Океан с изумрудными берегами

Как интересно иногда бывает: ты нужен всем, пока ты жив. А как душа твоя покинет тело, то все забудут тебя в этот самый миг.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Вокруг глубокой ямы стоит много людей в черной одежде. Сегодня здесь собрались все, кто обязан тут стоять. Это вовсе не искреннее желание, это не теплые воспоминания об умершем, это не проводы в последний путь того, чья потеря больно ударила по всем. Сегодня здесь почти никто не плачет, лишь жена льет горькие слезы в плечо своей лучшей подруги, которая безэмоционально гладит ее по спине рукой, такой же холодной, как и сегодняшнее утро.       Пустые взгляды уставились на роскошный закрытый гроб, который осторожно опускают в яму. Деревянный ящик — это все, что Макар забрал с собой под землю. Ни свое огромное состояние, ни большое количество разнообразных идеально вылизанных дорогих машин, ни брендовую одежду, купленную в бутиках за немереные деньги. Только ящик и больше ничего.       Ваня стоит вдали. Его окружают люди, которых он собственноручно нанял на работу. Пять человек. Пять верных псов, готовых жизнь за него положить в любой момент.       В сердце юного блондина нет ни капли печали, точно также, как и радости. В его холодном взгляде отсутствует сочувствие даже к матери, ревущей навзрыд в эти самые минуты. Она готова прыгнуть за мужем, готова умереть прямо сейчас. Ее жизнь ушла вместе с ним, и именно сейчас ее вместе с ним закапывают в сырой землей, не давая ни единого шанса на выживание.       Когда гроб наполовину накрыли землей, Ваня молча развернулся и отдал приказ своим верным псам идти за ним следом. У него нет никакого желания стоять здесь до самого конца, точно так же, как и нет на это времени. Визит вежливости был совершен, кому было надо — увидели его, а остальное — уже не важно.

***

      Антон проговаривает про себя цифры, одновременно нажимая на кнопки домофона:

3...

4...

2...

1

      Парень обернулся назад, видя машину, припаркованную прямо напротив подъезда, возле которого он стоит. Арс никуда не уехал, он обеспокоенно смотрит на него, боясь, что Антон просто плюнет на все и куда-то убежит. Целое утро Попову пришлось терпеть фразы по типу: "Да мне и так хорошо", "Ну, Арс, давай я сразу на работу?", "Ну не хочу я с ним разговаривать", "Мне тяжело даются эти встречи", "Я не хочу"...       Антон канючил как маленький ребенок, а все почему? Потому что у него сегодня очередной психотерапевтический прием. Скрепя зубами старший сам застегнул на Шастуне куртку и за руку вывел из квартиры, чувствуя себя так, будто он — родитель, а Антон — его дитё, которое очень не хочет идти в детский сад этим ранним утром.       Глубоко вдохнув холодный воздух и выдохнув теплый из своих легких, уже взрослый парень, живущий с маленьким ребенком внутри себя, кое-как уговорил себя произнести ответ на вопрос: "Кто там?".       — Здравствуйте. Это я — Антон.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Чайная ложечка ударила по стенке кружки, сбрасывая капли черного чая. Михаил Евгеньевич сел напротив, до этого не говоря своему "собеседнику" ни единого слова.       Зеленоглазый тоже не собирался ничего говорить раньше времени. Он вообще не хочет сегодня ничего говорить. Возможно, Шаст действительно предпочел бы сегодня больше помолчать, чем поговорить о чем-либо.       — Ну, расскажи мне, как у тебя дела? — наконец прервали эту тишину.       — Все хорошо, — без раздумья, будто подготовившись к этому вопросу, выдал парень, начиная пальцами одной руки крутить кольцо на другой.       — Спишь хорошо? Кошмары не снятся? — начался более подробный расспрос от врача, который попутно принялся что-то выводить в своем блокноте ручкой.       — Сплю хорошо, кошмары... вроде не снятся, — немного задумавшись, честно ответил Антон.       — Как с аппетитом? Ешь все или выборочно?       — Когда как. Считаю, что в этом плане уже немного полегче, чем было. По крайней мере нет того отвращения.       — Это радует, — мужчина прикусил тыльную сторону ручки, поднимая изучающий взгляд на своего пациента. — Как в отношениях обстоят дела?       Стоило данному вопросу прозвучать, как Шаст сжался, будто только что попытались залезть во что-то очень личное и интимное. Но, ведь, отношения — это и есть личное и интимное? Разве не так?       — Антон, ты пойми меня правильно, — вновь заговорил Михаил Евгеньевич, как только увидел, что данная тема не так легко дается обсуждению. — Я спрашиваю не из личного интереса. Работа занимает у нас много времени, но именно отношения порой являются ключом к открытию проблем и симптомов.       — В отношениях все хорошо. Вчера годовщина была, — с теплой улыбкой быстро выпалил парень, вспоминая вчерашний день и подарок, находящийся отныне всегда при нем.       — Это отлично. А с работой как?       — С работой... — улыбка сползла в момент, глаза погрустнели. В Антоне появилась не столько растерянность, как полное непонимание как дальше быть. — С ней все было хорошо, но в последнее время... В последнее время я будто понял, что место, в котором я работаю, будто не мое. Теоретически я могу заставить себя, но должен ли я себя заставлять? Вот это уже вопрос.       Врач откинулся на спинку стула с задумчивым и сосредоточенным видом. Ручку положили в центр блокнота, а руки сложили на груди. В квартире вновь на несколько секунд повисло молчание, которое будто было дано на осмысление: Шасту— того, что он сказал, мужчине — того, что он только что услышал.       — Антон, а ты чего чай не пьешь? — вдруг спросил врач, будто вырываясь из собственных размышлений.       — Спасибо, но я не очень люблю черный чай, — вежливо обосновал парень то, к чему даже ни разу не притронулся.       — Вот. Это и есть ответ на твой вопрос.       Зеленоглазый удивленно вскинул брови, пытаясь дойти до того, что ему пытаются тут донести. Действительно, чай будто описывает эту же ситуацию, но под другим углом. Антон любит зеленый чай, и врач отлично это знает, ведь спрашивал об этом на первой их встрече, но он намеренно налил ему черный. Теоретически, парень может его выпить, но тогда он нарушит свои предпочтения. Конечно, мир от этого не рухнет, но над этим все же можно подумать.

***

      Быстрым шагом направляясь к входу в клуб, Антон морщился от проливного дождя, обрушившегося на него перед началом рабочего дня. Ему в спину светят фары машины Арсения, который припарковался как можно ближе, чтобы его чудо как можно меньше промокло. Он даже предложил Шасту зонт, который всегда лежит в двери, но парень отказался, аргументируя это тем, что ему видите ли тут "два шага пройти".       Голубоглазый дождался пока юнец скроется с улицы, после чего позволил себе сдвинуться с места и поехать туда, где, возможно, о его существовании уже успели забыть — в театр. Молодость уже прошла, но актеры в возрасте тоже пользуются спросом. Попробовать стоит.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      — Сергей Борисович, доброе утро, — наткнувшись на армянина прямо на входе, Антон с улыбкой пожал сутенеру-старшему руку, пока того окружала уже привычная охрана.       — Доброе, Антон Андреевич, — судя по взгляду Матвиенко, его настроение сегодня достаточно приподнято, несмотря на ужасную погоду на улице.       — Понимаю Вашу занятость сегодня, но хотел бы пригласить Вас прямо сейчас в мой кабинет для обсуждения одного очень важного вопроса, — Шаст говорит уверенно и конструктивно, как по заученному заранее сценарию.       — Даже интересно стало, — ухмыльнулся Сергей. — Поднимайтесь к себе, я сейчас подойду.       Антон лишь молча кивнул и направился вверх по лестнице. Оружие, подаренное вчера Арсением, приятно греет душу через несколько слоев одежды. Пистолет надежно спрятан под пиджаком в специальном кармашке, предназначенном для таких вещей. До этого он пустовал, а теперь, вот, пользуется спросом.

***

      Арсений слегка запрокинул голову назад, рассматривая фасад знакомого здания. Тот самый театр, где он служил долгие годы ровно до того момента, как полноценно ушел в криминал. Он умудрялся совмещать сцену и съемки телевизионного шоу, он жил этим, он буквально этим дышал.       Перед глазами пронеслись огромные сценарии, которые он когда-то выучивал, а потом отыгрывал с полным погружением в свою роль, потом вспомнилась гримерка, где орудовали умелые ручки художников-гримеров, костюмеров и стилистов. И, что самое главное — он помнит художественного руководителя и главного режиссера-постановщика этого театра. Это Владимир Михайлович Дружинин. Импозантный мужчина, имеющий за плечами огромный всевозможный сценический опыт, а также пройденный жизненный путь, благодаря которому этот прекрасный человек часто давал Арсению советы. Они были хорошими друзьями, дорожки которых в один момент резко разошлись, и эти двое просто перестали общаться.       Толкнув дверь театра, Попов вошел во внутрь. Легкие наполнились тем самым запахом лакированного паркета вперемешку с запахом мягких кресел и кулис. Приятные воспоминания. Приятное прошлое без крови и постоянного страха за свою жизнь и жизнь близких.       — Здравствуйте, — дорогу перегородил огромный амбал-охранник, всем своим видом доказывающий, что спор с ним стоит очень дорого. — Сегодня театр закрыт. Идут репетиции. Что Вам надо?       — Здравствуйте, — Арс прикусил губу, выкраивая в мыслях идею для максимально правдивой причины пропуска. — Мне необходимо встретиться с Владимиром Михайловичем.       — Мгм, — усмехнулись на его ответ. — Всем с ним необходимо встретиться.       — Мы с ним хорошие знакомые в прошлом, я обещал заглянуть.       — Давай, проваливай отсюда, — громадина зашагала прямо на Арсения, пытаясь направить его к выходу. — Нечего мне голову морочить, хороший знакомый, — еще раз усмехнулся охранник, прежде чем за его спиной зазвучал голос.       — Миш, пусти его, знаю я этого человека.       Попов слегка шагнул вбок и увидел знакомые черты лица человека, который всего за несколько лет очень состарился, но все равно продолжает держать свой уверенный взгляд карих глаз. Седина на бороде и лысина на голове не мешает Владимиру Михайловичу быть харизматичным человеком.

***

      Проработав до пяти часов вечера, Антон закрыл папку с новыми бумагами и убрал в стол. Сегодняшний рабочий день закончен, но у него еще есть кое-какие планы, поэтому он достал свой телефон, зашел в чат с Арсением и набрал короткое:

"За мной не заезжай, я приеду на такси чуть позже. Целую"

      Облегченно вздохнув, парень поднялся из-за стола и направился к выходу, попутно резко снимая с вешалки свою куртку, которая за долгие часы работы успела высохнуть от утреннего проливного дождя.       Спускаясь по лестнице, в его груди пылало желание заглянуть на этаж парней. Это будто должно стать логическим завершением передачи Егора в руки Сережи. Да, он все же на это решился. Черту под всей этой ситуацией подвел чай психотерапевта, благодаря которому в голове Антона мысль о том, что не стоит думать о сутенерстве как о чем-то вечном в его жизни — зазвучала громче и более отчетливее. Это место не учит любви, оно ее высасывает, забирает все живое из человека и бьет ногой в грудь, заставляя упасть от бессилия на колени перед тем, у кого есть власть и деньги.       "Посмотри и отпусти", — пронеслось в голове, когда длинные ноги все же затащили тело, готовящееся все же пройти мимо второго этажа.

Дверь сняли с петель и отставили к стене

      Матвиенко что-то обсуждает с охраной, поглядывая на свои наручные часы, которые ясно и четко дают понять, что уже пора бы сматываться домой, как вдруг армянин замечает в коридоре сутенера-младшего.       Не успевает Шаст и двух шагов навстречу Сергею сделать, как тот рукой показывает остановиться и идет к нему сам. Чем ближе сутенер-старший подходил к зеленоглазому, тем сильнее у того почему-то билось сердце за паренька, которого он передал в руки жесткого человека.       — Ты домой? — наконец дойдя до Антона, спросил армянин.       — Ну да, — скрыл свои дальнейшие перемещения по городу Шаст, чувствуя, как его осторожно подталкивают в поясницу, уводя к лестнице, дабы их разговор никто не слышал.       — Егор определен, за него можешь не переживать.       — Да я и не...       — Переживаешь, — уверенно перебили.       — Если только немного, — спускаясь со ступеньки на ступеньку, согласился шатен. — Как он?       — Я определил его к еще одному пацану. Вдвоем им будет веселее, да и запереться этот бунтарь не сможет.       — Вы сняли дверь...       — Он не открывал, — Матвиенко провел языком по нижней губе. — Пришлось.       — Если честно, то мне его жалко, — сквозь бурю смешанных чувств внутри себя, переборов мысль о том, что о жалости надо явно говорить не с тем человеком, с которым он начал об этом говорить, но Антон все же это сказал, ступая на первый этаж.       — Жалко у пчелки в попке. Если всех будешь жалеть, то это жало будет и у тебя, хотя... оно уже там, — армянин усмехнулся, но тут же увидев нахмуренное лицо коллеги, резко поднял руки в капитулирующем жесте. — Все-все, я извиняюсь. Тебя подбросить? — резко перевели тему.       — Нет, спасибо, меня такси ждет, — резко выпалил Шаст, еле успокаивая в себе гнев от того, что сказал придорок по имени Сергей.

***

      Они сели в первых рядах. Арсений уютно устроился на мягком кресле, устремляя свой взгляд на сцену. Среди множества незнакомых лиц он видел и те, с кем долгие годы шел рука об руку.       Владимир Михайлович сидел рядом, профессиональным взглядом смотря на генеральный прогон перед выходом нового спектакля. Порой он что-то помечал в маленьком карманном блокноте карандашом, и это были вовсе не замечания, а похвала, которую потом обязательно лично выскажет каждому актеру.       Говорят, что каждый актер умирает дважды и одна из таких смертей — это тот момент, когда он приходит в театр в качества зрителя. Попов печальными глазами смотрел на представление до самого конца. И тогда, когда все вышли на поклон, брюнет почувствовал вибрацию в своем кармане. С тех пор как в его жизни появился Тоша, он никогда не игнорирует поступающие на телефон сообщения, ведь, у этого парня всегда все не слава Богу.       Быстро пробежавшись по короткому сообщению, голубоглазый тяжело вздохнул, в голове уже закидывая себя идеями о том, почему же его Антон приедет сам и намного позже, чем должен был бы приехать.       — Арсений, — Владимир Михайлович слегка коснулся плеча ушедшего в себя Попова. — Пойдем со мной, обсудим кое-что.

***

      Такси остановилось возле ночного клуба и Шаст вышел на улицу, вежливо прося водителя остаться на месте и не открывать ему дверь. Его до сих пор немого корежит от такого правила в бизнес-такси, ладно если бы он был бы девушкой, но когда ты парень то... в его голове это выглядит странно.       Темные улицы Питера, подсвеченные фонарями, буквально засасывают. Знакомое здание, по стенам которого пущен свет, дающий этому сооружению еще большего величества — поражает, а в голове звучит только один единственный вопрос: "Антон, зачем ты сюда приехал?".       Действительно, он мог бы плюхнуться в машину Арсения и за теплым разговором доехать до дома, а потом за ручку поднялся бы с ним на лифте до нужного этажа и завалился бы в квартиру. И на что он променял такое удовольствие? На этот клуб? На попытку узнать, что там с Олесей? А надо ли самой Олесе это? Скорее, это надо самому Антону.       Сунув замерзшие руки в карманы, парень направился к входу, точно не зная, пустят ли его теперь внутрь так же свободно, как это было до того, как власть полностью перешла в руки Оксаны.       Правду говорят, мы действительно под совестью ходим. Каждое наше действие или бездействие — это последствие ее воздействия на нас. Свою совесть Антон слышит слишком отчетливо. Настолько отчетливо, что приехал сегодня сюда для того, чтобы посмотреть Олесе в глаза, чтобы убедиться в том, что она вообще жива. Что ему это даст? Ничего. Но он чувствует, что должен к ней приехать.       Толкнув входную дверь и войдя в теплое тихое помещение, Шаст чуть не уткнулся в двух охранников, которые вдруг появились из неоткуда. Видать, они не ожидали увидеть сегодня кого-то, ведь, тусовки в этом клубе проводятся далеко не каждый день.       — Антон Андреевич?! — удивленно нахмурился один из них, увидев в юном лице знакомые черты. — Сегодня никаких мероприятий не запланировано.       — Я знаю. Я пришел к хозяйке. Она тут?       — Оксана Александровна теперь часто нас навещает и надолго. Поэтому да, она здесь.       — Я могу пройти? — указав носом на коридор, ведущий в главный зал, парень уже знал, что сейчас его ожидает.       — Конечно, но попросим Вас сдать оружие, если оно имеется и после досмотра мы как всегда пропустим Вас, — доброжелательно предупредил охранник, следуя инструкциям.       Со скрежетом на зубах Шаст сдал пистолет, а после послушно позволил себя ощупать.       "Мда, когда Олеся была в правах на этот клуб, то сюда меня запускали без всяких проверок", — пронеслась в голове мысль, когда зеленоглазый наконец направился прямо по коридору с неоновыми подсветками.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Кругом все как-то переменилось. Появились круглые столы с белыми скатертями, сцена преобразовалась во что-то пышное и красное: какие-то заготовки, новые бархатные кулисы и непонятные обычному человеку конструкции, недоведенные до совершенства.       В большом зале шаги Антона отражались эхом от стен. Он здесь совсем один и кажется, даже слышит собственное сердцебиение.       Обойдя множество сдвинутых диванов, которые, по всей видимости, еще не успели отсюда убрать, парень дошел до барной стойки. Тут тоже все светилось новшествами: какие-то красивые бутылки усеивают стенку с напитками, рядом стоят самые разнообразные стаканы, бокалы, фужеры, рюмки... Все такое дорогое и красивое, такое идеальное и элитное.       — Антон? — неожиданно сзади послышался эхом женский голос, отчего шатен вздрогнул.       Обернувшись, он увидел выходящую из закулисья Оксану, спускающуюся к нему со сцены неспешными элегантными шагами. Она как кошка подкрадывалась все ближе и ближе, одновременно зная себе цену и дико горя интересом о том, для чего к ней сегодня пожаловали такие гости.       — Привет, — позволил себе без разрешения перейти на "ты" Антон. — Я по делу, — строго и сухо пресек он всю эту "игру", когда владелица подошла ближе, аккуратно прижимаясь к барной стойке.       — Уверена, что по делу. Сюда все за этим только и приходят, — усмехнулась она.       Красивый макияж, обтягивающее тело, туфли на шпильке... Любой другой человек мужского пола уже бы поплыл от такого ангела, спустившегося к нему со сцены, но только не Антон, преданный одному единственному человеку.       — Где Олеся? — так же строго, с неимоверным напряжением в голосе произнес он, не боясь смотреть на Оксану уверенным взглядом, выработанным благодаря сутенерству.       — Олеся там, где должна быть. Собственно, а чего ты спрашиваешь?       — Мне надо ее увидеть. Сегодня. Сейчас.       — Увидеть? — девушка слегка наклонилась к молодому человеку, будто не желая, чтобы последующее кто-то услышал, хотя, здесь и так никого нет кроме них. — А кто она тебе? — с прищуром произнесли шепотом вопрос.       Внутреннее желание отстраниться росло, но парень продолжал стоять так, как и стоял. Тут играет правило: отодвинулся — проиграл, а в этих играх нынешнее его положение научило не быть в проигрыше.       — Она — мой друг.       — Друг? Да неужели?! — удивленно вскинула бровки Оксана, отстраняясь. — Вы так много времени вместе проводили, неужели у вас ни разу не было? — девушка намеренно провоцировала, а Антон намеренно не велся на ее провокации, слегка улыбаясь таким вопросам.       — У меня есть любимый человек и я до самой смерти буду ему верен, — твердо заявил Шаст.       Владелица клуба усмехнулась, будто не веря ни единому слову. У них слишком разное виденье мира, любви и отношений. Тем более после объявления Олеси о любви к этой двухметровой шпале — эти оба стали противны Сурковой до глубины души. Настолько противны, что собственными руками хочется придушить.       — Я не хочу скандалов, сплетен и интриг. Просто дай мне с ней поговорить, и я уйду.       — А что ты дашь мне взамен? — девушка прошлась языком по алой помаде на губах.       — Ты предложи, а я подумаю.       — Скоро в этом заведении пройдет одно очень важное мероприятие. Вся элита Петербурга съедется сюда. Сейчас я готовлю большое шоу, на котором хочу тебя видеть. Чем больше красивых гостей, тем пышнее мероприятие, понимаешь? Тем более, на нем впервые выступит Олеся. Раз уж вы такие хорошие друзья, то можешь прийти и поддержать девушку.       — Когда оно пройдет?       — Завтра.       Шаст задумчиво поджал губы, взвешивая все "за" и "против". С одной стороны, он уже ничем не может помочь Олесе, спустившей хорошую возможность на свободу в тот день, когда они виделись последний раз, а с другой, он сойдет с ума, если не поговорит с ней.       — Я согласен.

***

      — На эти деньги и было принято так сказать "подлатать" наш второй дом, где порой мы времени проводим больше, чем в первом, настоящем, с семьей, — мужчина в возрасте сиял как никогда, по дружески приобнимая возвратившегося "блудного" актера, пока они оба выходили на улицу из театра.       — Спасибо Вам большое, Владимир Михайлович — остановившись, улыбнулся брюнет, разворачиваясь лицом к человеку, которого уже можно называть вторым отцом.       — Да ладно, — отмахнулся главный режиссер-постановщик рукой. — Ты, Арсений — талант. А талант терять нельзя. Я рад, что ты вернулся. Когда ты уволился в тот раз, я чуть с ума не сошел. Никому не секрет, что вы все для меня как родные дети: я вас всем сердцем люблю. А потому, когда наступает момент расставаться, у меня будто каждый раз сердце из груди вырывают. Твой голос на проходной я услышал издалека. Сразу понял, что это ты. Меня такая радость пронзила в тот момент...       Телефон в кармане Арсения зазвонил, и он быстро полез за телефоном рукой, чувствуя себя в немного неловкой ситуации перед Владимиром Михайловичем.       — Извините, — сказал Попов, прежде чем принять вызов от Сережи, который блять не вовремя, как всегда.       — Арс, — Матвиенко был будто на взводе, что заставило брюнета напрячься с мыслью, вдруг с Тохой что-то случилось, они же, наверное, вместе.       — Да, Сереж, говори быстрее, — рявкнул в трубку голубоглазый, отходя немного в сторону.       — Наверное, я не должен был делать этот звонок, но ты мне друг и молчать о таком я ну никак не могу.       Арсений нахмурился, концентрируясь на голосе армянина, пока совсем рядом машины сигналят друг другу на дороге, двигаясь по ней со скоростью черепахи.       — Твой Антон... — Матвиенко вздохнул и тяжело выдохнул в трубку. — Твой Антон тебе изменяет.       — Что? — вскинув брови, Попов был готов даже рассмеяться такой новости.       — Арс, я не шучу. Поезжай прямо сейчас в клуб и сам убедись. Только не звони ему и не пиши, поймай с поличным, — продолжил гнуть свое армянин.       — Сереж, у меня нет времени на идиотские шутки.       — Я еще раз тебе говорю! — голос в телефоне перешел на крик. — Это уже давняя тема. Эта Олеся Антону очень дорога и прямо сейчас он находится с ней в ночном клубе Оксаны — девушки ее бывшей.       — Сереж... это их общий клуб.       — Антон не рассказал? Они разорвали отношения, и Оксана забрала у нее все. Бедолагу выгнали из дома и лишили всех средств. Куда ты думаешь она пришла? К нам в клуб. Тогда мне пришлось от нее избавиться и единственным покупателем стала Оксана. Я правда пытался сделать все, чтобы эти двое были порознь, но, когда Шаст узнал... В общем, он к ней поехал, напрочь отказавшись, чтобы я его подвез. Но я проследил за ним, проехался до того самого клуба и увидел, как он туда зашел.       — Сережа, — как-то злобно прорычал в трубку брюнет, смотря на Владимира Михайловича, который терпеливо ждет в стороне, пока он закончит свои разговоры. — Я не знаю, что за хуйню ты мне тут несешь, но я категорически против того, чтобы ты следил за ним. Он самостоятельный человек, куда хочет, туда и катается. И рассказывает он мне только то, что хочет и то, что считает нужным. Я не собираюсь ехать туда потому что получил от него сообщение, что он приедет домой сам.       — Как хочешь. Он даже деньги не взял за ее продажу, вылетел из кабинета как разъяренный пес. Хочешь жить в иллюзии — живи.       Попов ничего не ответил. Опустив телефон, он нажал на красный кружок и сбросил вызов. Натянув на себя улыбку, брюнет развернулся и направился к человеку, с которым надо хотя бы вежливо проститься на сегодня и попросить прощение за постоянное отвлечение на сообщения и звонки.

***

      Антона идет по длинному коридору с дубовыми дверями, за одной из которых он когда-то лежал, приходя в себя после "волшебно-расслабляющего" напитка. Снова в голове всплыл Арсений и какое-то необъяснимое чувство вины перед ним за недосказанность. Может и стоило обо всем рассказать, но сможет ли он понять эту привязанность.       Ведь, сначала Шаст и сам думал, что это — зарождение большого чувства. Тогда эта мысль испугала, а после пришло осознание, что это совершенно не то. Это нечто иное, дружеское, понимающее, приятное, успокаивающее, веселое и трепетное. Когда тебе где-то и с кем-то хорошо, то потом очень тяжело это вот так, по щелку пальцев, просто забыть и все. Со временем Антон понял, что статус его сердца навечно занят Арсением, запустившим в нем химическую реакцию. Арсений — это болезнь, это жизнь и смерть в одном флаконе, это тот, для кого хочется жить и за кого хочется умереть одновременно.       Оксана шла вольно. Она плыла по дорожке, будто они оба сейчас идут не по ночному клубу, а по дворцу, который принадлежит ей. Ее бедра ходили то в одну сторону, то в другую, а парень собирался с мыслями, решая, с чего начать разговор с Олесей.       — Она тут, — указав пальцем на дверь в самом конце, девушка оценивающе глянула на Антона, который наконец снял с себя куртку. — У вас не больше пятнадцати минут. Время пошло.       Шаст три раза постучал, соблюдая приличие, но не получив никакого ответа, тихонечко нажал на дверную ручку, заходя внутрь.       Какой знакомый интерьер с мягким источником света в виде небольшого напольного ночника в углу комнаты. Точно такой же, как и в той комнате, откуда его на себе вытаскивал Попов.       На кровати тихо посапывая лежит Олеся. Она не связана, дверь в ее комнату даже не была заперта. Хотя... куда ей бежать когда на выходе стоит охрана?       Белое одеяло покрывает ее по грудь. Тонкие ручки, спокойно лежат вдоль тела, а на лице видна бледность. Наверное, если бы не вздымающаяся время от времени грудь, то можно было бы легко принять ее за неживую.       Кое-где стоит косметика, на спинке стула аккуратно повешена одежда. Комната выглядит достаточно обжитой, если ее сравнивать с той, в которой ему удосужилось полежать какое-то время. Там было так пусто и печально, что хотелось выть от одного лишь взгляда на все поверхности, которые запылились.       Тихо пройдясь до окна и отодвинув штору, парень почувствовал себя пленным. Решетка на окнах выглядела точно так же, как и та, что была на его окне, когда он был в клубе Матвиенко в виде парня "на передержку".       — Ан... Антон?.. — сонно и немного недоверчиво прозвучал голос Олеси, приподнимающейся в постели.       — Привет, — обернувшись, Шаст улыбнулся, пытаясь как-то сгладить все произошедшее.       — Что ты тут делаешь? — брюнетка уселась и подтянула одеяло повыше, хоть и была одета в белый пижамный атласный костюм с длинными рукавами с рюшечками.       — Приехал к тебе, — тронувшись с места, парень обошел кровать и перешел на сторону Олеси, с позволения которой присел на край, предварительно приподняв простынь, чтобы не сидеть на ней своими уличными штанами.       — Зачем ты приехал?       — Тут нет причины. Приехал поговорить, увидеть тебя. Как ты?       — Как может себя чувствовать человек, лишенный воли?       — Так же, как ты бы чувствовала себя в нашем клубе. Я не собираюсь сейчас говорить о том, что могло бы быть, честно говоря. Мне важно знать, как к тебе относится Оксана? Что с тобой тут делают?       Олеся опустила глаза на свои пальцы, перебирающие рюшечки, и, как-то облегченно вздохнув, легко ответила:       — Нормально. Она все еще питает ко мне чувства, поэтому боли не доставляет. Конечно, теплотой она меня не обдает, но и спать ни с кем не заставляет, даже наоборот, оберегает будто. Завтра мое первое выступление. Репетиций было мало, но я и не буду делать чего-то необычного.       — Про выступление знаю. Завтра приду, — обыденно проговорил Шаст.       — Придешь? — удивилась девушка. — Зачем?       — Это наш уговор с Оксаной, — не стал обманывать шатен. — Это плата за пропуск к тебе на пятнадцать минут.       — Ясно.       — Не знаю, значит ли для тебя это что-то, но мне очень тяжело от того, что все вышло именно так. Я узнал далеко не сразу, и, по правде говоря, надеялся, что Сережа все-таки оставит тебя у нас в клубе.       — Случилось так, как случилось, Антон. Только сейчас я понимаю, что, наверное, это — лучший вариант для меня. Осталась бы в клубе — жила бы, как и все девушки, продавая себя за секс. А тут я — артист. Подневольный, правда, но что поделаешь.       — Ты так легко об этом говоришь... — сощурился Шаст, не понимая, что именно его так сильно настораживает. Это будто не Олеся сейчас говорит. Будто в этой комнате стоит кто-то с оружием и направляет его ей прямо в висок, вынуждая говорить то, что надо.       — Ты тоже говорил о тяжелом порой слишком легко. Как там Арс?       — Все хорошо. Вот только, он наверное будет в бешенстве, когда я вернусь домой.       — Почему?       — Потому что он не знает где я. От этого страшно. Будто порой живу двойной жизнью.       — Страшно? Ты до сих пор его боишься?       — Нет, — уверенно отрезал зеленоглазый. — Я себя теперь боюсь.

***

      Войдя в квартиру, Арсений устало стянул с себя пальто, повесил его на вешалку и снял ботинки, ставя их в ровный ряд к другой обуви.       Везде стоит такая тишина, что у него звенит в ушах. Он будто снова оказался в своей киллерской квартире до появления этого мальчонки в его жизни. Такой же холод от стен, такое же удушающее спокойствие.       Настолько быстро привыкнув к звонкому смеху, к теплым прикосновениям, к какой-то жизни вокруг себя, Арсений даже подумать боится, что будет если Антон пропадет из его судьбы. В историю Сережи верить не хочется, но из головы его слова уходить тоже не хотят. Все попытки друзей доказать насколько "ненормально" любить кого-то такого же пола, как и ты, а тем более твою бывшую жертву, Попов все сильнее убеждается в том, что ненормальные как раз-таки они.       Любить — это доверять. Это точно знать, что человек не предаст, не обманет, не сделает плохо или больно. Но у этого есть и другая сторона. Ревность. Пока любишь — будешь ревновать. Но важно понимать, что это чувство должно быть адекватным. Нельзя ревновать любимого человека к каждому дереву, коснувшегося своими ветвями его плеча.       Помыв в ванной руки, мужчина направился в спальню. Улыбнулся, когда вспомнил как сильно его сегодняшним утром упрашивали не везти ни к какому психотерапевту, а дать еще немного поспать. Потом нытье продолжилось на кухне и закончилось в прихожей, когда он собственноручно хладнокровно застегнул куртку Шаста и вывел в подъезд. Они через многие трудности проходят вместе. Иногда через силу, порой даже через слезы, но проходят.       Сменив одежду на домашнюю, брюнет переместился на кухню. Заварил чай, наделал пару бутербродов, не желая есть что-то посерьезнее. Откусив немного, вспомнил, что сейчас бы Антон очень странно посмотрел на него, ведь, он сам постоянно заставляет младшего питаться правильно. А сам-то?

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Антон вошел в квартиру тогда, когда стрелка часов подкралась к двенадцати ночи. Рука слегка нажала на выключатель, зажигая в прихожей свет. Пальто Арсения уже висит на месте, что заставляет надеяться на то, что брюнет успел заснуть.       Повесив рядом с пальто свою куртку, парень разулся и проделал все необходимые мероприятия: вымыл руки в ванной, заодно и умылся, видя свое заебанное отражение в зеркале, потом направился на кухню пытаясь подавить голод двумя стаканами воды, и только потом потопал в спальню, где под потолком уже светится фиолетовым светом неоновая лента, а на прикроватной тумбе сверкает шар-ночник.       "Фух", — подумал он, выглянув из-за дверного косяка и увидев, что его Арс сладко спит, отвернувшись к двери спиной.       Быстро сняв с себя все до трусов, шатен залез под общее одеяло, укрываясь по плечи. Завтра тяжелый день, надо выспаться, вот только кто успокоит взволнованное сердце, отчего-то выскакивающее из груди?       Он даже повернулся к старшему спиной, чтобы спокойно смотреть на светящийся шар, заботливо зажженный Поповым. Дыхание понемногу восстанавливалось, простынь под телом становилась теплой, но вдруг сзади зашевелились, и рука Арса нежно легла на одеяло, приобнимая и подтягивая зеленоглазого за живот к себе поближе. В шею уткнулся нос, опаляющий горячим дыханием юную кожу до мурашек.       — Тош, — хрипло произнес голос, от которого тело в момент напряглось.— Где ты был?       Выпучив глаза, Шаст четко почувствовал весы в своей голове, которые взвешивают правдивую историю и неправдивую. Разве поощрит Арсений подобное? Разве поймет завтрашнюю поездку в клуб, откуда его уже как-то забирали в полуживом состоянии? Иногда тишина полезна, а молчание — золото. Но, он же обещал всегда говорить правду. Всегда. Даже ту, за которую по его мнению Арс может его убить...       — Я... — шатен зажмурился. — Я работал, — быстро выдал его рот не то, что собирался сказать его мозг, отчего он сам офигел, и на несколько секунд даже стиснул зубы, где-то внутри умирая от собственного вранья.       — Хорошо, — брюнет приподнялся, чмокнул младшего в затылок и прошелся носом от мочки уха до загривка. — Ты поел?       — Нет, — ну хоть где-то ты правду сказал, Антон. — Я не голоден, — а вот тут уже соврал.       — Плохо. Спи давай. Завтра будешь есть двойную порцию.

***

      Океаны пристально смотрят на спину заходящего в эскорт-клуб Шаста. Внутри кипит ураган, земля будто уходит из-под ног и брюнет откидывает голову на подголовник, коря себя за недоверие самому лучшему человеку его жизни.       Антон до момента выхода из дома все утро крутился возле зеркала. Парень надел свой лучший праздничный пиджак красного цвета с цепями, опоясывающими его по всему периметру, обул на ноги красивые туфли и постоянно поправлял волосы, желая выглядеть еще краше. В таком виде его зеленоглазое чудо еще на работу не ездило.       "Как ты можешь о нем так думать? Он же твой! Твой, Арс! А ты — его...", — рвано вздохнув, мужчина потянулся к бардачку и достал оттуда свою пачку сигарет, внутри которой для полного комплекта находится и зажигалка.       С момента выписки из больницы он не брал этой гадости в рот. Это та слабость, с которой люди часто остаются наедине, немного переводя дух табачным дымом.       Сунув трубочку между губ и подпалив противоположный конец, Попов опустил стекло своей двери, делая первую затяжку. Затем еще одну, и еще... Он курил и смотрел на здание, где прямо сейчас находится дорогой душе человек. Настолько дорогой, что без него душа бывшего киллера просто-напросто перестанет существовать.       Время идет, мысли закручиваются в спираль и Арсений уже перестает слышать разум. То, что Антон что-то скрывает — это факт, который должен раскрыться по его собственному желанию.       Выкинув сигарету в окно, он завел машину и вырулил на дорогу, уезжая домой.

***

      Чем ближе стрелка часов подходила к концу рабочего дня, тем сильнее начинал нервничать Антон. По правде говоря, он несколько раз набирал сообщение Арсению с объяснением всего этого пиздеца, но постоянно себя останавливал.       — Я бы не поверил... — одними губами произнес шатен, в который раз блокируя телефон, чтобы палец случайно не нажал на кнопочку "отправить".       Он мог бы сегодня никуда не ехать, мог бы оставить все это и более не возвращаться. Но вчера... увидев заблестевшие глаза Олеси, он понял, что не сможет так поступить. Ей нужна поддержка. Его поддержка. Из клуба ему ее не вытащить. Так быть может стоит хоть что-то сделать для нее? Когда ему было плохо, она ведь рядом была. Неужели это так сложно, Антон?       Сложно. Очень сложно. Сложно обманывать любимого, сложно говорить неправду, думая о правде. "Я еду ее поддержать", "Она будет рада меня видеть", "Я нужен ей, Арс, понимаешь?"...       Шаст поставил локти на свой рабочий стол и полностью утонул лицом в ладонях. Как же отвратительно. Отвратительно от самого себя.       Внутри резко что-то щелкнуло. Это была секундная мысль, после которой его уже было не остановить. Все будто встало на свои места от одной лишь фразы, когда-то сказанной Арсением:

— ...Говоришь мне всегда только правду. Как бы не было. Пускай она будет очень плохой. Настолько плохой, что в твоей голове я могу тебя за эту правду убить. Всегда. Правду. И только правду. Договорились?

      — Договорились, Арс, — палец быстро набрал контакт под именем "Арсюша" и в трубке пошли гудки.       ...       — Да, Тош? — послышался встревоженный голос старшего.       — Ты занят? — крепко сжимая телефон, парень чувствовал, как его голос дрожит.       — Нет, а что такое?       — Мне нужно, чтобы ты ко мне приехал. Прямо сейчас.       — У тебя через час вроде рабочий день заканчивается, да и ты сказал что домой снова поздно вернешься.       — Мне надо тебе кое-что лично сказать. Ты приедешь?       — Да, скоро буду.

***

      Он ждал. Ходил из угла в угол. Останавливался. Запрокидывал назад голову и смотрел на высокий белоснежный потолок. Волнение подкатывало комом к горлу, но он держался. Говорить правду сложно, там более после неправды.       Пару стуков в дверь и на пороге появился он. Арсений. Любимый голубоглазый брюнет с не менее взволнованным сердцем и ужасным предчувствуем чего-то тяжелого, за чем его сюда пригласили.       — Арс! — в объятия парень влетел даже не успев ни о чем подумать, он крепко обхватил опешившего мужчину руками, утыкаясь лицом прямо в грудь.       — Антош, ты чего? — брюнет склонил голову, приобнимая худышку.       — Я не могу, Арс, я не могу! — Шаст прятал лицо, стыдясь себя и одновременно боясь говорить то, что может стать поводом для ревности.       — Что происходит? Что ты не можешь?       — Я не могу больше тебя обманывать! Не могу!       Голубые глаза помутнели, но парень этого не заметил, потому что видел только черное пальто, в котором прятался как маленькая букашечка.       — Если ты больше никогда мне не поверишь, я пойму. Если ты решишь меня оставить, я это приму. А ведь я обещал... обещал, Арс!       — Антон, не пугай меня, — Попов отстранился, все же заглядывая в лицо еле сдерживающего слезы паренька.       — Не был я вчера допоздна на работе. Я ездил в ночной клуб к Олесе.       Арсений почувствовал, как его дыхание сперло. Он прикусил нижнюю губу, терпеливо ожидая продолжение рассказа.       — Дружбы между парнем и девушкой не бывает, ведь правда? Но я не люблю ее, мне просто очень ее жаль. Ее девушка — Оксана, лишила ее всего и выставила на улицу. Потом она пришла к нам в клуб, но Сережа ее продал. Я до последнего надеялся, что продажа — это пустой треп, но нет. Так еще и кому он ее продал?! Оксане! Ей там будет плохо, Арс, а я ничего сделать не могу! Ничего! — слезы все же полились из глаз.       — Тош...       — Арс, подожди. Есть еще кое-что... — задыхаясь, Антон собирался с силами. — Она пыталась меня поцеловать. Те разы, когда я приходил к ней, закончились тем, что она в меня влюбилась. Я думал, что мы дружим, а она влюбилась, представляешь? — слезы переходили в истерику, над которой шатен уже потерял контроль и чувствовал лишь одно: руки Арсения на своих предплечьях. — Она потянулась ко мне, а я ее оттолкнул и сбежал. Сбежал как трус, а она всю жизнь себе сломала из-за меня потом. Разорвала с этой Оксаной и стала никем! Никем, Арс! Я чувствую себя виноватым перед тобой, перед ней. Тебе я врал, я скрывал от тебя, потому что я бы точно не поверил в такую хуевую историю, которая только со мной может случиться! А ей я не знаю чем помочь, кроме того, чтобы просто приехать сегодня на ее первое выступление и поддержать хотя бы этим. Вчера она смотрела на меня и говорила, что все хорошо. Я так надеялся, что она отхуярит меня последними словами, но она делала вид, что все прекрасно. Я ненавижу себя, Арс! Ненавижу! — чуть ли не срывая голос выкрикнул младший, которого быстро запечатлели в объятия, ласково гладя затылок.       — Тоша, успокаивайся, — слыша, как ему навзрыд ревут в плечо, брюнету оставалось только представлять сколько и как долго в себе этот парень все это держал, засыпая и просыпаясь с угнетающим чувством каждый день. — Послушай меня, пожалуйста. Мы не всегда можем что-то сделать и не всегда можем кому-то помочь. Ты уже спас Аню и Тёму, и все благодаря, тому что у тебя просто была такая возможность. Сейчас ты бессилен. Сделай для нее то, что можешь и отпусти, слышишь?       — Почему ты веришь мне? Почему, Арс?! — захлебываясь в слезах, искренне не понимал зеленоглазый, чувствуя на себе родные руки.       — Потому что мы — одно целое. Один большой организм. Как я могу не верить своей правой руке?       — Я такой хуевый друг, и такой же хуевый парень...       — Я с тобой не дружил, поэтому о дружбе могу судить лишь по тому, что ты двоих друзей на свободу выпустил, а значит, не такой ты уж и плохой друг. А парень ты замечательный.       — Это еще почему?       — Ты полночи расслабиться не мог из-за этой неправды. Сжимался как креветка, обвивая мою руку так, что я еле вытащил ее, когда ты заснул.       — Значит, ты знал?       — Догадывался.       — О чем? Об измене?       — Ахах, — Арсений рассмеялся, целуя уложенные волосы парнишки. — Разве что чуть-чуть.       — Ты думаешь, что я могу тебе изменить? — Антон отстранился, смотря в голубые глаза как-то настороженно и удивленно.       — Я себя винил, что мне мысли такие в голову лезут. Но, знаешь, когда ты утром самый лучший пиджак надел, так еще и туалетной водой попрыскался, то я и взаправду никак не мог эти мысли отогнать. Подумал, что ты из гея в гетеро переквалифицировался, — хихикнул старший.       — Ну, Арс!       — Что?       — Да уже ничего. Подвезешь меня, а то осталось пятнадцать минут до начала?       — Подвезу, если пить там не будешь.       — Не буду.       — Обещаешь?       — Больше не буду ничего обещать. Я потом чуть с ума не схожу с этими обещаниями.

***

      — Иван Викторович, машина уже ждет, — один из верных псов заглянул в кабинет, заставляя блондина обратить на себя внимание.       — Конечно, сейчас иду, — положив фотографию Антона в стол, он быстро встал, оправился и зашагал к двери. — Он точно там будет?       — Мы же уже это с Вами обсудили. Конечно будет. Оксана нашла точку соприкосновения, — громадина по имени Игорь сопровождал паренька прямо по коридору, специально идя как можно близко к нему, чтобы была возможность обговаривать то, что уже давно живет в голове Вани.       Как убрать конкуренцию и обстроить свою идеальную криминальную систему? Только один рабочий метод имеется: необходимо искоренить то, что было до. Арсений — человек, ушедший из киллерства по собственному желанию, но невозможно уйти оттуда, где ты не закреплен документально. Никто и никогда не даст гарантии, что этот человек вновь не возьмется за оружие, возвращаясь к былому.       Так же в этой большой игре удачным образом появилась Оксана, с которой он совершенно случайно как-то познакомился на одном из мероприятий, устроенных в ее клубе. Ими обоими правит что-то, что многие назовут злом: Ваня — хочет избавиться от Арсения, а Оксана — от причины, разрушившей ее счастливую жизнь. Если бы не Антон, то вряд ли бы Олеся осмелилась разорвать отношения.       Перед Дмитриенко открыли дверь Maybach, и он оказался в уютном салоне с личным водителем и двумя охранниками, следующими за ним по пятам: один из них — Игорь, а второй — Максим, человек не особо разговорчивый, но крепкий. Игорь Ване как-то ближе по душе, ведь, именно с ним он обсуждает многое, потому что это не просто охранник, а его правая рука в виде зама.       — Я вас прошу, без крови и криков. Лучше повременить, чем устраивать кровавое шоу. Мне слухи не нужны, не портите мне репутацию своими необдуманными действиями.       — Вас поняли, — в унисон ответили оба, и лишь водитель косо посмотрел через зеркало заднего вида, заведомо зная, что в его интересах быть глухим в данную секунду.

***

      Красивый макияж, одежда, которая больше показывает тело, чем его скрывает, и... маска. Пожалуй, это атрибут и фишка этого заведения. Все гости и артисты всегда в масках, даже музыканты и те весь вечер в них. Вот только... только Олесю уже ничего не радует. Ее сердце еще бьется, но это скорее просто вынужденная мера, чем искреннее желание.       Встав перед зеркалом, она поправила сползающую с плеча бретельку и еще раз прошлась алой помадой по своим пухлым губкам. Такой пустой она себя еще никогда не видела. Глаза стали будто черными, они погасли, потеряли все краски, кроме самого мрачного.       Ее выступление на сцене короткое, он только она знает, что и его в ее жизни так и не случиться. Без любви ее жизнь не имеет никакого смысла, а жизнь в неволе под властью той, кто только и желает мести, так тем более.       Оглядев последнюю комнату своей жизни, девушка взяла небольшой нож с резной ручкой. Этот нож предназначается для чистки фруктов, но она филигранно стащила его с одного из столов гостей. Кругом так красиво: кровать заправлена, каждая вещь стоит на своем месте и даже одежда убрана в шкаф.       Страшно ли ей? Страшно. Из жизни всегда страшно уходить. Страшно делать последний вдох, страшно видеть, как картинка в твоих глазах мутнеет. Страшно чувствовать под собой холодный пол и теплую лужу собственной крови, щекотно бежащей по бледной кожице рук.

***

      — Так странно идти туда без тебя, — еще сидя в машине, безэмоционально проговорил Антон, чувствуя внутри опустошение после недавней истерики.       — Я буду там сильно лишним. Вам стоит побыть с ней наедине, пускай даже если и не удосужится поговорить. Олеся хотя бы будет видеть, что ты пришел один, а мое присутствие ее и напрягало бы, и раздражало одновременно. А еще, мне лучше не появляться там, где собирается вся элита криминальщины. Теперь я никто, и звать меня никак.       — Как никто? Ты — актёр! Ты мой любимый человек, Арс! — возразил младший, немного хмурясь такому заявлению.       — Я знаю, — игриво притянув к себе мальчишку, Попов чмокнул того в щеку и пальцем указал на время на спидометре. — Тебе пора.       — Не скучай без меня! — отстегивая ремень безопасности, уже веселее проговорил шатен.       — Не пей только ничего! Помни, что таблетки принимаешь.       — Я помню, — улыбнулся Шаст, захлопывая за собой дверь автомобиля.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Зеленоглазый в секунду погрузился в мир музыки и большого количества людей. Кругом все кипело, люди общались и улыбались, делая вид, что рады видеть друг друга. Кого-то Антон узнал и даже поздоровался в силу своего сутенерского положения, а мимо кого-то прошел, первый раз видя эти лица. Именно так, совершенно спокойно он прошел мимо Вани Дмитриенко с двумя охранниками, даже не замечая, как вся эта троица оживилась в обсуждении тот ли это человечек, живущий у лучшего киллера Петербурга под бочком. Шаст прошел так близко к ним, что его можно было бы легко схватить за руку, но никто этого не сделал, видя количество народа шлындающих здесь туда-сюда.       Вообще, Антон сегодня здесь единственный сутенер, кроме Оксаны, конечно. Эта дамочка стоит на входе и мило улыбается каждому, кто сюда входит. Шасту она лишь кокетливо подмигнула, говоря короткое: "Рада видеть тебя сегодня здесь".       Пройдя по коридору и оказавшись в большом зале, парень глазам своим не поверил. Со вчерашнего дня здесь много чего переменилось: диваны убрали, сцену до украшали и доделали все заготовки на ней, за барной стойкой работают несколько барменов, лихо играющих с алкоголем и всевозможными ингредиентами в шейкерах.       Рядом с барной стойкой стоит большая книга, на страницах которой каждый гость может найти свое имя и номер, за которым он сядет за столом. Парню свой номер искать долго не пришлось: перевернув все страницы, он начал с конца, быстро найдя:

Шастун Антон Андреевич — 5 место

      Обойдя галдящих людей, он все же нашел свое местечко, усаживаясь рядом с каким-то пузатым мужиком в годах, брови которого переплетались с волосками его ресниц, и щуплой расфуфыренной девушкой, которая пришла сюда со своим взрослым папиком. Так себе компания, но Антон и не для этого сюда пришел. Он надел маску, как и все тут находящиеся: причем не только наружную, но и внутреннюю.       Эти разговоры кругом ни о чем казались бесконечными, но в итоге, когда свет стал тускнеть, все быстро расселись и затихли, устремляя взгляд на сцену.       Заиграла интригующая музыка, из-за кулис показалась стройная девушка в черном комбинезоне, идеально повторяющим ее формы. Она была будто тенью, лицо которой тоже скрыто под чем-то черным. Она росла, как цветочек из земли, а потом таяла как лед, превращаясь в лужицу. Она была на сцене одна, но этого вполне хватало, чтобы десятки гостей наслаждались блистательным танцем.       На смену девушки в черном откуда-то сверху спустилась девушка в белом. Музыка сменилась на что-то нежное и балерина, подобная птице, начала представление.       На сцену выходили разные люди: и парни, и девушки. Все они отыгрывали свои роли, чем-то похожие на какой-то мюзикл. А Антон ждал только ее. И это так тупо, сидеть и пялиться на сцену, пытаясь понять за какой же маской находиться Олеся.       Парень изредка поглядывал на Оксану, сидящую в VIP-зоне с кричаще одетой женщиной и ее мужем. Порой создавалось впечатление, что все это шоу для них. Шаст их не знает, поэтому эти двое быстро вылетели из его головы.       После каскадерских трюков наступила тишина. Свет на сцене погас и даже софиты послушно убрали свое сияние. Заиграла мелодия, похожая на шелест травы с восходом утреннего солнца, как тут же зажегся белый круг, в котором никого не оказалось.       По залу пронесся шепот, а Антон вновь посмотрел на Оксану, которая заметно растерялась даже под маской. Какое-то время она неподвижно сидела, все еще на что-то надеясь, но как только поняла, что никто не выйдет, подала команду какому-то парню с рацией, который быстро перешел к следующему номеру в этом грандиозном шоу.       Отчего-то Шаст почувствовал внутри себя волнение. Что-то ему подсказало, что на сцену сейчас не вышла именно Олеся, а не кто-то другой. Он взглядом гипнотизировал Оксану, которая как-то быстро что-то сказала своим почетным гостям и осторожно встала со своего места, направляясь к закулисью. Антон подлетел и мигом рванул за ней следом, абсолютно наплевав на то, что закрыл своей спиной и высоким ростом нескольким столам вид на преставление.       Пока он несся по этой темноте, он молился только об одном: лишь бы не ебнуться, споткнувшись обо что-то. Как показывает практика, он об собственные ноги может запутаться.       Оксана забежала в дверь, ведущую в коридор со множеством дверей, где живут артисты, а парень тоже не отставал, быстро перебирая ногами, но при этом стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.       — Где она?! — слишком громко вскрикнула девушка, разъяренно направляясь к двери вместе с несколькими своими помощниками.       — Мы не знаем, она должна была быть готова к выходу... — мямлила что-то девушка, плетущаяся за ней.       Оксана без стука дернула за дверную ручку и взвизгнула, замирая на пороге, прижав обе ладони ко рту. На ее лице показался ужас, который Антон смог понять только тогда, когда дошел до нее и встал рядом.       Олеся лежала на полу, наполовину находясь в своей комнате, а второй половиной уже лежа в коридоре. По всей видимости девушка оперлась спиной на дверь, постепенно уходя в другой мир по собственному желанию.       Шаста пробило током. Желудок подкатил к горлу и его чуть не вырвало от белого тела, лежащего в луже крови. Но все резко переключилось, когда он подавил в себе рвотный позыв. Пока все стояли в полнейшем шоке, он первым рванул к телу, пытаясь что-то сделать с порезами. Накрыв их своими руками, он поднял голову на стоящую рядом толпу:       — Что вы стоите! Вызывайте скорую! Быстрее!       Та самая девушка, которая по дороге сюда что-то мямлила себе под нос, присела и приложила пальцы к сонной артерии Олеси. Подождав несколько секунд, она еще больше побледнела, еле поднимаясь на свои две:       — Поздно. Она мертва.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Мир остановился, время замерло. Не так далеко еще играет музыка и люди продолжают смотреть шоу, совершенно не подозревая, что в нескольких шагах от них развернулась самая настоящая трагедия. Вот только, это трагедия ощутима далеко не каждому. Оксана быстро попросила все убрать, даже дала распоряжение как избавиться от тела Олеси, все остальные со страхом за свои задницы принялись делать то, что приказали, и лишь Антон с испачканными в крови руками сидит на кровати той самой, которую сейчас заматывают в одеяло и выносят отсюда.       По щеке течет слеза, а горло опоясывает колючая проволока не дающая ни слюну проглотить, ни вздох сделать.       Он ее никогда не любил, но она была ему дорога как друг. В голове уже всплыли все эпизоды их короткого, но такого яркого общения: ее первое появление в их с Сережей клубе, ее обоснованное "похищение" Антона со скучной встречи, ее репетиции, смех, посиделки на сцене, подарок и даже поцелуй...       Как только тело вынесли из комнаты, изумруды заметили на ковре маленькую бумажку. Пересилив себя, Шаст быстро метнулся за ней, поднимая листочек с пола. Сложенная вдвое записка была развернута и прочитана:

"Антош, это я не из-за тебя. Это я из-за себя"

      Руки ослабели, бумажка выпала из рук, и когда он уже чуть не упал за ней следом на этот окровавленный пол, его подхватили женские ручки, помогающие устоять на месте.       — Антон! — резко произнесли, приводя в чувства. — Антон, на меня посмотри!       Шаст медленно повернул голову и увидел Оксану, лицо которой совершенно не сетовало о том, что она горюет. Эта девушка даже не выглядела расстроенной, отчего на душе шатена стало еще больнее.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      — Я не буду!       — Пей!       — Уберите это!       — Пей, кому говорят!       — Мне нельзя, я принимаю таблетки!       — Пей, Антон. Это всего лишь вино!       Шасту чуть ли не силой вливали в рот бокал красного вина, выдавая это за психологическую помощь. Он не размыкал губы, отчего какая-то часть жидкости лилась прямо на его красивую рубашку и пиджак.       Оксана стояла рядом, скрестив руки на груди. У нее одна единственная цель, которая сегодня должна осуществиться: ей надо напоить Антона, чтобы тот потерялся в пространстве. Не так легко заставить человека пить что-то, во что еще что-то специально подмешано. Нет, это не снотворное. Если они потащат его на руках и это кто-то заметит, то вряд ли о таком умолчат. Надо сделать так, чтобы он потерялся, но не отключился. В таком состоянии человека можно спокойно и будто по доброй воле довести до машины и так же спокойно усадить в салон.       — Антон, смотри, я тоже пью, — хозяйка взяла в руку стакан чистого красного вина и сделала несколько глотков, показывая пример. — Увидеть то, что мы все увидели — это шок для организма. От нескольких глотков вина ничего не будет, а психика немного успокоится.       С недоверием в глазах Шаст еще раз посмотрел на то, как Оксана пьет красную жидкость. Как же внутри все дрожит. Его всего выворачивает изнутри и хочется просто закрыть глаза, а потом проснуться и понять, что это был сон. Но это же, блять, сука, реальность!       В юную руку вложили бокал, позволяя сделать глотки самостоятельно. В мутной голове уже не было ничего кроме боли и печали от потери. Коснувшись губами стекла, Антон сделал несколько необдуманных глотков, тут же отдавая то, вкус чего ему не понравился, рядом стоящему мужику, до этого насильно пытавшемуся его напоить.       — Вот и хорошо. Пойдем, Антон, в зал ко всем. Надо переключиться.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      В какой момент все пошло не по плану? В какой момент на сцене стали танцевать не люди, а силуэты? В какой момент музыка стала чем-то отдаленным?..       Сидя за своим столиком, парень лил слезы прямо под маской. Ноги стали ватными и тяжелыми, впрочем, как и руки. Стало слегка клонить в сон и совсем немного подташнивать. Все вокруг время от времени перешептывались, кричали свое "браво!", а иногда и хихикали.       Антон не понимал, почему он все еще сидит здесь. Для кого теперь это присутствие? Олеси больше нет. И смысла сидеть здесь тоже нет.       Только собравшись поднять свое ослабшее тело из-за стола, Шаст увидел мужские фигуры, выходящие в ряд, но не по сцене, а возле нее. Клоунские маски слегка искажались в плывущем мире Антона, но красивые, даже немного графские костюмы были чем-то сказочным. Танцоры разошлись по залу, встали возле каждого столика, принимаясь танцевать что-то стриптезерское. Только у столика, за которым сидит зеленоглазый шатен встал не один танцор, а два.       Какие-то знакомые движения знакомого тела. Руки, плавно исполняющие что-то красивое прямо перед лицом, заманивали. Рубашка с оборочками, необычные штаны... Актер хорошо вжился в роль и не казался похабным. Он не танцевал для всех, он танцевал только для Антона. Движение за движением, игра голубых глаз под маской... стоп! Голубых? Руки клоуна-танцора в секунду сорвали с себя маску, оголяя лицо. Это был Арсений.

***

      Он тащил его за шкирку от самой машины до подъезда. Он поливал его трехэтажными матами и еле сдерживал себя, чтобы не отпиздеть прямо в лифте. Он затащил его в квартиру и прямо в обуви прошелся с ним до гостиной, кидая обдолбанное тело на диван.       — Идиот! — прижав парня в спинке, рычал Попов, от волос которого пахло фиксирующим лаком. — Я тебя сейчас убью!       — Арс... Арс! Я не виноват! Она умерла! Она вскрыла себе вены!..       — Я сейчас и тебе вены вскрою, только вдоль! Ты чертов идиот! Ты придурок, Антон!       — Меня заставили это выпить. Это всего лишь вино...       — Всего лишь вино?! Всего лишь вино! — давя юнцу в грудь, Попов одновременно боялся сломать ему ребра и так же очень сильно этого хотел. — Я как знал, что все закончится этой хуйней! А если бы я не пробрался сквозь толпу знакомых мне людей? А если бы я не проник за сцену, прося за деньги костюм для себя? А если бы тебя изнасиловали или что еще хуже — убили?       — Да не сделал бы никто такого.       — Блять, какой ты тупой! Как же я хотел тебя притащить в комнату и сымитировать изнасилование, чтобы когда ты утром бы проснулся, то охуел бы от своей доступности в таком виде!       — Так что ж ты этого не сделал?! — почувствовав агрессию, внезапно вспыхнувшую в груди, Шаст толкнул старшего в плечи, заставляя сделать несколько шагов назад.       — Потому что психику тебе ломать не захотел! Я же тебя люблю! А ты, дурак, этого понять не можешь! Не умеешь себя вести на таких мероприятиях, не можешь банально хотя бы ничего не пить, чтобы тебе туда ничего не подсыпали!       — Ну давай, посади меня на цепь, как собаку! Контролируй меня как ребенка! Давай! Только запомни я не собака и давно уже не ребенок!       — Да ты не похож на взрослого человека, Антон! Посмотри на себя! Посмотри на свои руки, на которых кровь!       — Я пытался спаси ее!       — Да ты себя бы попытался спасти!       — А вот и спасу! От тебя!       Шаст подлетел с дивана, будто и не был пьяным, хотя внутри него все плыло и расплывалось. Он быстрым шагом направился к выходу, громко хлопнув входной дверью, оглоушив тем самым зажмурившегося Арсения, оставшегося стоять посреди комнаты, как вкопанный.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      Накинув на голову капюшон, Антон быстрым шагом вышел из-за закрытой жилой зоны и пошел вдоль дороги в совершенно незнакомом направлении. Внутри все душило: от потери, от криков Арсения, от того, что он остался один. Затуманенная голова толком не выдавала ничего, мысли не были четкими и даже внутренний голос куда-то пропал. Нащупав в кармане беспроводные наушники, он холодными еле шевелящимися пальцами достал каждый поочередно и сунул себе в уши.       На телефоне включив первый попавший трек, шатен потопал как можно дальше от дома, с каждым шагом ощущая, какой же он и взаправду идиот.

Hm, I heard you were trouble

And you heard I was trouble

But your name is a wave washing over me

No games, just a slave to you totally

Cause I don't care about what they say about you, Virgo

And you don't care about what they say about me, Virgo

But you know what they say about trouble

      Вечерний Питер как всегда прекрасен, а мир внутри так ужасен. Ужасен сегодняшний день, ужасен сам Антон у себя в голове...

Pull me down if you want to

And I hope that you want to

'Cause I want to be your man

And I wanna say it loud

You can show me where trouble goes

Tell me secrets only trouble knows

'Cause you wanna be my girl

And you wanna say it loud

      Песня звучала все четче, а лишние мысли все тише. Антон шел и не слышал проезжающие машины за своей спиной, он не видел, что улица, по которой он идет совершенно пуста и безлюдна. Он шел в своих мыслях постепенно сбавляя темп, пока ему на рот и нос не легла чья-то рука, не дающая даже вскрикнуть.       Наушники выпали из ушей от резкого движения, а парня подхватили, утаскивая в рядом остановившуюся машину.