The Perfect Fit

Когда она наконец нашла в себе силы пойти за Андреа, поняв, как сильно она скучает по этой женщине, как сильно она её любит, по-настоящему любит, — Андреа уже ушла. К Кристиану Томпсону. Пальцы Миранды сжались вокруг бокала вина. Кристиан Томпсон. Человек, который забрал Андреа сразу после того, как Миранда позволила ей уйти. Человек, который смог дать Андреа то, чего Миранда не смогла — открытость в любви и поддержку, которых она заслуживала. Было больно наблюдать за этим со стороны, видеть Андреа с кем-то другим, осознавать, что она упустила свой шанс. И теперь Андреа вернулась. Не прямо в её жизнь, но через Кэролайн. И это было ближе, чем Андреа была в последние несколько лет в качестве Эй-Джей Сакс и множества безликих экранов. Теперь она вернулась как Андреа, и Миранда не была уверена, что хуже. Что её пугало больше. Миранда с трудом сглотнула, заставляя себя сосредоточиться. Сейчас дело было не в ней. Речь шла о Кэролайн. Её красивой, умной, страстной дочери. Её дочери, с которой Андреа была на «ты»! Миранда кипела внутри, её ноздри раздувались. Но она медленно и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Ради Кэролайн. Несмотря на прошлое, несмотря на боль, она не могла позволить личным чувствам затмить её суждения. Кэролайн много работала ради этой работы. Она заслуживала гордости. — Очень хорошо, — наконец сказала Миранда, её голос был спокоен, хотя сердце бешено колотилось. — Мы отпразднуем твою новую работу после твоего первого рабочего дня. Кэролайн удивлённо моргнула. — Правда? — Конечно, — ответила Миранда, одарив дочь лёгкой улыбкой. — Ты много для этого трудилась. Мы отпразднуем в «Серафине». — любимом итальянском ресторане Кэролайн на углу 38-й и Парк-авеню. На лице Кэролайн засияла ослепительная улыбка. Она вскочила с места и обежала стол, чтобы обнять мать. — Спасибо, мам! Миранда обняла дочь крепко, хотя её мысли всё ещё метались вокруг осознания того, что Андреа снова появилась в их жизни. И она не знала, что это значило для всех них. — Расскажи мне о работе, — попросила Миранда, поднимаясь, чтобы налить себе ещё бокал вина. Третий бокал, заметила Кэролайн с лёгкой тревогой. Один бокал за ужином был привычным делом. Три? Кэролайн не могла вспомнить, когда в последний раз её мать позволяла себе больше двух. Пальцы Миранды крепче сжали тонкую ножку бокала, пока Кэролайн продолжала рассказывать с энтузиазмом о своей новой работе. О том, насколько успешна компания About The Fit. О том, как она взволнована перед первым рабочим днём, чего ждёт больше всего. О том, какая это прогрессивная компания. Насколько она ориентирована на свою целевую аудиторию. Как гениально использует социальные сети для продвижения своего бренда. Как About The Fit практически стало синонимом Эй-Джей Сакс. Но Миранда едва слушала, её мысли витали в другом месте. Андреа. В её голове вихрем кружились воспоминания, которые она годами старательно закапывала глубоко. Она была осторожна, чтобы не дать им всплыть на поверхность, но теперь, когда Кэролайн с таким восторгом рассказывала о работе с Андреа, они нахлынули с новой силой. Сколько раз Андреа проявляла интерес к Кэролайн и Кэссиди? Сначала Миранда думала, что это лишь способ Андреа завязать разговор, потому что она могла часами рассказывать о своих детях, если чувствовала доверие. А в начале она Андреа не доверяла. Но постепенно, шаг за шагом, она стала доверять ей. Безоговорочно. Их разговоры о том, как Кэролайн трудно даётся математика, а Кэссиди — естественные науки, стали чем-то привычным. «Я бы с удовольствием с ними познакомилась. Когда ты будешь готова к этому», — говорила Андреа со своей ослепительной улыбкой, убирая волосы за ухо. Сладкие воспоминания об Андреа, столь давние, сейчас обжигали болью. Миранда удивилась, почувствовав, как слёзы подступают к глазам. Это наверняка было от вина, которое делало её излишне эмоциональной. Она прочистила горло, заставляя себя сосредоточиться. Но разум предал её, и, вместо того чтобы слушать свою взволнованную дочь, она снова вспомнила тот день. Тот день, когда она, наконец, нашла в себе силы пойти за Андреа. Два месяца. Восемь недель. Шестьдесят один мучительный день она боролась сама с собой. С каждым днём она всё больше погружалась в уныние, пытаясь доказать себе, что Андреа ей не нужна. Но дело было не в нужде. Нет, Миранда доказала себе, что не нуждается в Андреа. Но она её хотела. Отчаянно. И, наконец, готовая умолять о прощении и искренне раскаиваться, Миранда пошла к Андреа, чтобы попытаться исправить то, что разрушила. Но она опоздала. Был тёплый летний вечер, когда Миранда появилась у двери квартиры Андреа, бесконечно повторяя в голове слова, которые собиралась сказать. Она представляла удивлённое лицо Андреа, искорку надежды в её глазах. Миранда была готова признать всё — извиниться за то, что скрывала их отношения, за свою трусость, за то, что не любила Андреа открыто, как та заслуживала. Но когда она постучала в дверь, её открыла не Андреа. Это был он. Кристиан Томпсон. Без рубашки, с грудью, покрасневшей от напряжения, и с той самодовольной, собственнической ухмылкой, которая растянулась на его лице. — Миранда Пристли, — протянул Кристиан, лениво прислонившись к дверному косяку, будто помечая территорию — квартиру и, очевидно, саму Андреа. Его ухмылка стала ещё шире, когда он заметил проблеск удивления в её глазах. — Что привело вас сюда? — Я пришла увидеть Андреа, — голос Миранды звучал резко, хотя она не могла подавить нарастающее чувство дискомфорта в груди. Почему Кристиан здесь? Почему он без рубашки — в квартире Андреа — с выражением, словно он только что победил в крупной игре? Ты знаешь, почему он так выглядит, старая дура, — прорычал внутренний голос. — Энди сейчас занята, — мрачно усмехнулся Кристиан, в его тоне звучала нескрываемая самоуверенность. — Знаете, она никогда не была Андреа. Или как там вы её называете. Ей больше нравится, чтобы её звали Энди. Но вы, наверное, об этом не заботились, правда? Не заботились о ней, ведь у вас были… другие дела. Кровь Миранды застыла в жилах. Он знал. Господи, он знал о ней и Андреа. Сказала ли ему Андреа? Именно поэтому он так самодовольно улыбается? Какие секреты она ему раскрыла? Знал ли он, что она иногда страдает от панических атак? Что она забывала есть и трижды попадала из-за этого в больницу за последние четыре года? Что она иногда плакала после оргазма? Что именно знали его проницательные глаза?! Её острый язык изменил ей, когда Кристиан наклонился ближе, его ухмылка стала ещё шире. — Почему бы вам не оставить её мне, а? Я лучше для неё. Моложе. Бодрее. Я позабочусь о ней, пока вы… не можете. Или хотите поговорить с ней? — Предложил он и развернулся, предоставляя ей достаточно места, чтобы пройти в комнату, если бы она была готова столкнуться с ним, даже прикоснуться к нему. Она скорее отрубила бы себе руку. — Нет? Что ж, возможно, так и лучше. Она сейчас немного… потрясена. Мы хорошо размялись, если вы понимаете, о чём я. — Он подмигнул. Подмигнул! Миранда заскрежетала зубами. Смысл его слов был предельно ясен. Андреа — Энди — полностью ушла дальше. Миранда почувствовала, как внутри что-то рушится. Голос в её голове, который всегда твердил, что доверять Андреа было ошибкой, снова поднял голову, теперь громко крича, что она должна немедленно уйти и прекратить этот фарс. И вместо того, чтобы силой войти в квартиру, чтобы поговорить с Андреа лично, потребовать объяснений, она ушла. Она отвернулась, понимая, что в этот момент потеряла свой шанс. Она слишком долго тянула, и Андреа ушла. К Кристиану Томпсону, который выставлял её напоказ, словно трофей, и не боялся показывать её миру так, как всегда боялась Миранда. Воспоминание вонзилось в неё, как нож, но лицо Миранды оставалось непроницаемым, пока она стояла на кухне, наливая себе ещё бокал вина. Казалось, что годы исчезли, и то же холодное, мучительное чувство утраты вернулось, смешавшись с нынешней неловкой реальностью: Кэролайн, её дочь, теперь работает у Андреа. Когда Миранда вернулась к столу, Кэролайн смотрела на неё, всё ещё немного нервничая, но теперь её взгляд был полон беспокойства. Она явно заметила, как мать снова наполнила свой бокал. Миранда села и сделала долгий глоток, прежде чем заговорить размеренным голосом. — Ты сказала, что указала свою фамилию в заявлении, Пристли? Ты не использовала фамилию отца, как делала раньше? Кэролайн покачала головой. — Нет, на этот раз я не посчитала это нужным. Я хотела быть честной. — Кэролайн недоумевала, почему её мать так заостряет внимание на фамилии Пристли. Миранда поставила бокал на стол с большей силой, чем планировала. Она прикрыла его ладонью, и сердце её упало, когда она уставилась на вино в бокале. Неужели Андреа взяла Кэролайн на работу из-за её фамилии? Из-за неё? Эта мысль тревожила. Миранда лихорадочно размышляла, анализируя возможные последствия. Андреа никогда не играла в мелкие игры — по крайней мере, той, которую Миранда знала, это было не свойственно. Но это было давно, и люди меняются. Миранда знала это лучше, чем кто-либо. Она сама годами делала всё, чтобы About The Fit не появлялась в её изданиях — ни в Runway, ни в других журналах Elias Clarke, несмотря на успех компании. Она отвергала предложения Найджела принять рекламные деньги, которые они предлагали. Она категорически отказывалась размещать рекламу Runway на их сайте. Это даже не обсуждалось. Найджел никогда не видел её такой рассерженной, как в тот день, когда он высказал эту идею. Миранда была упрямой, а когда её обижали, она становилась непреклонной, словно гора. Она не сдвигалась с места. Это было мелочно, да, но она об этом не заботилась. Её не волновало признание, которое заслуживала Андреа. А теперь? Теперь Андреа взяла на работу её дочь. Грудь Миранды сдавила тревога. Неужели Андреа могла использовать Кэролайн, чтобы отомстить? Эта мысль была не такой уж невероятной. Миранда не знала, кем Андреа стала сейчас — несмотря на её безупречный онлайн-образ, — и была ли она всё ещё той страстной, доброй, прощающей женщиной, в которую Миранда когда-то влюбилась, или годы успеха и сердечных ран закалили её, сделав жёсткой. Миранда бросила взгляд на Кэролайн, которая продолжала говорить, её слова были полны восторга — о новой работе, о возможностях, которые открывались перед ней. Но мысли Миранды витали далеко. Она почти не слышала, что говорила дочь. Она могла думать только об Андреа — о том, было ли это какой-то извращённой местью. Её гордость за дочь не имела значения. Кэролайн упорно трудилась, чтобы заслужить это место. Но тот факт, что её наняла Андреа Сакс — Эй-Джей Сакс, оставлял неприятный осадок. Миранда снова покрутила бокал с вином, её мысли продолжали вихрем носиться вокруг нового положения вещей. Её дочь будет работать с Андреа. Как она могла быть уверена, что старые обиды не будут перенесены на Кэролайн? Она подвела Андреа так, что это до сих пор причиняло боль, и Андреа имела полное право злиться. Миранда снова мысленно вернулась к воспоминанию о Кристиане у двери Андреа, его насмешке и язвительным словам. Мысль о том, что Андреа могла бы использовать Кэролайн для мести, чтобы наконец свести счёты после всех этих лет профессиональной холодности, казалась не такой уж невозможной. — Мама? — Голос Кэролайн вырвал её из размышлений, возвращая в реальность. Миранда моргнула, осознав, что слишком долго молчала. — Да, дорогая? Кэролайн смотрела на неё нерешительно, явно не зная, как мать отреагирует на всё это. — Ты… ты не против? Я знаю, что это… это Эй-Джей Сакс, но эта работа для меня важна. Я действительно хочу доказать, что могу чего-то достичь. Миранда заставила себя улыбнуться, хотя улыбка так и не коснулась её глаз. Она протянула руку через стол, мягко сжав ладонь дочери. — Конечно, я горжусь тобой. Ты упорно трудилась, чтобы добиться этого, и я не позволю… старой истории встать у тебя на пути. Но даже произнося эти слова, Миранда не могла избавиться от тревожных мыслей о том, что будет дальше. Теперь она уже не могла контролировать развитие событий. Оставалось лишь надеяться, что Андреа не будет использовать Кэролайн как пешку в своей затаённой обиде. Если та вообще осталась. Но что было бы хуже? То, что Андреа не испытывала больше никакой обиды, а была просто равнодушна, или то, что она всё ещё злилась и собиралась использовать Кэролайн, чтобы ранить Миранду так, как не могла раньше? Хм… что на самом деле было ещё хуже? Кэролайн сидела напротив матери, наблюдая за едва уловимыми эмоциями, мелькающими на её обычно непроницаемом лице. Тишина между ними была ощутимой, почти тяжёлой. Кэролайн всегда знала мать как женщину точную, сдержанную и грациозную. Она видела, как та справлялась с бесчисленными напряжёнными ситуациями, не моргнув и глазом. Но упоминание Андреа — Эй-Джей Сакс — выбило Миранду из равновесия так, как Кэролайн никогда раньше не видела. Её сердце билось быстрее, пока она размышляла, стоит ли что-то сказать сейчас. Может быть, лучше поднять этот вопрос сейчас? Будет ли хуже, если она ничего не скажет, начнёт работу, а потом узнает, что всё намного сложнее и, возможно, окажется без работы посреди лета? Но в конце концов Кэролайн не выдержала и нашла в себе смелость задать вопрос, который крутился в её голове с самого момента получения предложения о работе. — Мам? — начала она, замолчав, когда взгляд Миранды оторвался от бокала вина и встретился с её глазами. — Что такого в Эй-Джей Сакс, что тебя так беспокоит? Губы Миранды слегка приоткрылись от удивления, и какое-то время она молчала. Она моргнула, её выражение сменилось с удивления на задумчивость, словно она взвешивала, сколько именно хочет сказать. Кэролайн никогда прежде не спрашивала мать об Андреа, несмотря на то что давно знала: Миранда питает к той женщине глубокую неприязнь. Это было очевидно — Миранда насмехалась над интервью с Эй-Джей Сакс, игнорировала её имя в журналах и, насколько знала Кэролайн, запрещала своим изданиям публиковать что-либо, связанное с About The Fit. И всё же, ни Кэролайн, ни Кэссиди никогда не задавали вопрос «почему». До этого момента. Миранда посмотрела на свой бокал, рассеянно покачивая жидкость. — Она работала на меня, — наконец сказала она, её голос был тихим, почти задумчивым. Кэролайн удивлённо моргнула. — Что? Когда? Миранда тихо вздохнула, тяжесть воспоминаний отразилась на её лице. — Примерно одиннадцать… нет, двенадцать лет назад. Кэролайн нахмурилась. Она провела немало исследований, прежде чем принять предложение, и, насколько ей было известно, Андреа была журналисткой. — Я думала… она была журналисткой, — сказала Кэролайн, её голос звучал озадаченно — Так она встретила своего мужа, Кристиана Томпсона. Они оба были писателями, так ведь? — Бывшего мужа, — резко отозвалась Миранда, её челюсть напряжённо сжалась при упоминании Кристиана Томпсона. Горечь, неизменно сопровождавшая его имя, вновь поднялась внутри неё. — Возможно, это всё правда сейчас, — её голос звучал холодно. — Но до того, как она стала журналисткой, Андреа работала на меня. И… это закончилось не очень хорошо. Кэролайн замерла, отмечая, как её мать произнесла имя «Андреа». Интонация была другой, не такой, как говорили все остальные. Это зацепило её внимание, но она ничего не сказала, позволяя этому признанию повиснуть в воздухе. Её мысли лихорадочно пытались сложить кусочки новой информации воедино. — Она работала на тебя? — переспросила Кэролайн, её недоверие было очевидным. — Я не помню, чтобы ты когда-либо о ней упоминала. Губы Миранды изогнулись в лёгкой, невесёлой улыбке. — О, ты бы этого не узнала. Я называла её Эмили. Глаза Кэролайн широко раскрылись. Она сразу поняла, что это значит. Её мать давно имела привычку называть всех своих помощниц «Эмили», вне зависимости от их настоящих имён. Это одновременно смешило и пугало тех, кто находился в орбите Миранды. Лишь позже Кэролайн поняла, насколько сильное влияние её мать имела над своими помощницами, как легко она могла свести их индивидуальность к имени, которое можно выбросить по своему желанию. Иногда это даже казалось логичным. Газеты называли её «Железной Леди» и «Дьяволом в Prada». Но потом Кэролайн вспоминала, как её мать стояла вся в грязи после того, как они все катились с берега во время весенних каникул, и как она рассмеялась, только убедившись, что никто не пострадал. Она вспоминала, как её мама нервно сидела на краю кровати, когда они обсуждали её личную жизнь. Вспоминала, как она плакала, когда им пришлось усыпить Патрисию, и как она нашла одну из её спрятанных косточек в саду. Пусть газеты называли её как угодно, но Кэролайн с гордостью продолжала звать её мамой. — Она была твоей помощницей? — недоверчиво спросила Кэролайн. — Да, — коротко ответила Миранда, словно само воспоминание до сих пор ранило её. — Одной из моих вторых помощниц. Кэролайн поморщилась. Она знала, как её мать обращалась со своими помощницами. Она и Кэссиди тоже не всегда были добры к ним, часто игнорируя тех, кто приходил к ним домой, чтобы забрать или принести что-то для Миранды. Они разыгрывали некоторых из них, манипулировали ими, когда это было нужно. Они привыкли к бесконечной череде помощниц, которые приходили и уходили из их жизни. Это было частью взросления в доме Миранды Пристли. — Так… ты её не любишь, потому что она когда-то на тебя работала? — Кэролайн пыталась разобраться. — Она была… неуважительна или что-то в этом роде? Выражение Миранды стало жёстче, в глазах мелькнула едва уловимая тень боли. Неуважительна? Нет, Андреа никогда не была неуважительна. Но она ушла. Она ушла в Париже. А потом… позже. Она ушла от Миранды. И это ранило сильнее любого неуважения. — Ммм… что-то вроде того, — произнесла Миранда, её голос стал мягче, почти нерешительным. — Мы… не расстались мирно. Брови Кэролайн поднялись. — Расстались? Сердце Миранды пропустило удар, но её лицо осталось непроницаемым. Она не собиралась говорить это. Она никогда не обсуждала свою личную жизнь с дочерьми, особенно отношения с Андреа. Это было чем-то, что она похоронила глубоко внутри себя, заперев на все замки. После паузы она продолжила, осторожно подбирая слова. — Я беспокоюсь… что она может плохо к тебе относиться. В качестве… возмездия за то, как я поступала с ней тогда. Удивление на лице Кэролайн сменилось сочувствием, когда всё начало проясняться. Её мать была не только сердита или обижена, она беспокоилась. Беспокоилась, что Андреа может выместить старые обиды на её дочери. Миранда вздохнула, поставила бокал и встретилась взглядом с Кэролайн. — Прости, если мои сомнения испортили твоё настроение, дорогая. Я не хотела этого. Я… я действительно счастлива за тебя. И я поддержу твоё решение работать там. Я просто… — она замялась, на мгновение потеряв свою привычную выдержку. — Ты ведь скажешь мне, да? Если она будет с тобой несправедлива? Ты первым делом обратишься ко мне, если она скажет что-то, что тебя расстроит. Сердце Кэролайн смягчилось от уязвимости, прозвучавшей в голосе матери. Дело было не только в гордости или обидах. Миранда по-настоящему боялась, что её дочь может пострадать из-за её собственных поступков в прошлом. — Конечно, мам, — мягко сказала Кэролайн. — Я скажу тебе. Обещаю. Миранда слегка кивнула, и в её глазах мелькнуло облегчение, когда она потянулась, чтобы взять Кэролайн за руку. — Спасибо тебе, моя дорогая. В этот момент открылась входная дверь, и доставили книгу из Runway. Миранда выпрямилась и посмотрела на дверь. — Я всё уберу, — предложила Кэролайн с мягкой улыбкой. — Удачи с книгой. Миранда поднялась, благодарно кивнув дочери, прежде чем крепко обнять её в знак поздравления. Затем она повернулась и направилась к двери, всё ещё обдумывая разговор. На мгновение она остановилась, наблюдая, как Кэролайн начала убирать со стола. Её маленькая девочка—нет, уже взрослая женщина—была теперь самостоятельной, сильной и независимой. Миранда ощутила прилив гордости, но эта гордость была омрачена беспокойством, которое она теперь испытывала. Если Андреа хоть каким-то образом причинит вред Кэролайн, Миранда знала, что не сможет просто сидеть сложа руки. Она использует все свои силы и влияние, чтобы уничтожить Андреа, даже если это потребует снова вскрыть старые раны, которые она хранила в себе больше десяти лет. Но даже думая об этом, Миранда осознавала, что больше не имеет власти над Андреа—ни в хорошем, ни в плохом смысле. Влияние и сила Андреа теперь превосходили её собственные. И всё же, существовали другие способы отомстить. Бывший парень Кэролайн, Адам, конечно, знал об этом не понаслышке. Миранда прищурилась. Никто — никто— не причинит вреда её дочерям. Даже Андреа Сакс не будет исключением из этого правила.