Наедине с тобой

      Резкий щелчок кнопки магнитофона повлёк за собой ровный белый шум.       Начиная с тихого вступления выразительных нот кла́вишных инструментов, в их монотонный ряд вплетается ласкающий слух женский вокал, усиливающийся к мелодичному припеву вторым женским голосом, выдерживающим высокие октавы.       «Ты говоришь мне эти странные слова»       Ксения молчаливо и безотрывно смотрит в голубой океан глаз Вадима, замершего в иступлённом любовании девушкой. Она делает шаг ближе, сокращая между ними расстояние. Дрожащие языки пламени свеч, расставленных по уже знакомой ей спальне, откидывают зыбкие тени на стены. Лёгкие пряди волос разлетаются с плеч и шеи от слабого дуновения прохладного бриза.       «Забудь меня и больше не звони»       С блаженной тяжестью во всём теле девушка кладёт руку на мощною шею Желтухина, склонив голову на бок. Прерывисто выдыхая через полуоткрытые влажные губы, она притягивает молчаливого Вадима к своему лицу, касаясь кончиком носа его скулы. Руки парня уверенно касаются её талии и спины, передавая своё чувственное тепло коже сквозь шёлковую ткань лоснящейся комбинации.       «Мне страшно слышать, милый, это от тебя»       Наклонившись ближе к её шее, он уверенно отводит воздушные пряди русых волос и медленно, но до одури нежно и одновременно дразняще целует кожу, поднимаясь выше к лицу. Ксюша с тихим шумом издаёт протяжный стон, запуская свои пальцы в гладкие волосы Вадима, взлохмачивая их. Прикрыв глаза и потерявшись в неистовстве космоса перед глазами, девушка безвольно запрокидывает голову, пластично приподнимая одно плечо и, опуская его, вздымает другое.       «Но я прошу и ты пойми»       Пальцы Желтухина неторопливо стягивают кружевную лямку кремовой комбинации с плеча девушки, оставляя его совсем незащищённым, ведут извилистой дорожкой по ключице и достигают верхнего края декольте, ещё скрытого тканью, но выдающего природный инстинкт выпирающими бугорками. Его губы целомудренно касаются вершин над кружевной отделкой комбинации и уходят выше – к плечу, освобождённому от ткани, по которому прокатились волны предвещающих наслаждение мурашек.       «Вдвоем с тобой хочу увидеть эту ночь»       С тяжёлым прерывистым дыханием Ксюша открывает глаза, прикусив нижнюю губу, и смотрит на возвышающегося над ней Вадима, притягивающего её податливое тело к своей широкой груди. Девушка невесомо касается ладонью его мощных рук, напряжённые мускулы которых, сокращаясь, с уверенной хваткой держат её ягодицы. Лаская склонённую к её груди шею парня медленными поцелуями, Морозова неуверенно сквозь учащённый сердечный ритм поднимается выше, вслепую ищет его губы – чувственные, горячие, манящие.        «Вдвоем с тобой не страшен мне никто»       Желтухин с шумным залпом целует её, со звериной силой прижимая ближе. С содроганием в теле Ксюша на секунду льнётся к нему, вытягиваясь вверх на носочках, а потом отстраняется от глубокого поцелуя. Надзирающий голодный взгляд парня падает на её лицо, заставляя давать объяснения. Девушка с трепетом выдыхает через открытые зацелованные губы, робко смотря ему в глаза, и делает шаг назад. Отведя томный взгляд из-под ресниц в сторону плеча, она дрожащей рукой неторопливо спускает вторую лямку комбинации, игриво ведя пальцами по выпуклости ключицы. Вадим неотрывно смотрит на Ксюшу, сглатывая, он сжимает челюсти, не позволяя себе двигаться. Блестящая шёлковая ткань медленно бликует в тёплом свете, скользя по фигуре девушки, плавно покачивающейся в змеином движении. Обескураженный мужской взгляд пристально следит за опускающейся с невиданных им ранее женских форм ночной сорочкой.       «Вдвоем с тобой уйдут сомненья прочь»       Переступая упавшую к ступням девушки комбинацию, Ксюша, утопая в мягком ковре, делает пару медленных шагов к Вадиму, даря ему томящие секунды в познании изгибов её тела. Парень в бушующей энергии, не сдерживаясь, охватывает её бёдра, в бесповоротной прелюдии продолжая целовать в шею. С силой ведя ногтями по мужским плечам, девушка оставляет красные полосы, метки о неотчуждаемом человеческом сластолюбии, которое совсем скоро познает и она. С содрогающимся резким вздохом Ксюша обвивает ногами корпус Желтухина, когда он, крепче сжав округлости её ягодиц, подхватывает её на руки, целуя вздымающиеся груди, колыхнувшиеся в мужской власти.       «И ты поймешь, что я умру вдвоем с тобой»       Почувствовав спиной мягкость постели, Ксюша вжалась ещё сильнее, когда большое тело Вадима накрыло её, а их переплетённые пальцы сжались в замок. Целуя Ксюшу в шею, парень отвёл сильным движением согнутую в колене ногу девушки, оглаживая внутреннюю поверхность бедра. Истошно вздыхая и постанывая, Ксюша приподнимала таз, запрокидывая голову, и откидывала руки назад, зная, что они стремительно будут торопить Желтухина к новому витку близости. Прикрыв глаза, девушка в сладкой истоме принимала сводящие с ума мужские ласки её налившейся груди, втянутого до боли живота, очертаний выпирающих подвздошных костей, боясь смотреть на то, как Вадим опускается всё ниже. Хватая жаркий воздух комнаты ртом, Морозова сжимает ладонями ткань сбившейся простыни, с пронзительным стоном распадаясь на тысячу маленьких осколков ярких звёзд своего космоса.       С пугающе быстрым падением куда-то вниз, Ксюша встрепенулась и с жадным глотком воздуха оторвала голову от подушки, присев. Горящее тело, на котором проступила испарина, сразу же обдало прохладой, витавшей по комнате за пределами одеяла. Поджав под себя ноги, девушка с головокружительным тяжёлым дыханием прижалась к стене, прокручивая в голове знойную сцену из сна. Она сразу подумала о Вадиме, об их поцелуе, о его прикосновениях, о том, что уже целую неделю его не видела. Тоскующее тепло сразу же разлилось по груди, опускаясь ниже. Рядом с подушкой лежал кассетный плеер «Sony Walkman», из наушников, подсоединённых к которому, с хриплым шумом транслировалась музыка. Ксюша обтёрла липкий от пота лоб ладонью и нащупала кнопку «STOP». С прежней усталостью Морозова откинула одеяло и подложила под голову вторую подушку, нежно проведя рукой по горящей шее. Отдышавшись, она отмотала кассету назад и включила будоражащую сознание песню группы «Комбинация» – «Вдвоём с тобой», с улыбкой прикрыв глаза.       Небрежно накинув на плечи несоразмерный белый халат, Ксюша юркнула в мужскую палату травматологии, чтобы навестить друга.       – А вот и Ксеня! Привет! – с ненаигранной радостью пролепетала младшая сестра Ромы, Настя, когда девушка подошла к койке парня.       Прошла неделя, и самочувствие Колика значительно улучшилось. Многочисленные ссадины лица подсохли, покрывшись корочками, а симптомы сотрясения мозга почти не проявлялись.       – Привет, красотка, как дела? – Морозова улыбнулась миловидной тёмненькой девчонке, слегка дёрнув её за тоненькую косичку, и поздоровалась с мамой Ромы, которая сидела на стуле рядом с койкой сына.       Надежда Константиновна была статной женщиной, не позволявшей себе выходить на улицу без качественного макияжа, кудрявой укладки и привычного для неё красного маникюра, однако за последние несколько дней её было не узнать. В переживаниях и заботах о своём старшеньком, она стала растрёпанной серой мышью, всё такой же красивой, но блёклой.       Даже сейчас, видя, что с Ромой всё в порядке, она пускала горькую слезу, прикасаясь к лицу сына, который шикал от саднящих гематом.       – Во! – одиннадцатилетка показала большим пальцем вверх, избалованно передавая очередной фантик от конфеты старшему брату, так и норовя прижаться к нему поближе, как приле́пыш.       – Жопа слипнется, хватит, – с привычной для себя дерзкой нотой парень аккуратно вздёрнул курносый носик сестрёнки, с улыбкой смотря на Ксюшу, расплывшуюся в умилении.       – Рома! Ведь не посмотрю, что здоровый лоб, настучу сейчас по губам за такие слова! – с неподдельным возмущением воскликнула Надежда Константиновна, за руку перетягивая дочь к себе, чтобы одеть.       Девчонка задиристо показала старшему брату язык, перепачканный в шоколаде, и с хитрецой в глазах тут же спряталась за маму.       – Раз шутит, значит идёт на поправку, – заметила Ксюша, кивнув другу.       – Да я здоров как бык, хоть сейчас домой, а то надоела эта больничка, и кормят тут отстойно, – потянувшись, недовольно протянул парень, поправив за спиной подушку. – Всю зад… пятую точку отсидел уже.       – Так, никаких мне тут! У тебя сотрясение и ушиб рёбер, будешь получать лечение, как положено, – отрезала мать, натягивая на Настю пушистую кроличью шапку с острой верхушкой и болтающимся помпоном, а потом клетчатое пальтишко.       Колик закатил глаза, фыркнув.       – Всё, Ромочка, мы пойдём, очередь ведь ещё в хлебном, – Надежда Константиновна с нескрываемой материнской заботой принялась целовать сына, снова начав плакать.       – Ну, мам, ну чего ты? Хватит, всё путём! – в стеснительном недовольстве промычал парень, словно это было для него постыдно.       Ксения отвела взгляд на сестру друга, помогая ей вытянуть резинку от варежек, застрявшую в слоях одежды в узком рукаве пальто.             – Да-да, всё, всё, не плачу – с раскрасневшимся лицом начала отмахиваться женщина, вытирая мокрым платком остатки слёз.       – Ромик, а я залезу в твой стол в комнате, – Настя подошла к брату, легонько ударив его по руке, однако она хотела чмокнуть брата в щёку, но задиристо мялась, надеясь, что Колик поймёт это сам. Девочка скучала по былым дурачествам с братом, который давно вырос и претендовал уже на ведение серьёзных дел в группировке, ему было не до телячьих нежностей.       – Я тебе дам, мелочь, ни одной жвачки больше не получишь! – парень с усмешкой ущипнул её за пояс пальто, а она довольно взвизгнула и схватилась за его руку, не желая уходить.       – Всё, пойдём, дочь, пусть Ромка с Ксюшей поболтают, – Надежда Константиновна потянула дочь за руку, надев ремешок сумки на запястье. – Пойдём, говорю, – она с былым усердием снова потянула её за собой. – Сейчас доктор зайдёт и поставит тебе огромную клизму за хулиганство!       Ксюша аккуратно присела на край кровати недалеко от Ромы, с улыбкой смотря на демонстративное кривляние его сестры.       Когда мама Колика с Настей подошли к двери, девчонка обернулась на брата и в обиженном тоне крикнула ему:       – Жених и невеста – тили-тили-тесто! По полу катались, крепко целовались.       Морозова с Коликом дружно засмеялись, тут же замявшись от детской непосредственности:       – Вот козявка! – покачал головой парень, откинувшись на подушку.       – Да уж, егоза. Ну как ты тут, как здоровье? – Ксения принялась доставать из принесённого с собой пакета гостинцы, аккуратно раскладывая их на тумбочке.       – Да заебался уже, с четверга по понедельник один сплошной рыбный день! – поморщился Колик.       – На вот, тебе мама блинчики передала, – Ксюша протянула другу бумажный кулёк. – Кстати с красной икрой, ну, если тебе рыбное уже надоело, отдай соседям по палате, – задиристо добавила девушка тише.       – П-ф-ф, да сейчас им, – парень фыркнул и с аппетитом принялся за ровные конвертики домашних блинов. – М-м-м, передай тёте Тане огромное спасибо, очень вкусно!       – А это всё не послужило тебе уроком? Нигде не ёкнуло, что пора завязывать с группировками? – без лишних нотаций внезапно спросила Ксюша, поправив на плечах халат.       – Ксюх, ну ты-то не начинай хоть, чего как мама-то? Я разберусь сам, пора или не пора, ладно? – резким тоном ответил Колик, скрипнув кроватью.       – А что, пацаны-то твои приходят? – между делом поинтересовалась Ксюша, очищая спелый мандарин от кожуры.       – Угу, – кивнул парень, набивая рот домашней едой.       – И старший? – с волнением спросила Морозова, не отрывая взгляда от долек цитрусового.       – Был тут, правда, не очень-то пёкся о моём здравии. Предъявлял по бо́льшей части, хотя я делал общее дело, – со злобной досадой сказал Рома, поглощая второй блин. – Я давно понял, что он тебя ревнует, не нравится ему, что мы общаемся.       Ксюша с трудом сдержала улыбку, найдя слова друга приятными для своего слуха, но тут же сморщилась от отправленной в рот дольки мандарина.       – Ты бы поаккуратнее с ним, Ксень, правда. Он ведь не такой белый и пушистый, –вытерев масляные пальцы о полотенце, сказал Колик, смотря на довольную Ксюшу. – Чего думаешь, мало таких как ты у него? Тоже мне жених нашёлся, попользуется и бросит, а потом будут вафлёршей освистывать.       – Ром, не надо так говорить, – с долей оскорбляющей обиды произнесла девушка, покачав головой. – И не надо об этом вообще.       Их последующее общение всё же скрасило неприятный диалог. Молодые люди долго хохотали, даже получая замечания возрастных соседей по палате, коих было ещё четверо кроме Ромы.       – Ты реально назвала автора «Универсама» пиздливым клоуном? – смеялся Колик, придерживая грудную клетку, пострадавшие рёбра которой были натружены глубоким продолжительным смехом.       Ксюша невинно улыбнулась, угукнув, но сразу же стала серьёзной, когда в палату вошли Цыган и Лапоть прямо в уличной одежде, не удосужившись снять шапки.       – Ну вот и братва подтянулась, – с недовольным бухтением отвернулся к окну сосед по палате – пожилой мужчина с перемотанной головой, укутываясь одеялом.       – Здорово больным! – усмехнулся Лапоть, пожимая руку Колику.       – Здоровей вида́ли, не таких ломали, – расплылся в улыбке Рома, приветствуя рукопожатием Цыгана.       – Привет, ребят. Ладненько, побегу я уже, Ром, пора, – встрепенулась девушка, суетливо поправляя на себе белый халат.       – Ксюш, – окликнул девушку Цыган, когда она оказалась в дверях больничной палаты. – Жёлтый там за нами по лестнице поднимался.       Девушка с молчаливой благодарностью кивнула ему и вышла в коридор. Быстрым шагом минуя пост дежурной сестры и холл, заставленный крупными пожухлыми растениями в напольных горшках, Ксюша с волнительным придыханием преодолела тугие двери отделения травматологии, надеясь на мимолётную встречу с Вадимом. С энергичным стремлением она с лёгкостью преодолела пару лестничных маршей, понимая, что вряд ли сможет разминуться с парнем, а значит, их встреча неизбежна.       Однако увиденное на лестничной клетке между вторым и третьем этажом застало девушку врасплох.       У перил перед ступеньками стоял Желтухин, держащий в руке свою шапку. Спиной к Ксюше на паре-тройке ступеней выше него стояла высокая стройная медсестра, что было сразу понятно по её белоснежному приталенному халату и сменной медицинской обуви. Многочисленные завитушки ее светлых волос были собраны в аккуратный высокий хвост, из-под халата виднелась длинная клетчатая юбка. Блондинка упёрлась рукой на перила рядом с тем местом, где стоял Вадим, и неторопливо болтала с парнем.       Ксюша ощутила неприятный укол ревности, с трудом сдерживая выбиравшийся наружу склочный выплеск эмоций. Девушка терпеливо наблюдала за молодыми людьми из-за лестничного поворота, с напряжением до побеления костяшек вцепившись в холодные перила.              Медсестра громко засмеялась, запрокидывая голову, её смех звучал мелодично и мило. Вадим искренне смеялся в ответ, с довольной улыбкой смотря на неё и положительно кивая. Блондинка грациозно касалась его расстёгнутой куртки, а Вадим позволял ей эти движения, по всей видимости, рассказывая что-то интересное и смешное.       Подойдя чуть ближе, Ксюша с трудом смогла разобрать их разговор.       – Ну не всем же везёт встретить такого ангела, как ты, – Вадим подобрал шарф и облокотился предплечьями к перилам, с улыбкой, не лишённой впадинок на щеках, кивая собеседнице.       Блондинка снова захохотала, в шутливом неодобрении покачав головой.       Шумный разговор проходящих мимо пациентов на пару мгновений перебил устоявшуюся тишину, отчего коле́блющееся эхо заглушило разговор Жёлтого с собеседницей, но только не их смех.       – Вадь, не знаю, конечно, я очень рада, но не совсем уверена, – медсестра дотронулась до плеча парня, что-то стряхивая. – Может, нужно ещё поближе познакомиться, не торопиться?       – Чего ты всё не уверена? Я уже всё решил, чего время тянуть. И ты, давай, решайся быстрее, – словно подбивая на что-то девушку, убедительно кивнул ей парень, не переставая улыбаться. – За тобой во сколько заехать? Часов в шесть будешь готова?       – Ну командир! Хорошо, в шесть, так в шесть, я как раз закончу в училище, – кивком согласилась блондинка. – Ладно, побегу я, а то Михасевич уже заждалась меня, нужно карточки писать.       – Договорились тогда? – Жёлтый с улыбкой обернулся вслед за медсестрой, которая уже обошла его и оказалась на ступенях лестничного пролёта, ведущего вниз.       Собеседница снова громко засмеялась, махнув на парня рукой:       – Договорились, постараюсь не опаздывать.       Вадим с лёгкой улыбкой проводил блондинку взглядом и, перебирая свою меховую шапку в руках, пошёл в противоположном направлении наверх.       – О, какие люди! – семеня по ступенькам, развела руками Ксюша, вызывающе усмехаясь. Девушка представляла их встречу совсем по-другому.       – Всё дуешься, значит, – без приветствия заметил Вадим, остановившись в паре ступенек от девушки, заглянув за перила.       – П-ф-ф, представь себе, – на повышенном тоне произнесла Морозова с обидой за то, что он исчез на целую неделю.       – На этот раз за что? – поинтересовался парень, поджав губы. – За экономический кризис? За то, что соскучилась по мне?       Ксюша снова фыркнула, закатив глаза, а потом с шумом усмехнулась:       – Знаешь, что? Ты просто невыносим!       – Да и ты не подарок, – со злящим девушку спокойствием ответил Вадим, не поддаваясь на её истерию. – Тут чего делаешь? Опять к Ромочке своему приходила? В сиделки ему нанялась?       – Может, и нанялась. Это не твоё дело, – с грызущей изнутри злобой выпалила Ксюша, сложив руки на груди.       – Как раз-таки моё. Значит, смотри, как теперь будет – ещё раз узнаю, что ты тут была, он будет отшит, и то, каким образом это будет сделано, тебе очень не понравится, – угрожающе цокнув, Жёлтый провёл языком по верхнему ряду зубов, жестом указав на дверь, ведущую в отделение. – Это понятно? Будешь утки за ним выносить.       – Чего? – округлила глаза Ксения, приоткрыв рот. – Ты сам виноват во всём произошедшем, а теперь ещё угрожаешь ему? Кажется, я поняла – ты просто меня ревнуешь, ты этого не сделаешь! Ты не такой! – она зачем-то нервно хихикнула, покачав головой       – Откуда ты знаешь, какой я? – изогнул бровь Желтухин, уперев ногу на ступень выше, пригнувшись, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами девушки.       Ксюша молчала, смотря на него. Кажется, она потерялась в собственных ощущениях – от тоски до распирающей злобы и ревности к полной неспособности выразить свои эмоции.              – В том-то и дело, что ничего ты не знаешь, – покачал головой Вадим. – Зачем мне ревновать тебя, если и ты и так моя?       Ксюша с детской наивностью ахнула, фыркнув:       – А не много ли у тебя таких своих? Я, медсестра вон блондинка, может, и третья найдётся?       Желтухин беззлобно усмехнулся, ожидая подобной реакции Ксюши.       – Ревную, значит? А, может быть, ревнуешь ты? Только кольцо-то на твоём пальце, расслабься, – он кивнул на руку девушки, позволив себе не давать объяснений про свою сестру Наташу, работавшую в горбольнице.       – Забери его, может, пригодится ещё. Не думаю, что у нас с тобой что-то выйдет, – Ксюша, долго не раздумывая, сняла кольцо с пальца, и протянула его на раскрытой ладони парню.       – Оно твоё навсегда, что бы не произошло, – Вадим взял руку Ксюши и неторопливо вернул кольцо на безымянный палец, нежно поглаживая большим пальцем её костяшки.              Ксюша посмотрела на него, поджав губы:       – Может, я снова нарушила твои немыслимые уличные понятия, но я не могла поступить иначе, Роме нужна была помощь. И это не потому, что он мне нравится или я хотела позлить тебя, просто так было правильно.       – Я, кажется, говорил тебе, что меня нужно слушать, и делать так, как я сказал. Вместо этого ты при всех носилась с Коликом как с писаной торбой, и как я, как старший, должен поступить? Пойми меня и ты. Я не могу спустить это на тормозах. Ты мне нравишься, и всё, что между нами было в «Снежинке» было искренним, Ксюша, но ты не можешь крутить мной, как тебе вздумается, твоё дело – это держать язык за зубами и подчиняться, особенно, если тебе не всё равно, а я знаю, что тебе не всё равно, – неторопливо произнёс Жёлтый, облизав губы.       – Если я действительно тебе не безразлична, то, пожалуйста, не трогай Колика, он и так натерпелся, между мной и ним никогда ничего не было, кроме дружбы. Впрочем, и с тобой у нас вряд ли что получится, Вадим, и никакие чувства это не спасут, – Ксюша с усталостью покачала головой, обходя парня.       Вадим обернулся за Морозовой, спускающейся вниз по ступенькам:       – А я докажу, что получится. Я скучал по тебе, много думал, и хотел спросить…       – Скучал, так приехал бы или позвонил, а ты заигрался в мафиози, – с болью в голосе заключила девушка, перебив его, когда напоследок обернулась. – Лучше нам пока не видеться и вот, обрати внимание, – Ксюша щёлкнула ногтями по разрисованному карандашами ватману, прикрепленному поржавевшими канцелярскими кнопками к реечному деревянному стенду на стене. – ВИЧ – чума двадцатого века, за минуты удовольствия расплата – жизнь. Как-то многозначительно звучит, тебе не кажется? И в жизни ведь так, береги себя.