай, давай!".       Запнувшись, Шаст понял, что его ввели в какое-то здание, и судя по эху, отлетающему от отдаленных стен — это большое пустое помещение.       — Стойте! — скомандовал какой-то новый голос, появившийся из неоткуда, и тогда парня заставили встать на месте. — Без происшествий, я надеюсь?       — Все спокойно. Он по улице шел. Лишних глаз не было, — снова зазвучал голос справа.       — Досмотреть его надо, по карманам обшарьте.       Несмотря на то, что они вошли в помещение, теплее не становилось от слова совсем. Скорее всего это какая-то заброшка или холодный неотапливаемый ангар.       Куртку грубо расстегнули и принялись без всякого стеснения залазить в каждый карман, вытаскивая пустой кейс от наушников, которые до сих пор валяются где-то на месте похищения, пачку сигарет, которые уже как-то давно Антон не брал в рот, телефон, являющейся последней надеждой на то, что Арсений все же найдет его по маячку, который собственноручно туда и установил. Этого кому-то показалось недостаточным, и тогда этот человек расстегнул пиджак, доставая из внутреннего кармана пистолет.       — Ну конечно! Так я и знал! Разве может у пассии киллера не быть при себе оружия?! — с насмешкой раздался отдаленный голос.       Чем сильнее опустошали карманы шатена, тем сильнее его начинало трясти. Он притих, боясь говорить так же истерично и угрожающе, потому что, кажется, те, кто его сейчас окружают, угрожать могут гораздо сильнее.       — Все? Больше ничего?       — Ничего.       — Тогда несите его туда и привяжите хорошенько. Ваня сейчас должен подъехать.       Не удосужившись даже застегнуть куртку обратно, длинную шпалу потащили к чему-то похожему на стул. Силой усадили, перекинув руки через спинку, отчего у парня заныли плечи, перетянули веревками и завязали так, будто он колбаса, а не человек.       Так пошли первые секунды относительного спокойствия, когда его никто не трогает, не дергает и не сдавливает, кроме скотча на руках и веревки, обтянутой вокруг всего тела. Из-за мешка по-прежнему ничего не видно, полагаться можно лишь на слух. Его постоянно окружают звуки каких-то шагов, переговорочного шепота и смешков, за которые хочется очень сильно набить ебало всем, кто насмехается над всех этой страшной ситуацией.       Ситуация действительно страшная. Ночь. Полная дезориентация и непонимание, в чьи руки он сейчас попал. У него забрали все вещи, которые хоть как-то могли помочь ему в этом пиздеце, а обиженный Арсений, возможно, даже и не пытается узнать где сейчас находится его вечная проблема.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Холодно. Как же холодно. Здесь будто еще холоднее, чем на улице. Или это страх? Тело время от времени вздрагивает, белые зубы стучат друг об друга. В голове проносится ссора с самым любимым человеком, который был настолько сильно прав в тот момент, что от этой правды все внутри начинало вскипать.       "Ты настолько сильно хочешь быть самостоятельным, Антон, но кто ты без него? Ты никто. Сидишь и трясешься от страха, надеясь, что случится чудо и тебя кто-то спасет", — говорил сам с собой Шаст, чувствуя быстро бьющееся в груди сердце.       Вокруг все стихло. Люди перестали шоркать своими ногами по бетону, перестали шушукаться и усмехаться. Даже ощущение создалось, что это помещение все покинули, отчего шатен время от времени пытался высвободить хотя бы затекшие руки, кровь в которые уже давно перестала поступать.       "Если он лег спать и плюнул на меня, то я обрадуюсь. Я ебаный нытик, привыкший к тому, чтобы со мной сюсюкались. Удивлюсь, если он еще вещи мои в подъезд не выставил после таких заявлений", — продолжался внутренний монолог, в процессе которого Антон пытался переключиться со всего этого кошмара и одновременно в который раз уничтожить самого себя изнутри за тупость и подростковое поведение, когда каждому углу кричишь: "Я взрослый!".

— ...Да ты себя бы попытался спасти!

— А вот и спасу! От тебя!

      Время тянулось неумолимо долго. В голове раз за разом эхом проносились последние фразы их разговора, которые действительно могут стать последними между ними в их жизнях.       Наконец послышались спешные шаги, направляющиеся в сторону Антона. Все вокруг будто ожило и дало понять, что за ним все это время следили в тишине, а значит он не был один.       Если бы на голове зеленоглазого не было черного мешка как в фильмах 90-х, то он бы увидел делегацию, зашедшую в помещение. Белобрысый молоденький пацан в коричневом классическом костюме и такого же цвета полупальто со своими верными псами с улыбкой на лице быстро подошел максимально близко к людям, совершившим похищение того, кого было необходимо.       — Это точно он? — очень тихо спросил он у одного из громадин.       — Он. Стопроцентно.       — Что при нем было?       — Вот, — мужчина показал на небольшую металлическую тумбу, стоящую в этом ангаре с фиг знает каких пор, и Ваня тут же зацепился взглядом за пистолет и телефон.       — В телефон залазили?       — Он на пароле.       — Ладно, сейчас будем решать этот вопрос. Главное, чтобы там маячка не было, а я думаю, что он там есть. Не просто же так Арсений Попов у нас лучший киллер города.       — Вам же все равно этот мужчина нужен. Пускай сам к Вам в лапы приедет.       Дмитриенко опустил взгляд, немного подумал и приказал:       — Возьмите телефон как можно быстрее и вывезите его куда-нибудь подальше отсюда. Быстрее! — чуть ли не криком обратился он к одному из своих псов, который тут же взял смартфон в руки и бегом направился к выходу. — Конечно, это надо было сделать раньше, тупые идиоты! Теперь остается надеяться, что он не успел отследить местонахождение. Мне тут гости раньше времени не нужны. А теперь приступим к главному, — развернувшись в сторону сидящего на стуле связанного человека, Ваня вальяжно пошел в его сторону вместе со своими людьми, помогающими ему всегда и во всем.       Антон слышал разговор по телефон. Он же не глухой. Он понял, что его только что унесли отсюда. Он же не тупой. А еще он успел осознать, что теперь его никто не найдет, пока эти похитители сами того не захотят.       К нему подошли достаточно близко и опустились на корточки. Прозвучал приказ снять мешок с головы и Шаст тут же закрыл глаза, чувствуя, как едет ткань по его лицу, а потом... холод.       — Так-так, ты, вроде, Антон, я прав? — заговорил достаточно юный голос, отчего очень захотелось посмотреть на его обладателя, но Шаст сдержался. — Разговаривать со мной не хочешь, а глаза-то почему закрыл?       — Я знаю, что после того, как увижу вас всех, то вы меня точно убьете, — вспоминая все фильмы про убийц и похитителей, кажется, парень пришел к самому логичному действию.       Ваня поднял голову на своих псов и искренне рассмеялся такому ответу.       — Так, время терять не будем. Думаю, поздно мы тут с телефоном опомнились. Везите остальных парней сюда как можно скорее, — спокойно отдал еще один приказ Дмитриенко, возвращаясь к дрожащему парню.       Он с неким состраданием прошелся взглядом холодных голубых глаз по зажмурившемуся человечку, который все еще надеется на спасение, которого не предполагается. Но, как там говорится? Надежда умирает последней?       — Антош, глазки открывай. Поверь мне, мы не в фильме. Чудес не бывает.       — Намекаете на то, что спасения мне можно не ждать?       — Я не намекаю. Я прямо говорю.       Дергающиеся веки открылись сами по себе. Если уж и умирать, то хотя бы смотря смерти в глаза. Изумруды уткнулись в молоденького пацана с белыми волосами и голубыми глазами.       — Вы — Ваня? — нахмурившись, спросил Шаст.       — Откуда ты обо мне знаешь?       — Я многое знаю о Вашем отце — Макаре. Мне рассказывали, что теперь все, что он имел, перешло в Ваши руки.       — Отце... Он мне не отец! — Дмитриенко быстро встал, разворачиваясь к Антону спиной.       — Неблагодарность — это главный недостаток многих людей.       — Да что ты?! — с излишней эмоциональностью воскликнул блондин, оборачиваясь со скептически поднятой бровью. Сделав большой шаг, он уперся обеими руками в подлокотники стула, на котором сидит Шаст. — Как часто люди любят говорить о том, чего не знают! А то, что он любил играть в отца, ты не знаешь? Не знаешь, как меня запирали в комнате, обрезая все счета, если я не буду делать как-то так, как угодно ему? Об этом никто не знает. А Макар очень хотел, чтобы в его игру играли только по его правилам. Понаделал дел, которые я теперь разгребаю! Понастроил взаимоотношений с теми, кто нахуй не нужен, потому что ничего предложить дельного не может! Киллерами обложился, так попробуй теперь от них избавиться! А твой Арсений. Лучший киллер города... Как можно избавиться от человека, в котором нет слабостей? Единственная его слабость — это ты.       — Вы сами говорите, что он — лучший. Зачем избавляться от лучшего? — сквозь страх и душащее напряжение, повисшее в этом холодном воздухе, Антон пытался все же понять причину такой жажды крови.       — Новая эра пришла, представляешь? Я не хочу, чтобы меня что-то связывало с прошлым отца. Твой Арсений был настолько ему предан, что тут же, как узнал о его смерти, так оружие сложил.       — Но, он это сделал не по этой причине...       — А по какой! По какой, Антон?! — взяв шатена за подбородок, голубоглазый поднял его голову еще выше, заставляя в глаза себе смотреть.       — Он понял, что ты ему спокойствия не дашь, — перешел Шаст на "ты". — Он ваши правила криминала очень хорошо знает, потому и решил самостоятельно уйти.       — Невозможно уйти оттуда, откуда невозможно уйти. Киллерство — это неизлечимый вирус. Оно убивает сердце и душу хозяина, а затем поражает и всех, кто ему дорог. Пришло время поиграть не в игру моего отца, как ты говоришь, а в мою игру. Ты умрешь, Антон. И знаешь от чьей руки ты умрешь? Ты умрешь от руки того, кого любишь.

***

      Палец скользил по экрану телефона, отслеживая маршрут, проделанный Шастом. Сердце Попова замерло, когда на карте появилась четкая линия от улицы, находящейся недалеко от дома, до места за КАДом. Вряд ли Антон туда по собственному желанию поехал. Плюс маячка, установленного на телефон парня, так это то, что можно видеть то, что произошло за какой-то период времени, а потому тот факт, что сейчас смартфон находится посреди дороги на трассе — удручает.       "Блять", — подскочив с места, брюнет полетел собирать все, что ему нужно, а нужно ему лишь оружие — верный друг и искушающий бес, убивший не одну живую душу. — "Раньше, надо было раньше!", — мысленно винил себя мужчина, в который раз убеждаясь, что все свои принципы надо слать нахуй. Он всегда борется с тем, чтобы не следить за Антоном каждый раз. Знали бы вы, какое это искушение: знать, что по маячку ты всегда можешь его выследить и все понять. Он не делал этого ни тогда, когда Сережа заставил волноваться об измене, ни сейчас. А все почему? Потому что Антон ему не важен? Важен. Очень сильно важен. Настолько важен, что он не хочет превращать его жизнь в сталкерство. Не хочет накладывать свои страхи на этого парня, судьба которого и так сильно ударила его по голове.       Спортивная сумка снова стоит возле выхода, Попов снова надевает безворсовые перчатки, он снова застегивает свое черное пальто и накидывает капюшон черного худи себе на голову. Гася свет в прихожей, брюнет впервые выходит с оружием не для того, чтобы кого-то лишить жизни, а для того, чтобы спасти ее. Спасти самую ценную жизнь. Жизнь любимого Тоши.

***

      Удар, еще один и еще один удар прямо в живот. Кажется, что его сейчас вывернет в обратную сторону, желудок превратился в большую болящую глыбу, в которую бьют без всякой жалости со всего размаха.       — Пока ты не продиктуешь мне его номер телефона, то знай, что все это будет раз за разом повторяться, — с насмешкой произнес Ваня, стоя не так далеко от парня, которого в очередной раз ударил громоздкий мужик-шкаф.       — Я... ничего... вам... не скажу! — сквозь зубы прошипел Антон и ему снова въехали, только теперь кулаком по скуле, рассекая ее до появления крови.       Зеленоглазый заскулил, из глаз уже непонятно сколько по времени ручьями льют слезы от адской боли.       — Опять не скажешь?       — Не скажу!       Снова удар по той же скуле, отчего парень взвизгнул, не имея сил терпеть эту боль. Следом прилетел еще один удар в живот, отчего шатен округлил губы в немом крике.       — Б-больнооо... — рваными вздохами он еле вытягивал себя из потери сознания, которая окутывала его со всех сторон намекая, что скоро он в нее провалится.       — Конечно больно. Но ты знаешь, как это остановить.       — Я никогда этого не сделаю! Я не предам его!       — Как раз-таки сейчас ты его и предаешь. Очень жестоко подставляешь, — вновь подойдя максимально близко к захлебывающемуся в собственной боли человеку, Ваня наклонился. — Неужели ты не понимаешь, что для него же хуже делаешь. Он УЖЕ едет за тобой, вот только зная его, он начнет стрельбу сразу и незамедлительно, а мои люди, которых в разы больше по количеству, положат твоего Попова прямо на улице. Такой расклад ни мне, ни тебе не нужен. Надо предупредить его звоночком. Просто продиктуй циферки, Антош.       — Нет!       — Ты придурок, ты знаешь это?       Снова удар в лицо, только теперь по другой скуле. Эту боль описать невозможно. Голова каждый раз запрокидывается назад и остается молиться, чтобы шейные позвонки выдержали весь этот напор.

***

      Доехав до места на трассе, на котором по данным маячка прямо сейчас должен находиться телефон Антона, Арсений съехал на обочину, нажимая пальцем на аварийку. Кругом темно, лес. Это место находится за КАДом, поэтому не так сильно нуждается в освещении по мнению тех, кто принимает решение об установке фонарных столбов.       Покинув салом автомобиля, мужчина включил фонарик на своем телефоне, принимаясь смотреть по сторонам. Он включил карту, на которой маячок стоит настолько близко, что от этого кровь в жилах леденеет, а в мыслях только одно: "Господи, пускай только в этом овраге не Антон лежит".       И идти страшно, и смотреть тоже. Изредка по трассе проносятся машины, отчего сердце начинает стучать лишь сильнее.       Шаг за шагом, под ботинками хрустит замерзшая трава, точно так же, как сейчас хрустят нервы Арсения, лопающиеся по швам. Круг света, исходящий из телефона плавно перемещается в поисках того, что так страшно обнаружить, как вдруг взгляд цепляется за что-то черное и прямоугольное. Смартфон. Его. Антона...       Голова закружилась, к горлу подкатило от сильно стресса. Глаза заслезились и тело пошатнулось. Попов уперся рукой в столб дерева, переводя дух. Рваный вдох — это все, что получилось сделать для самого себя, чтобы остаться в сознании. Ему еще никогда не было так страшно.       — Тоша... Мой Тошенька... — потянувшись за холодным телефоном, лежащим в траве, брюнет не мог сдержать слез и злости на самого себя, на всю эту идиотскую ситуацию, за то, что не уследил. — Мальчик мой...       На кнопку питания нажали и экран засветился. На заставке их совместное фото: улыбающийся Шаст прижимающий к себе Попова. Его улыбка... родная, любимая, самая драгоценная улыбка...       "Может, он оставил какое-то послание?", — зная пароль, Арсений без особых сложностей залез туда, куда никогда себе не позволял залезть. Он проверил все: заметки, социальные сети, галерею, журнал звонков, последние вкладки, среди которых кроме песни "Pull Me Domn" больше не было ничего открыто. — "Ничего...".       Антон ничего не успел оставить. Сердце сжалось, горло перетянуло тугим ремнем и голубоглазый сквозь слезы посмотрел на небо, видя множество мерцающих звезд.       — Видимо ты там, — вспомнив про место, где маячок находился чуть раньше, чем здесь, Попов заставил себя собраться и вернуться в машину, выруливая на трассу по направлению к незнакомому даже для него самого месту, которое находится в двадцати минутах езды отсюда.

***

      По всему телу разливается жгучая боль. По центру живота будто сделано несколько выстрелов и оттуда будто прямо сейчас течет кровь. От холода руки перестали ощущаться, они онемели и все пальцы стали чем-то неподвластным.       Антон приоткрывал глаза, смотрел на свою одежду, полностью измазанную в крови, и снова куда-то проваливался, пока ему вновь куда-нибудь не ударят.       — Не спать! — очередной удар пришелся по ребрам, которые уже, кажется, сломаны.       — М-м... — уже не имея никаких сил, простонал Шаст, сгибаясь вперед настолько, насколько позволяет веревка.       Ваня устал стоять, а потому уже давно сидит на стуле, подпирая рукой подбородок. Голова так и норовит запрокинуться куда-то, ведь, на дворе уже давно глубокая ночь.       — Прием, — у одного из амбалов зазвучала рация, и все тут же оживились, а Дмитриенко даже голову от своей руки оторвал, смотря в сторону источника звука.       — Слушаю, — нажав на кнопку рации, заговорил грубый голос.       — Парней привезли. Что с ними делать?       Ваня потер глаза и поднялся со стула:       — Пускай сюда всех ведут.       Амбал кивнул и тут же нажал на кнопку рации, передавая команду:       — Сюда всех ведите.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Паника накрыла вновь, когда в помещение ввели четверых парней, с каждым из которых находилось по одному охраннику. Все они были чем-то похожи на Антона, и в это же время так сильно отличались от него: то цветом глаз, то цветом волос. Из похожего у них только примерно одинаковый рост, телосложение и прическа. В принципе, этого достаточно для игр Вани.       Шаст пронаблюдал за тем, как всех усадили в ряд, разворачивая ко входу в здание спинами. Их зафиксировали точно так же, как и его, предварительно снимая с каждого одежду. Что самое интересное, так это то, что они запарились даже над рубашками — это единственное, что не сняли с них. Рубашки у всех одинаковые. Эти ребята должны быть похожими друг на друга.       — А теперь с тобой, — ехидная улыбка подошедшего Вани не сулила о чем-то хорошем. Тут же из-за спины подошли двое его придурков, которые схватили ослабшего шатена, принимаясь высвобождать из всего этого и заменять на нем верх. На все еще брыкающегося человека, у которого все равно хватало мужества сопротивляться, натянули точно такую же, как у всех остальных парней, рубашку.       Голубые глаза опешили, замечая на обнаженной спине шрамы от плетки. Какое-то непонятное внутренне чувство заставило вытянуть руку вперед и прикоснуться к ним, заставляя сопротивляющегося избитого паренька вздрогнуть и замереть. Дмитриенко сделал шаг, стараясь заглянуть в лицо искалеченного человека.       — И этого человека ты так сильно любишь? И этого человека ты зовешь на помощь, Антон?       — Это не он! Не он!       — Одевайте его и привязывайте быстрее, — не слыша оправдательных выкриков, Ваня нахмурился, понимая, с каким чудовищем ему предстоит встретиться. Он не верит ни единому слову этого больного на голову паренька, готовому терпеть любые унижения со стороны своего киллера, лишь бы только рядом с ним быть.       И снова эти ебучие веревки, которые будто специально примотали гораздо плотнее, чем в прошлый раз. Руки вновь перетянули скотчем, только теперь спереди.       Все это сопровождалось криками парней, которых никому не получалось усмирить. Неясность всего происходящего заставляла принимать все усилия к освобождению, и этот балаган продолжался до тех пор, пока один их охранников вдруг резко и неожиданно не выстрелил вверх.       — Заткнулись все! — рявкнул громкий голос, заставляющий тишину вступить в свои права незамедлительно. — Следующая пуля полетит в того, кто хоть как-то попытается проявить себя. Рты заткнули и сидите спокойно.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Стало тихо, даже как-то слишком. За это время Антон услышал по разговорам похитителей, что всех этих парней отобрали заблаговременно, скупая с разных эскорт-клубов. Так же им всем объяснили правила "игры", когда сюда придет Арсений.       Слыша это имя, обессилевший замерзающий Шаст слегка улыбался, чувствуя себя счастливым только от того, что у него есть возможность хотя бы имя его слышать. И, если действительно случится так, что ему придется умереть от рук Арсения, то он будет вдвойне счастливым человеком. Пожалуй, это единственная смерть, которая не принесет страха. Это единственная смерть, которая будет выполненная любимым человеком максимально быстро и безболезненно, ведь, Арсений его очень любит. Антон это знает. Антон в это верит. Потому что так поступил бы и он на месте Арсения.       — Прием, — рация вновь зазвучала и сердце Шаста пропустило удар.       — Говори.       — Он приехал.       Ваня кивнул:       — Скажи, чтоб раньше времени огонь не открывал по нему.       Амбал нажал на кнопочку рации, говоря свое твердое:       — Огонь открывать в крайнем случае.       Дмитриенко как-то слишком быстро оказался перед Антоном. Ухмыльнувшись, он решил попытаться еще раз.       — Твой Арсений уже приехал, ты сам слышал. Знаешь, что сейчас будет? Он начнет заходить сюда, ища тебя и начнет стрелять по моим людям, которые откроют ответный огонь. Без первого выстрела им стрелять запрещено моим словом. Выбор за тобой. У тебя есть последний шанс.       — Много ли весит твое слово? — сквозь зубы, еле сдерживая плевок в себе, прошипел Антон, еле терпя боль в грудной клетке.       — Мое слово весит очень много, но поверить тебе придется мне на слово. Так что, какое решение ты примешь?       Сквозь муть в глазах от слез, разбитые губы Шаста дрогнули, и он произнес:       — Записывайте...

***

      Громоздкий ангар квадратной формы и куча машин вокруг него говорили о том, что Арсений явно не промахнулся и приехал туда, куда надо. Достав с заднего кресла свою сумку, он вытащил из нее пистолет и пули, снимая оружие с предохранителя, переводя его в боевую готовность.       Еще раз нажав на кнопку питания телефона Антона, он последний раз взглянул на фото, от которого внутри все завязывается болезненным узлом. Тоша... Его любимый Тоша где-то в этом здании. Возможно уже не живой, но надежда на то, что этот парень с незабываемо блистательными игривыми изумрудами все еще дышит — горит в душе бывшего киллера высоким и горячим пламенем.       Только он дотронулся до ручки двери автомобиля, собираясь покинуть салон, как зазвонил уже его телефон, на экране которого высветился незнакомый номер. Недолго думая, палец смахнул кружочек, разрешая времени разговора начаться.       — Мы знаем, что ты уже здесь, — зазвучал жесткий голос, который Попов не перебивал, а лишь бегал глазами по разным точкам, ища того, кто за ним следит. — В твоих интересах и интересах твоего Антона соблюдать субординацию и делать так, как говорим мы. Если ты откроешь огонь, то наши люди положат и тебя, и твоего щенка, пока ты даже шагу не успеешь ступить на порог ангара. Да, вся игра состоится здесь. При входе на тебя наденут маску и шумоподавляющие наушники, чтобы случайно или специально твой Антон себя не выдал. Тебя подведут к стульям, на которых будут сидеть пять похожих парней, один из которых будет...       — Антон... — еле слышно произнес Арсений.       — Все верно. Тебе в руку дадут ствол, но не думай, что получится что-то выкрутить и схитрить. Твою руку будут держать, чтобы ты ничего не придумал. К каждому из пяти парней тебя будут подводить и тебе будет разрешено трогать только волосы, уши и шею каждого из них. Твой Антон не сможет тебе подать никакого знака, потому что с другой стороны перед каждым из них будет стоят вооруженный человек, готовый в случае нарушения правил игры выстрелить без предупреждения сначала в него, а потом в тебя. Твоя задача заключается лишь в том, чтобы из всех пятерых ты нашел своего, но есть одно но. Возвращаться к предыдущему парню тебе нельзя. Ты можешь только выстрелить и пойти дальше, если уверен, что это не он. Но если ты поймешь, что это он, то ты должен убить всех последующих выстрелом в затылок. В этом и заключается все сложность, потому что все они очень похожи. Мы знаем, что ты придешь со своим оружием, поэтому советуем оставить его в машине во избежание непредвиденных ситуаций.       — Мне необходимо подтверждение, что Антон у вас, и что он жив, — строгим голосом проговорил Попов, скрывая страх и волнение за единственного любимого человека.       На том конце послышась недолгая тишина, а потом брюнет услышат то, отчего выбежать из машины захотелось прямо сейчас:       — А-Арс... не иди сюда, Арс... я люблю тебя, — тихо проговорил в трубку Антон, а дальше прозвучал его отдаленный крик, которому по всей видимости предшествовал удар.       — Так, слушайте сюда. Я сделаю все, как вы сказали, только не трогайте его. Я уже выхожу из машины и оставляю все в ней.       — Мы тебя ждем. И без фокусов.       В трубке повисли губки, а Попов сделал рваный вздох, пытаясь собрать всего себя после услышанного голоса Шаста.       Он нажал на дверную ручку, покидая машину. Возможно, этот ангар — это место смерти их обоих. Возможно, совсем скоро ему предстоит увидеть смерть Антона. Но, в данной ситуации, он хотя бы будет рядом с ним.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Под звездным небом Арсений двигался в темноте к ангару. К нему навстречу вышло двое людей без оружия и, по всей видимости, такие меры приняты только для того, чтобы опытный киллер неожиданно вдруг не выкинул чего-нибудь, убивая их с их же оружия.       — Сначала повязка, — только он подошел к ним, как на глазах тут же принялись что-то завязывать. — Теперь наушники, — на голову надели что-то, что заглушило все вокруг, создалось полное ощущение, что ты погрузился в воду, которая убрала все звуки.       Его взяли под руки и повели в неизвестном направлении. Лишь интуиция и опыт давали понять, что ноги ступили на бетон, что ведут его явно по коридору, потому что эти две громадины слишком плотно прижимаются к нему с двух сторон. Затем они вышли на открытый участок, ведь, две прилипалы наконец немного расступились, давая свободы.       И вот, его наконец довели до нужной точки, оставляя в покое. Чьи-то руки аккуратно сняли наушники, позволяя погрузиться в атмосферу эха и шорканья.       — Я рад тебя видеть, Арсений, — рядом зазвучал знакомый голос.       — Я бы тоже был бы рад хоть кого-то видеть, но увы, такой привилегией не обладаю, — сдержанно ответил Арс.       — Разве тебе недостаточно того, что ты меня слышишь?       — Слух без зрения не дает точно понять кто стоит рядом.       — Смешно, что ты меня не сразу узнал. А вот твой Антон даже не ошибся.       Когда эхом пронеслось имя "Антон", то сердце киллера вновь пропустило удар. Сглотнув ком, он продолжил делать вид, что вся эта ситуация ему более чем привычна, хотя это далеко не так.       Пока двое людей ведут диалог, один из которых даже не представляет, что прямо сейчас перед ним сидит пять парней, один из которых беззвучно льет горькие слезы. Антон смотрит на человека, приставившего к его лбу пистолет, и молчит, потому что знает, что будет, если он хоть как-то, даже дыханием, попытается обозначить себя.       От голоса Арсения у него мурашки бегут по спине. Ему одновременно больно от мысли, что их последние совместные минуты выглядят именно так, а также он безумно счастлив, что его любимый человек рядом.       — Меня зовут Ваня.       — Ваня значит... — мужчина прикусил уголок рта, делая какие-то выводы.       — Удивлен?       — Честно говоря да. Мне непонятно для чего весь этот спектакль, если бы ты мог просто нанять снайпера. И время свое бы не тратил, и подозрений бы на тебе не было, и нервов, как я полагаю, потрачено было бы в разы меньше.       — Мыслишь, как самый настоящий киллер. Привык ты, Арс, к тому, как проще и менее кроваво. А это все, может, моя мечта? Не думал?       — Странные и нездоровые у тебя мечты.       — Я всю жизнь играл в игры отца, пока от занимался тобой. Теперь пришла пора тебе отдать должное и поиграть в мою игру.       — Это русская рулетка?       — Типа того.       — А что будет, если я угадаю?       — Я отпущу его.       — Отпустишь? — твердо зная, что он сейчас слышит именно вранье, немного удивленно переспросил Арс.       — Отпущу. Сможешь понять, кто из них твой? — блондин вновь обвел взглядом всех парней, каждый из которых в напряжении ждет свой исход.       — Я могу обратиться к нему? — немного подумав, спросил Попов, не отвечая на поставленный вопрос.       — Зачем?       — Если я сейчас не смогу угадать, то получается я больше ничего не смогу ему сказать.       — Хорошо. Только не заставляй его тебе отвечать, иначе оба ляжете в эту же секунду.       Арсений ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, а Антон в это время просто смотрел на стоящего перед собой человека, продолжая беззвучно лить соленые слезы.       — Тош... — с трудом начал Попов. — Когда мы оба приняли решение о том, чтобы быть вместе, мы твердо знали, что подобная ситуация может произойти в любой момент. Тогда мы дали друг другу обещание, что трезво осознаем тот факт, что может умереть на руках друг друга. Но, я правда никогда не думал, что вновь направлю на тебя оружие. Убить того, кого ты любишь — самое ужасное наказание за все грехи, совершенные мной ранее. Я убивал многих, но то, что происходит со мной сейчас... Тош... Я тебя очень люблю. Всегда любил. С того самого первого дня, когда увидел тебя в подъезде, а потом не смог убить на заброшке. Ты — лучшее, что со мной случилось. Именно с тобой моя настоящая жизнь началась, и именно с тобой она завершиться. Помнишь? Рядом. Вместе. Всегда.       Антон задыхался от слез. Он сжимал своими замерзшими пальцами ткань штанов, заставляя себя заткнуться. Холодное дуло пистолета безжалостно смотрит в лоб, не давая даже маленькой надежды, что его действительно отпустят отсюда даже тогда, когда игра завершиться. У этой жизни нет смысла без Арсения, который в любом случае останется здесь навсегда...       На уши Попова снова надели наушники и вокруг снова все стихло: ни малейшего шороха. Его снова куда-то повели, но сделав буквально несколько шагов, заставили остановиться. В руку вложили оружие, ледяной металл которого заставил понять, что это ни что иное, чем Глок. Неужели они настолько жестоки, что дали мне оружие Антона?       На руку с оружием легла чужая, не дающая выстрелить в сторону. Вторю, свободную руку положили на чью-то макушку. "Игра" началась.       Ледяная кисть скользнула по волосам, ощупывая их, затем плавно перешла на шею до воротника рубашки. Слишком жесткий волос подсказал, что это точно не Антон, а потому он хладнокровно приставил дуло пистолета к чужому затылку, взводя курок и нажимая на спусковой крючок.       Прогремел выстрел, от которого все парни подпрыгнули. Брызнула кровь, от чего соседний парень запаниковал и чуть было не вскрикнул, но это тут же пресекли, посильнее надавив стволом ему на лоб.       Арсения повели дальше. Снова стул. Снова парень. И снова не тот. Снова Глок приставили к затылку и вновь прогремел выстрел.       У третьего парня было много схожестей: и уши такие же, и череп, даже структура волос. Вот только не было той маленькой косички, которая плавно переходит у Антона с волосистой части на шею. Попова это всегда умиляло, и он никак не мог не думать в такие моменты о том, что если бы его Тоша полюбил девушку, то у него обязательно первая бы родилась дочь.       Поэтому он без долгих раздумий приставил оружие к затылку и выстрелил, лишая еще одну невинную душу жизни.       Снова пара шагов вбок и руку кладут на четвертую голову. Арсений замер, перебирая пальцами в волосах. Знакомое чувство... Родное такое... Вдохнув полной грудью, он почувствовал запах шампуня, того самого, которым они оба моются под душем. Осторожно перейдя к ушам, он коснулся знакомых мочек, которые так любит обсасывать, заставляя младшего хихикать и ежиться в такие моменты. Рука нежно скользнула от волос к шее, находя ту самую еле заметную косичку. Арсений улыбнулся. Он нашел его. Тошу...       — Это он, — твердо произнес брюнет и его наушники вновь сняли, давая возможность услышать то, что ему хотят сказать.       — Уверен?       — Уверен.       — Тогда переходи к следующему и стреляй.       Сделав шаг в сторону, Попов даже не попытался удостовериться в своей идее. Ему даже не стали надевать наушники. Он просто ткнул Глоком в чей-то затылок и выстрелил, точно зная, что предыдущий и есть его Антон.       — Браво! — кто-то захлопал в ладоши, а Арсений понял, что это — единственная его попытка спасти Шаста и себя отсюда.       Пока чужая рука, лежащая на его руке, слегка ослабила хватку в связи с концом блистательной игры, Попов резко шагнул назад, выкидывая руку перед лицом Антона, быстро захватывая направленное на него дуло пистолета и резким рывком переводя вверх, а второй рукой, палец которой по-прежнему лежал на спусковом крючке, выстрелил в живот того, кто дернулся, замечая излишнее шевеление. Все произошло в секунду.       Быстро отпустив направленный вверх пистолет, от намеренно задел ногой стул, на котором сидит Антон, валя того на бок. Стянув с себя повязку, он тут же выстрелив всего по разу в каждого, кто стоял перед стульями, он лишил их жизни. Обернувшись назад, брюнет опередил всех тех, кто от неожиданности чуть свои автоматы не уронили. По пули в каждого.       Несколько выстрелов в его сторону все же прозвучали, но все они пролетели мимо, а потом получили меткую ответку, которая попала прямо в цель.       Пока Арсений всех обстреливал, он краем глаза подметил, что Ваню как можно скорее уводят отсюда его пятеро верных псов, прикрывая собственными телами. Гнаться за ним сейчас не имеет смысла. Важно сейчас обезопасить себя и Антона, который валяется где-то сзади.       Человек вокруг оказалось не так много, как того ожидалось. Возможно, кто-то просто сбежал, понимая, что данная дуэль им просто не по зубам. Буквально несколько секунд и выстрелы стихли, мужчина обернулся на свернувшегося в калачик Шаста, привязанного к стулу вплотную.       — Тош, сейчас! — Арс кинулся к веревке, буквально через долю секунды понимая, что не сможет развязать все эти узлы, которые ему тут понавязали. — Щас, Тош, потерпи!       Перемещаясь от одного убитого охранника к другому, он быстро шарил по карманам, ища что-то что сможет перерезать веревку. Наконец у третьего он нашел раскладной нож.       Вновь метнувшись к Антону, он быстро перерезал веревку, уже слыша за спиной чьи-то шаги.       — Держи, спрячься. Если что — стреляй первым, — не успевая даже толком разглядеть кряхтящего юнца, он положил перед ним пистолет убитого охранника, а сам резко обернулся, вновь открывая огонь, прикрывая выпутывающегося из веревки Шаста.       Пока Арсений стрелял по неизвестно откуда взявшимся людям, направляющимся в их сторону, Антон быстро, терпя боль в животе, выбрался и стал искать укрытие. Самым адекватным местом стала какая-то стана-перегородка, туда он и начал отползать, но как только увидел, что поток разделился и Попов уже не справляется, направил пистолет на самого близкого прицеливающегося человека и... выстрелил.       Тот тут же упал, а сердце парня вместе с ним рухнуло на этот бетонный пол. Он только что... убил человека?..       Наверное, если бы после этого выстрела вся суета прекратилась, то он бы ушел в себя, но видя, что из второго входа бежит еще одна толпа, парень встал на свои две, направляясь им навстречу.       — Антон! — крикнул Попов, заметивший то, что делает шатающийся зеленоглазый.       Шаст его игнорировал. Он знает, что сейчас только он может помочь Арсению. Он ведь умеет стрелять... его ведь научили...       — Антон, остановись! Сядь обратно!       Но все эти слова пролетали мимо. Отстреливающийся от группы охранников голубоглазый быстро посмотрел на толпу с другой стороны и в секунду рассчитал силы, которые не по плечу Антону. Это моментальная смерть. Выстрелив в последнего человека, Попов быстро развернулся и, скрепя зубами выстрелил в того, в кого надеялся никогда не стрелять. Он выстрелил в Антона, пуская пулю по касательной к его бедру.       — ААА! — шатен, схватился за ногу, тут же падая, и это была единственная возможность его остановить и оставить в относительной безопасности.       Спрятавшись за косяк, киллер резко появился в дверном проеме, по разу выстреливая в тех, кто даже в группе не смог попасть ни в оду из его конечностей, не говоря уже о чем-то серьезном.       Все вокруг снова стихло. А если быть точнее, то стихли только выстрелы. Ни с одного конца более не слышались ничьи шаги, зато отчетливо сильно слышался крик Антона.       — ААА! БОЛЬНО-О-О!       Обернувшись на лежащего на полу человека, Арсений сорвался с места, со всех ног несясь к нему. Зубы стиснулись ровно в тот момент, когда он увидел раздетое до какой-то рубашки избитое тело с окровавленным лицом, руки которого зажимают бедро из которого хлыщет кровь.       — Так, сейчас, — быстро сняв с себя пальто, брюнет накинул его на ревущего Антона. Следом в ход пошла рубашка, которую стянули с лежащего рядом мертвого пацана. Ее собираются наложить на бедро. — Тош, убери руки, дай я посмотрю.       — НЕТ! НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! ТЫ ВЫСТРЕЛИЛ В МЕНЯ! КАК ТЫ МОГ!       — Антон, на это сейчас нет времени, так было надо. Убери руки пожалуйста.       — БОЛЬНО-О-О!!! — с надрывом тянул парень, захлебываясь в слезах и крови, стекающей по его лицу после всех ударов.       — Я знаю, потерпи, — чуть ли не силой убрав окровавленные ладно юнца с его же берда, брюнет с волнением осмотрел рану и только после этого немного выдохнул, понимая, что сделал все так, как и планировал. — Господи, ты так кричал, что я подумал, будто попал слишком сильно, — свернув рубашку в одну полосу, он туго затянул ее на ноге, пропуская мимо ушей все крики и возгласы, все окорбления и обвинения. — Так, а теперь встаем.       Осторожно потянув зеленоглазого на себя, Арсений услышал новую порцию криков, от которой сотрясалось все внутри.       — ААА!       — Что такое? — в недоумении мужчина оглядывал юнца, не понимая, что не так.       — Живот...       Задрав рубашку Антона, Попов не смог сдержать матов:       — Твою мать...       — А-а-арс, мне так больно, — еле держась в вертикальном положении, простонал шатен, которого держат сильные руки любимого человека.       — Я знаю. Надо до машины дойти. И лучше всего сделать это как можно быстрее. Поэтому я тебя сейчас потащу, будет больно, ты кричи.       Подхватив парня на руки, мужчина быстро понес его по направлению к выходу. Шаст истошно кричал все это время, оглушая человека, примерно понимающего, что происходит сейчас внутри юного тела и почему ему так больно.       До машины он дошел достаточно быстро, еле открыв заднюю дверь, Арс осторожно уложил Антона поперек.       — Все-все, — поправив длинные ноги, старший захлопнул заднюю дверь и метнулся к своей двери, быстро запрыгивая во внутрь. Вдавив педаль газа в пол, он сдал задом, выруливая из этого Ада.