Океан с изумрудными берегами

      Нервно выстукивая пяткой ритм, Антон с затаившимся дыханием в сотый раз читал на двери табличку с надписью:

Процедурный кабинет

      В данный момент за ней происходит то, отчего он бы точно потерял сознание, предварительно перед дверью нагнав на себя дикий ужас, как это обычно и бывает. Но сейчас у него совершенно другое переживание. Сейчас он думает лишь об Арсении. Об Арсении, которому в данную секунду в этом адовом кабинете берут кровь из вены на анализ.       "Лучше бы мне взяли. Может, не нервничал бы я так", — прикусив щеку изнутри, подумал про себя Шаст, тут же понимая, что да, он бы не нервничал, он бы умер от страха.       Его невыспавшийся организм, которому шатен сам не давал возможность нормально поспать всю ночь, кричал и возмущался: парень постоянно зевал и потирал красные слипающиеся глаза руками. Разве мог он спокойно спать в эту ночь? Разве мог он не сидеть возле Арсения, держа его спящего за руку? Может быть хотя бы благодаря этому брюнет за ночь ни разу не проснулся.       Вообще Антон очень горд за своего киллера. Попов героически сегодня бегал с одного этажа больницы на другой, смело вышагивая за Позом, который водил их от одного кабинета к другому. Арсения проверили с ног до головы разные специалисты: терапевт, окулист, хирург, кардиолог, невролог, эндокринолог и даже уролог. Ему сделали все возможные виды исследований, катая на самых крутых медицинских аппаратах. Осталось лишь сдать кровь и дождаться вердикта Димки.       Кругом туда-сюда шныряют пациенты с медсестрами. Что это за отделение: одному Богу известно. Не самый приятный запах в коридоре, громкий смех врачей в ординаторской и довольно таки старенький ремонт — это то, что окружает парня, пытающегося сохранять спокойствие в неспокойном месте. Радует лишь то, что это еще не самая убитая больница, какие имеются.       Крутить парное кольцо на своем пальце в стрессовых ситуациях — уже что-то привычное и довольно таки успокаивающее. В такие моменты Шаст чувствует невидимую нить между собой и Поповым, который может находиться где угодно, но все равно будто будет рядом.       Ручка опустилась вниз и дверь резко распахнулась. Из процедурного кабинета сначала вышел Позов с максимально спокойным врачебным лицом, а за ним и... Арсений.       Подскочив со своего места, зеленоглазый кинулся к Попову, у которого он успел увидеть перемотанный бинтом левый локоть.       — Ну, вот и твой Арсений, — усмехнулся Дима, когда Антон влетел в грудь своего любимого киллера, будто это его сейчас мучали в белой пропитанной спиртом комнате.       Мужчина приобнял юнца правой рукой, прижимая к себе как можно ближе. В этот момент оба чувствовали друг друга: Антон ощущал встревоженность невозмутимого брюнета, а Арсений — страх и волнение парнишки за самое драгоценное, что у него в этой жизни есть.       — Анализ будет готов завтра, а пока поднимемся на этаж выше и оформим тебя на отделение, — обратился Позов к брюнету, на лице которого не появилось ни капли удивления. Они будто уже это успели обсудить.       — Оформим? — смутился шатен, отстраняясь от мужской груди, чтобы заглянуть в волнующиеся океаны.       — Тош, — Арсений тяжело вздохнул, пытаясь не показывать, что он и сам не в восторге от происходящего. — Пока у меня брали кровь, Дима сказал, что мне нужно будет на несколько деньков остаться в больнице, чтобы прокапать капельницы и дообследоваться, если понадобится.       — Что? Но почему? — Шаст уставился на врача.       — Так надо, Антон. Ничего серьезного у Арсения твоего пока что не выявили. Мы, конечно, дождемся анализа крови, но мой профессиональный опыт подсказывает, что у дружка твоего просто-напросто переутомление, накопленное годами. Арс часто работает ночью, плюсом не будем опускать тот факт, что работенка у него достаточно нервная и не самая приятная. Пришла пора разгрузить организм, очистить его и дать отдохнуть в больничных стенах.       Внутри сначала что-то сжалось в тиски, а после того, как Антон посмотрел на бледного Попова, так и вообще рухнуло в пропасть. Похоже, эта "необходимость" обоим дастся нелегко, но хорошо в этой ситуации то, что ничего серьезного, по крайней мере, на данный момент, не выявлено.

***

      Голые белые стены, небольшое окно с видом на больничный дворик с лавочками, одинокая кровать с белоснежным комплектом белья, стол, стул и телевизор с маленьким холодильником... Не самая радостная обстановка, но здесь все решает одно слово: больница. Хорошо иногда быть близким другом врача: и на самом лучшем отделении разместят, и самую хорошую платную одноместную палату найдут, и делать будут все не так, как получится, а так, как надо и как положено.       Антона из палаты не гнали, даже наоборот, Позов был очень за то, чтобы паренек посидел тут с Арсением. Но по Шасту было хорошо заметно, что он мало того, что в сильной растерянности, так еще и в сильной обеспокоенности от происходящего: ходит из угла в угол, мечется как тигр в клетке.       К брюнету через несколько минут зашла медсестра со стойкой и начала готовиться ставить ему капельницу. Антон же в это время нервно наблюдал за процессом, выглядывая из-за спины врача-Позова.       — Стойте! — резко воскликнул он, когда жгут на руке голубоглазого уже был затянут.       — Антон, что такое? — Дима обернулся на паренька и удивленно вскинул брови.       — Можно я его за руку возьму? — Шаст посмотрел в глаза Арсения, понимая, что этому с виду стойкому и железному человеку сейчас очень нужна его поддержка.       Океаны Попова бушевали, но как только он услышал родной голос, то тут же наступил штиль. После одобрительного кивка и снисходительного вздоха Позова, юнец обошел страшную конструкцию с несколькими прозрачными пакетами, наполненными жидкостью, и осторожно присел на край кровати, беря свободную руку мужчины в свою. Он пару раз быстро сжал пальцы и так же быстро разжал, будто без слов что-то говоря Арсению. Удивлением стало то, что его поняли и в ответ точно так же сжали и разжали пальцы два раза.       Изумруды со страхом уставились на пугающий процесс. Протерев два раза спиртовой салфеткой место для инъекции, медсестра умело и быстро вошла иглой в вену, расстегивая жгут. На несколько мгновений брюнет зажмурился, и Антон это тоже увидел, крепче сжимая ладонь в знак поддержки. Как интересно получается: когда-то Арсений держал Шаста за руку, пока в того тыкали страшными иголками, а теперь все в точности да наоборот.       — Ну, вот и все. Лежи, балдей, — Улыбнулся Поз, когда все страшное осталось позади. — Я позже зайду.       Врач вместе с медсестрой удалился, оставляя в палате двух людей, которые лишь одним взглядом могут понять друг друга. Им хорошо рядом. В такие моменты и Арс, и Антон чувствуют, что они — одно целое.

╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸╸

      — Эти последние недели были ужасными... — рука разглаживала складочки на белой больничной простыне. — Мне так не хватало твоего внимания, твоей реакции на происходящее, потому и вел себя так. Вообще, мне очень не хватало тебя.       — Ну, ты вроде бы развлекался неплохо, — улыбнулся брюнет.       — Это было не развлечение. Это была попытка заглушить окружающий мир, в котором нет тебя. А все вокруг без тебя мне и не нужно.       — Знаю. В письмах прочитал.       — Кстати о письмах. Все никак не решался тебе их показать самостоятельно, поэтому решил вчера оставить дверь в кабинет приоткрытой, чтобы твой киллерский интерес побудил тебя туда заглянуть. Наверное, это был не самый лучший момент для прочтения моего нытья...       — Нет, Тош. Это было самое подходящее время. Полезно иногда залезть в чужие мысли и понять, что человек чувствовал в самое непростое время и насколько ты для него важен.       — А рисунки? Ты видел их?       — Конечно видел. В этой комнате они — первое, что бросается в глаза. Я приятно впечатлен твоими способностями отобразить в небольших фрагментах целую историю. Но, хочу, чтобы вся эта вереница творчества не закончилась на моем спящем портрете. Нарисуешь что-нибудь более живое? — брюнет усмехнулся, чем заставил улыбнуться и кудрявого парнишку, нежно поглаживающего все это время его руку, в которую по капелькам капает раствор из прозрачного пакетика, подвешенного на стойке.       — Я буду тебя навещать. Буду приходить к тебе так часто, как только смогу. В следующий раз захвачу бумагу с карандашами, и попробуем что-нибудь интересное сварганить.       — Это было бы очень кстати. Только о работе не забывай, а то Матвиенко там совсем кони двинет. Кстати, как там Тема и Аня? Что-то ты о них ничего не рассказываешь, да и я особо не интересовался.       — Благодаря твоей помощи и поддельным паспортам они уже в другой стране. Правда, связаться с ними не получится. Думаю, незачем воду баламутить. Пусть живут спокойно.       — Правильно. Они оба намучались. А ты от головной боли избавился.       — Да, только у меня теперь другая головная боль.       — Какая?       — Я не могу быть жестким со своими подчиненными. Буквально на днях новенький парнишка по имени Егор устроил истерику в клубе. Не хочет он спать с мужиками и все тут. Я его прекрасно понимаю. Так же понимаю, что ласковым с ними быть нельзя: растянут эти сопли, а толку? Дело все равно должно делаться. Но нет во мне столько жесткости, как в Сереже... Не могу я взять за шкирку и кинуть в комнату к пенсионеру, которому глубоко поебать, что у этого мальчишки такой секс впервые.       Голубоглазый взгляд спокойно наблюдал за мимикой человека, сидящего рядом. Брюнет иногда прищуривался, потом немного приподнимал одну бровь, а затем и вовсе просто улыбался, слушая переживания своего парнишки, которые и для него имеют большой вес.       — Тош, — с теплотой в голосе произнес мужчина, когда выдалась пауза. — Быть жестким — это не значит быть справедливым. Сережа много раз совершал ошибки, достаточно вспомнить тот день, когда тебе были нанесены шрамы на спине. Тут многое зависит от характера человека. Матвиенко не чувствует ничего к этим людям. Для него они — обычный товар, выполняющий свою работу в не зависимости от того, хотят они этого или нет. Ты же другой. И речь сейчас идет не о твоей мягкости или непрофессионализме, а о том, что ты тысячу раз подумаешь, прежде чем что-то сказать человеку, даже тому, что находится под твоей властью. Запомни: стать черствым можно, но вернуть в душу чуткость — это уже сложнее.       — Но ты же смог? — улыбнулся зеленоглазый.       — Не уверен.       — А я уверен! Иначе не любил бы тебя так сильно как сейчас.       — Любишь? И сильно? — хитро прищурился Попов.       — Больше жизни. Так хорошо мне еще не было ни с одним человеком.       — Даже с Олесей?       От этого имени парня всего аж передернуло. Ужасный конфуз, который чуть не произошел вчера, осел в памяти надолго.       — А что с ней?       — Ну, с ней тебе вроде бы тоже было хорошо. Пусть на то и были причины, но все же вряд ли можно пройти мимо ее красивых девичьих глаз.       Мужчина явно играл, и эта игра была быстро подхвачена. Юнец резко привстал и оперся руками в кровать по обе стороны от груди горячего Попова, склоняясь над его губами и тихо шепча:       — Я слишком люблю твои глаза, чтобы смотреть в чужие, — парень коснулся любимых губ, осознавая, что ни один алкогольный коктейль с недонаркотиком не сравняться с такими поцелуями.

***

      Кинув сумку в прихожей на пол, Олеся даже не стала включать свет. Смеяться в метро или плакать в дорогой тачке? Она выбрала второй вариант. По вечернему городу девушка летела, рыдая взахлеб. Вчерашняя ситуация не была столь трагична благодаря волшебным напитками, но сегодня, после целого рабочего дня за который парень так и не заглянул, она готова была умереть со стыда и отчаяния.       В ванной Олеся увидела свою растекшуюся тушь, оставившую на щеках дорожки боли. Ну неужели настолько дура? Неужели настолько сильно ошиблась? В какой момент свернула не туда?       Мицеллярная вода немного исправила ситуацию, смыв с лица макияж. Прохладный душ немного успокоил душу. Нежный халат обнял тело, позволяя хоть ненадолго забыть, что она в этой жизни одна.       Мало кто знает, что свободные отношения — это непростая штука. Именно в таких отношениях она состоит с Оксаной. Поэтому возвращается девушка в хоть и огромную роскошную квартиру, но это не изменяет того факта, что живет она здесь одна. Окси приезжает тогда, когда ей хочется. Иногда они даже выезжают на совместные прогулки, но в конечном итоге конченое одиночество берет вверх.       В таких отношениях нет постоянного тепла, нет постоянной заботы и постоянной любви. По сути, ты временно любима. Ты являешься куклой, которую достают с верхней полки шкафа, играются какое-то время, а потом убирают обратно и забывают.       "Почему же ты все это терпишь, Олесь?", — в тысячный раз спросила себя девушка, прекрасно зная ответ.       Терпит, потому что весь ее бизнес принадлежит Оксане. Это она — главная, а Олеся — это лишь пешка. Хочешь красивой жизни — терпи. Но только будешь ли ты счастлива? Нет... Это она поняла только вчера. Антон заставил это понять. Он — как ясное солнце показался среди темного неба. С ним захотелось смело смеяться, не притворяясь, а по-настоящему. С ним захотелось танцевать, не потому что надо, а потому что хочется. Ему захотелось дарить подарки, показывающие важность... Но все закончилось, даже не успев и начаться. Точнее, внутри нее огонек загорелся, а вот с Шасте он и не потухал. Вот только горит его огонек другим пламенем и подожжен он другой спичкой.       Прекрасную тишину прервал зазвонивший телефон. Девушка неспешно нашла его в брошенной посреди прихожей сумке и поняла, что звонит ей в данный момент человек, которого она сейчас хотела бы слышать меньше всего.

"Окси"

      Тяжело вздохнув, палец перетащил кружок вверх, позволяя разговору начаться:       — Да? — с хрипотцой очень тихо произнесла Олеся, убирая сумку на положенное ей место в шкафу.       — Я заеду? — бодро спросил голос по ту сторону.       — Мгм, — сдавленно согласились.       — Все нормально? Если ты устала, то можем отложить.       — Нет, все нормально.       — Тогда минут через двадцать буду.       — Жду...       Девушка безэмоционально отложила телефон в сторону, усаживаясь на огромный диван, стоящий в зале перед выключенным телевизором. Она утонула в своих ладонях, тяжело принимая факт, что к ней сейчас приедет человек, которого она уже давно не любит.

***

      — Сереж, привет, — Антон плюхнулся на кухонный стул, прижимая телефон к уху, пока сам обеими руками дорезает помидорку к салату.       — Ну, привет, — послышался на том конце расслабленный голос. — Как он?       — Нормально. Полдня по больнице пробегали, потом все же решили его положить.       — Небось, так Поз решил?       — Ну да, а кто ж еще? Сказал, что амнистию допустит только тогда, когда я самостоятельно научусь капельницы ставить. А так проваляется Арс там недели две.       — Ого... Что-то дохуя. С ним точно все ок?       — Разве может с киллером быть "все ок"?       Нож неожиданно съехал с гладкой красной шкурки и лезвие вошло достаточно глубоко в указательный палец, отчего Шаст аж дернулся, стискивая зубы и отбрасывая "вредителя" на середину стола.       — Ай!       — Ты там че?       — Да ножом блять порезался!       — Хорошо, наверное, с киллером жить, ножи всегда наточены?! — усмехнулся армянин.       Антон стартанул к раковине, включая холодную воду. Окровавленный палец сунули под струю воды, переминаясь с ноги на ногу от не самого приятного ощущения.       — Сережа, я завтра приеду в клуб и тебе въебу, понял? Че за шутки полуночные?       — Ахах, да ладно.       — Я вообще не по этому поводу тебе звонил.       — А по какому?       — Идейка одна есть, надо телефончик хорошего барбера. Подсобишь?       — Само собой, Антох. Есть один тип, он на все руки мастер. Сообщением кину.       — Хорошо. Ладно, давай, до завтра. А то у меня тут кровавый потоп, — Антон вытащил из-под воды палец и где-то внутри отчаянно запаниковал от количества крови, которая лишь сильнее хлыщет из раны.       — Смотри, кровью не истеки. Арсюха не переживет такой потери, — максимально иронично проговорил Матвиенко.       — Сереж, завтра тебе пизда, — Шаст скинул и тут же зашел в переписку к своему единственному спасателю на все случаи жизни.       Долгие сомнения по поводу: "Писать или не писать?", и все же, когда парень заметил, что Попов появился в сети, пальцы здоровой руки набрали сообщение:

Вы

— Не спишь?

00:12

Арсюша — Нет, больничные стены не дают заснуть. А ты почему еще бодрствуешь? 00:12

Вы

— Я могу позвонить?

00:13

      Телефон резко завибрировал и это был не обычный звонок от Арсения, а видеозвонок. Надо признать, что это их первый видеозвонок. Просто, раньше как-то необходимости не было. Шаст быстро провел пальцем по экрану, все еще держа израненную кисть над раковиной.       — Антон? Что случилось? — взъерошенный Арс взволнованно смотрел на бледного Шаста.       — Можно я лучше покажу? — после риторического вопроса парень перевернул камеру, показывая что-то окровавленное, откуда все еще достаточно часто капает кровь. — Я хотел порезать помидор и нож соскочил...       Попов нахмурился и присел на больничной койке, рассматривая то, что ему показывают.       — Так, ничего страшного. Ты помнишь, где у нас аптечка?       — Пом... — страх и паника начали захватывать грудь в тиски, давая возможности лишний раз вдохнуть и договорить.       — Тош? Ну-ка посмотри на меня, — мужчина дождался зрительного контакта.       — Ничего страшного не произошло. Это всего-навсего неглубокий порез. Просто на пальцах много всяких сосудов, вот и льет оттуда. Твоя задача сейчас поставить телефон так, чтобы я мог видеть то, что ты будешь делать под моим чутким руководством.       Антон увидел какую-то пустую банку, по всей видимости, из-под маринованных огурцов, взял ее и опер на нее смартфон, который пару раз предательски съехал и плашмя упал, но его все же удалось зафиксировать.       — Вот так. Молодец. Теперь возьми аптечку. Помнишь где она? — вопрос повторили.       — Да, в верхнем крайнем кухонном ящике.       — Отлично. Доставай.       Парень попытался максимально быстро метнуться за аптечкой, но пока он доставал эту коробку со всем необходимым, успел заляпать столешницу каплями алой крови.       — Блин, я тут все испачкал... — с досадой доложил зеленоглазый, наконец, появляясь с аптечкой в кадре.       — Ничего. Кровь сложно отмыть с одежды, но она отлично смывается с поверхностей моющими средствами, — брюнет улыбнулся, руководствуясь своим прошлым и настоящим, а за ним улыбнулся и Шаст, чутка расслабляясь. — Найди в коробке перекись.       Немного покопавшись в коробках и бутыльках, Антон нашел то, что искал. Белый флакон оказался у него в руке, и он вновь посмотрел на Арсения, ожидая команды к дальнейшим действиям.       — Откручивай крышку, — пока парень старательно проделывал нужное действие одной рукой, Попов начал предупредительную речь. — Будешь держать руку над раковиной, и лить на нее из бутылька. Из-за перекиси рана будет щипать и пениться, но продлится это недолго. Зато кровь остановится, и инфекцию никакую не подхватишь.       То, что в ране будет что-то пенится — настораживало не так сильно, как тот факт, что будет щипать. Да, Антон уже давно не маленький ребенок, но все же от этого ему не легче: любую боль он переносит достаточно тяжело.       — Тош? — заметив, что юнец замешкался, смотря то на рану, то на открытый бутылек перекиси в руке, Арсений обратил на себя внимание. — Пять секунд. Просто подуй, когда защиплет, и все.       — Хорошо, — зажмурившись, банку наклонили, и рана резко защипала. — Ааа!...       — Дуй!       — Ффффф... ффффф... ффффф!       В какой-то момент уже начало темнеть в глазах от настолько сильных попыток заглушить боль, но в скором времени, как и обещал Попов, все стихло.       — Фффф... Все, вроде... не щиплет, — облегченно вздохнул парнишка, замечая, что кровь перестала капать.       Арсений улыбнулся такой маленькой победе:       — Теперь найди в аптечке мазь Левомиколь.       — Нашел.       — Надо будет намазать ею порез и заклеить все это дело лейкопластырем, который тоже лежит в коробке.       — Вижу его.       Антон открыл тюбик, выдавил немного мази и прошелся по ране на указательном пальце. Еле отыскав конец на белом лейкопластыре, он намотал его, срезая конец ножницами. Все это время Попов молча с улыбкой и счастьем в глазах наблюдал за процессом. Вроде бы и достаточно обыденная вещь. Кто случайно не резал себе пальцы во время приготовления пищи? Но это же Антон. Его Антон. Его Тоша.       — Все, — облегченно вздохнув, Шаст показал свою руку в кадре.       — А теперь скажи мне, пожалуйста, что ж ты такое готовил?       Телефон взяли в руки, и парень перенесся за стол, показывая свой поздний, даже уже ночной ужин.       — Я тут это... Ну... В общем... Готовил себе кушать. Макарон вот сварил, пару сосисок. Салат хотел сделать.       — Мась, садись кушать.       — Да, сейчас...       — При мне, — быстро добавил Арсений, не давая младшему положить трубку.       — Но тебе надо отдыхать...       — Лучший мой отдых — это ты, Тош.       — Хорошо. Только... Я салат дорежу, ладно?       — С перемотанным пальцем? Интересно на это посмотреть.       — А... да... — Антон огорченно посмотрел на свою израненную руку.       — Ты чего растерянный такой, м?       — Я?       — А кто еще, Тош? Вроде с тобой разговариваю.       — Все нормально. Просто... Я, наверное, не очень голоден на самом деле.       — Ты ел, когда домой приехал?       — Ел, — уверенно отрезал шатен, садясь за стол.       — А вот обманывать нехорошо.       — Но я...       — Антон, давай ты не будешь меня расстраивать своими голодовками? Мы уже проходили эту историю и оба знаем, что повторять ее ни тебе, ни мне охоты нет. Если я тут лежу на больничной койке и не могу сесть рядом и проконтролировать этот момент, то это не значит, что я не смогу это сделать дистанционно.       — Мне видео тебе записывать?       — Нет, ну зачем уж так критично подходить к ситуации? Будешь звонить мне каждый раз, когда кушаешь. Не позвонил, значит, не поел. И хуй ты мне докажешь обратное, Тош, — с теплотой проговорил мужчина.       — Ладно. Убедительно.       — Так что сейчас же ты садишься и съедаешь ровно половину порции, которая лежит в твоей тарелке. Я жду.

***

      Как и было обещано: ключ во входной двери провернулся через двадцать минут. Олеся сидела на диване, не имея ни сил, ни желания шевелиться и встречать ту, к кому еще год назад бежала со скоростью пули. А ведь тогда она ее действительно любила, тогда она действительно думала, что нужна ей всегда. Не тогда, когда у Оксаны хорошее расположение духа, ни тогда, когда у нее нет проблем и не тогда, когда другие ее девушки ей не ответили на телефонные звонки. В принципе, Антону Олеся и не соврала, когда рассказывала о расставании. Оно действительно было и случилось оно тогда, когда девушка узнала, что она не единственная у Оксаны. Вернуться в "отношения" заставили деньги. У Олеси нет ничего. Она никто без Оксаны.       — Малыш, ты где? — послышался голос из коридора и тихие шаги, направляющиеся в зал.       Она остановилась в дверном проеме, подмечая совсем не то, что хотелось бы. Видеть Олесю такой убитой — это что-то новое. Обычно девушка выбегает навстречу в красивом белье, крутится вокруг и рассказывает о чем-то смешном, полностью забирая внимание на себя, а сейчас... Сейчас она сидит бледная и полуживая в атласном синем халатике, устремляя пустой взгляд на темный экран телевизора, в котором видит свое отражение. Она не плачет. Она молчит и тихо держит все в себе.       Оксана спокойно дошла до темноволосой красавицы, приседая рядом. Она ее не трогала, нет... Она даже не прикасается к ней без разрешения. Так было всегда и будет. Какой бы властной Оксана ни была, она всегда уважает личные границы другого человека. Все же, за долгие годы этих свободных отношений она хорошо успела ее узнать.       — Поговорим? — понять, что разговору все равно быть, не так сложно, поэтому Окси решила предложить это первой, видя, что у человека рядом не все в порядке.       — Я не могу тебе врать... Я разлюбила тебя и полюбила другого человека.       Повернув голову, брюнетка ожидала увидеть что угодно: агрессию, удивление, может даже обиду, но ничего из этого из ее девушки не вышло. Оксана лишь кивнула, будто и так прекрасно это знала до этого.       — Я, конечно, могу спросить: "Кто это?", но, думаю, что и так знаю имя этого человека.       — Я пыталась его поцеловать... — устремив взгляд снова на телевизор, где уже отражались два силуэта, Олеся почувствовала, как в ее глазах собираются слезы. — Не думала, что смогу полюбить кого-то, кто другого пола. Мы проводили с ним много времени. Достаточно, чтобы я поняла, что он мне очень интересен. Его улыбка и... смех. Я никогда не ощущала ничего подобного.       — Знаешь, о твоей бисексуальности я догадывалась. Вот только ты так и не можешь понять принцип наших отношений. Меня не волнует, с кем ты проводишь время без меня. Меня волнует лишь то время, когда ты со мной. Твой Антон обычный гей, по нему это сразу видно. Остались бы хорошими друзьями, но ты всегда ищешь возможность увеличить, что бы то ни было: увеличить мое внимание к тебе, увеличить бизнес, увеличить размер тачки, на которой ты катаешься, а так же, увеличить время, проведенное с Антохой. Тебе оказалось мало просто дружбы, и я тебя в этом не виню. Олесь, встречайся, с кем хочешь, люби того, кого хочешь. Между нами есть только несколько часов секса в неделю и бизнес.       — Но ведь между нами есть не только секс?       — А что еще, Олесь?       — Беседы. Такие, как... сейчас...       — Ну да, — Оксана усмехнулась, вставая. — Мы же так много разговариваем друг с другом. Ни одна из нас толком не знает о жизни другой. Какие беседы?       Оксана поникла еще больше и по ее правой щеке скатилась слеза отчаяния.       — Так. Я поехала. Думай, хочешь ли ты продолжать что-либо.       — Останься, — подняв взгляд, произнесла девушка, видя отдаляющуюся спину.       — Ради чего? Сидеть за чашкой чая, выслушивая чужие проблемы — не в моей компетенции. Поверь, своих хватает.       — Займемся тем, ради чего ты сюда приехала.       Окси улыбнулась, вновь подходя ближе. Она нагнулась, заглядывая в глаза, которые до сих пор отзываются мурашками у нее в душе:       — Олесь, я не хочу насиловать тебя. Ну не испытываю я от этого кайф. Говоришь, разлюбила? А спроси себя: "Любила ли ты меня вообще когда-нибудь?".       Выпрямившись, девушка направилась к выходу, слыша в спину то, что ее совершенно не трогает:       — Останься! Я прошу тебя, останься!..

***

      Ранним утром начались жесткие сборы всего, что может понадобиться Арсению в больнице эти дни. Планируется заехать к брюнету вечером, чтобы провести с ним несколько драгоценных часов.       Из спортивной сумки безэмоционально вытащили пистолет, к которому парень раньше даже прикасаться не желал, после чего уложили внутрь стопку чистых вещей, полотенце, мыло, зубную щетку, гель для душа, шампунь, расческу и... ночник. Тот самый круглый стеклянный шар, который ему подарил Попов. До сих пор Антон очень ценит этот подарок, но сейчас ему хочется, чтобы эта красота, дарящая спокойствие и умиротворение, стояла на больничной тумбе возле Арсения.       Не успел он добежать до закипевшего чайника, подавшего свой противный писк на всю квартиру, как в спальне зазвонил телефон. Быстро вывернув барашек, Шаст погасил газ и мигом рванул на звук.       Уже издалека зеленоглазый увидел самый любимый контакт под именем "Арсюша", который снова звонит по видео. Смахнув кружок вверх, парень улыбнулся:       — Думал, я забыл, когда ты завтракаешь? — тепло проговорил еще сонный брюнет, смотря на помятого юнца.       — Я думал, что ты спишь.       — Кажется, кое-кто не воспринял мои вчерашние слова всерьез и хотел отделаться чаем, я прав?       — Прав, даже не буду врать, — грустно согласился младший, нехотя залезая в холодильник за колбасой.       — Вот приди сегодня меня навещать... Люлей хороших от меня получишь!       — Звучит как угроза, — Шаст поставил телефон на вчерашнее место, точно так же опирая его на банку, а сам принялся нарезать хлеб.       — Это и есть угроза.       — О, ну тогда я не приеду.       — А это уже манипуляция, Тош.       — Ну, надо же как-то уживаться в семье, где есть киллер?