Излом эпохи перемен

      Чувства людей Сяо мало волновали, особенно если это касалось его работы. Понять их действия порой ему совсем не удавалось. Он мог их предугадать, но никак не понять.       Кулак решительно опускался на дверь, но открывать никто не спешил. Терпение Сяо всё настойчивее трещало.              — Может, его нет в комнате, — Люмин попыталась остановить его.       В отличие от них юноша хорошо слышал спешные шаги по ту сторону двери. Он дёрнул ручку, но она не поддалась.       — Си Шен, открой. Я лишь хочу поговорить, — стараясь вложить в голос как можно больше спокойствия, сказал Сяо.       Ответа не последовало. Тогда он приложил ухо к двери и прислушался. Думал, солдат откроет дверь, как только подумает, что незваные гости ушли. Слышимые шаги прекратились. Си Шен что-то передвинул, и наступила тишина. Сяо так крепко прикладывался к двери, что у него заболело ухо. Люмин уже собиралась что-то сказать, но он велел ей умолкнуть взмахом руки. Почти неуловимый хрип заставил юношу пойти на крайние меры. Он чуть отошёл от двери и со всей силы ударил по ней ногой. В гостинице щеколды не отличались прочностью, оттого вмиг отлетали от настойчивого хорошего удара.       За всю свою жизнь Сяо повидал немало, так что умел действовать быстро, без траты драгоценных секунд. Пока Люмин со вздохом ужаса прикрывала глаза Паймон, он успел схватить оставленный в стороне нож и молниеносным движением перерезал верёвку. Поймав слетевшего Си Шена, Сяо уложил его на пол и вытащил голову из петли. Ничего лучше, чем решить проблемы смертью, этот парень не придумал. Он барахтался по полу, захлёбываясь кашлем. Прошло всего несколько секунд, оттого Си Шен не успел даже сознание потерять.       — Идиот, — рыкнул Сяо. Больше всего ему не нравились в смертных именно такие опрометчивые поступки.       Слёзы брызнули из красных глаз молодого человека. Он прикрыл ладонью бордовое горло и, отдышавшись, сел. Ошарашенные подруги вбежали в комнату.       — Всё пропало, — прохрипел Шен.       — Ничего не пропало, — голос Люмин дрогнул, и она опустилась перед парнем на колени. — Зачем ты это сделал? Всё можно решить, пока ты жив.       Пока девушка успокаивала молодого человека, поглаживая по плечам и спине, Сяо распахнул настежь окна. Удушливый запах отчаяния сменился свежестью. В помещении словно стало светлее.       — Я всё равно в западне, — закрывая красное лицо дрожащими руками, продолжал стонать Си Шен. — Они всё узнают… Догадаются. Не станут разбираться.       Чувства Си Шена совершенно не волновали Сяо. Он его не понимал. Даже живя рядом с обществом людей, юноша не мог их до конца изучить. Такие нелепые и в то же время отчаянные поступки и вовсе вводили его в замешательство. Зачем прощаться с жизнью раньше, если она и так пролетит мгновением? Он был убеждён, что на их пути не существует проблемы, какую нельзя решить. Люди слишком зависимы от чувств, и за это порой жестоко расплачивались.       — Господин Сяо, будьте добры, принесите ему что-нибудь попить, — обернувшись, серьёзным тоном попросила Люмин, вновь вернув деловой стиль.       Он и сам не прочь был покинуть комнату, пока слабый на дух человек заливался слезами и не мог ничего внятного выжать из своего сдавленного горла. Всё, о чём мог думать Сяо, так это о неоднозначном поступке Си Шена. Он пытался представить ход мыслей молодого человека, но не мог его понять. Словно часть истины пряталась за каменной стеной, заглянуть за которую ему не удавалось.       Когда юноша вернулся со стаканом воды, Си Шен уже успокоился и пересел к окну. Он о чём-то шептал Паймон и Люмин, но стоило Сяо войти, разговоры прекратились. Перемена настроения не прошла мимо внимания командира. Как только солдат принял дрожащей рукой стакан воды, он скрестил руки и, словно перекрывая выход, встал по центру комнаты.       — Докладывай, что знаешь. Ты дежурил в эту ночь. И остался единственным, кто может сейчас говорить.       — Тактичностью ты не можешь похвастаться, — выдала Паймон и повторила за ним жест, сложив руки на груди.        — С ним говорили в управлении, — вмешалась Люмин, стараясь сохранить голос тихим и ровным, но дрожащие губы и подрагивающие пальцы выдавали её негодование.       Непроницаемая холодная маска ни на миг не спала с лица Сяо. Его чуть прищуренный испытывающий взор не слезал с Си Шена. Красная полоса у того на шее стала ещё ярче выделяться на фоне побледневшей кожи, привлекая внимание. Молодой человек не поднимал головы, до крови покусывал губу и слегка подрагивал от остатков эмоционального взрыва. На лбу проступили капли холодного пота, но он не спешил их смахивать. Сяо показалось, что Шен заперся в своих мыслях, не желая признавать присутствие члена управления. Люди так поступали довольно часто, и приходилось упорно дожидаться, когда они всё же раскроют рот. К несчастью солдата, Сяо никуда не торопился.       — Сам говорил, что хотел лишь побеседовать. Зачем эта настойчивость, если он не готов говорить сейчас?       Терпение Люмин начало иссекать, выливаясь наружу через нахмуренные брови и поджатые губы. Она хотела что-то ещё сказать, но её прервал поднявшийся Си Шен.       — Всё равно узнаете. Особенно после этого моего поступка, — хрипло прошептал он и бессильно прижался к стене. — Я готов пойти прямо сейчас в управление и сознаться. Мне пришлось им помочь. Это я открыл их камеру, — его голос сорвался, сделавшись таким слабым и сиплым, что хотелось прикрикнуть, лишь бы оживить. — Они пригрозили, что сделают с ней страшные вещи… Откуда только узнали, где она живёт? Ведь даже я выяснил это только пару дней назад… Назвали её адрес.       — Си Шен лишь заложник обстоятельств, — поддержала ослабленного парня Люмин. — Они были осведомлены и подготовлены.       — У меня не было выбора. Мне пришлось…       Такое положение дел Сяо не устроило. Он фыркнул и окинул солдата презренным взглядом.       — Выбор был. Они сидели за решёткой, а твоя девица где-то на свободе. Как солдат, ты должен был думать головой, пока она на твоих плечах. Знал ведь, чем это тебе будет грозить. Теперь по твоей глупости и трусости двое солдат ранены. И молись, чтобы они выжили.       — Когда от твоего решения зависит жизнь дорогого человека, времени раздумывать не так уж и много. Вы, господин Сяо, как никто должны это понимать.       То, что иноземка решила вмешаться в дела не её уровня, вызвало раздражение у Сяо, но он слишком хорошо владел собой, чтобы это хоть как-то показать.       — У них есть сообщники. Я знаю лишь, что они члены банды. Более ничего не сказали. Простите, — на Си Шена словно опустили гору, заставив сгорбиться и вновь устало скатиться на стул.       — Об их намерениях надо было сообщить начальству, а не помогать. Так поступают толковые солдаты. Но ты не солдат. Больше нет, — Сяо развернулся. — Вставай и пошли в управление. Расскажешь им, как всё было.       — Что с ним будет? — вставила своё слово Паймон.       — Пока задержание и разжалование. А дальше видно будет.       — А если пока ничего не докладывать руководству? Что, если удастся быстро их найти?       Подобное предложение показалось Сяо не только неуместным, но и абсурдным. Он развернулся и уставился на Люмин. Такой пристальный взгляд поумерил её пыл, сделав голос тише.       — Он же это сделал не из злых побуждений. Не преступник. Ему ведь всю жизнь перечеркнут.       — Законы и правила писаны для всех. И в договоре всё указано. Или я не прав? — Сяо глянул на Си Шена, и тот едва заметно кивнул. — Будь сейчас власть в руках Властелина, с ним церемониться не стали бы. Всем известно, что бывает за нарушение договора. Сейчас же его будет ждать суд, который решит участь. И, конечно, ему повезёт больше, если сбежавших быстро найдут и выловят всю их банду. Си Шена не оставят на свободе. Как показали события, его дух слишком ведом и податлив. Преступники наверняка попробуют вновь найти к нему путь.       Более спорить никто не осмелился. Си Шен покинул комнату под сожалеющие взгляды путешественниц. Плёлся он медленно и неуверенно, словно военная подготовка прошла мимо него. Никакой выдержки и стойкости. Будто внутри юноши прятался не железный стержень, а тоненькая соломинка, способная сломаться при любом дуновении ветерка. Не зря в управлении шептались про него за спиной. Не годился он для охраны правопорядка.       В управлении установилась непривычная для послеобеденного часа тишина. Появление инспектора из столицы разрушило уже давно слаженную работу. В приёмной, зарывшись в бумаги, работал лишь Хуа Лин. Он так увлёкся записями, что не услышал вошедших. Шаркающий позади командира Си Шен ничего не говорил, лишь тяжело дышал и хватался за горло, будто верёвка до сих пор стягивала его кожу. Жалел ли он о своём решении попрощаться с жизнью, винил ли себя за побег заключённых или же и вовсе размышлял о своей несчастной жизни? Сяо лишь несколько раз наградил его беглым взглядом, невольно стараясь понять мысли человека. Он не осуждал Си Шена, но и не сочувствовал. Прожившему столетия воину трудно давались такие чувства, как чуткость, сердечность, сопереживания. Их глубина сильно ограничивалась и проявлялась слишком сухо, отчего многим со стороны казалось, что он ничего не чувствует.       Допрос провёл сам начальник управления. В отличие от Сяо, Лу Ян уделил внимание каждому слову своего подчинённого. Мужчина держал сотрудников в узде, и в то же время отличался отзывчивостью и пониманием. Пусть его лицо покраснело от разочарования и гнева, пусть кричал так, что дрожали от страха картины на стенах, он всё же не подверг Си Шена публичной порке, а запер в камере временного содержания. Дальнейшая судьба парня зависела от исхода расследования. Лу Ян не исключал, что солдата причислят к соучастникам, и тогда его будет ждать такая же участь, как и их.       В управлении Сяо пробыл не меньше двух часов, а когда вернулся в гостиницу, то обнаружил, что его уже караулят. Паймон и Люмин встретили юношу прямо у лифта. Их серьёзный вид не сулил хорошей беседы.       — И что с ним сделали? Наказали? Избили? — быстро протараторила девочка, перегородив Сяо дальнейший путь.       Рука сама потянулась к усталому лицу. Пальцы сжали переносицу до покраснения, из груди вылетел протяжный выдох. Захотелось выругаться.       — Послушайте, это не моя проблема в том, что Си Шен стал причиной побега преступников. Почему вы меня преследуете?       — Неужели тебе совсем его не жаль? — Люмин вскинула на него широко раскрытые глаза. Сяо вдруг показалось, что она смотрит не на его оболочку, а куда-то слишком глубоко, отчего ему захотелось уйти.       Оставив вопрос без ответа, он прошёл между путешественницами и скрылся за стенкой гостиницы. Весь путь до комнаты Сяо только и думал о том, чего они пытались добиться. Всё то, что входило в его обязанности, он выполнял исправно, без колебаний. Был убеждён, что жалость и сочувствие в привычном понимании присущи лишь смертным. За его спиной тянулась слишком длинная кровавая дорожка, нарисованная собственными руками. Не было времени и возможностей заботиться о чувствах людей. Этому раньше никто не учил. Лишь после счастливого поворота судьбы он попал в ряды друзей, где ему стали открываться некоторые грани глубин души. Они провели с ним титаническую работу, и всё же Сяо так и не смог полностью раскрыться. Его внутреннее развитие всё ещё продолжалось.       Выходной день пролетел быстрее, чем Сяо успел заскучать. Пусть для управления инцидент с побегом стал большим прыщом на лице репутации, он всё же принёс своего рода разнообразие в устоявшийся механизм.       Уже на следующий день Сяо вышел на дежурство. Расследованием занялись братья Се. Он не собирался в это впутываться, взявшись за свои обязанности. Его отряду поручили осмотр северной части Тростниковых островов и дорогу на Мондштадт. Именно на ней ранее ему с напарниками удалось выловить разбойников, но теперь никаких признаков пребывания преступников не имелось.       Установившаяся после дождей прохлада освежила застоявшийся воздух. Дышалось легко, но с дуновением влажного северного ветерка приходила лёгкая дрожь. Летняя форма не имела тканевых утеплителей, оттого противостоять нисходящим с Драконьего хребта колючим потокам становилось всё труднее. Хуан и Хуацин прижимали руки к телу, надеясь защититься от прохлады.       — То пекло невыносимое, то холод могильный, — простонал Хуан и с укором глянул на высоко вздымающийся горный хребет, что разделял Мондштадт от Ли Юэ.       — Я слышал, что нашему управлению скоро выделят автомобиль. Будем меньше мёрзнуть, — поддержал беседу Хуацин. Мимо его любопытных ушей редко пролетали какие-либо новости.       — Не неси чепухи. Всё, что могут нам выделить, так это хороших, скажем так, дисциплинарных и не только взысканий. Кто хоть тебе такое шепнул?       Подобный слух дошёл и до Сяо. Пока он заполнял бумаги перед началом смены, в приёмной Хуа Лин переговаривался с заместителем начальника управления. Речь шла как раз об автомобиле. Пока ещё это обсуждалось в столице, но они были уверены в успехе данных переговоров.       — Интересно, а обучать нас будут? Я бы не отказался. Моя жёнушка со скамейки бы слетела, если бы увидела меня за рулём, — Хуан тихо посмеялся и поправил скатившийся на лоб шлем.        — Если уж и будут обучать, то тебя за руль точно не посадят. Тебе только велосипед можно доверить, и то с оговорками.       Такие брошенные в шутку слова вызвали неподдельное возмущение у Хуана. Их языки сцепились сначала в раздражённых пререканиях, а когда по крови побежал юношеский запал, они и вовсе перешли на брань. Обычно отмалчивающийся Сяо не выдержал и заставил их угомониться лишь парой фраз. Из-за ночных кошмаров он не выспался, у него раскалывалась голова, а ещё и вечно шумные напарники досаждали своей болтовнёй. Иногда ему казалось, что уж лучше мучиться от скуки, нежели от их компании.       Обратно на постоялый двор отряд вернулся без новостей ближе к пяти часам вечера. По пути им встретилось немало знакомых, в том числе и путешественницы, которых откуда-то привёз мужчина. Придерживая изящной рукой лёгкое платье до колен, Люмин вышла из машины и что-то сказала водителю. Её взгляд без затруднений выцепил ровно шагающих солдат. В нём не читалось приветливой доброты или злобы. В нём не было ничего. Она мимолётно пробежалась глазами по отряду, на мгновение задержавшись на командире, повернулась к уже убежавшей к лифту подруге и скрылась за прибывшими в гостиницу постояльцами. Через минуту Сяо и не вспомнил об этом случае, не придав ему хоть какое-то значение.       К вечеру управление немного оживилось. Вернулись братья Се с расследования. Они заполняли необходимые отчёты в своём кабинете, прерываясь на чай и походы в уборную. Почему-то Сяо не хотелось узнавать подробности расследования. Ещё день назад бушевавший в мыслях запал утих. Рутинные будни сгладили некогда заострившие углы любопытства.       После двенадцатичасовой смены Сяо вернулся в гостиницу немного потрёпанным и уставшим. Некогда удалившиеся в столицу постояльцы потихоньку возвращались, выживая из помещений мирскую тишину. Лишь на верхних этажах по-прежнему пряталось спокойствие.       Часы размеренно и неумолимо забирали драгоценное время и, словно насмехаясь над людьми, испускали ритмичное щёлканье. Комнату поглотил лёгкий горьковатый дым благовоний, что тонкой лентой выползал из позолоченной курильницы. Как раньше, так и впредь она носила звание неизменной помощницы, что не хуже врача успокаивала разум и усмиряла головную боль. Курильницу Сяо подарил Меногиас на сто лет их дружбы, и с тех пор он с ней не расставался.       Выдохшийся за рабочий день Сяо лежал в серой дымке как в тумане. Его покрасневшие глаза скрывали за собой родную обстановку комнаты, а уши невольно прислушивались к шуму гостиницы. На его счастье, молодая влюблённая пара соседей ещё не вернулись из города, а вот женщина из комнаты напротив оказалась нынешним вечером чересчур громкой. Ши Янь что-то передвигала в своём номере, не забывая переговариваться с Верр Голдет. Как понял Сяо из их случайно подслушанного разговора, соседка затеяла перестановку.       — Надоело это невыносимое однообразие. Пусть хоть что-то уже поменяется в этой дерьмовой жизни, — говорила Ши Янь, не стесняясь выражаться при довольно сдержанной и хорошо воспитанной хозяйке гостиницы.       Об отдыхе в тишине пришлось забыть. Дверь в комнату женщины, по всей видимости, была распахнута, оттого Сяо хорошо слышал, как она бранится и раздражённо вздыхает, когда что-то падало на пол. Когда боль в голове благодаря волшебной курильнице немного стихла, молодой человек оторвался от помятого покрывала и глянул на улицу. Начало темнеть. Солнце уже как полчаса назад спряталось за горизонтом. Самое время убраться из гостиницы, пока не начались гулянья, и Босациус не вздумал затянуть друга в вечерние посиделки.       Гулявший днём ветер стих. Напившаяся дождями трава налилась сочной краской и, кажется, за сутки вытянулась на добрую длину пальца. Сошла с полей тоскливая бледнота, бутоны налились жизнью и, распускаясь, дарили округе до одури сладкий аромат. Шелковица огненными пятнами перебивала пестроту зелени, нежные ромашки, как снежинки, прятались за длинными листьями. Округа слишком долго ждала осадков, и теперь всем своим видом демонстрировала свою радость.       Лягушки, что по весне не умолкали, куда-то запропастились, и теперь их хор заменили сверчки и стрекозы. Они прятались в траве и тростнике, напоминая о своём присутствии лишь мелодией. Всё лучше чем гул машин и ор чаек, что наполняли улицы гавани. Не то чтобы Сяо умел истинно наслаждаться природной красотой и глубиной. Скорее он больше ценил покой и умиротворение, которых ему так не хватало в далёком прошлом. Что ни день, то новая тяжёлая и жестокая работа. Раньше специально взращённый для кровопролитий птенец не знал, что такое бесцельно прогуливаться по мирным просторам, что значит скука. Чтобы достигнуть того, что теперь у него имелось, пришлось пройти длинный и мрачный путь, который часто напоминал о себе во снах.       Прогуливаясь вдоль берега заводи по сырой и холодной траве, Сяо бездумно оглядывал округу. К одной из его удивительных способностей причислялось умение очищать голову от мыслей. Такого отдыха удавалось достигнуть лишь на природе и в полном одиночестве. Ему просто не хотелось о чём-то размышлять. Да и не было у него таких проблем, о которых за прожитые годы он не думал, оттого порой просто желал иметь пустую голову. После таких практик тело словно наливалось силой.       Одинокая блуждающая тень спугнула засевших на ночь уток. Они сорвались с земли и, громко ругаясь на нарушителя спокойствия, нырнули в поднимающийся туман. Сяо даже не вздрогнул от зародившегося шума, хоть птицы и пролетели буквально над его головой. Он лишь заметил, что месяц поднялся над землёй, сообщая о наступлении ночи.       Несколько часов Сяо прогуливался по улице, насыщая лёгкие прохладным летним воздухом. Когда он приблизился к постоялому двору, многие окна торговых домиков и гостиничных номеров уже растворились в темноте. По улице разгуливали лишь патрульные и несколько выпивших лишнего мужчин. За ними-то и наблюдали члены правопорядка. Пока никаких действий не предпринимали, но их острые, как у хищных птиц, глаза уже приметили своих жертв. Нередко постояльцы затевали между собой драки. Беднота порождала немало конфликтов.       Сяо уже собирался пройти к себе в комнату, как услышал знакомый голос на другом конце балкона. Его он точно не мог с кем-либо перепутать. Бархатный, спокойный и высокопарный тембр мог принадлежать лишь его старому другу. Пройдя немного вперёд, юноша привычно прищурился и разглядел высокую фигуру в длинном приталенном фраке древесного цвета. На подоле и рукавах блестели богато вышитые золотые витиеватые узоры. В наряде прослеживалась безупречная работа Меногиаса. Одежда выделялась своим неподдельным благородством и строгостью. Каждый элемент подчёркивал истинную натуру своего владельца. Длинные тёмные волосы, собранные в простой хвост, ручьём спускались по могучей спине, скрывая собой часть изысканных узоров и сложенные в замок ладони. Кончики блестящих прямых прядей отливали янтарным оттенком, придавая им особую красоту и загадочность.       Мужчина с прекрасной фигурой, какой могли позавидовать даже молодые, вёл увлечённую беседу с Босациусом и Хуай Анем. Сяо слышал, что они обсуждали дела гостиницы, но сам сомневался, стоит ли их прерывать. Секундное замешательство решило его внутренние вопросы. Элегантный гость обернулся, устремив свои яркие и острые глаза в сторону друга.       — Добрый вечер, господин, — не растерявшись, юноша первый слегка приклонил голову в уважительном приветствии.       — Пожалуй, уже ночь, — уголки тонких губ Чжун Ли чуть дрогнули. — Здравствуй, Сяо.       С человеком, который буквально подарил ему новую жизнь, Сяо не виделся уже несколько месяцев. В последний раз их встреча прошла поспешно и скомкано. Чжун Ли тогда только снял с себя обязанности правления регионом, похоронил своё истинное имя и прежний облик, превратившись в простого члена человеческого общества. С тех пор юноша смел сомневаться в решении господина, ведь регион захлестнули изменения, принять которые ему удавалось с большими трудностями. Он так и не успел спросить, стоило ли идти на такие риски.       — Всё не спится? — спросил Босациус, когда Сяо присоединился к их компании.       Такие малозначительные вещи, как считал сам Сяо, не должны обсуждаться в кругу высокоуважаемого господина. Пусть их знакомство и произошло ещё задолго до того, как появились машины и слова вроде «Архонт и «Адепт” ещё не потеряли свою силу, он никогда не позволял себе вольностей в присутствии древнего Моракса. Мужчина владел не только непомерной силой, но и величием души. Чтобы это продемонстрировать, ему не обязательно было открывать рот и что-то доказывать. Это ощущалось лишь одной его походкой, осанкой, утончёнными и строгими чертами лица. За всей спокойной и сдержанной обложкой прятались глубокие познания в истории и культуре, а также прошлое, которое сильно контрастировало с новой устоявшейся натурой. Если бы люди знали, каким холодным и решительным он был в былые времена, вряд ли бы посмели с ним так легко разговаривать.       — Как всегда, работает не покладая копья, — по-доброму заметил Чжун Ли, когда ответа от Сяо так и не получил.       — Если бы я вставал в такую рань, то сейчас видел бы уже десятый сон, — пошутил Хуай Ань и деловито провёл пальцами по густым чёрным усам. — И всё же мысли с трудом ворочаются. Пожалуй, я покину вас, господа. Надо ещё закончить кое-какие дела, прежде чем глаза окончательно закроются.       Владелец постоялого двора устало моргнул. Такому важному человеку вечно недоставало сна. Мешки под глазами и впалые щёки были тому свидетелями. На нём лежала ответственность за процветание дела, какое вручила власть, и оплошать он не имел права. Сяо нередко видел, как Хуай Ань разгуливал ночами в тишине по гостинице и что-то бормотал про долги и бессмысленные цифры.       Когда управляющий покинул балкон, Босациус потянулся, раскинув большущие ручищи по сторонам. Казалось, ими он мог обнять весь мир, если бы этого захотел.       — Стало быть, дела пошагали в хорошем темпе? — как бы между делом спросил Босациус и прижался спиной к балконным перилам.       — Ты же знаешь, мне трудно оценить такой вопрос с финансовой точки зрения, — Чжун Ли усмехнулся. — Это надо спросить у госпожи Ху Тао. Могу лишь сказать, что клиентов стало больше.       — Неужто умирать стали чаще? — пусть Босациус и знал ответ на этот вопрос, он всё же не смог смолчать.       Кожа на перчатке Чжун Ли хрустнула, когда он поднял руку и задумчиво провёл пальцем по подбородку.       — Дело не только в этом. К нам стали обращаться и по поводу поминок.       После удачно подстроенной отставки, бывший властелин горных земель опустился до простого консультанта ритуального бюро. И сказать, что мирская жизнь ему не по нраву, ни у кого язык не поворачивался. Никто так не наслаждался обычным человеческим существованием, как сам Чжун Ли.       — Слышал, у вас тут произошёл неприятный инцидент, — мужчина повернулся к немного отстранённому Сяо.       Взгляд острых глаз юноша мог ощутить даже спиной.       — Да, но ничего серьёзного. Человек из столицы поднял волнения, почём понапрасну. Преступников уже ищут, но я не узнавал подробностей, — ответил он, не колеблясь, словно по-прежнему вёл отчёт перед владыкой.       — А служится как? Босациус говорит, что ты пока не намерен менять работу.       Сяо невольно поджал губы и посмотрел на улыбающегося друга. Ему не хотелось бы, чтобы Босациус говорил о нём лишнее. Не мог принять того факта, что все старые друзья общаются с Чжун Ли как с приятелем, а не как в старые времена. Тогда о светских разговорах с Мораксом даже мысли почти никто не допускал.       — Мне по нраву нынешняя работа. Жаловаться постыдно.       — Это верно. Нынешняя работа не сравнится с предыдущей.       Шея начала покрываться стыдливыми красными пятнами, но, на счастье Сяо, ворот лёгкой рубахи их скрыл.       — Я не… Вовсе не это имел в виду, — поспешил он оправдаться, чем повеселил товарищей.       — Всё в порядке, Сяо. Я понял, о чём ты.       — Расслабься. Не на экзамене же, — Босациус хлопнул Сяо по плечу.       Пошевелив напряжёнными руками, юноша бросил короткий взгляд на Чжун Ли и прислонился к перилам так же, как Босациус. В такой позе он и застыл. Пока господин договаривался с другом о поездке в порт Илун, что находился на северо-западе от постоялого двора, Сяо лишь слушал. То, как Босациус разговаривал с Мораксом, всегда удивляло. Он словно не видел никаких преград, чтобы сделать ему замечание, пошутить или же дать совет. Пожалуй, это качество вызывало в глазах у господина лишь уважение. А после того как пост правителя был оставлен, они и вовсе словно позабыли, кто кому давал распоряжения. Сяо казалось такое общение непостижимым. Хотелось хоть что-то оставить в этом меняющемся мире постоянным.       — Прокатишься завтра с нами? Возможно, тебе будет полезно встретиться с владельцем чайных плантаций, — выдерживая вежливый и дружеский тон, спросил Чжун Ли.       — Благодарю, но у меня завтра дежурство. Не могу поехать.       Сяо одним лёгким движением сунул руку в карман, чтобы достать часы, но запястье, как назло, застряло. Это ещё ярче продемонстрировало его неловкость. Друзья с улыбками наблюдали, как он пытается раздражённо выдернуть ладонь. Когда борьба с карманом успешно завершилось, Сяо уставился на часы, где маленькая стрелка уже миновала час ночи.       — Мне пора идти готовиться к службе. Был рад повидаться, господин Чжун Ли.       — И я тоже, Сяо. Ещё свидимся.       Несмотря на ту неловкость, что поселилась в душе, юноша действительно был доволен встречей. К Чжун Ли он испытывал глубокое уважение, признательность и благодарность. Мужчина поверил в него тогда, когда Сяо этого совершенно не заслуживал.       Оказавшись в комнате, юноша провёл ладонью по лицу и чуть улыбнулся. Да, у него не было своего жилья, роскошных сервизов и фирменных кинжалов, какими любили хвастаться люди, не имелось большого заработка, но зато в его жилах текла свобода. Он никому ничем не обязан, только самому себе, и волен сам решать, куда пойти и где проснуться. Это куда ценнее всех тех материальных благ, каким поклонялось общество. Оставалось лишь решить, для чего нужна эта свобода.