После смерти жизнь только начинается

Феликс изъявил желание спать на софе, поближе к холодильнику, Кристофер не стал этому препятствовать. Ночь была безлунной, облака затягивали все небо, и вот-вот мог начаться дождь. За час до полуночи он хлынул сплошным ливнем и забарабанил по крыше и карнизу. Кристоферу не спалось из-за головных болей. Он наивно считал их приступами мигрени. Боли переодически мучали его то днем, то ночью и иногда были такими сильными, особенно в дождливые дни, что не помогали даже обезболивающие. А заставить его заснуть при таком раскладе не могло даже снотворное. К середине ночи боль проходила и Клаус засыпал сном младенца. В этот раз у него был необъяснимый, почти звериный страх закрыть глаза и заснуть. Беспочвенная тревога заставила его сидеть на краю кровати и смотреть в окно комнаты, по которому медленными ползучими каплями стекала вода. Дождь, безусловно, немного его успокаивал, но пока продолжалась мигрень, ни о каком сне не могло быть и речи. В эту ночь не спалось еще кое-кому. Мишель Сандерсон дала слово не трогать Кристофера, но его приятель казался ей ещё более неприятным человеком, чем он. К тому же ярым скептиком, и, видно, из той породы мужчин, которые однажды довели её до самоубийства. Он спал на софе, свесив руку и ногу, сладко похрапывал, и его беззаботность и беспомощность так завели Мишель, что она даже улыбнулась. Попытки его разбудить до трех часов ночи были бы бессмысленны, он бы не почувствовал того страха и ужаса перед ней, как если бы увидел её воочию и поверил в её существование. Одной пряди поседевших от ужаса волос и бессонной ночи ей бы вдоволь хватило на сегодня. Отточенный за пятьдесят лет навык пугания каждый раз работал безотказно, если бы Кристофер однажды не пошатнул её уверенность в себе. Но он не в своём уме, а значит, это не её проблемы. Добыча, которая лежала перед ней, принесла бы куда больше эмоций. Феликс зашевелился и перевернулся на бок, как большая лохматая собака. Мишель пожирала его взглядом, он вот-вот должен почувствовать на себе её взгляд. Хотя это бессмысленно и глупо, у неё оставался куда более веселый план, который мог бы поднять на уши весь дом. Мишель села за рояль, который ещё при жизни ей подогнал её любовник, и заиграла. Феликс моментально проснулся, Женевьева заткнула голову между подушками, а Кристофер даже не пошевелился. Эта мелодия смогла каким-то магическим образом успокоить разъяренного зверька в его голове, который свернулся калачиком где-то внутри его мозга и заснул тихим сном, пока ему снова не взбредет начать кусаться и царапаться среди белого дня. Кристофер рухнул головой на прохладные подушки и заснул под тихий стук капель о стекло и тоскливую мелодию, которую играла Мишель. Если бы она играла на рояле каждый раз, когда у него болела голова, он бы простил ей все её шалости. Феликс протёр глаза и осмотрелся. Непонятный звук посреди ночи ввёл его в заблуждение. Кому, черт его побери, взбрело играть на рояле в три часа ночи? Уж не Кристоферу ли? Музыка продолжала играть, значит ему точно это не приснилось. Феликс встал с софы, потянувшись от холода, сводившего кости, и направился на звук. — Что за маэстро здесь играет? — с ухмылкой спросил он, заглядывая в комнату. Но увидев сидящего за роялем призрака, тут же замер в полном непонимании происходящего. Мишель резво перебирала пальцами по клавишам. Феликс протёр глаза. От неё исходило странное потустороннее свечение, словно от ночника, озарявшее часть комнаты. Слова замерли у Блэка на языке, скорее от ужаса, чем от созерцания этого прекрасного явления. Он не мог решиться: подойти и уточнить, что она делает здесь посреди ночи или оставить все как есть и уйти спать, глупо понадеявшись, что всё это сон. Мишель, заметившая его присутствие, продолжала играть, противоестественно, как способны лишь призрачные души умерших, повернула голову на сто восемьдесят градусов и ласково ему улыбнулась. Она добилась своего: Феликс заорал во всё горло и бросился из комнаты. — Что б ты сдохла во второй раз, Мишель… — выдохнув, проворчал проклятье себе под нос Кристофер, только что открывший глаза от пронзительного крика. Спустившись вниз, он зашёл в гостиную, где обнаружил Феликса, быстро натягивающего на себя брюки. Бросив это дело на половине пути, он накинул на плечи пиджак и в этот момент Кристофер включил свет. — Уже уходишь, Феликс? — спросил он. От неожиданности его появления, Блэк вздрогнул. — Какого хрена здесь происходит, Кристофер? — повернувшись, Феликс посмотрел на него совершенно обезумевшим взглядом. Кристофер только зевнул. — Знаешь, давай-ка ты успокоишься, и я всё тебе объясню. — Не нужно ничего мне объяснять, я сваливаю. Плевать, переночую в трейлере! Почему какая-то баба играет у тебя на рояле? — Я же говорил, что здесь живёт призрак повесившейся актрисы? — Говорил. Но я не думал… — Не думал, — перебил его Клаус, — Ах, я всегда знал, что для того, чтобы думать, мозгов тебе все же не хватает. Какого хрена ты мне не поверил и теперь будишь меня и мою дочь посреди ночи?! Нет, безусловно, я могу сказать тебе «Феликс, брось этот бред, тебе приснилось. Пойдём, Феликс, проверим, что никого в той комнате нет.» Но знаешь что? Просто прими это, как сделал это я. Живи с этим, делай, что хочешь. Она есть, ты сам её видел. И я, к твоему сведению, не сумасшедший! Глубоко в своей широкой и светлой душе Кристофер отыскал тот самый гнилой уголок, которому было плевать на сочувствие. В какой-то момент он даже обрадовался, что Мишель заявила о себе в таком ключе и выставила Феликса в дураках, заставив его поверить в её существование и реабилитировать Кристофера как абсолютно нормального человека. — Господа, — раздался ещё один голос. Феликс и Кристофер обернулись. В дверях стояла Женевьева. — Я все понимаю, семейные ссоры, поножовщина, но, пожалуйста, не в три часа ночи. — Ты почему не спишь? — Клаус вскинул брови. — Вот, папа, к тебе и твоему другу у меня тот же вопрос. — Наша старая добрая соседка до усрачки напугала Феликса, — Кристофер закатил глаза и перевёл взгляд на Блэка, стоявшего в полном недоумении. — Чего стоишь, ширинку застегни! — Привыкайте, — махнула рукой Джейн, — Кажись, она так и будет заниматься этими бесчинствами, пока её последнее дело на земле не будет завершено и её душа не упокоится. — Что? — переспросил Феликс, явно не понимая связи между одним и другим. — Её держит здесь что-то, разве не понятно? — Она самоубийца, Джейн, её держит здесь именно это, — сказал Кристофер. Джейн махнула рукой и открыла холодильник. — Идите оба спать, я с ней поговорю, — заверила она отца и Феликса и достала бутылку молока. — Знаешь, я ей верю, — полушепотом сказал Феликс, подойдя ближе к Кристоферу.