Удар Молнии

Следующие несколько дней пролетели в густом молчании, окутанном настороженной тишиной с обеих сторон. Мы с Джейсоном общались исключительно по рабочим вопросам, не позволяя себе даже намека на лишние слова. И хотя я старалась выглядеть спокойной, почти безразличной, слова, которые он сказал мне тогда, прочно засели в голове и начали свою разрушительную работу. Они ранили меня глубже, чем мне хотелось бы признать, и с тех пор моя работа будто покатилась под откос. Я больше не была уверенной в себе, как раньше. В голове постоянно крутились его обвинения, его холодные замечания о том, что я не справляюсь с обязанностями, что мне не место в ресторане. Эти слова прокручивались снова и снова, подтачивая моё спокойствие и веру в собственные силы. Теперь я стала допускать ошибки, которых раньше за собой не замечала. Казалось, что каждое действие и каждое решение было под микроскопом. Я путалась в документах, допускала ошибки в отчетах, даже забывала важные детали в зале. Любая встреча с клиентом сопровождалась напряжением, а каждый день приносил новые сомнения в том, что я делаю всё правильно. Я стала остро чувствовать каждую незначительную оплошность, как будто именно она доказывала его слова. Джейсон, несмотря на то, что порой делал робкие попытки начать разговор, продолжал оставаться на дистанции. Но вот однажды, незадолго до конца смены, он вошел в мой кабинет. Я не сразу подняла взгляд, но его присутствие было невозможно игнорировать. — Нас пригласили завтра на вечер «Мировой кухни и культуры», — сказал он, положив приглашение на мой стол и неожиданно присев напротив. — Здесь только твое имя, — ровно ответила я, взглянув на листовку и быстро вернувшись к своему ежедневнику. — Да, потому что меня пригласили как шеф-повара, — ответил он, не спешив скрывать спокойствие в голосе. — Я должен оценить работы молодых поваров, а ты — как управляющая и лицо компании, будешь там присутствовать. Я бросила взгляд на него, пытаясь понять, что он на самом деле думает, но в его глазах не было ничего, кроме привычной беспечности. — Во сколько? — поинтересовалась я, чувствуя, как напряжение в воздухе нарастает. — В семь вечера, — сообщил он с равнодушием, которое было так же привычно для него, как и его поза. — Я заеду в ресторан за тобой. Я сразу поняла, что это значит — завтра у него выходной, иначе бы не стал договариваться. Не сразу, но я почувствовала, как мой внутренний огонь разгорается. — Я сама доеду, — ответила я, не поднимая глаз. — Не стоит утруждать себя. — Я все равно заеду сюда за бумагами, — сказал он спокойно, словно это было решено заранее. Казалось, наш разговор подошел к концу, но Джейсон почему-то не спешил уходить. Он оставался сидеть напротив, не отрывая взгляда. На его лице мелькнула тень колебания, напряжение, словно он собирался что-то добавить. — Что-то еще? — наконец, нарушила я тишину, заметив его настойчивое молчание. Его губы едва заметно приоткрылись, словно он собирался сказать что-то, но через мгновение он сдержался. Лицо снова стало бесстрастным. — Нет, ничего, — ровно ответил он, вставая, и развернулся к двери. *** Выбор одежды для мероприятия оказался настоящим испытанием. Я перерыла весь свой гардероб, пытаясь собрать образ, который был бы одновременно элегантным, но не слишком нарядным, красивым, но не вульгарным. Я остановилась на прямых классических брюках темно-коричневого цвета, черном приталином лонгсливе с опущенными плечами, который нежно обнажал ключицы, и моих любимых туфлях. На этом мой выбор был завершен, но оставалась еще одна деталь — сумка и прическа. Этим я занялась уже утром, когда параллельно наносила макияж, подкрашивая глаза. На улице царила приятная погода: прохладный воздух, но солнечные лучи пробивались сквозь густые облака, будто стараясь пробудить мир к жизни. Приехав в ресторан, я повесила пальто, устроилась за рабочим местом и приступила к отчету для Миллера, который собирался приехать на днях. Я анализировала чеки, прибыль и расходы, оформляя все в более удобную форму. Но цифры не радовали меня — прибыль за месяц была значительно ниже, чем в последние три. Хотя разница и не слишком велика, меня это все равно беспокоило. Я пыталась оправдать себя тем, что это первый месяц работы в этом направлении. Оставшуюся часть дня я провела в напряженном ожидании. Вечер с Батлером казался неизбежным, и мне предстояло проводить время с ним, как ни в чем не бывало, при этом пытаясь скрыть собственное напряжение. Чем ближе был момент, тем больше я не могла думать о работе и пыталась найти способы отвлечься. Я расчесывала волосы у зеркала и собирала их в небольшой крабик, оставляя распущенными на плечах. — Мисс Рейн, — в кабинет вошла Бри. — Шеф приехал и попросил передать, что будет ждать вас на парковке. Я кивнула и потянулась за сумкой и пальто, но Бри продолжала стоять рядом. — Круто, что вы идете туда вместе! — сказала она с искренним воодушевлением. — Шеф обычно ходит всегда один на такие мероприятия. Я остановилась, несколько озадаченная. — Разве он и миссис Уолтер не посещали такие вечера как представители ресторана? — спросила я. — Не припоминаю, — ответила она. Ответ был странным, и на мгновение во мне вспыхнула любопытство, но я быстро отмахнулась от мыслей, не желая углубляться в вопросы, которые сама себе не хотела задавать. Одевшись, я покинула ресторан, с волнением предвещая вечер. Батлер стоял возле своей машины, поглощенный экраном телефона. Я глубоко вдохнула, стараясь скрыть напряжение, и подошла ближе, укутываясь в пальто от ночного холода. Джейсон выглядел… эффектно. Его черный пиджак сидел идеально, подчеркивая фигуру и широкие плечи. Из-под пиджака виднелась белоснежная рубашка с расстегнутыми пуговицами. Брюки были такие же темные, но они явно не составляли костюма или смокинга. Путь до места прошел в тишине. Мы обменялись несколькими словами о работе, но в основном молчали. Молчание было гнетущим, и чем ближе мы подъезжали к ресторану, тем напряженнее становился воздух. — Забей в поисковике имя Кристиан Клод Аткинсон, — вдруг сказал Джейсон, не отрывая взгляда от дороги. — Он англо-французский художник и будет сегодня на вечере. Посмотри его работы, если что-то тебе приглянется для ресторана, можно будет с ним поговорить. Я удивленно посмотрела на него, но, не задавая лишних вопросов, кивнула и достала телефон, чтобы найти информацию о Кристиане и его творчестве. Прочитав несколько статей, я пришла к выводу, что два его произведения идеально вписались бы в интерьер ресторана. Наше молчание тяжело давило на нас обоих. Раньше оно не казалось таким очевидным, но теперь, когда мы оба знали, что происходит, оно стало только более удручающим. Приехав, я остановилась у гардероба, чтобы сдать пальто. Батлер вышел вперед по дороге, отозвавшись на телефонный звонок. Я несколько секунд провела у зеркала, освежая губы и поправляя одежду. Слегка опустив плечи кофты, чтобы она лучше сидела, я наспех нанесла последний штрих парфюмом и направилась в лобби, где Джейсон уже ждал меня. Когда он поднял взгляд, мне показалось, что он на мгновение замедлил шаг, а затем, как бы немного неуверенно, откашлялся. Его взгляд пробежал по мне, от лица до туфель, и задержался на плечах и ключицах. Я почувствовала легкое смущение. — Слишком нарядно? — спросила я, прижимая к себе сумку. — Нет, нет… — Он вздохнул, как-то слишком тяжело. — Ты выглядишь отлично. От его откровенного комплимента я почувствовала еще большую неловкость, и, пытаясь скрыть это, сосредоточилась на том, чтобы не споткнуться на этих высоких каблуках. Вечер начинался как сон, который я не могла понять до конца. Ресторан был безупречно красив, и, как только я вошла, меня охватил тот особенный стиль, который бывает только у настоящих мастеров своего дела. Просторный зал с высокими потолками, украшенный в сдержанном, но элегантном стиле, был заполнен мягким светом, который льется сквозь огромные панорамные окна. За ними расстилался потрясающий вид на мегаполис — освещенные улицы, величественные небоскрёбы, и, конечно же, Chicago River, медленно текущая внизу, отражая огни города. Гости, прибывшие на мероприятие, представляли собой целый спектр культур и народов. В этом пространстве сливались разные акценты, языки и традиции. В воздухе витала атмосфера международного братства, но вечеринка была посвящена Франции, и кухня, разложенная на столах, только подтверждала это. Казалось словно ты оказался в Париже, только в самом сердце Чикаго. Джейсон был в своей стихии. Он двигался по залу, останавливаясь здесь и там, чтобы обменяться парой слов с каждым знакомым. Практически каждый из присутствующих был ему знаком, и он без труда завязывал разговоры, улыбаясь и шутя, а я чувствовала себя в центре этого бурлящего мира как зритель, которому не были понятны правила игры. А я… я чувствовала себя абсолютно чужой. Мои шаги по залу были неуверенными, а мысли путались. Я не знала, о чем говорить, и каждый раз, когда ко мне обращались, мне приходилось искать слова, чтобы поддержать разговор. Наблюдая за тем, как Джейсон плавно скользит от одного собеседника к другому, я ощущала свою неуверенность и одиночество среди всего этого блеска и роскоши. С каждым новым человеком, с которым он обменивался приветствиями, я ощущала себя все более изолированной. Это было не столько волнение, сколько неуместность. Я была чужой в этой обстановке, хотя в другой ситуации могла бы чувствовать себя гораздо увереннее. Когда мне удавалось поймать взгляд Джейсона, он заметно насторожился, будто замечал, как я напряжена. Я заметила, как его глаза мелькали в мою сторону, как бы пытаясь уловить, что происходит, но он не подходил, не вмешивался, оставляя меня с этим чувством изоляции. В какой-то момент, когда мы стояли возле стола с закусками, он наконец обратился ко мне: — Ты в порядке? — спросил он, его голос был тихим, почти незаметным среди шума. Я кивнула, пытаясь скрыть свое беспокойство, но ответить не смогла. Я сжала в руках бокал вина, пытаясь найти в себе силы для следующего шага. Внезапно я почувствовала, как его рука обвила мое запястье и он медленно повел меня в толпу. Когда мы подошли к группе, в которой Джейсон оказался знаком с каждым, он коротко извинился и, повел меня к мужчине, стоявшему немного в стороне, с изысканным видом, как будто он сам был частью произведения искусства. Это был Кристиан Клод Аткинсон — художник, о котором Джейсон упоминал в машине. Он стоял, разговаривая с кем-то, но, как только заметил нас, его лицо расплылось в доброжелательной улыбке. — Кристиан, это Сиерра Рейн, управляющая рестораном о которой я вам говорил, — сказал Джейсон, не скрывая своего уважения. — Рейн, это Кристиан Аткинсон, художник. Мистер Аткинсон повернулся ко мне, его взгляд был внимательным и спокойным. Высокий мужчина лет пятидесяти выглядел благородно и элегантно в своем темно-сером костюме. — Очень приятно, — сказал он, протягивая руку, и его голос звучал мягко, почти успокаивающе. — Джейсон уже рассказывал о вас. Надеюсь, у нас будет возможность обсудить ваши идеи по поводу искусства в вашем ресторане. Я пожала его руку, чувствуя, как его пальцы крепко, но в то же время деликатно обвивают мою. На мгновение мне показалось, что он видит меня насквозь, понимает, что я здесь не на своем месте, что я будто бы чужая в этом мире. Я старательно скрыла это ощущение за вежливой улыбкой. — Очень приятно познакомиться, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Я уже ознакомилась с вашими работами. Они впечатляют. Кристиан, как человек, привыкший к вниманию, легко кивнул, его глаза заблестели, когда он услышал комплимент. — Спасибо. Я всегда рад, когда мои картины находят отклик у людей. Но я бы хотел узнать, что именно привлекло ваше внимание. Есть ли что-то, что, как вам кажется, будет хорошо смотреться в интерьере вашего ресторана? Я почувствовала, как напряжение немного спало. На его вопросы было проще отвечать, чем вести пустые разговоры с незнакомыми людьми. Я начала говорить о том, что мне понравилось в его работах: о его необычных сочетаниях цветов, текстур, атмосфере, которую создавали картины. Мы обсуждали, как такие работы могли бы органично вписаться в стиль ресторана, который стремится быть современным, но с нотками утонченности и традиции. Чем больше мы разговаривали, тем легче мне становилось, и я почувствовала, что нахожу общий язык с этим человеком. Джейсон оставался рядом, но не вмешивался. Он стоял, наблюдая, как разговор между мной и мистером Аткинсоном развивался. Иногда он задавал дополнительные вопросы, но в основном был внимательным слушателем, давая нам пространство для общения. В какой-то момент я даже забыла, что Джейсон все это время находился рядом. Кристиан был настолько увлечен обсуждением искусства, что поглощал внимание, и мне стало по-настоящему интересно. Этот вечер, который начинался так неловко, вдруг обрел новые краски, и я почувствовала, что, возможно, это не так уж и плохо — быть здесь, в этом мире, наполненном новыми возможностями и людьми, от которых можно узнать столько нового и интересного. Когда разговор стал подходить к концу, Кристиан предложил отправить нам несколько своих работ, чтобы мы могли выбрать что-то для ресторана. Мы обменялись контактами, и я почувствовала облегчение — что-то внутри меня, что так долго было напряженным, расслабилось. — Спасибо вам, — сказала я, когда мы прощались. — Это было очень полезно. Кристиан улыбнулся и кивнул, а затем снова обратился ко мне с теплым взглядом: — Я рад, что смог помочь. Вы хорошо разбираетесь в искусстве, я получил удовольствие от беседы с вами. Когда началась презентация блюд, атмосфера в зале сразу изменилась. Все вокруг погрузились в работу, сосредоточенно следя за процессом. Мы с Джейсоном устроились за одним из столиков, рядом с другими известными шефами. Стол был накрыт элегантно, с белоснежной скатертью, на которой тускло мерцали свечи. Я чувствовала на себе взгляды остальных, но старалась не обращать внимания. Вместо этого, я следила за Джейсоном, который казался полностью поглощенным происходящим. Он сидел прямо, сдержанный и сосредоточенный, время от времени кидая быстрые взгляды на своих коллег. На каждый столик приносили блюдо, и Джейсон с неторопливой грацией пробовал его, делая заметки на листе. Он не торопился, его внимание было направлено на каждый элемент, на каждую деталь. Джейсон как будто исследовал не просто вкус, но и идеи, скрытые за ними. В его глазах читалась глубина понимания, которой мне не хватало. Он не просто ел — он анализировал, чувствовал и оценивал. Иногда, когда какой-то ингредиент или представление блюда ему не нравились, Джейсон слегка морщил лоб и что-то записывал, а его сосредоточенный взгляд выражал больше, чем слова. Он был молчалив и строг в своих оценках, но каждый его жест и взгляд говорил, что он был абсолютно уверен в своем подходе. В какой-то момент, когда принесли очередное блюдо, Джейсон неожиданно повернулся ко мне и тихо спросил: — Что думаешь? Я немного растерялась, но затем задумалась на секунду. Он знал, что я мало в этом разбираюсь, но его вопрос показался мне искренним. Я изучила блюдо, обращая внимание на каждый элемент. — Мне кажется, соус немного перебивает вкус рыбы. Но само мясо приготовлено идеально, — спокойно ответила я, стараясь говорить уверенно. Он кивнул, записывая заметки. Я почувствовала, как между нами снова возникает небольшое взаимодействие, хотя оно и не выражалось в словах. Когда вечер наконец подошел к концу, и мероприятие завершилось, я почувствовала, как напряжение, присутствующее весь вечер, ослабло. Мы с Джейсоном молча направились к выходу, его шаги уверенные и спокойные, мои — чуть более напряженные. Мы сели в его машину, и я, как обычно, устроилась на пассажирском сиденье, ожидая, что сейчас поедем в сторону моего дома. Но, проехав несколько кварталов, я заметила, что мы не двигаемся в знакомую сторону. Я не сразу решилась задать вопрос, так как в машине стояла тишина, которую оба старались не нарушать. Джейсон был сосредоточен на дороге, его взгляд направлен вперед, а я, вроде бы, пыталась расслабиться, наблюдая за огнями ночного города, проходящими мимо. Потом, наконец, я не выдержала. — Куда мы едем? — спросила я, стараясь сделать свой голос как можно более нейтральным. Он молча посмотрел на меня, затем снова вернулся взглядом к дороге. — Не переживай, — сказал он тихо, — я просто хочу, чтобы мы поговорили. Что-то в его голосе заставило меня насторожиться. Он не сказал ничего больше, и я почувствовала, как напряжение вернулось в воздух между нами. Я смотрела на ночной город, но мысли бегали в другом направлении. Что-то было не так. Это не тот разговор, на который я рассчитывала. Через несколько минут мы подъехали к набережной. Он припарковал машину у самого берега, где городские огни отражались в воде Мичигана, создавая завораживающий и в то же время спокойный вид. Джейсон выключил двигатель, но не сразу повернулся ко мне. Мы сидели в тишине, которую нарушал лишь шум городского движения за окнами. Я понимала, что он что-то хочет сказать, но не знала, как подготовиться к тому, что будет дальше. Только когда я собиралась задать вопрос, что происходит, он повернулся ко мне, и его взгляд сразу схватил мое внимание. В его глазах, обычно полных уверенности и жесткости, мелькала какая-то скрытая уязвимость. — Я действительно не должен был говорить тебе такие вещи, — сказал он, его голос ровный, но с оттенком напряженности, как будто ему было тяжело признать даже перед собой, что он мог ошибиться. — Я был злой на себя и на всё вокруг, и использовал тебя как выход для этой злости. Возможно, я был слишком резок. Иногда такой подход срабатывает, но, похоже, не в этот раз. Он остановился, как будто подбирая слова, и я почувствовала, как он вглядывается в меня, пытаясь понять, как я отреагирую. — Ты прав, это не сработало, — ответила я, чуть наклонив голову. — Но это не значит, что ты просто можешь оправдаться своей злостью. Он продолжал смотреть на меня, и я заметила, как его взгляд стал чуть жестче, но не менее уверенным. Казалось, он искал, что я скажу, как я восприму его признание. Он продолжил, пытаясь объяснить. — Возможно, я не смогу исправить всё, что сказал, но ты должна понять, что я действовал из своего опыта, пытаясь сделать всё как лучше. Когда не справился, мне было трудно признать, что ошибся, — сказал он, отворачиваясь и смотря куда-то вдаль. — Мне не хотелось тебя обидеть. Я слышала его слова, но внутри меня росло чувство, что это не извинение, а просто попытка оправдаться. Он говорил, но что-то не сходилось в его голосе. — Ты говоришь, что не хотел меня обидеть, но продолжая оправдываться, ты будто списываешь всё на недоразумение. Как будто твои слова не оставили глубокого следа, который я вынуждена была не просто пережить, а носить с собой каждый день, — я усмехнулась, но в голосе не было ни малейшей улыбки. Я сделала паузу, чувствуя, как слова тяжело ложатся на меня, но взгляд оставался холодным и твердым. — Я не прошу тебя извиняться, если для тебя это так сложно. Но я хочу, чтобы ты понял, что последствия твоих слов не исчезают просто потому, что ты признал свою ошибку. Слова «ты делаешь недостаточно» вернулись ко мне, как привидение, вырвавшееся из темных уголков моего прошлого. Это был тот самый упрек, который я всю свою жизнь слышала от своей матери. Он звучал так же, как когда-то она мне говорила, что я недостаточно хороша, недостаточно умна, недостаточно способна. Я всегда чувствовала, как эти слова жгут меня изнутри, и вот теперь, когда они звучат из уст Джейсона, я не могла не почувствовать, как этот огонь снова воспламеняется. Я не могла позволить себе показать ему, как болезненно эти слова глубоко осели в моей душе. Они были больше, чем просто упрек; они были эхо того, что я пыталась скрыть, что я пыталась забыть, но что все равно продолжало преследовать меня. Я сжала кулаки, пытаясь не выдать того, что происходит в моей голове. Но внутреннее напряжение было невыносимым. Всё, что он говорил, теперь звучало как повторение той самой боли из прошлого. Чувство сдавленности росло, и мне казалось, что если я не выйду, я просто задохнусь. Я не сказала ничего, просто резко распахнула дверцу и вышла в холодный воздух. Как только ноги коснулись земли, я сделала глубокий вдох, пытаясь собраться. Я не знала, что чувствую. Злость? Обиду? Всё перемешалось в одно неприятное ощущение, которое сжало мне грудь. Я шагнула к краю набережной, не обращая внимания на песок под ногами, и остановилась. Смотрела на тёмные воды озера, пытаясь не думать. Но мысли всё равно одолели меня. Я стояла у воды, не в силах двигаться, нервно вдыхая холодный воздух, пытаясь успокоиться. Мой разум кипел от слов, которые я не могла забыть, от тех чувств, которые меня захлестнули. Я была на грани, и мне нужно было немного тишины. Мне нужно было быть одной, подальше от него. Но, как только я сделала шаг вперед, я услышала его шаги. Джейсон подошел ко мне, его тень упала на землю рядом, и я не могла не заметить, как он приближается. — Я не хочу говорить, — бросила я через плечо, голос звучал резче, чем я ожидала. Я не могла обернуться. Внутри все кипело, и смотреть ему в глаза сейчас казалось невозможным. — И не нужно, — его голос прозвучал неожиданно мягко, но все равно настойчиво. Он подошел ближе, его тень упала рядом со мной. Я могла чувствовать его присутствие даже без взгляда. Несколько секунд прошло в молчании, пока он наконец не заговорил. — Когда я начинал работать поваром, — начал он после паузы. — Один шеф сказал мне, что я не подхожу. Что я никогда не стану таким, каким должен быть настоящий шеф. Я резко обернулась к нему, не в силах сдержать удивление. Его лицо было сосредоточенным, взгляд тяжелым. — Я тогда думал, что это конец. Что он прав. Что я действительно недостаточно хорош, — продолжил он. — Каждая ошибка на кухне казалась доказательством его слов. И знаешь, что хуже всего? Я поверил ему. Я смотрела на него, и в его глазах видела искренность, которая заставляла меня слушать. — Однажды ночью, когда я стоял на кухне в одиночестве, перед мной лежал горелый соус. Это был мой соус, приготовленный мной. И я подумал: если я сейчас это брошу, он точно окажется прав. Батлер сделал шаг ближе, оперевшись на перила рядом со мной. — Зачем ты сейчас рассказываешь мне это? — спросила я, пытаясь не выдать дрожь в голосе. — Потому что я хочу, чтобы ты поняла: ты не должна позволять чужим словам, даже моим, определять тебя. Я резко повернулась к нему. Его взгляд, такой спокойный и уверенный, встретился с моим. Он стоял так близко, но в этом не было давления. Только странная смесь тепла и отстранённости. — Ты серьёзно думаешь, что я просто должна взять и превратить твою критику в мотивацию? — спросила я, стараясь звучать саркастично, но голос выдал усталость. — Нет, — ответил он, и в его тоне появилась едва уловимая теплая грусть. — Я думаю, что тебе нужно понять, что не всё, что я сказал, было правильным. Но и не всё из того, что ты чувствуешь сейчас, связано со мной. Я сжала руки в кулаки. Эти слова задели какую-то глубинную, болезненную часть меня. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую, — прошептала я. — Возможно, и так, — признал он спокойно. — Но я знаю, что иногда мы слышим не то, что нам говорят, а то, что уже давно сидит внутри. Я наконец повернулась к нему. Его лицо было спокойным, но взгляд сосредоточенным. Он смотрел на меня не так, как обычно — без холодной дистанции, но и без привычной твёрдости. — Знаешь, что самое сложное? — сказала я. — Эти слова западают в голову. Ты начинаешь верить в них, даже когда стараешься делать всё, что можешь. Его глаза были темными, глубокими, в них отражалась какая-то внутренняя борьба. — Если я сказал что-то, что сделало хуже, — он сделал шаг ближе, его голос стал тише, — это моя ошибка. Его слова повисли в воздухе, между нами образовалась тишина, насыщенная чем-то, что я не могла описать. Я отвернулась, чувствуя, как горло сжимает от эмоций. Мой взгляд скользнул к воде, а его слова всё ещё звенели где-то в голове, будто отражение моих собственных мыслей, но сказанное чужим голосом. Я почувствовала, как он сдвинулся ближе. Его тёплая рука осторожно коснулась моего лица. Джейсон аккуратно повернул моё лицо к себе, заставив наши взгляды встретиться. В воздухе висела напряженность, и я почувствовала, как моё сердце начинает биться быстрее. Я пыталась поймать его взгляд, но он снова опустил глаза, теперь глядя на мои губы. Не успела я осознать, что он сделал шаг ближе, как его губы, мягко, почти незаметно, коснулись уголка моих. Это было так неожиданно, что я замерла, не зная, что делать. Его поцелуй был легким, но в нем было что-то глубокое, тревожное. Его губы едва коснулись моих, и в этот момент я почувствовала, как моё тело напряглось, но не от страха — от того, как сильно этот момент пробудил во мне странные эмоции. Это было так осторожно, словно он проверял, позволяю ли я ему это. Затем его губы скользнули по моим к другому уголку, как легкий, едва ощутимый поцелуй, но в нем была такая тягучая, непередаваемая напряженность, что я не могла дышать. От этого прикосновения все внутри меня дрогнуло. Я почувствовала, как его теплое дыхание касалось моей кожи, а его губы, скользя по моим, оставляли следы, которые тянули за собой вопросы и желания, которые я не могла понять. Джейсон отстранился так быстро, как и подошёл, и я почувствовала пустоту. Его взгляд, полный напряжения и, может быть, даже неловкости, оставался на мне. Я стояла в тишине, не в силах двинуться или сказать что-то. Мои губы горели от его прикосновения, и я не знала, что делать с этим ощущением. — Отвези меня домой, — сказала я, почти не поднимая взгляда. Мои слова прозвучали твердо, но в них скрывалась паника. Паника от того, что я не знала, что делать с тем, что произошло, с тем, что я чувствовала. Я развернулась, пытаясь идти к машине, но он не дал мне пройти. Его рука, крепко сжавшая моё запястье, остановила. Взгляд его был острым, как будто он не хотел отпускать меня так легко. Я вздрогнула от неожиданности, но не взглянула на него, стараясь держать голову ровно и не показывать, насколько сильно я переживаю. — Не убегай, — его голос прозвучал тихо, но твёрдо. Я замерла, закрыв глаза на пару секунд. Не знаю, чего я ожидала, но точно не того, что он будет пытаться удержать меня. Я ощущала, как его присутствие снова охватывает меня. — Нет, я хочу домой, — твердо ответила я. — Сейчас. Он не сказал ничего, только кивнул. Казалось, он понял, что мне нужно время, чтобы осознать всё, что произошло, и, возможно, самому разобраться в своих чувствах. Мы молча подошли к машине, и я села в пассажирское сиденье, крепко сжимая сумку на коленях, пытаясь удержать себя от того, чтобы не начать трястись от нервного напряжения. Он сел за руль, и двигатель завёлся, нарушая мрак ночи. Мы ехали в тишине, и я пыталась сосредоточиться на дыхании, стараясь не думать о том, что произошло между нами. Внешний мир казался теперь каким-то далёким и несущественным, как будто мы с ним оказались в пузыре. Но я знала, что этот пузырь вот-вот лопнет, что наша реальность снова настигнет нас в ресторане. Я смотрела в окно. Далеко за горизонтом огоньки города мерцали, как яркие звезды, и мне казалось, что в этой тишине я могла бы раствориться, исчезнуть, забыться. Но я не могла забыть. И, несмотря на то, что ночь поглощала нас, я ощущала, как в груди что-то болит, что-то не отпускает, и я не знала, что с этим делать. Когда мы подъехали к моему дому, я с благодарностью выдохнула. Я лишь поблагодарила его коротким "спасибо" и, не оборачиваясь, быстро вышла из машины. Я не хотела задерживаться, не хотела, чтобы эта ночь продолжалась. Моё тело было перегружено, и мне нужно было отстраниться от него, хотя бы на мгновение, чтобы вернуться к себе. Вернувшись домой, я не смогла сразу справиться с тем, что происходило в моей голове. Я без слов сбросила пальто и туфли, как будто пытаясь избавиться от всего, что могло напомнить о том, что произошло. Я направилась в ванную, пытаясь отключиться от этого хаоса в голове. Включив воду, я подождала, пока она наполняется. Тёплый пар постепенно заполнил комнату, и я шагнула в воду, почувствовав, как она обвивает моё тело. Тёплая вода начинала успокаивать, но мысли об этом поцелуе, о его руках, о том, как он меня прижал, не отпускали. Это было как огонь, который разгорался с каждым воспоминанием. Я погрузилась в ванну глубже, пытаясь расслабиться. Закрыла глаза, чувствуя, как горячая вода мягко касается моей кожи, и пыталась очистить ум. Но каждый раз, когда я пыталась забыться, его лицо, его взгляд, его дыхание снова и снова накатывали волнами. Сильнее всего ощущалась пульсация в губах. Почему я не могу избавиться от этого? Я ведь не просила этого. Я не просила его целовать меня, не просила, чтобы всё это случилось. Утром, когда я стояла перед зеркалом, выискивая малейшие проблески энергии в собственных глазах, я осознала, что бессонница оставила на мне свои следы. Темные круги под глазами, усталость, которая, казалось, прочно закрепилась в каждом взгляде, в каждом движении. Я не могла выкинуть из головы события прошлой ночи, и это ощущение было почти физическим — как груз, который, сколько бы ни пыталась, я не могла скинуть. Когда я вошла в ресторан, мои мысли были поглощены всем, но не работой. Даже привычные звуки и запахи кухни казались отстраненными, как будто я была здесь физически, но мыслями — далеко. Стараясь сосредоточиться, я направилась в кабинет, но едва переступила порог коридора, как столкнулась с Джейсоном. Он стоял у моей двери, будто ждал меня. Я почувствовала, как сердце начинает колотиться быстрее, и, несмотря на усталость, этот внезапный прилив адреналина был невыносимым. — Доброе утро, — его голос был ровным, спокойным, но в нем чувствовалось что-то, что заставило меня насторожиться. — Доброе, — ответила я, намеренно сдержанно, и открыла дверь кабинета, надеясь, что он поймет намек. Но Джейсон последовал за мной, закрыв дверь за собой. Я почувствовала его взгляд на себе, будто он изучал каждую деталь. Он прищурился. — Выглядишь… уставшей, — задумчиво отметил он, и в его словах не было привычной легкости, только странная задумчивость. — Интересно, почему? — ответила я, с сарказмом. — Ах да, наверное, потому что не спала всю ночь. Причину тоже озвучить? Или сам догадываешься? Его губы тронула легкая усмешка, но в глазах мелькнуло что-то непонятное. Батлер спокойно сел напротив меня, положив руку на подлокотник и продолжая пристально смотреть. В его движениях была уверенность, и даже усталость не могла этого скрыть. Я отвернулась, принуждая себя сфокусироваться на ноутбуке, а не на том, что происходило рядом. — Хочу воспользоваться случаем и напомнить тебе о дистанции, — сказала я, стараясь сохранить нейтральный тон, не поднимая взгляда. — Попробуешь еще раз сделать это без спроса — получишь по лицу. На удивление, это заявление облегчило мне душу. Было странное ощущение, что в словах нашлось больше свободы, чем я ожидала, словно сама ситуация оказалась менее грозной, чем я себе её представляла. — Понял, — сказал он, почти серьезно, но уголки его губ снова дрогнули. — В прошлый раз ты сказал то же самое, — я почувствовала, как уверенность начинает снова возвращаться ко мне. С ним больше не хотелось быть осторожной. Наоборот, мне нравилось видеть, как он реагирует на мои слова. Он, казалось, был немного удивлен моей твердостью, но потом в его глазах промелькнул блеск. Ему явно нравилась эта игра слов, легкое напряжение, которое витало между нами. Ситуация, которая еще минуту назад казалась мне угрозой, теперь выглядела почти комично. — Ну, значит, мне стоит начать держать слово, — сказал он с легким укором, его взгляд изучал меня, как будто он пытался понять, как далеко он может зайти. Я прищурилась, на мгновение всерьез раздумывая над тем, действительно ли он понимает, что я хотела сказать. Всё, что казалось таким серьёзным и неразрешимым, вдруг выглядело почти абсурдно. Я сделала вид, что возвращаюсь к ноутбуку, но боковым зрением заметила, что он продолжает на меня смотреть — будто пытался понять, действительно ли я расслабилась или всё ещё держу на него обиду. Вдруг Джейсон наклонился чуть ближе, его голос понизился до почти заговорщического шепота, как будто он делился тайной. — Ты так уверенно ставишь границы… а может, это просто способ убедить себя, что ты действительно хочешь их соблюдать? Я почувствовала, как брови медленно поднимаются вверх. Слова Джейсона, как всегда, были продуманны до мелочей, точно метко направленные стрелы, от которых я не могла просто отмахнуться. — Боже, — усмехнулась я, скрестив руки на груди, — сколько же тараканов у тебя в голове. Он не смутился, лишь снова усмехнулся, будто ему доставляло удовольствие мое недоумение. — Никаких тараканов на кухне, Рейн, — сказал он, притворно серьезно, — я же шеф-повар. Я не сдержала короткого смешка и покачала головой. — Ну, судя по всему, некоторые всё-таки сбежали в твою голову, — ответила я, прищурившись. Слова слетели с моих уст так легко, и я сама не заметила, как улыбка проскользнула на моем лице. Впервые за долгое время я почувствовала, что все это острое напряжение, притаившееся между нами, стало как-то спадать, будто растворяясь в воздухе. Атмосфера неожиданно смягчилась, и вместо тяжелой напряженности появилась какая-то странная легкость.