Океан с изумрудными берегами

Безусов Михаил Евгеньевич

Адрес: Комендантская 46

Код домофона: 3421

Время: 9:30

      Антон несколько раз прошелся глазами по записанным собственной рукой цифрам и буквам, которые вчера ему диктовал Дима по телефону. Вопрос с психотерапевтом решился достаточно быстро. Намного быстрее, чем того ожидал Шаст. Он надеялся на долгое раскачивание и хоть какое-то время, которое поможет психологически подготовиться к такому. Но даже при достаточном количестве времени парень прекрасно понимал, что вряд ли смог бы настроиться на нужную волну.       Кинув затушенный окурок в урну, Антон открыл пачку сигарет и достал оттуда еще одну. Зажигалка очень подсобила, поджигая тонкую трубочку, помогающую хоть как-то расслабиться в такой напряженный момент. На самом деле нихуя он расслабиться не может: ходит возле незнакомого подъезда в каком-то новеньком квартале, наматывая круги в ожидании, когда же придет время его приема.       Сеанс назначен на утро не просто так. На то, чтобы хоть как-то в чем-то разобраться — нужны силы, а если у тебя их и так особо нет, то идти к специалисту вечером было бы фатальной ошибкой.       Внутреннее желание развернуться и просто уйти растет с каждой минутой. Все эти два дня парня пытались настроить на нужную волну. Даже Позов как-то старался растолковать ему простую истину о том, что психотерапевт — это тот же врач, которого не нужно стесняться. Вот только никто все вкурить никак не может, что не стесняется он никого, а боится. Боится всей душой и телом.       Вот покажите хоть одного человека, который не был бы наслышан об историях, в которых люди приходили к подобным врачам, а потом их оттуда забирали в психушку? Он точно не знает, но догадывается, что нарыть в нем можно на пожизненную психиатрическую клетку. Тому способствуют сны, мысли, отсутствие аппетита, однотипность мира в глазах и постоянные вздрагивания от любой проезжающей мимо машины. Всегда в голове сыпятся вопросы по типу: "А не похитят ли меня?", "А не ебнут ли мне сейчас в этом темном коридоре чем-нибудь тяжелым по башке?", "А не застрелят ли меня с какой-нибудь крыши этого безумно красивого города?"... Все это — издержки жизни, которую он выбрал. О своем выборе Антон не жалеет, только организм иногда продолжает давать сбои, намекая, что что-то идет не так.       В кармане завибрировал телефон, и блондин сунул за ним руку. На экране высветился контакт Арсения, чье сообщение сейчас было как никогда кстати. Арсюша — Доехал?

Вы

— Мгм, стою возле подъезда

Арсюша — Волнуешься?

Вы

— Немного

Арсюша — Уверен, что немного?

Вы

— Не уверен...

Арсюша — Помни, что тебе сейчас это необходимо. Когда станет совсем невыносимо, то просто глянь на кольцо на твоем пальце. Все это время я буду с тобой, понял?

Вы

— Понял

      Шаст улыбнулся и перевел взгляд на кольцо — единственное, что сейчас дает ощутить присутствие Попова рядом. Это необходимое присутствие важного человека... Арсюша — Я буду ждать твоего звонка

Вы

— Как все закончится, сразу наберу

      Затушив сигарету, Антон посмотрел на время и осознал, что пора. Пора идти навстречу тому, что он обычно всю жизнь обходил стороной. Психологи еще в детстве долго его "изучали", связывая встречи с тем, что происходило с ним в раннем детстве. Но вот психиатры и психотерапевты для него являются конфеткой в обертке под названием: "Фильтруй все, что вылетает из твоего рта".       Палец набрал на домофоне нужный код и раздался звук вызова. Шаст даже не готовился, он тупо не знал, что говорить и нужно ли вообще говорить? Как проходят подобного рода встречи? Уложат на длинный диван и дадут салфетки? Усадят в кресло и под Колыбель Ньютона начнут задавать странные вопросы?       — Да? — послышался строгий мужской голос из домофона.       — Здравствуйте. Вас должны были предупредить о моем приходе, — Шаст замешкался. — Я — Антон. Пришел к Вам на сеанс.       По ту сторону ничего не ответили. Слышно было лишь какое-то шуршание, за которым последовало пиликание подъездной двери, свидетельствующее о ее размагничивании.       По лестнице парень поднимался медленно. Он знает, что его ждут, но ему так не хочется туда идти. Эти дни Антон постоянно говорил Арсению о том, что не желает посещать этого специалиста от слова совсем. Уверял, что ему "и так хорошо", что с любимым человеком ему в скором времени станет лучше, что голод — временное явление, которое вскоре бесследно исчезнет. Шаст говорил об этом, а сам чувствовал, что ничего просто так по щелку пальцев не исчезнет. На кухню он заходит редко, ест лишь только в больнице у Арсения, куда его заставляют таскать контейнеры и принимать пищу хотя бы там, хотя бы раз в сутки, хотя бы что-то.       Лестница не может быть бесконечной, и вот, Антон уже стоит на третьем этаже перед нужной дверью. Действовать нужно бездумно, поэтому он занес кулак над ней, но постучать так и не успел. По ту сторону послышались какие-то звуки, замок провернулся и из квартиры показался мужчина.       "Действительно без усов", — первое, что подумал про себя юнец, вспомнив фамилию этого мужчины.       — Проходи.

***

      — Уверен, что Антон сможет это завершить? — Позов оперся пятой точкой о подоконник, скрещивая руки на груди. — По твоей просьбе я конечно с ним поговорил, да и ты не раз ему мозги промывал, но все же в его глазах заметно сильное сомнение.       Попов молча ел больничную манную кашу с комочками, где-то внутри сдерживая невыносимое переживание по поводу того, о ком сейчас ему толкует Димка.       — Это сомнение навсегда поселилось в его глазах, — немного подумав, заговорил Арсений, поднимая взгляд на друга. — У него было тяжелое детство, да и вся жизнь в принципе. Он сомневается во всем и это нормально в его ситуации. Но я абсолютно уверен в том, что Антон пройдет эту терапию и пройдет он ее успешно.       — Ты так сильно в нем уверен, — тяжело вздохнул врач, засовывая руки в карманы. Он давно научился разочаровываться в людях, научился принимать ситуацию и человеческую слабость из-за которой того, кого еще можно было спасти — не спасли, и произошло это только по причине опущения рук самого пациента.       — Уверен. Я всегда буду в нем уверен. Я уверен в нем даже больше, чем в самом себе.       Позов усмехнулся, отрываясь от подоконника. Какой раз он уже убеждается в фразе, которую с недавних пор олицетворяет брюнет, сидящий напротив: "Влюбленный волк уже не хищник". Шаст изменил этого человека до неузнаваемости. Кто бы мог подумать, что этот кровожадный и беспощадный убийца когда-то будет нежно прижимать к своей груди паренька, видя в нем центр вселенной?       — Он придет сегодня? — спросил Дима, поглядывая на часы, которые подталкивали к мысли о том, что пора бы заканчивать эту милую беседу и возвращаться в отделение на утренний обход пациентов.       — Должен. Он каждый день приходит.       — Это хорошо. Вряд ли мне вечером удастся заскочить к вам, поэтому завтра мне расскажешь, как прошла его встреча. А сам ешь давай, иначе и тебя к психотерапевту отправлю. Устал я с вами.       Врач отлип от подоконника и двинулся в сторону двери, обходя Арсения, сидящего над тарелкой манной каши, которая и у здорового вряд ли разбудит аппетит.

***

      Антон прошел в кухню, молча усаживаясь туда, куда ему указали рукой. Он мало что успел заметить, но красивый ремонт с приятными бело-синими оттенками создавал непринужденную домашнюю уютную атмосферу, а также подчеркивал тонкий вкус хозяина. Крепкий мужчина в серых спортивных штанах и белой просторной футболке разлил кипяток в две чашки и перенес их на стол. На вид ему лет сорок, хотя, вероятность того, что он просто хорошо сохранился — имеется.       — Какой чай любишь?       — Спасибо, я не буду, — вежливо отказался Шаст, убирая свои руки под стол.       — Вот с этого и начнется наша встреча, Антон, — мужчина сел напротив, ставя рядом с кружками набор из всевозможных вкусов чая. — Ты должен четко слышать и так же четко понимать мои вопросы, чтобы твои ответы помогли мне в процессе. Грубо говоря: ответ должен совпадать с вопросом. А также попрошу называть твои появления в этих стенах именно встречами, а не сеансами. Сеансами пускай занимаются другие люди, это ко мне никакого отношения не имеет. Так что там с чаем? — Михаил Евгеньевич вопросительно поднял бровь, давая время на раздумье.       Что-то в этом человеке явно подталкивает к мысли, что это — действительно хороший специалист, которому можно довериться. Он явно знает, чего хочет, у него явно есть какие-то направления и тактики, которых он старается придерживаться. Так или иначе, Антону придется говорить здесь о том, что от него будут требовать и это как-то успокаивает внутреннюю тревогу. Когда выбора особо нет, то и сопротивляться смысла не имеет.       — Зеленый, — сглотнув слюну, ответил зеленоглазый.       — Вот это совсем другое дело, — врач потянулся к пакетику зеленого чая. — Ну, давай знакомиться. Пожалуй, начну первым. Меня зовут Безусов Михаил Евгеньевич. Я — психотерапевт, психиатр, психолог и просто обычный человек. Все вместе. Все просто. Часто принимаю людей именно в больнице, но с тобой случай особый и не хотелось бы чтобы о киллерских движениях слышало пол отделения, поэтому мы тут. Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.       Минимальное спокойствие, накопленное в груди через силу, тут же моментально развеялось. Антон взялся пальцами противоположной руки за кольцо, подаренное Поповым, пытаясь себя успокоить, крутя его вокруг своей оси. И получилось. Это всегда срабатывает, сработало и сейчас.       — Меня зовут Шастун Антон Андреевич, — робко начал парень. — Пришел я сюда только из-за одного человека, чье мнение мне небезразлично. В последнее время я стал плохо есть, да и в принципе мне ничего не хочется, а его это очень сильно заботит, он обо мне переживает сильно — блондин остановился, намеренно не вываливая все сразу.       — Прям таки совсем ничего не хочется?       Парень пожал плечами, опуская взгляд на кружку своего чая.       — Смотри, ты пришел, ты уже здесь, ты все же сидишь передо мной и даже говоришь. Ты не лежишь носом к стене, напрочь забывая о том, что ты вообще-то разговаривать умеешь. Значит, все-таки этого хочешь, в малой степени, но хочешь, я прав?       — Возможно, — сдавленно произнес зеленоглазый.       — А ты немногословен, Антон, — усмехнулся врач, разбавляя атмосферу.       — Я недолюбливаю... — вспомнив слова Арсения, Шаст тут же исправился. — Я не люблю врачей и все, что так или иначе связано с медициной. Я не доверяю психотерапевтам и их "искреннему" желанию помочь людям справиться с чем бы то ни было, не запекая их при этом в психушки.       — В таком случае мне следует кое-что прояснить. Я не занимаюсь упеканием людей в психиатрические больницы. За свою практику мне пришлось это сделать всего несколько раз, и то из-за угрозы собственной жизни. Я не работаю в психиатрической больнице, поэтому подобные вещи не находятся в моем приоритете. Поверь, за моей дверью не стоят санитары, которым я передаю людей в руки, мне это не надо. Я разбираюсь в проблемах, я выявляю причину и помогаю людям вновь жить в этом мире. Это и есть моя работа. Все, что ты будешь говорить в этих стенах, тут и останется. В этом я тебя уверяю. Мы разберем и решим все, что заставляет и тебя, и других волноваться за твое состояние, — мужчина поднял кружку и сделал несколько глотков. — Расскажи мне о своих переживаниях. Что беспокоит именно тебя?       Шаст надолго погрузился в себя. Что же беспокоит именно его? Ни Арсения, ни врача-Позова, а его. Беспокоит ли его вообще хоть что-то? Проблема вся в том, что на данный момент он особо ничего не ощущает. Все развеивается, когда любимый человек рядом, но если вспомнить те долгие дни, когда Попов исчез из жизни парня, то тогда вылезло множество подводных камней, которых под толщей воды до этого просто-напросто раньше не было видно.       — На данный момент мою жизнь контролируют тщательнейшим образом: что я поел, сколько раз я ел, что пил и пил ли вообще, сколько часов спал, что надел, как добрался, куда заезжал по дороге. Сразу скажу, что это никак меня не раздражает и не является чем-то навязчивым. Меня не греют на ладони, как мягкую пушинку, но то, что моей жизнью интересуются — это факт. И этот факт мне нравится.       Врач молча слушал, кивал, в процессе достал небольшой блокнот из кармана и принялся делать какие-то пометки для себя. А Антон все говорил... Сам не знал почему в какой-то момент мысли посыпались, но речь лилась так, будто он это говорит не в слух, а записывает в личный дневник, который никто кроме него больше никогда не прочтет, потому что в конце записи он все сожжет.       — Моя мама умерла, когда мне было три. Ее убил отец. Потом он принялся за меня, долго тыкал зажженной сигаретой мне в грудь. На мои крики сбежались соседи и потом я все детство жил с бабушкой. Весь этот период все эти люди мало интересовались мной, моими чувствами, да и моей жизнью в целом. Больше всех, конечно, фигурировала в моем детстве и подростковом периоде бабушка, которую волновало лишь то, чтобы я причинял ей как можно меньше проблем.       Шаст затих, встречаясь взглядом с психотерапевтом. Он не знал, что можно говорить и как эту информацию лучше подать, но по словам Попова и Поза этому человеку можно рассказать все. Буквально все, что происходило в его жизни.       — Переехав в Питер и поступив тут в университет, я был похищен как свидетель совершенного преступления. Долгие месяцы жил с мыслью, что моя смерть ходит где-то рядом, но меня все никак не убивали. От меня пытались избавиться: продавали другим людям для их сексуальных ублажений, потом торговали мной на аукционах, селили в эскорт-клубах. Так как я постоянно жил с криминалом бок о бок, то видел много всего, чего обычные люди не видят: убийства, пытки, в том числе и сам через многое проходил: меня пытались насиловать, похищали снова и снова. Я ночевал на каких-то матрасах в сыром холодном подвале, за мной гонялись, стреляя в спину.       Парень вновь остановился, переводя дух. Прошлое прошло, но все же оставило отпечаток в его памяти, от которого до сих пор не по себе.       — А потом... Потом случилось то, что многие бы назвали полным абсурдом. Как там, Стокгольмский синдром? Наверное, это он. Я снова вернулся в его руки. Я полюбил своего киллера-похитителя, точно также, как и он полюбил меня. Знаю, звучит странно и ненормально. Но только благодаря ему я вижу в своей жизни хоть какой-то смысл. Ради него я сажусь за стол и силой впихиваю в себя еду, через силу принимаю душ и еду на работу. Наверное, это все, что я бы хотел рассказать сейчас.       После того, как юноша замолчал, врач еще что-то писал, а потом спокойно положил ручку в центр своего блокнота и поднял взгляд на зеленоглазого.       — Полагаю, никто не в праве говорить о том, что в нашей жизни нормально, а что не нормально. Чувства, проснувшиеся у тебя к этому человеку, вполне естественные. Он — единственный, кто обратил на тебя внимание в этом огромном мире. Да, внимание поначалу было не самым приятным, даже грубым и жестоким, тебе пришлось многое пережить, но тем не менее ты был ему интересен. Его интерес к тебе был нездоровый, он — киллер как-никак, но потом случилось то, что можно назвать чудом. Твой похититель проникся тобой, после чего, вероятно, и появилось чувство влюбленности. Ты постоянно был у него под боком, ему не приходилось далеко ходить. Мы — существа привычки. Кто рядом — того и любим. Привыкаем даже к самым худшим вариантам. В какой-то момент этот человек стал для тебя в буквальном смысле слова целой жизнью, потому что он в любой момент мог тебя ее лишить. Так и зародились ваши чувства. Потом они взаимодополнялись, случались ситуации, где вы действовали в паре, и вот, вы уже привязаны друг к другу.       Антон слушал внимательно, теребя под столом кольцо. Каждое слово врача отзывалось в душе неким теплом в подтверждении каких-то мыслей, которые незаметно время от времени мелькают в его голове.       Обстановка в буквальном смысле начала меняться: за супер-тревожностью постепенно наступало спокойствие. Человек напротив не играл какую-то роль, не строил из себя всезнайку и не пытался говорить со своим пациентом как с пациентом. Антон не болен. Антон потерян. Он хороший человек, с которым произошло много плохого и теперь ему необходимо с этим справиться.       — Я расскажу тебе о работе, которая нам предстоит. Все это время я буду вести тебя за руку, постепенно направляя к берегу. Самое важное, что ты должен понять: с тобой все нормально.       — Разве полное отсутствие аппетита — это норма?       — А как думаешь ты? Когда человек находится в стрессовой обстановке, у него повышаются определенные гормоны в организме. Можно привести аналогичный пример: за человеком бежит огромная собака, которая вот-вот нападет и укусит его. Будет ли этот человек хотеть в этот момент есть?       — Нет.       — Так же и с тобой. Для полной картины происходящего мне нужны четкие показатели состояния твоего организма, — врач на секунду остановился. — Ты сказал, что боишься врачей и всех медицинских манипуляций. Тут нам надо кое-что решить, потому что анализ крови сдать необходимо, иначе я просто-напросто не смогу выписать необходимый препарат.       — Что за препарат?       — Психотропный. Если быть более кратким, то это своеобразный антидепрессант. Но, понять какой именно тебе необходим я смогу лишь получив твои анализы на руки.       — Я сдам его, — уверенно ответил Шаст. С каждым разом эта процедура проходит все более глаже, особенно, когда Арсений находится рядом.       — Это хорошо. В конце нашей сегодняшней встречи я дам тебе направление. Все можно сдать прямо в больнице, там хорошие специалисты, мастера на все руки.       — Я знаю.       Чашка зеленого чая так и осталась нетронутой. Беседа плавно перетекала в какие-то тесты и картинки, потом они снова возвращались к вопросам, где психотерапевт просто слушал, а Антон просто говорил. Вскоре все волнение ушло, давая открыться полностью: появились первые слабые слезы и самые чистые откровения. Парень погрузился в повествование о многом, что ему пришлось пронести с собой, о многом, что пришлось вытерпеть, о многом, что через сложный путь привело его к большому счастью, которое теплится где-то внутри. Это особенное счастье, это его счастье. Это счастье многим другим людям покажется странным и ненормальным, но у любви нет нормы, ей свойственно нарушать все правила и традиции.       Больше всего Шасту понравилась практика с разноцветными карточками. Каждую надо было с чем-то связать и положить в определенном порядке: от чего-то любимого к самому ужасному. Эта практика затронула два его жизненных периода: первый — первые месяцы после похищения, второй — настоящее время. И если в первом этапе Антон давал Арсению черную карточку и ставил его в самый конец, прекрасно помня то самое невыносимое чувство страха и ненависти к этому человеку, то во втором этапе он выбрал для него голубой и поставил в самое начало, испытывая лишь самые положительные эмоции: любовь, страсть, радость и теплоту.

***

      Дверь в палату открылась максимально тихо и высокий силуэт скользнул туда, где был полумрак. Брюнет мирно спал, укрывшись теплым одеялом по плечи, потому Шаст не стал сильно шуметь, дабы случайно не разбудить того, кому сон сейчас так необходим. За эти несколько дней Попову заметно стало лучше: бледность пропала, появились силы и прежняя активность, по которой Антон уже успел соскучиться.       Глаза подметили розы, успевшие наклонить свои головы за эти дни. Стало ясно, что букетик пора бы и заменить.       Тихо усевшись на стул, стоящий рядом с постелью Арсения, Шаст выдохнул, понимая, что сегодняшний сумасшедший день подошел к концу. После утренней встречи с психотерапевтом он, как и всегда, направился на работу, где конечно же голова забилась совершенно другими проблемами, которые к счастью несут не такую важность, как проблемы, озвученные утром дома у врача.       К клубу Антон привык. Там действительно ему стало хорошо и спокойно работать. Не без вопросов и сложностей, но все же, это лучше, чем любая другая профессия, которые он тысячу раз рассматривал у себя в голове, думая сменить род деятельности. С Матвиенко они успели хорошо сдружиться, отчего стали такими же тесными друзьями, как и Арсений, дружащий с Серегой долгие годы. Опытный сутенер многому научил молодого, дал дельные советы и часто подставляет свое крепкое, натренированное годами, плечо в случае чего.       Первая встреча с психотерапевтом прошла намного лучше, чем Шаст того ожидал. Этот вечер действительно стал куда приятнее, чем мог быть. Особенно приятным он стал тогда, когда парень вошел в палату к самому дорогому душе человеку. В такие моменты понимаешь, что нисколько ты тогда не ошибся в этом сложном выборе: "Остаться с убийцей или жить где-то одному".       Сейчас Арсений просто спит, а Антон просто сидит и просто смотрит на него. Любуется этими смолистыми волосами, этими длинными ресницами, бровями, тонкими губами, красивыми руками, лежащими поверх одеяла. На этих руках видно все: и долгие годы работы в самой ужасной профессии в мире, и нежные ночи, во время которых эти руки гладили любимое тело, доставляя неимоверное удовольствие.       Тишина успокаивала, но долго в ней сидеть не пришлось. Уже через несколько минут сопение прекратилось.       — Тоша? — дернулся сонный человек, неожидающий увидеть рядом кого-то.       — Да, это я, — юноша улыбнулся и слегка подался вперед, беря теплую руку брюнета в свою. — Ты как?       — Нормально. Как и всегда: хочу домой. А ты? Как день прошел? Ты лишь сообщение после психотерапевта написал, а ведь позвонить обещал.       — Мне Серега во время нашей встречи с врачом названивать начал. Оказалось, что там снова Егор буянил. Поэтому я мигом после психотерапевта туда стартанул, а разговор наш с тобой решил на этот вечер оставить.       — Ну как, что он говорит по поводу твоего состояния?       — Сложно сказать... В основном, говорил я, он лишь слушал и иногда задавал вопросы. Анализы сказал сдать, позже назначит антидепрессанты.       Попов прикусил нижнюю губу, начиная усаживаться в постели в полусидящее положение. Так он и думал. Где-то в глубине души надеялся, что это все же не депрессия, но симптоматика уж слишком кричала об этом в голос.       — Завтра приду сюда утром и сдам кровь, — продолжил Антон.       — Смотрю, настроен ты серьезно.       — Я устал, Арс. Устал постоянно носить в себе какую-то тяжесть, устал осознавать, что вокруг все в общем-то неплохо, но внутренне я ощущаю это все совсем не так.       Арсений может быть и хотел бы спросить о том, как врач отреагировал на предысторию о похищении и всех кошмарах, произошедших с Шастом за этот год, но не стал трогать эту рану. Сейчас с парнем работает специалист, точно знающий свое дело. Не зря же Поз так сильно его расхваливал, говоря о том, что не раз и сам к нему обращался.       — Дима не говорил, когда тебя выписывают? — словно прочитав мысли старшего, спросил блондин.       — Нет. Пришел сегодня ко мне утром, много говорил о моих анализах. Как я понял, все не так плохо, но на всякий случай меня здесь еще немного подержат. Насколько "немного" — неизвестно.       — Ясно. Ну, я тебя порадую кое-чем, хочешь?       — Заинтригован, — мужчина сел, спустив ноги на пол.       Зеленоглазый хитро улыбнулся и полез в нагрудный карман своей джинсовки, доставая оттуда сложенный лист бумаги.       — На.       Брюнет осторожно раскрыл то, что ему дали, и взгляд его тут же сделался теплым. Это рисунок. Тот самый портрет, который Шаст не успел здесь дописать.       — Только не говори, что ты рисовал его ночами.       — Конечно нет, — соврал младший.       — Это очень красиво, Тош. Можно я оставлю его здесь до выписки?       — Я для этого его сюда и принес.       Палата потихоньку делается намного уютней, чем была до этого: на прикроватной тумбе каждую ночь зажигается стеклянный ночник, напоминающий дом, на столе стоят уже подзавявшие, но все такие же превосходные нежные алые розы, а теперь еще и рисунок, помогающий всегда помнить о его творце.       — Так, пока я займусь расположением этого шедевра в этой комнате, ты грей еду и садись за стол.       — Я ничего сегодня с собой взять не успел. Дома поем, ничего страшного.       — Страшно, Антон. В холодильнике стоит твоя порция. Я попросил буфетчицу сегодня и для тебя еды оставить, как знал. Так что ешь давай.       — Ну она же невкусная, Арс... Я честно дома поем.       — Опыт научил меня не верить в эту фразу. Садись и ешь при мне.

***

      Когда твой день начинается не с работы — радует. Особенно радует, когда день начинается с подготовки сюрприза. Да еще какого сюрприза... Но перед этим надо обязательно заехать в больницу и сдать анализ крови. Вот это уже радует меньше.       От дома Антон до больницы доехал, как и всегда на такси, и уже в восемь утра стоял на пороге процедурного кабинета отделения, в котором работает Димка. Правда, самого Позова сегодня тут нет, у него выходной. У самого Шаста тоже выходной, именно поэтому он и решил начать сегодня подготовку необычного сюрприза, который в будущем произведет на любимого киллера охуительное впечатление, но об этом позже, сейчас — процедурный.       Дима обо всем договорился, поэтому парня тут уже ждут. Вот только жаль, что ноги все никак не идут. Тело пытается пойти вперед, но останавливается. Приходится прижаться к стене, постоять и через несколько секунд повторить попытку снова.       На отделении сегодня достаточно спокойно, пациентов на удивление не видно. Возможно, все еще спят, а возможно всех успели выписать перед выходными.       Недалеко от процедурного кабинета располагается лестница, по которой врачи могут легко курсировать между отделениями. На нее всегда открыта дверь, поэтому Шаст не придал особого значения шагам, раздавшимся на ней. Его сейчас волнует только одна единственная дверь с табличкой: "Процедурный кабинет".       — Доброе утро, молодой человек, — послышался родной голос, заставивший посмотреть на подошедшего человека.       — А-а-арс, — тепло произнес довольный младший. — Ты пришел? — парня тут же обняли, ободряюще поглаживая по спине.       Нырнув подмышку самого лучшего человека в этом мире, зеленоглазый почувствовал несоизмеримое спокойствие и уверенность, которых до этого не наблюдалось. Все страхи развеялись, осталось лишь небольшое дрожание.       — Как я мог не прийти? — зарывшись носом в блондинистую макушку, поинтересовался старший. — А вот почему ты мне не позвонил утром?       — Будить тебя не хотел, думал, сам справлюсь.       — И справился бы, я в этом уверен на все сто. Но, поддержка никому не помешает, так ведь? Нет, если хочешь, то я могу уйти...       — Нет! — резко обрубил юноша, прижимаясь к груди брюнета лишь сильнее.       — Мы пойдем?       — Пойдем.       Сдача крови прошла более чем гладко и быстро. Антон отвернулся, а Арсений в это время что-то рассказывал ему про какого-то врача, чей почерк из его назначения никто разобрать не мог. Эта история даже заставила юнца рассмеяться.       Локоть перемотали бинтом, положив под него вату и отпустили, сказав, что результат будет уже завтра. Потом Шаст проводил Попова наверх, до его палаты. Именно там были долгие обнимашки и поцелуйчики, которые снова чуть не переросли во что-то большее, но, взглянув на время, парнишка опомнился и осознал, что уже опаздывает на кое-какое занятие, о котором Арсений пока знать не должен. Для старшего он сегодня будет весь день прибираться дома.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      "Да, на это уйдет достаточно времени, нервов и сил, но все же оно того стоит", — подумал Антон, переступая порог здания, где ему в ближайшее время придется провести несколько часов, да еще и не один раз.       — Здравствуйте! Шастун Антон Андреевич? — улыбнулась девушка в спецодежде, встретившая его на входе.       — Здравствуйте, он самый, — приветливо улыбнулся парень в ответ.       — Меня зовут Светлана. Пройдемте со мой.       Они двинулись вперед, проходя по длинному коридору прямиком к огромным лифтам.       — Я Ваш личный тренер на все время абонемента, купленного Вами. Из какого оружия хотели бы научиться стрелять?       — Предпочтительно из пистолета. Только я хочу не просто научиться попадать в цель, а делать это достаточно профессионально.       — На это и нацелены наши занятия. Многое зависит от Вашего желания, целеустремленности, наработки навыков и частой практики. Ни одна идеально вызубренная теория не поможет теоретику на практике. Стрельба любит наработку: чем больше держишь в руке оружие, тем сильнее у тебя с ним связь.       Девушка выглядела как боец спецназа, облаченная в специальный костюм. Ее лицо скрывалось под балаклавой, на ногах красовались берцы, а руки были спрятаны в необычные черные перчатки.       На эти тренировки Антон решился осознанно. Научиться стрелять — навык, который необходимо освоить любому человеку, ведь, никогда не знаешь в какой момент жизни тебя этот навык может спасти. Особенно это необходимо уметь тем, кто слишком часто встречается с представителями криминала, где у каждого под пиджаком находится ручной "спасатель-убийца".       Вторым толчком решиться на это дело стало неимоверное желание увидеть реакцию Попова, когда каждая из целей будет благополучно, четко и профессионально сбита. Пока брюнет приходит в себя на больничной койке у парня есть время, чтобы сделать это сюрпризом для киллера, успевшего преуспеть в этом деле. Конечно же вряд ли он успеет научиться этому в совершенстве, но все же начало будет положено, а дальше, Шаст уверен, любимый Арсений научит работать с этой штукой более гладко.       Они вышли на третьем этаже и из парня чуть не вырвалось: "Вау!". Чем-то это место напоминало тот самый ангар, где они с Поповым стреляли, но, кажется, здесь даже круче, чем было там. Все в темных тонах, но с хорошим освещением. Вдали виднеются различные мишени: статичные и подвижные. В другой стороне юнец заметил полосу препятствий, которая оканчивалась очередными мишенями. От атмосферы этого места моментально перехватило дух.       Парня проводили в раздевалку и выдали новый спецкостюм. В нем он себя почувствовал еще более уверенней, чем был до этого. Черно-серые тона одежды позволили четко осознать, что это не простое баловство, это — ответственное умение, которому не так просто научиться.       — Я готов, — вынырнув из комнаты в точно таком же обмундировании, Шаст направился за девушкой в след.       Бег, прыжки, разминка, полоса препятствий и даже растяжка — вот оно начало большого дела. Парень готов был выплюнуть свои легкие, постоянно забывая о правильном дыхании.       — Носом, Антон!       — Я пытаюсь...       — Я не вижу. Пока ты не научишься правильно дышать — так и будешь задыхаться.       Физические упражнения закончились и его наконец подпустили к оружию. Рассказали теорию, показали, как заряжать и разряжать, представили различные виды пистолетов и пояснили об их различии. Далее Антону показали технику стрельбы и только потом вложили оружие в его руку. Прошлый опыт наложился на новый, но все первые выстрелы были мимо. Попасть в центр огромного статичного круга, расположенного на достаточном расстоянии, парень не смог. После первых неудачных выстрелов появилась неуверенность в дальнейший, а после дальнейших — неуверенность в окончательных.       Руку направляли, ее удерживали в нужном положении, но все не так просто, как кажется на первый взгляд. После физических нагрузок, произошедших на полосе препятствий, мышцы напряглись и четкость выстрелов заметно начала хромать.       — Антон, стрелять иногда приходится уже достаточно истощенным. Многие учатся стрелять обычными приходами в тир, но здесь я учу еще и выносливости, ведь, именно она поможет в тот момент, когда ты будешь уже настолько измучен, что будешь еле стоять, но зато в цель ты попадешь четко и рука твоя не дрогнет.