Грешные души

      С момента прибытия Райнера в Либерио прошла ровно неделя. С утра до вечера он пропадал в марлийском посольстве, решая экономические, политические и военно-стратегические вопросы между Марлией и Парадизом, отношения которых, к слову, до сих пор были натянуты.       Несмотря на то что с момента смерти Эрена Йегера прошло несколько лет, консервативные йегеристы продолжали проворачивать идеологические диверсии, тем самым накаляя и без того напряженную обстановку.       Представители правительства, военные руководители и дипломаты Марлии по сей день подозревали жителей острова в пособничестве йегеристам, а Браун практически с пеной у рта доказывал им обратное. Он упрямо твердил им о том, что верхушка Парадиза старалась пресечь на корню любые попытки йегеристов нарушить целостность стран и внести смуту, и настаивал на том, что мира можно было достичь только через переговоры и взаимную помощь, а не военные действия.       — Три года назад пролилось слишком много человеческой крови. Мы должны объединиться против общего врага, а не пытаться перегрызть друг другу глотки, — прямо говорил он, надеясь, что его посыл отложится в головах твердолобых марлийцев.       В течение дня он также прорабатывал экономические инициативы, направленные на восстановление разрушенных регионов, отмечая необходимость помощи как с марлийской стороны, так и со стороны элдийцев. Каждый его шаг был рассчитан на создание ненавязчивого, но крепкого моста между двумя конфликтующими сторонами.       Вечером же Райнер возвращался домой и, облачившись в форму для тренировок, отправлялся со Скарлетт сначала на вечернюю пробежку, а затем и на неспешную прогулку. Это стало для них неким ритуалом, временем, когда они могли поговорить не только о текущем состоянии дел, но и о своих надеждах, мечтах и даже страхах. Пробежка позволяла им освободить голову от гнетущих мыслей, а прогулка по живописным паркам Либерио дарила им свежий воздух, смех и простые радости человеческой жизни.       В один из поздних вечеров, когда они вдвоем сидели за кухонным столом и вели приятную беседу, на экране ноутбука Скарлетт мелькали двигающиеся картинки то невообразимых пейзажей, то современных оживленных городов. Она с азартом рассказывала ему сначала о своем путешествии в Швейцарию, где она повидала Альпийские луга, кристально чистые озера и густые леса, а затем поведала о своем визите на райский остров Маврикий. Там расстилались земли с большими зелеными холмами, отовсюду слышался шум океанских волн и пение экзотических птиц, а местные люди жили в гармонии с природой.       Ее глаза светились от счастья, когда она рассказывала о традициях и культурных особенностях этих краев, а с ее лица не сходила улыбка, когда она вспоминала, как было весело на ежегодных фестивалях и грандиозных ярмарках.       Райнера не переставали удивлять разнообразие и изобилие мира Скарлетт. Она приоткрыла перед ним окно в другой, более развитый и масштабный мир, который он с помощью нее хоть и немного, но смог познать. Ее истории не просто вдохновляли и поражали до глубины души, но и стали для него надеждой на то, что и в их мире все когда-то станет иначе.       Скарлетт же рядом с Райнером чувствовала себя легко и непринужденно, будто за их плечами было знакомство длиной в тысячи лет. Время, проведенное вместе, порождало в них ощущение глубокой связи, которую было трудно объяснить словами, но которую невозможно было не почувствовать. Это и делало их разговоры особенными, а каждое мгновение незабываемым.       Райнер оказался из числа тех собеседников, которые могли поддержать любую беседу. Новую информацию он впитывал в себя, как губка, и уже ближе к концу недели Браун выучил несколько десятков новых слов и определений и, конечно же, научился от Скарлетт парочки бранных слов.       И вот, когда его рабочая командировка подошла к концу, он стоял на пороге дома, благодарил хозяев за теплый прием и обещал в скором времени вернуться. Воздух в помещении был наполнен особой аурой прощания, а в его сердце боролись противоречивые чувства. Изначально его визит в Либерио был важной миссией и личной просьбой бывшего капитана, а сейчас, когда он окунулся в атмосферу домашнего уюта и тепла, ему и вовсе не хотелось уезжать.       Обменявшись с Аккерманом и Грайсом крепкими рукопожатиями, он повернулся к Габи и с улыбкой на лице крепко обнял двоюродную сестру.       — Мы будем тебя ждать, возвращайся скорее. — Сказала Габи, заглядывая ему в глаза.       Кивнув, он медленно повернулся лицом к Скарлетт, и стоило лишь его глазам встретиться с ее, как его сердце тут же пропустило один сильный удар. Она стояла чуть поодаль от остальных, понурив плечи, а в ее взгляде отчетливо читались прощание и грусть. Сделав пару уверенных шагов вперед, он, не задумываясь, осторожно взял ее за руку и поцеловал тыльную сторону кисти.       — Не скучай, красавица. Не заметишь, как пролетит время и я вернусь. Кстати, я был бы несказанно рад получить от тебя хотя бы одно письмо, — выпрямившись, бодро сказал он, даря ей очередную пленительную улыбку.       — Ты погляди на него, как хвост распушил, — усмехнувшись, подколола его Габи.       — Ему могут позавидовать даже эти… Как же их… — нахмурившись, попытался вспомнить Фалько. — Те огромные красивые птицы с большим и роскошным хвостом, которых показывала нам Скарлетт…       — Павлины, — поняв, кого он имеет в виду, с мягкой улыбкой на лице напомнила ему Скарлетт.       — Точно! Павлины!       Габи и Фалько принялись шутливо поигрывать бровями и изображать на филейной части павлиний хвост, а Аккерман молча буравил Скарлетт и Райнера со стороны нечитаемым взглядом.       Всю эту неделю Скарлетт работала с утра до вечера в чайной лавке не покладая рук, погружаясь в рабочие хлопоты практически с головой. Но даже среди этих забот ее мысли были заняты предстоящей встречей с Райнером. Сразу после работы она пропадала в компании Брауна, порой пропуская совместный ужин, который стал для всех обитателей дома своеобразной традицией.       И пусть Леви с самого первого дня намеренно держал дистанцию между ним и Скарлетт, отчего-то чертовы кошки скребли у него на душе, когда за ужином он безэмоционально пялился на ее пустой стул.       Признаться, он и сам не понимал, что в поведении Скарлетт его вдруг стало так сильно раздражать. Впрочем, и того, как она быстро сблизилась с Райнером, он тоже не понимал.       Стоило ему лишь пару раз увидеть, как она искренне смеется с его шуток или делится с ним чем-то сакральным, с глубин его души поднималось смутное недовольство.       — И какого черта меня это так волнует? — думал он, чувствуя, как его непробиваемая броня начинает трещать по швам.       На работе он ограничивался с ней лишь короткими поручениями, а редкими вечерами, когда они все вместе собирались за общим столом, он принципиально игнорировал ее взгляд.       Пусть и не сразу, но постепенно жильцы дома начали замечать, что и без того нелюдимый и молчаливый Аккерман стал еще более отстраненным и задумчивым. Впрочем, его привычная хладнокровность порой давала сбой и проявлялась в виде краткосрочных приступах раздражения, когда его взгляд останавливался на «воркующей» парочке, что свободно общалась между собой.       Габи была одной из первых, кто заметил изменения в поведении Леви, но даже она, невзирая на свое вечное любопытство, вмешиваться не стала. Ведь понимала, что его внутренняя буря должна была пройти сама. И, быть может, тогда Леви смог бы разобраться в себе и, возможно, осознал бы собственную привязанность к девушке.       — Ну что, до скорой встречи, — с натянутой улыбкой сказал Райнер, а затем собрал все свои вещи и, сделав глубокий вдох, скрылся за входной дверью.       Позади него остались те, кто точно ждал его возвращения обратно и в этот пасмурный день именно эта мысль согревала его душу.

***

      Пару недель назад в лавку бывшего капитана волей случая заглянул солидный человек преклонного возраста. Как оказалось, мужчина в поиске новых заказчиков прибыл на днях в Либерио из соседнего государства и по пути в таверну забрел в чайную лавку Леви. Встретив там хозяина лавки и его помощницу, у них завязалась беседа, итогом которой стал выгодный контракт для обеих сторон. Аккерман, как один из самых первых заказчиков, приобрел новые сорта чая по привлекательной цене, а солидный господин нашел себе постоянного покупателя.       Перебирая с пару часов накладные, счета и акты выполненных работ от нового поставщика, Скарлетт лишь к обеду отлучилась из кабинета Аккермана, чтобы покурить. Стоя на улице, она сделала несколько глубоких затяжек, позволяя дыму проникнуть в легкие, а затем выпустила густой дым через приоткрытые губы, что тут же плавно разошелся по воздуху.       Ровно через пять минут она вернулась в кабинет обратно и уселась за стол, а бывший капитан вдруг неприятно сморщил нос и раздраженно дернул верхней губой.       — От тебя прет этим дерьмом, что за версту учуять можно, — послышался недовольный голос с правой стороны.       Медленно повернув голову в его сторону, она недоуменно уставилась на него. За все время ее работы в его чайной он никогда не говорил ей о том, что ее вредная привычка ему как-то мешает, но сейчас его будто подменили.       — И чего это с ним? — подумала она, а вслух лишь произнесла:       — Прошу прощения, господин Аккерман. Я постараюсь меньше курить на работе, — спокойно ответила она, возвращая свое внимание к бумагам. — Нам осталось только…       — Нет. Это невозможно, — резко перебил ее он, а затем поднялся и подошел к окну, приоткрывая деревянные створки. — Я не могу спокойно работать, когда здесь так несет этим дерьмом.       Почувствовав укор вины, она молча поднялась, чтобы передвинуть стул.       — С другой стороны не должно будет так сильно пахнуть, — подумала она и подняла свой стул.       Двинувшись в противоположную сторону от Аккермана, Скарлетт случайно зацепила стоящую на краю стола стопку бумаг, и все документы тут же хаотично разлетелись по кабинету.       — Черт… Я сейчас все соберу, — засуетившись, бросила она и принялась судорожно собирать с пола документы.       — У тебя что, руки из задницы растут или передвинуть стул для тебя слишком сложно? — не сдержавшись, недовольно процедил он.       Замерев с протянутой к документам рукой, она глухо выдохнула и мысленно досчитала до десяти и обратно.       — Слишком много придирок с утра… Не с той ноги встал что ли? — подумала она и дернула за лежащий рядом лист бумаги, уголок которого, как на зло, оказался прижатым к полу ножкой стола.       Мгновение и в кабинете послышался звук порванной бумаги, а затем и ледяной голос Аккермана:       — Ты что творишь? Совсем из ума выжила?       — Это всего лишь… — попыталась было оправдаться она, намереваясь сказать, что порвался всего лишь черновик, как он перебил ее снова:       — Это всего лишь твоя работа, которую ты делаешь плохо, — словно в бешеном танце гнева выпалил он, тут же понимая, что перегнул палку. Однако его внутреннее напряжение уже давно толкало его к этому конфликту и желало выйти наружу.       Его жесткие слова хлестнули ее хлеще огненного кнута и стали последней каплей. Сначала она опешила, пытаясь переварить услышанное, а затем резко поднялась. Правда… Вместо того, чтобы ответить ему, она молча направилась к выходу.       — Я тебя не отпускал, — поняв, что она хочет уйти, начал было он, но ее уже было не остановить.       Пулей вылетев из его кабинета, она подобно вихрю промчалась мимо стоящих у прилавка Габи и Фалько, что провожали ее спину недоуменными взглядами, совершенно не понимая, что сейчас произошло.       — Что это было? — ошарашено спросил Фалько, приоткрыв рот.       — Случился капитан, — догадалась Браун. — И что-то подсказывает мне, что между ним и Скарлетт не все так просто…       Оказавшись на улице, Скарлетт изо всех сил пыталась усмирить бурю эмоций, что отчаянно жаждала вырваться наружу. Внутри нее клокотала злость и разрасталась обида, а сама девушка знала наверняка: сегодня в чайную лавку Аккермана она точно не вернется.

***

      Вернулась Скарлетт домой ближе к полуночи молчаливая и пьяная. Её щеки сияли румянцем, а разноцветные глаза словно застелил туман.       — Ну и где ты шлялась? — окинув ее презрительным взглядом и сморщив нос, недовольно спросил Леви.       — Отдыхала, — бесстрастно ответила она, пытаясь стянуть с ног ботинки, которые словно приклеили к ее стопам.       — Ничего не хочешь нам сказать? — скрестив руки на груди, с издевкой спросил он, наблюдая за ее жалкими попытками.       Габи и Фалько, стоя в стороне, молча смотрели то на Аккермана, который вот-вот был готов взорваться, то на слишком расслабленную Скарлетт, которой, как им показалось, сейчас было явно не до этого разговора. Ее поза, рассеянный взгляд, покачивания из стороны в сторону и неспособность снять собственную обувь говорили лишь о том, что девушка была изрядно пьяна.       Жильцы дома видели ее в таком состоянии впервые, да и Скарлетт не имела злостной привычки так напиваться, но брошенные Аккерманом слова еще в чайной будто проникли ей под кожу, а затем и в кровь, стремительно отравляя ее.       Да, ее бывший шеф был еще тем козлом: вешал на нее кучу переработок и заданий, которые даже не входили в ее должностные обязанности, мог выдернуть ее из отпуска или в выходной день и никогда не говорил «Спасибо», но даже он никогда не ставил под сомнение ее профессионализм и серьезное отношение к работе. Аккерман же своими словами практически растоптал ее безупречную деловую репутацию.       Покинув его кабинет, она, подобно безвольному мертвецу, слонялась по Либерио, каждый раз прокручивая в голове обрывки его колких фраз, пока не забрела в рюмочную лавку.       В этом мире у нее было не так много людей, кому она могла довериться и с кем могла поговорить по душам. Браун и Грайс работали до самого вечера в чайной, а Райнер покинул Либерио с самого утра, и Скарлетт не нашла ничего лучше, как утопить свою растоптанную гордость в бездонных стопках алкоголя вплоть до глубокой ночи.       — Скарлетт… Мы все уже извелись… — ступив вперед, начала было Габи, как вдруг ее прервал Аккерман.       — Ты разве не видишь, что ей плевать? Налакалась черт знает где и посмела вернуться домой в таком виде.       Его пропитанные злостью слова, подобно самому острому лезвию, будто полоснули Скарлетт по рукам. Прекратив заведомо проигрышную «борьбу» с ботинком, она подняла на него затуманенный взгляд.       — Давайте поговорим об этом завтра, — подняв ладони кверху, попытался остановить назревающий конфликт Фалько.       — Да, капитан, Скарлетт нужно отдохнуть. Тем более, я не уверена, что сейчас она в состоянии вести диалог, — понимая, что обстановка накаляется, быстро протараторила Габи.       — Она же просто немного расслабилась. В конце концов, у всех бывают трудные дни… — попытался оправдать ее Фалько, но Леви шагнул к девушке ближе, не желая отступать.       — Трудные дни не оправдывают возвращение домой в ужратом состоянии. Она наплевала на свою работу и пренебрегла нашим доверием.       — Если у вас какие-то проблемы, то не стоит срывать свое недовольство на мне, — сухо прошипела Скарлетт, буравя его расплывчатый силуэт недобрым взглядом.       — Это у тебя проблемы, — прищурившись, холодно констатировал он. — На тебя смотреть противно.       — Неужели? — протянула она, а затем неожиданно заливисто рассмеялась. — То от меня табаком несет, что дышать невозможно, то руки у меня из жопы растут. То специалист из меня хреновый и работу свою я делаю плохо, хотя пашу на ней как конь, инвестируя в нее свое время и душу. Ах, простите, чуть не забыла… Еще мне на всех плевать, я налакалась черт знает где и приперлась домой в таком виде, что на меня аж противно смотреть!       Атмосфера в помещении накалялась с каждой минутой, а над ними словно нависла грозовая туча, готовая разразиться бурей в любой момент.       — Капитан… — Габи перевела на него хмурый взгляд. — Вы что, правда говорили всю эту чушь Скарлетт?       — Мне кажется, что я вам здесь мешаю, господин Аккерман. — Продолжила свою тираду Скарлетт, прикусив от обиды нижнюю губу. — Все вас во мне раздражает, все я делаю не так, хотя я из кожи вон лезу, чтобы быть полезной… Чтобы не быть балластом и… — в уголках ее глаз вдруг выступили слезы, а в горле образовался несоизмеримых размеров ком.       Не желая показывать перед ним свою слабость, она, не договорив, выскочила из дома, оставляя своего обидчика за спиной.       — Скарлетт! — крикнули все трое, но девушка их уже не слышала.

***

      Она бежала куда глаза глядят, не разбирая дороги. Едва освещенные улицы сменялись темными переулками и лишь лунный свет, с трудом пробирающийся через густые облака, освещал ей путь.       Несясь со всех ног, Скарлетт слышала лишь свое прерывистое дыхание и чувствовала бешеный стук своего сердца, что отдавался набатом в висках. Боль и обида, казалось, слились воедино, а ощущения ничтожности и бессилия сводили ее с ума.       Завернув в узкий переулок, Скарлетт остановилась как вкопанная и отбросила намокшие передние пряди волос назад. Вокруг нее не было ни души, только пыльные кирпичные стены и какие-то старые обшарпанные коробки, что бесхозно стояли у одной стены.       Подойдя ближе, Скарлетт с трудом перекинула уставшие ноги через верхнюю часть коробок и молча уселась на одну из них. Слезы продолжали медленно стекать по ее щекам, и она, тихо всхлипывая, позволяла своим чувствам выйти наружу. Вся усталость, обида и недопонимание от конфликтов выходили из нее вместе со слезами, принося ей хоть и небольшое, но ощутимое облегчение.       Она не понимала, почему Леви так на нее взъелся. Почему он ранил ее столь несправедливыми словами, ведь она старалась изо всех сил и была частью команды, а в ответ получила незаслуженную критику и абсурдную ссору.       Впрочем, в ее голове зарождались и мысли о том, что она могла сделать что-то не так. Аккерман не был из числа людей с легким характером, но и предвзятости к кому-либо прежде она за ним не наблюдала.       — И почему мы никак не можем найти общий язык? — схватившись за голову, судорожно рассуждала она. — Я не самый лучший собеседник, но неужели мы никогда не сможем просто сесть и спокойно поговорить? Без упреков… Без обвинений…       Ее душевные терзания продлились около получаса и когда она уже намеревалась вернуться домой, с правой от нее стороны послышались неторопливые, но тяжелые шаги.       — Красавица, а чего это ты ночью сидишь здесь одна? Неужто заблудилась?       Стоило ей лишь развернуть голову в сторону звука и различить коренастый силуэт, медленно приближающийся к ней, как ее сердце тут же забилось быстрее, а к горлу подступил приступ удушающей паники. Эта ночная встреча не сулила ей ничего хорошо, да и инстинкт самосохранения просто вопил о том, что ей нужно убраться отсюда как можно быстрее.       Резко вскочив с коробок, Скарлетт хотела было сделать шаг, но ее ноги будто приросли к земле, наотрез отказываясь слушаться свою хозяйку.       — Иди сюда, красавица. Я тебя провожу… Не обижу…       У Скарлетт от загривка до пят прошелся мерзкий холодок. И пока ее тело отказывалось выполнять элементарные команды, которые отчаянно посылал паникующий мозг, неизвестный приближался все ближе и ближе.       — Идиотка… О чем я только думала, сбегая ночью из дома… Аккерман еще в самом начале меня предупреждал, что если высунусь на ночную «прогулку», то мне крышка…       Богатое воображение тут же стало вырисовывать в ее голове не самые приятные картины: бордель, похотливые взгляды нависших над ней грязных мужчин и ее растерзанное тело в одном из переулков.       — Нет… Я просто так не сдамся…       Прикусив нижнюю губу до крови, она через силу сделала короткий шаг назад, а затем развернулась и побежала прочь.       — Куда же ты, красавица? Мы ведь не договорили. — Крикнул мужчина ей вслед, запуская руку во внутренний карман брюк.       Через секунду в темном переулке прозвучал оглушительный выстрел, а плотный воздух разрезал женский крик.