The Perfect Fit

Миранда Пристли вошла через парадную дверь своего таунхауса. Знакомый запах лаванды и чего-то тёплого встретил её. Ещё один длинный день позади, полный встреч, примерок и сотен электронных писем, которые она с трудом могла вспомнить. Met Gala в Метрополитен-музее, за организацию которого она отвечала вместе с Найджелом, был уже через две с половиной недели, и каждую деталь нужно было довести до совершенства. Она вздохнула, расстёгивая пальто, её мысли всё ещё вращались вокруг хаоса прошедшего дня. Она была приятно удивлена, обнаружив Кэролайн на кухне, вынимающую запеканку из духовки. Вида дочери, готовящей еду, было достаточно, чтобы немного ослабилось напряжение в её плечах. Миранда давно приняла, что ей часто не удаётся поужинать с дочерьми, но всегда испытывала маленькую радость, когда Кэролайн старалась подождать её. Она скучала по ним, теперь, когда обе дочери учились вдали от дома. Кэссиди училась на другом конце страны, но, к счастью, Кэролайн осталась рядом и часто приезжала домой на выходные. Иногда она приглашала Миранду на ужин в будние дни. Миранда ценила усилия дочери, направленные на сохранение её участия в своей жизни. Быть в таунхаусе одной всё время было одиноко. Найджел всё чаще спрашивал, не собирается ли она снова начать ходить на свидания, теперь, когда дочери практически покинули дом. Она прекратила свидания, когда девочкам исполнилось 14. Обе переживали сложный переходный возраст, и Миранда не хотела отвлекаться от них. Поток подходящих мужчин — а один был совершенно неподходящий — иссяк. Это не беспокоило её тогда, и спустя 6 лет, это не имело для неё особого значения. Дочери были важнее, чем её собственные потребности. Кроме того, когда ей хотелось чего-то большего, она знала, как справиться с этим самой или могла позвонить джентльмену, который помогал ей. Хотя иногда она искала более женственного партнёра, такие моменты были редки, и всегда приносили воспоминания о брюнетке с карими глазами, которая была недосягаема. Нахождение Кэролайн дома летом было именно тем, что нужно было Миранде. Это не давало её мыслям блуждать в прошлом и размышлять о том, что осталось в будущем. — Тебе не нужно было меня ждать, дорогая, — сказала Миранда тихим голосом, снимая пальто и вешая его на спинку стула, после чего подошла к дочери, чтобы поцеловать её в макушку. — Я хотела, мам, — ответила Кэролайн, её голос был тёплым, полным нежности. Миранда улыбнулась, почувствовав редкий момент тихого умиротворения. Она достала бокал вина из холодильника и налила себе щедрую порцию, прежде чем сесть за обеденный стол. Кэролайн подала запеканку, положив по порции на их тарелки, а затем села напротив матери. — Когда будет книга? — спросила Кэролайн, имея в виду ежедневную доставку макета из «Подиума», который Миранда по-прежнему просматривала. Хотя в последние несколько лет Найджел чаще занимался утверждениями, чем она, так как её повысили до должности президента издательства Elias Clarke — должности, которую когда-то занимал Ирв Равиц. — Не раньше, чем через час, — ответила Миранда, откидываясь на спинку кресла. Она сделала глоток вина и посмотрела на дочь поверх ободка бокала. Кэролайн выглядела… нервной. В её осанке была заметна напряжённость, она слегка теребила вилку, и это подсказывало Миранде, что у дочери что-то на уме. Что-то важное. Но Миранда знала, что не стоит давить. Вместо этого она позволила разговору течь естественно, давая Кэролайн пространство, чтобы та сама открылась. — Наверное, библиотека уже опустела, раз семестр заканчивается, — заметила Миранда, начиная есть. — Твой последний курс заканчивается через две недели, верно? — Угу, — кивнула Кэролайн, морщась, когда мать подняла бровь на её «да». — То есть, да, — поправилась она, её голос оставался спокойным, но руки слегка дрожали. — Заканчивается. Я сейчас работаю над дипломом. Хорошо, что дали ещё две недели. Это даёт нам больше времени, чтобы пользоваться библиотекой, не сражаясь за место. Миранда кивнула, внимательно наблюдая за дочерью. Она позволила ей продолжить в своём темпе. — И ты планируешь проводить большую часть времени там в следующие несколько недель? — Эм… не совсем, — запнулась Кэролайн, теребя салфетку. — Я уже почти всё исследование закончила. Все книги, которые мне нужны, я привезла домой. — Это замечательно, дорогая. Лучше опережать события, чем откладывать на потом, — сказала Миранда. Кэролайн засмеялась. — Я не унаследовала папину привычку откладывать всё на последний момент. — Недостаток, — поправила её Миранда, в глазах её сверкнула игривая искорка. Кэролайн закатила глаза с добродушной улыбкой. — Недостаток… — повторила она, немного покачав головой с сожалением. Между ними снова воцарилась тишина. Миранда приподняла бровь, её острое чутьё сработало. Кэролайн увиливает, она избегает говорить о настоящей проблеме. Поэтому Миранда решила изменить тактику. — Как проходят твои собеседования? — спросила она. Кэролайн ходила на два или три собеседования каждую неделю в последний месяц, ища подходящую работу на лето. Она была довольно сдержана в рассказах о компаниях и вакансиях, только делилась впечатлениями, насколько хорошо или плохо проходили собеседования. Этот вопрос застал Кэролайн врасплох. Она подавилась едой, её лицо покраснело, и она с трудом пыталась проглотить. Миранда немедленно встала, подбежала к дочери и похлопала её по спине, пока Кэролайн не отмахнулась от неё, кашляя. — Всё в порядке, всё в порядке. Просто не в то горло попало. Миранда осталась стоять, поглаживая её по спине, пока не убедилась, что с Кэролайн действительно всё в порядке. Затем она села на место, продолжая внимательно смотреть на дочь. Немного помолчав, она снова спросила, её тон стал более настойчивым. — Так что насчёт твоих собеседований? Похоже, это и было тем, что Кэролайн избегала. Миранда надеялась, что причина не в том, что она не получила желаемое предложение о работе и теперь боится ей об этом сказать. Миранда обещала себе, что в этом году не будет помогать дочери, как не помогала и в прошлом. Это было трудно, особенно когда Кэролайн пыталась устроиться работать в сфере моды — в отрасли, в которой Миранда не только сделала карьеру, но и правила ею десятилетиями. Кэролайн глубоко вздохнула и заставила себя улыбнуться, хотя Миранда прекрасно видела, что за этой улыбкой скрывается тревога. — Всё прошло хорошо. У меня было третье собеседование сегодня, и… они предложили мне работу. Миранда смягчилась, её лицо озарила искренняя радость. — Это отличные новости, Кэролайн! — сказала она, искренне радуясь, но всё же в её голове мелькнула любопытная мысль. — Это та работа с хорошей зарплатой, да? Полный рабочий день? Кэролайн кивнула, её улыбка расширилась, хотя не достигла глаз. — Да… да, полный рабочий день. И зарплата отличная. Лучше, чем другие предложения. Мне даже удалось договориться о более высокой почасовой ставке. Миранда подняла бокал в молчаливом тосте. — Прекрасно. Значит, они действительно хотят тебя, если согласились на повышение, несмотря на то, что и так предлагали немного больше, чем другие. Миранда улыбнулась, но, в отличие от обычного случая, Кэролайн не ответила на её улыбку, а продолжала нервничать. Её улыбка оставалась натянутой и чуть дрожала. — Да. Так и есть. Я в восторге, — сказала Кэролайн, но в её голосе не было той радости, что звучала раньше, когда они обсуждали работу. Возможно, теперь, когда предложение было сделано, она почувствовала тревогу из-за ответственности, которую это влекло за собой. — Хорошо, — сказала Миранда с кивком. — А где они находятся? Где офис? Кэролайн колебалась, замешкавшись на мгновение. — В Бруклине. Офис в центре Бруклина. Миранда не смогла сдержать лёгкую складку на лбу. Бруклин не был самым удобным местом для Кэролайн, особенно учитывая, что она живёт дома. Если бы она жила в общежитии FIT, это было бы немного легче, но всё равно не слишком удобно. — Это будет долгий путь на работу, — сказала Миранда мягко. — Я разберусь, — быстро ответила Кэролайн, её тон стал немного оборонительным. — Это хорошая работа, мам. Действительно хорошая. — Я уверена, что так и есть, — сказала Миранда, стараясь успокоить дочь, нарастающее напряжение дочери. — Я знаю, иначе ты бы не подала заявку. Кэролайн немного расслабилась, но Миранда всё ещё видела напряжение в её челюсти. Она узнала этот взгляд — он был таким же, как её собственный, когда она была на грани потери самообладания, но не хотела этого показывать. Миранда сделала ещё один глоток вина и решила осторожно продолжить разговор. — Какой у тебя график? Когда начинаешь? — С девяти до пяти, — ответила Кэролайн. — Начинаю завтра. — Завтра? — Миранда моргнула, удивлённая, как быстро всё разворачивается. — А что с твоими занятиями в четверг? Они знают, что тебе нужно будет уйти пораньше? — Да, — Кэролайн кивнула, хотя в её голосе снова прозвучала резкость. — Я им сказала, и они не возражают. — Хорошо, — ответила Миранда, её голос снова стал успокаивающим. — Рада это слышать. — Она подарила дочери лёгкую улыбку, надеясь уменьшить её напряжение. — Есть что-то ещё, что ты хочешь рассказать мне о своей новой работе? — Миранда надеялась, что этот открытый вопрос даст Кэролайн возможность рассказать о том, что её беспокоит. Её защитная реакция волновала Миранду, хотя она могла только догадываться, почему дочь ведёт себя так резко. Что бы её ни тревожило, Кэролайн явно переживала, что это может расстроить Миранду, возможно, даже разочаровать её. Её дочери были чрезвычайно чувствительны к неудачам. Миранда пыталась, по-настоящему пыталась привить им мысль, что неудачи — это часть жизни, если из них можно извлечь уроки и совершенствоваться в будущем. Но это была не простая идея, не простое умение, а её собственная приверженность к совершенству явно не способствовала этому. Кэролайн покачала головой, но Миранда заметила на её лице внутренний конфликт. Было что-то, о чём она ещё не сказала. Миранда могла подождать. Если она могла переждать Ирва Равица, то уж точно могла дождаться откровений своей двадцатилетней дочери. Между ними повисла долгая тишина, Кэролайн теребила салфетку, и это становилось всё заметнее, пока наконец она не вздохнула и не пробормотала. — Как бы я хотела, чтобы Кэссиди была здесь… Миранда нахмурилась, ожидая, что дочь продолжит. — Мм… она будет здесь через тринадцать дней. Может, подождём её возвращения, прежде чем продолжить этот разговор? — Боже, мам, ладно, да, — наконец сказала Кэролайн, её голос был таким тихим, что Миранда едва расслышала её. — Есть ещё кое-что. Не нужно вести себя как… — Кэролайн махнула рукой в сторону матери, указывая на её стойку и холодный голубой взгляд, — как главный редактор. — Ты права, конечно, — сказала Миранда. — Прошу прощения. Это было необоснованно. Пожалуйста, продолжай. — Я согласилась на должность личного ассистента генерального директора, — произнесла Каролина, её слова теперь вылетали быстрее. — Это отличная возможность, мам. Я получу опыт в индустрии модной электронной коммерции, а компания процветает. Она считается стартапом, но ходят слухи, что они расширяют портфель, чтобы выпустить IPO в ближайшие годы. Это будет здорово — быть частью этого. Видеть, как всё меняется и что для этого нужно. Я думаю… нет, я знаю, что это для меня действительно подходящий вариант. Миранда оставалась спокойной, хотя чувствовала, как воздух в комнате изменился. Кэролайн как будто обходила что-то важное. — Звучит многообещающе. Очень многообещающе, — сказала Миранда, гордая тем, что дочь проявила дальновидность, изучив финансовые показатели компании и их положение на рынке. Но в её словах было нечто, что задело за живое, что-то, что её беспокоило на уровне подсознания. Но она не могла понять, что именно. — Ты встречалась с генеральным директором? — вместо этого спросила Миранда. — Да, — ответила Кэролайн, закусив губу. — Она проводила собеседование со мной сегодня. Это был мой третий тур. — Она… — Миранда почувствовала лёгкое напряжение в животе, странное беспокойство охватило её, и тот кусочек информации в её голове начал постепенно складываться в единую картину. Бруклин. Электронная коммерция. Женщина-гендиректор. Пазл начал собираться. — А как называется эта компания? — спросила она, её голос стал тише. Кэролайн тяжело сглотнула, её глаза немного расширились. Она выпрямила спину, готовясь к возможной буре. — About The Fit. Слова повисли в воздухе, отзываясь в неожиданной тишине. Миранда почувствовала, как её пальцы крепче сжали бокал вина, пока она осмысливала название. «About The Fit.» «Эй-Джей Сакс.» «Андреа Джулс Сакс.» Челюсть Миранды напряглась, но она постаралась сохранить нейтральное выражение лица. — Эй-Джей Сакс, — произнесла она медленно, едва не подавившись этим именем. — Это… её компания? Лицо Кэролайн побледнело, и Миранда заметила паническое выражение в её глазах. — Да, — прошептала Кэролайн. — Но, мама, ты же только что сказала, что это отличная возможность. Компания хорошо развивается, и я хочу работать с Андреа. — Андреа… — Миранда едва не задохнулась, произнося это имя. Андреа Сакс. Она теперь была на «ты» с её дочерью, и это имя звучало странно. Это имя стало горьким привкусом на языке Миранды. Андреа Сакс. Прошли годы — она хотела убедить себя, что прошло много времени с тех пор, как она думала об Андреа, и что её мысли о ней были лишь случайными воспоминаниями. Но как это могло быть правдой, когда Андреа — или точнее, Эй-Джей Сакс — была повсюду? Кажется, каждый раз, когда Миранда проверяла новости моды, лицо Андреа мелькало там, сияющее на обложках всех ведущих онлайн-изданий: Vogue, Harper’s Bazaar, Elle, GQ, InStyle и многих других, всегда в центре внимания. Миранда могла представить её сейчас: Андреа стояла перед зданием своей компании из красного камня, в безупречно сшитом дизайнерском костюме, который идеально подчеркивал её фигуру, излучая одновременно силу и элегантность. Её тёмно-каштановые волосы — когда-то растрёпанная копна запыхавшейся ассистентки — теперь были аккуратно уложены и ниспадали свободными волнами на лицо. Кожа сияла под яркими огнями интервью и фотосессий, и она излучала непринуждённую уверенность и очарование, которые заставляли людей прислушиваться, когда она говорила. Андреа умела казаться такой же, как все, даже когда носила одежду, стоимостью в тысячи долларов — Balenciaga, Bulgari, Ralph Lauren, Patou, Simkhai, Fleur du Mal, Des Phemmes, Alexander McQueen или любой другой бренд, который она предпочла на этой неделе. Неважно, что теперь она была мультимиллионером, генеральным директором; для своих поклонников она оставалась Эй-Джей, женщиной, которая поднялась из самых низов Нью-Йорка и создала что-то революционное. Она находила контакт с людьми так, как Миранда никогда не умела. И восхищались ей не только новостные издания. Андреа стала современной иконой — звезда не только модного мира, но и эпохи социальных сетей. Поколение Z, миллениалы, даже более молодое поколение Альфа смотрели на неё. Она была знаменитостью в TikTok и Instagram, её лицо и голос заполоняли их ленты с идеально подобранными фрагментами мудростей о предпринимательстве, моде и жизни. Андреа была той женщиной, которая умела выглядеть непринуждённо — женщиной, которая могла сидеть на диване, скрестив ноги, на подкаст-интервью, обсуждая эволюцию электронной коммерции, моды, женского предпринимательства и многое другое, при этом всё ещё выглядеть так, как будто только что сошла с обложки Vogue (Миранда, между прочим, имела много резких слов с Анной после выхода этого номера) — потому что она никогда не окажется на обложке Runway. Сколько бы Найджел её не уговаривал. Поклонники Андреа обожали её не только за чувство стиля, но и за открытость. Она была прямолинейной, искренней и доступной. Они любили её, потому что она символизировала не только успех — она олицетворяла возможность. Женщина, которая прошла через бурю мира Миранды, покинула его и преуспела так, как никто не ожидал. Она стала кумиром цифрового поколения, символом силы для молодых женщин и мужчин, которые видели в ней человека, понимающего их борьбу — который поднялся на вершину и никогда не терял своей индивидуальности. Миранда, с другой стороны, всё больше чувствовала себя пережитком ушедшей эпохи. Она правила глянцевыми страницами журналов, изданиями, которые всё ещё цеплялись за остатки престижа и эксклюзивности. Её бренд был доступен элите, старой гвардии моды и высшего общества, но Эй-Джей Сакс достигала масс. Вирусных масс. Поклонники Андреа не просто читали о ней — они жили её успехом через экраны своих телефонов, отмечая её в историях, повторяя её образы, мечтая когда-нибудь создать что-то такое же масштабное, как About The Fit. И вот что было самым болезненным. Андреа не просто ушла из орбиты Миранды — она её затмила. Она стала титаном индустрии, создав свою империю на собственных условиях, влияя на миллионы людей каждым постом, каждым интервью, каждым появлением. Миранда не могла избавиться от неё, потому что Андреа была не просто частью её ускользающих воспоминаний — она была невыносимо присутствующей в эпоху цифровых технологий. Она была везде. Это было несправедливо. Миранда потратила месяцы, годы, пытаясь забыть её — забыть, как сильно она заботилась о ней. Забыть, как она обидела Андреа. Забыть ту жизнь, которой она лишила их обеих. Тот шанс, который она отняла у них обеих. — Ты встречалась с ней? — спросила Миранда, её голос стал тише, почти колеблющийся. — Да, — снова ответила Кэролайн, и Миранда увидела тревогу в её глазах. — Я только что… только что сказала это, мам. Да, она сказала, но всё равно. Что-то мешало Миранде понять, что она слышала. — И она знала, кто ты? — Я использовала своё имя, — Кэролайн кивнула. — Она знала. Миранда встала, её движения были быстрыми и решительными, когда она направилась к винному холодильнику. Ей был нужен ещё один глоток. Она налила себе второй бокал, осушив половину, прежде чем повернуться обратно к дочери. Кэролайн наблюдала за ней с тревогой, явно чувствуя беспокойство матери. — Ты использовала своё имя, — повторила Миранда, скорее для себя, чем для Кэролайн. Она покрутила вино в бокале, пытаясь уложить всё это в голове. Андреа знала. Она взяла Кэролайн на работу, прекрасно понимая, кто она. Миранда вновь оказалась в потоке воспоминаний об Андреа. О той страсти, что охватила их, о любви, что разгоралась в глазах Андреа. Как Андреа смотрела на неё теми большими, уязвимыми глазами, когда сказала, что любит её. И как Миранда не ответила тем же. Те ночи, проведённые в убогой квартирке Андреа, или выходные в её огромной кровати, пока близнецы навещали отца или бабушку. Те ленивые утра, когда Андреа приносила ей кофе, улыбаясь ей через край своих потёртых кружек. Те вечера, когда Андреа просто обнимала её, проводя пальцами по её волосам, чтобы помочь ей уснуть и успокоиться после особенно тяжёлого дня. Как еда просто появлялась в её кабинете в те дни, когда Миранда отправляла сообщение с отменой запланированной встречи. Открытки на дни рождения, праздники и важные события — не только для Миранды, но и для девочек. Те разговоры, когда Андреа спрашивала о девочках, потому что ей действительно хотелось узнать о них больше. Как она предложила встретиться с ними, когда Миранда будет готова. Как Миранда никогда не собиралась знакомить их, всё время отталкивая Андреа. Сначала было оправдание, что развод ещё не оформлен. Потом, когда развод был завершён, Миранда говорила, что ей нужно, чтобы девочки снова привыкли к жизни только с ней. Затем просто не было других оправданий, и Андреа перестала спрашивать. К тому времени Миранда уже охотно делилась, как у них дела, и в глазах Андреа, когда она говорила о них, был такой взгляд, что она глупо отказывалась признать, что этот взгляд означал. Они просто весело проводили время. Они не были в отношениях. Не были связаны друг с другом обязательствами. Они даже не были друзьями, с самого начала. Но где Миранда была уверена, что они на одной волне, она слишком поздно поняла, что это не так. Андреа не просто развлекалась, она была привязана к Миранде, она восхищалась ею, любила её, хотела большего. Это осознание пришло как раз перед тем, как наступила тишина. Андреа больше не писала, чтобы назначить время для встреч. Андреа выглядела грустной каждый раз, когда Миранда приходила или уходила. Как сложно стало находить время для встреч с Андреа, когда сама Андреа больше не инициировала их. Как раздражало Миранду, что она хотела увидеть Андреа, но та каждый раз говорила, что у неё нет времени. Как неудобно было, что рядом не было кого-то, кто заботился бы о ней, кто мягким прикосновением и голосом снимал бы напряжение с её плеч. Как плохо ей стало, когда она потеряла почти три килограмма перед неделей моды в Париже, когда Андреа перестала присылать ей еду, чтобы она обязательно поела. Запах её парфюма на подушке исчезал, пока не осталась лишь память, после того как Миранда отвергла Андреа слишком много раз. Сказала, как она глупа и наивна. Как нелепо было плакать в подушку три недели, когда именно Миранда сказала Андреа уйти. Как она отказала Андреа, когда та попросила встретиться с Кэссиди и Кэролайн в последний раз. Андреа сказала, что не хочет, чтобы её знали как что-то большее, чем просто подруга, но прошло уже два года, и ей нужно было встретиться с Кэролайн и Кэссиди, чтобы понять, что она действительно что-то значит для Миранды. Это был компромисс, на который Миранда должна была пойти. Но она этого не сделала. Миранда решительно сказала Андреа, что если она не может принять то, что у них есть, если её не устраивает такой их союз, то ей стоит уйти и не возвращаться. Конечно, Миранда не имела в виду это всерьёз. Нет, она всё-таки имела в виду это, но ожидала, что Андреа останется, несмотря на все те ужасные вещи, которые она говорила, несмотря на то, как сильно отталкивала её. Но в тот раз Андреа не осталась и не вернулась. Миранда всё разрушила. Бесконечные возможности того, кем они могли бы стать, она уничтожила, не дав им даже попытаться. Восемнадцать месяцев и семнадцать дней. Именно столько они были — (не) вместе. Три месяца и тринадцать дней, не дотянув до их двухлетней (не)годовщины. Андреа удерживала их вместе, а когда устала и измоталась, Миранда разрушила всё, как она разрушала все свои другие отношения. Не имело значения, сколько раз Андреа доказывала, что она не похожа на бывших мужей Миранды, что Андреа знала её и любила её несмотря ни на что. Андреа не была достаточно хороша для Миранды. Никакие заверения не могли её убедить. Ничто не изменило бы её мнения тогда. Боже, она была такой старой дурой. Миранда скрывала Андреа, слишком боясь того, что подумает мир. Слишком боясь последствий отношений с бывшей ассистенткой. Такой союз поставил бы на её спину огромную мишень. Её бы уничтожили за тот же кризис среднего возраста, с которым сталкивались мужчины в её положении. Там, где их высмеивали, называя стереотипами, им также крепко пожимали руки и одобрительно кивали за «завоевание» красивой молодой женщины. В 2009 году её бы так не восприняли. Тогда Миранда только что пережила неудавшийся переворот, организованный Ирвом Равицем, председателем правления в Elias Clarke — роль, которую она теперь занимала. Но тогда — она ещё не восстановила достаточный фундамент, чтобы пережить ещё один переворот или хотя бы один скандал, такой как скандал с бывшей ассистенткой. На самом деле, Миранда была напугана. Боялась, что отношения с Андреа значили бы для неё профессионально, и лично тоже. Она так легко улыбалась Андреа. Слишком легко. Это было отвратительно, как легко она улыбалась Андреа, как она смеялась, искренне, с этой сумасшедшей женщиной. Как спокойно она себя чувствовала рядом с Андреа, как та заботилась о её тревогах, как никто до неё. Она была трусом. И сделала то, что умела лучше всего. Она разрушила то, что пугало её, что угрожало ей. Она принизила то, что было у них, сказала, что они даже не встречаются, что у них нет отношений. Она обесценила то, что у них было, — спрятала это, как грязный роман. Она оттолкнула Андреа, и когда та, наконец, ушла, не желая прощать её (снова), Миранда не побежала за ней. Не сразу.