Излом эпохи перемен

      Тростниковые острова отличались обширной и свободной территорией. Она хорошо просматривалась, что не скажешь о горной долине. Туча, плывущая с запада, оказалась больше, чем думалось ранее. Её тёмный синий край стремительно приближался. Когда компания вернулась в гостиницу, уже отчётливо слышалось бормотание неба.              — Спускайтесь часа через два. Сегодня народу будет мало. Половина гостиницы уехала в гавань, — сказал Босациус перед тем, как все разошлись.              Сяо неспешно поднялся в комнату и с удивлением заметил, что всё утонуло в тишине. Никаких разговоров и песен, лишь отдельные шаги на этажах. Помещение его скромного убежища захлебнулось сумерками. Вечер ещё не был поздним, но из-за приближающейся тучи мир вокруг потускнел. Сквозь открытое окно заползал ветер, принося с собой запах дождя. Пока ещё далёкие вспышки ярко освещали небосвод. Включать свет не хотелось.              Какая-то необычная усталость упала на плечи Сяо. Он лениво стянул сапоги и сел на кровать. Его бездумный взгляд блуждал по улице, улавливая изредка появляющиеся кривые молнии. Взбудораженные рокотом небес птицы спешили в укрытия, залетая на чердак гостиницы.              Прогулка в компании не принесла должного наслаждения. Изумительные виды, журчание воды и пение птиц не подействовали так, как раньше. Что-то мешало молодому человеку отпустить напряжение. Повлияли ли на его настроение малознакомые путешественницы или же этому была своя причина? Шершавая мозолистая ладонь прошлась по задумчивому лицу. В окружающем мире Сяо занимал роль тени. Он никогда не выделялся в обыденной жизни, лишь исправно и, порой, чересчур самоотверженно работал. О нём ходило много слухов. Люди любили посудачить. Будь то сейчас или сотню лет назад замкнутый юноша всегда привлекал внимания, обрастая всякими несусветными историями. Даже несмотря на то, что его окружение менялось раз в десять-двадцать лет, всё повторялось. У юноши не было нужды с кем-то общаться помимо таких же долгоживущих товарищей. Ему этого хватало. И всё же в последнее время он был сам не свой. Слишком много думал и иногда нагонял на себя моральную тяжесть.              Бело-голубая молния разрезала небосвод, осветив тихие острова. Мир вокруг застыл, как картина под рукой художника. Ни ветра, ни пения птиц. Лишь сверчки едва слышно перешёптывались. Половица под ногой Сяо скрипнула, когда он поднялся. Туча не предвещала спокойную ночь. Она тянулась на всё небо, погружая мир во мрак. Казалось, даже загоревшиеся на улице фонари с трудом боролись с наступающей тьмой. В одну из таких ночей юноша на пару с товарищами сражался за покой людей Ли Юэ. Кругом гулял запах смерти. Боли. Ужаса. Кто-то молил о кончине.              Сяо отшатнулся от подоконника, когда вспышка очертила его фигуру. Сердце ускорилось. Грудь ответила болью на частое поверхностное дыхание. Кожу снова бросило в холодный пот, а ноги онемели. Стараясь не усугубить ситуацию, юноша вышел из душной комнаты.              Свет ударил в глаза слишком резко, и ему пришлось прищуриться. По вискам растеклась пульсирующая боль, а к горлу подступила тошнота. Снова приступ, наплыв которого невозможно предугадать. Хотелось больше свободного пространства, оттого тяжёлые ноги сами понесли к парадному балкону. Спустившись на пару этажей ниже, Сяо оказался в зале регистрации. До нужного пункта осталось всего несколько шагов, но взгляд помутился, и ему пришлось припасть плечом к стене. Никакие звуки не могли в такие моменты достичь его разума. Всё вмиг терялось в пустоте, в которую он бесконтрольно падал. Такие приступы обычно длились не более пяти минут, но иногда затягивались и на полчаса.              На счастье Сяо, этаж в его мгновение слабости был одинок. Ресепшен пустовал, лишь пятнистая кошка занимала место возле цветка. Когда короткая волна отступила, слуха коснулся приглушённый рёв неба. Стучавший в груди мотор начал стихать, а вместе с ним и дыхание замедлилось. Смахнув рукавом с лица холодные испарины, Сяо вышел на балкон.              Не так давно стихший ветер вновь усилился, обдав кожу пьянящей прохладой. Дерево, что росло впритык к гостинице, шуршало листвой. Большой балкон был занят всего несколькими людьми. Никакой толпы. Сяо в последний раз глубоко вздохнул, усмиряя дрожь рук, и подошёл к перилам.              — Почему ты здесь? — спросил он.              С момента, как машина подъехала к гостинице, прошёл час. За это время Люмин сменила сырое и грязное платье на бежевый костюм, хорошо севший по её фигуре.              — Я шла вернуть шляпу, — девушка протянула головной убор Сяо и кивнула в сторону неба. — Но решила посмотреть на тучу. Не знаю, сколько уже тут стою.              Встречный влажный ветер ласкал волосы, сдувая их с лица. Раскаты грома усилились, как и вспышки. Люмин не выглядела такой весёлой, как раньше. Её лицо не трещало от улыбки, в глазах не плясали искорки. Сяо лишь мимолётно глянул на её свободно лежащие на перилах руки. Из-под мягкой ткани выглядывала белая полоска шрама. Таких на его теле было не счесть, оставленные с разного промежутка времени. Когда-то они угрожали смертью, а теперь являлись лишь напоминанием.              — Откуда ты? — спросил он, оторвав девушку от раздумий.              — Из Мондштадта, — она посмотрела ему в глаза, и уголки её губ дрогнули. — Ты разве не запомнил?              Юноша не любил, когда на него так пристально смотрели, оттого опустил взгляд на шляпу, неловко крутя её в руках.              — Это я помню. Сейчас не всем по карману путешествия.              — Так и есть. Мне и Паймон приходится много подрабатывать, чтобы позволить себе идти вперёд. Но всё законно, не подумай чего дурного, — с её губ слетел нервный смешок. — Когда мир такой большой, трудно усидеть на месте. Не терпится всё успеть посмотреть.              Хотелось что-то добавить, но разделившая почти чёрный небосвод молния разрушила мысли. Затерявшийся в дальней дороге толстопузый зяблик быстро нёсся к гостинице, отчаянно борясь с ветром. Его покачивало в воздухе от порывов, но он всё же преодолел выпавшие ему препятствия и влетел под черепичную крышу.              — Успел, — заметив, что Сяо тоже наблюдал за птицей, прокомментировала Люмин. — Не так давно в Мондштадте был такой сильный ураган, что несколько семей лишилось крыши над головой. Думаю, ты читал о нём в газетных сводках. Об этом много писали.              В руках Сяо редко светились газетные номера, но он решил об этом умолчать. Почему-то стало неловко оттого, что о событиях чужих регионов ему ничего не известно. Птицы, что прятались под крышей, и то наверняка больше знали.              Размазанные очертания облаков становились всё ближе. Тонкие и широкие молнии срывались с небес, на миг озаряя притихший край розово-белым свечением. Стоявшая в отдалении пара шепталась о красоте и мощи природного явления, пока первые капли не опустились на окрестности. Сначала макушкой, а затем и рукой Сяо ощутил прохладное прикосновение. Уже вдали слышался шёпот приближающегося ливня.              — Думаю, лучше вернуться. Гроза надолго, — предложил юноша, и девушка подтвердила его слова кивком.              Стоило им зайти в зал регистрации, как на балкон стремительно обрушилась стена тяжёлых капель. Они отлетали от деревянного пола и проникали внутрь, пока прибежавшая хозяйка не задёрнула ширму.              — Как бы нас не затопило, — с лёгкой тревогой сказала Верр Голдет и устало опустилась на стул возле своего рабочего места. — Хорошо вчера крышу починили. Вовремя.              Зазвонил телефон, и женщина отвлеклась. По существу Сяо следовало вернуться в комнату и дождаться обговорённой встречи, но вновь входить в темноту с ещё не отступившей тяжестью не хотелось. Люмин тоже мешкала, поглядывая в окно, о которое бились тяжёлые капли.              — Как думаешь, Босациус ещё отдыхает?              — Сейчас узнаем.              Они вместе неспешно спустились до мужчины. Он заканчивал возиться с рабочими инструментами и был весьма рад их появлению. Гроза ему не нравилась ровно так же, как и самому Сяо.              Как и обещал Босациус, гостиный ресторан был практически пуст, лишь замужняя пара заканчивала поздний ужин.              — А почему все решили уехать в гавань? — спросила Паймон,  когда они заняли стол у окна.              — Завтра приезжают товары из Сумеру. Представители компаний сами будут представлять свои изделия, без посредников, оттого их цена станет гораздо привлекательнее, — ответил мужчина и поставил на стол бутылку вина. — Будете?              — Пожалуй, я откажусь, — отмахнулась Люмин и отправила взгляд на улицу, что освещалась непрекращающимися молниями.              У Сяо Босациус даже спрашивать не стал, заведомо зная, что тот ответит, оттого наполнил бордовым вином лишь свой бокал. После поездки в деревню мужчина выглядел слегка отстранённым и чаще держал задумчивый взгляд опущенным. Причина этому лежала на поверхности. Несмотря на свой внушительный вид и заводной характер, Босациус отличался от своих друзей более чуткими чертами. Ему нравилось общаться со смертными, слушать их истории, сопереживать. Отчасти по этой причине он научился врачевать и после войны таким образом помогал людям, но у этого были свои последствия, отгородиться от которых ему не всегда удавалось.              — Плохие новости? — спросил Сяо, когда мужчина отпил.              — Отжил своё. Восемьдесят пять лет всё-таки. Немалый срок.              Приятелей на счету у Босациуса числилось великое множество. Кого-то мог назвать даже другом. Одним из таких был Бо Шень. С ним мужчина познакомился за игрой в маджонг почти шестьдесят лет назад и впоследствии сдружился. Тот был одним из немногих, кто до самой старости виделся с бессмертным и хранил его секрет. Как знал Сяо, Бо Шень в последний год стал часто хворать, а когда погода менялась и вовсе стоял на краю жизни. Юноша без прямых пояснений понял, что ещё одного друга Босациуса не стало.              — Таков путь каждого смертного, — твёрдо заключил Босациус и переменился в лице, словно не было никакой тоски. — Мы с вами даже половину Ли Юэ не осмотрели. Обязательно надо посетить чайные плантации на северо-западе. Там есть на что посмотреть.              — Нам посоветовали заглянуть в Заоблачный предел, — Люмин оторвала взгляд от окна и вернула к столу.              — Туда не попасть без разрешения, — подал голос Сяо.              — Разрешения? А нам про него никто не говорил, — удивилась Паймон. — И где его получить?              Босациус покивал путешественницам и вновь наполнил свой бокал вином.              — Сяо прав. В Заоблачный предел непросто попасть путешественникам. Придётся пройти через Цисин и Сянь Юнь. Если с властями ещё можно договориться, то с этой женщиной могут возникнуть проблемы, особенно если у неё не будет настроения, — он задумчиво глянул на пустой стол и поднялся. — Пойду узнаю у Янь Сяо, остался ли ужин.              Люмин проводила мужчину взглядом и припала локтями к столешнице.              — А кто она?              — Сянь Юнь одна из хранительниц Заоблачного предела. Эти земли по-прежнему считаются священными и запретными. Босациус не солгал, сказав, что договориться с ней непросто.               — Чем запретнее место, тем оно привлекательнее, — не по возрасту деловито заключила Паймон.              — Так рассуждают все разбойники, что пытались туда проникнуть в поисках чего-нибудь ценного, — Сяо бросил в Паймон острый взгляд, который усмирил её пыл.              — Некоторые говорят, что там хранятся величайшие сокровища Ли Юэ ещё со времён старых войн, — ровным тоном выдала Люмин и улыбнулась, когда возмущённый взгляд переключился на неё. — Это же всего лишь слухи. У нас нет цели кого-то ограбить. Какие из нас воришки? — с её уст сорвался нервный смешок. — Просто хотим увидеть все грани Ли Юэ, раз уж приехали сюда.              — Порой даже за самыми честными и добрыми людьми тянется кровавая дорожка преступности, — хмуро заключил юноша. — Постарайтесь соблюдать законы Ли Юэ, если не хотите заработать неприятностей.              — Истинный страж порядка, — вернувшийся Босациус хлопнул Сяо по плечу. — Прекращай пугать девушек. Лучше бы рассказал что-нибудь, чем забивал им голову прозрачными намёками. Скоро ужин подогреют.               — Вот именно. Мы не дали повода, чтобы нас подозревать в плохих деяниях, — Паймон недовольно фыркнула в сторону Сяо и тут же отвернулась, якобы потеряв к нему интерес.              Стоило юноше раскрыть рот, над столом всегда зависало мрачное облако. Не мог он также легко говорить с малознакомыми людьми, если это не касалось его службы. Простое предупреждение обязательно утекало в негативное русло. Иногда это едва не перерастало в драку. К счастью, Босациус всегда находился где-то рядом и играючи развеивал искрящееся напряжение. Поэтому Сяо больше молчал, чем говорил, лишь изредка вставляя свои реплики.              Когда ужин приплыл к их столу, ливень за окном усилился. Разбушевавшийся ветер яростно бил каплями по окнам, намереваясь сломить неприступную крепость. В рамах, что давно не менялись, имелись небольшие щели, сквозь которые просачивалась вода. Занимавшая должность уборщицы Ши Янь только и успевала вытирать подоконники.              — Эта буря дел натворит немало, — бубнила она себе под нос, выжимая тряпку в старое ведро.              — Это верно, — подтвердил охмелевший Босациус и махнул женщине рукой. — Выпей со мной. А то молодёжь сопротивляется.              Достаточно пальцем поманить, чтобы Ши Янь без лишних слов воспряла духом. На алкоголь, к тому же бесплатный, женщина была слишком падкой.              — А чего бы не выпить, — она обтёрла руки о грязный фартук и придвинула стул. — Спина сегодня с утра замучила. Чувствовала непогоду.              — Ты принимаешь лекарства, что я прописал? — наполняя ещё один пустой бокал остатками вина, спросил Босациус.              — Конечно. Исправно. Три чашки утром и три вечером.              С появлением женщины Люмин и Паймон отвлеклись, опасливо поглядывая в окно. Молнии разрезали небосвод с неистовой силой, от грозных раскатов грома тряслись даже стены. Сяо сам не помнил, когда в последний раз буря так затягивалась. Ветер гудел в щелях гостиницы, раскачивал немногочисленные деревья, склоняя их так сильно, что некоторые ветки едва не ломались.              — Все дороги размоет, — словно сама себе констатировала Люмин, потирая кулаком подбородок.              — А вы куда-то собирались пойти? — сам не зная для чего спросил Сяо.              Люмин пожала плечами, не отрывая взгляда с улицы. Её веки заметно потяжелели после плотного ужина, и она всё чаще заморгала.              — Прогуляться по окрестностям хотели. Теперь, пожалуй, надо будет купить сапоги.              Когда в расход ушла вторая бутылка вина, шум дождя заглушился пением. Ши Янь и Босациус вспомнили старые песни о лете. Их голосам было далеко до того, что исполнялось в операх. Любой, хоть немного разбирающийся в вокале, поспешил бы убраться из ресторана, лишь бы не ранить уши завываниями. Сяо давно привык к такому исполнению, а вот Паймон и Люмин представление позабавило. Они едва сдерживали смешки и покачивались, стараясь поддержать несостоявшийся дуэт.              — Ну, Босациус, не теряешь хватку, — раскрасневшаяся Ши Янь глянула в сторону пустой бутылки и поднялась. — Хорошо с вами, но мне поработать пора.              Выпитый алкоголь ударил ей в голову, и она пошатнулась. Удар о соседний стол не вызвал у неё приступ неловкости, а пробудил грудной глубокий смех.              — Может, её проводить до комнаты? — глянув сначала на расслабленного Босациуса, а потом на Сяо, спросила Люмин.              — Нет, дорогуша, тётя Ши Янь крепче, чем кажется, — женщина схватила оставленную тряпку и уже собиралась приступить к работе, но обернулась. Её туманный взгляд устремился к Сяо, и лицо тут же покрылось глубокими морщинами от улыбки. — Я ведь забыла поблагодарить тебя. Эта шкура мне чуть все волосы не выдрала. Клянусь тебе, она наговаривала. Всё было по согласию.              Прежде чем на лице юноши возник даже намёк на удивление, Ши Янь села на пол и начала вытирать уже скопившуюся лужу, что пополнялась тонким потоком, сбегавшим с подоконника.              — Вероятно, должность хранителя порядка трудно назвать скучной, — вырвалось у Люмин.              — Всякое бывает, — уклончиво ответил Сяо.              Когда разум достигал желанного расслабления, Босациуса зачастую клонило в сон. Его веки всё чаще смыкались, оттого решение разойтись было принято негласно.              До комнаты Сяо брёл в тихом одиночестве. Балконы всей гостиницы плотно прикрыли, но ветер и ливень были такими сильными, что некоторые ручейки всё же просачивались внутрь. Две горничные носились по этажам и спешно вытирали скопившиеся на полу влагу. Балконные выдвижные двери слегка покачивались и скрипели от ударов стихии. Сяо повезло, что ему выпал выходной, но всё же сомнительная мысль вертелась в голове. Почему-то хотелось прогуляться под гневом природы.              Гостиница притихла, словно так надеялась спрятаться от свирепости непогоды. Косой дождь уже затопил улицы и пустил по дороге широкие грязные ручьи. Сквозь запотевшие окна почти ничего не было видно, и Сяо осмелился их распахнуть. Удушливый застоявшийся воздух комнаты пускал в голове унылые мысли, хотелось освежиться.              Влажный ветер со всей яростью ударил в лицо, заставив зажмуриться. После пропахшего едой и алкоголем ресторана чистый прохладный воздух казался слишком дурманящим. Волосы слетели с лица, капли дождя стекали по коже и прятались в рубашке. Гроза немного сместилась в сторону, оттого не выглядела такой ослепляюще яркой. Сяо высунул голову на улицу и посочувствовал проезжающему автомобилю, что пытался прорваться сквозь лужи и грязь. В окнах маленького управления теплился свет. Сторожевые продолжали свою работу несмотря на непогоду.              Капли дождя затопили весь подоконник, намочили волосы и рубашку и внесли какую-то ясность в голову юноши. Ни о чём плохом думать не хотелось. Сяо уже собирался закрыть окно, как яркая вспышка ослепила округу, и весь свет разом погас. В коридоре послышался удар и бранные слова Ши Янь. И без того тёмная улица окончательно утонула во мраке.              Сяо решил выйти и убедиться, что в гостинице тоже выключился свет. Его дверь не смогла полностью открыться, врезавшись во что-то.              — Полегче, — остановила его соседка. — Темно как в шахте.              Хорошо выпившая женщина осторожно поднялась с пола и скрылась в своей комнате. Света не было ни в коридорах, ни на улице.              — Видимо, линию оборвало, — объясняла Верр Голдет оставшимся гостям и выдавала каждому по толстой свечке.              — Телефон тоже не работает? — спросила одна из постояльцев.              — Разумеется. Но не волнуйтесь, к утру уже всё починят. А сейчас уже можно ложиться спать.              Ресепшен освещался лишь тёплым пламенем свечи и белыми вспышками молний. Лица людей выглядели спокойными и сонными.              — Женщина была права. Буря хорошо свирепствует, — донёсшийся сбоку голос отвлёк Сяо от осмотра. Он даже не заметил, как Люмин подошла к нему. — Хорошо, что Паймон утомилась и уснула сразу, как вернулись в комнату. А то она слишком переживательная.              Белый свет осветил усталые черты Люмин и свечу, которую она крутила в руке.              — А вдруг это бандиты надумали ограбить всех, воспользовавшись непогодой? — девушка бросила взгляд на Сяо. — Вот они шороху бы тут навели. Развеяли бы эту тишину.              — Не думаю, что стали бы так рисковать. Рядом с управлением они стараются не работать.              Сяо уже собирался снова попрощаться и вернуться в комнату, но мимолётно глянул на прижавшуюся к стенке Люмин. Её руки слегка дрожали.              — Это была шутка, — она нервно улыбнулась и вздрогнула, словно от озноба. — Извини, я бываю слишком говорлива, особенно когда нервничаю. Здесь никого почти не знаю.              — Боишься темноты или грозы? — спросил Сяо, убрав ногу со ступени.              — Темноты. Знаю, что в моём возрасте это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Тьма мне кажется зловещей, непредсказуемой и холодной, как смерть. Ты боишься смерти?              — Нет.              — Почему? — медовые глаза с удивлением вонзились в Сяо.              — Её нет смысла бояться. Она придёт однажды ко всем. К кому-то раньше, к кому-то намного позже, — юноша прижался к стене и сложил руки на груди. — Куда важнее заботиться о том, как проживёшь эту жизнь, чтобы в воспоминаниях не было ничего, о чём будешь бесконечно жалеть. Страшнее существовать и иметь за плечами моменты, которые уже не можешь исправить.              — У тебя есть такие?              Задумчивый взгляд Сяо пробежался по опустевшему этажу и остановился на дрожащем пламени свечи. Раньше он бы ответил без сомнения, но теперь и сам не знал, что творится на душе. За его плечами столько лет, сколько не снилось обычному смертному. За свою жизнь он сделал немало добра, как и злодеяний, что зачастую шли рука об руку.              — Если не хочешь, можешь не отвечать, — осторожный голос вернул его в реальность.              — Нет. У каждого есть что-то, о чём не хочется вспоминать. И всё же это миновало. Я сделал для себя определённые выводы.              Люмин понимающе кивнула и уставилась на таящую в руках свечу. Её профиль, освещаемый лишь дрожащем пламенем, сделался тоскливым, несчастным.              — Я лишилась семьи в одну из таких тёмных ночей, — наконец, заговорила она, придав голосу скорбные ноты. — Мои родители сильно задолжали влиятельным людям. Ночью они явились с расплатой. Меня и моего брата-близнеца спрятали, оттого мы выжили. Но так и не смогли забыть тишину и холод того мрака. Итэр замкнулся в себе и вскоре исчез, оставив лишь короткое письмо.              — Мне жаль, что так случилось, — Сяо не умел поддерживать, но и молчать не стал. За прожитые столетия он разучился глубоко сочувствовать.              В Ли Юэ в последние годы подобные истории не были редкостью. Когда нарушались договоры, расплата не заставляла себя ждать. Довольно часто Сяо слышал исповеди сбежавших от кары, чья дальнейшая участь не внушала радости.              — Решила, как и брат, найти покой в путешествиях. И, знаешь, пока это лучшее лекарство. Я познакомилась с потрясающими людьми, на которых хочется равняться, — девушка искренне улыбнулась и оттолкнулась от стены. — Спасибо, что выслушал мой трёп. Пожалуй, пойду попробую вздремнуть. В темноте всё равно заняться больше нечем. Доброй ночи, господин Сяо.              Свечу брать юноша не стал. Он почти вслепую добрался до комнаты, умылся и завалился в кровать. Грохот неба и уже редкие вспышки больше не тревожили душу. Лёжа на боку, Сяо обозревал сквозь окно тёмные клубящиеся тучи и слушал топот дождя по крыше. Усыпляющая мелодия почти всегда действовала безотказно. Веки наливались свинцом, дыхание замедлялось, пронося по телу бессильную тяжесть. Несмотря на то что он проснулся после обеда, накопленная усталость всё же брала свою власть, вытягивая разум и душу из тела.