Наедине с тобой

      Домой Ксюша вернулась далеко за полночь. С большим трудом закрыв за собой тугой дверной замок, она уселась на обитую красным дерматином банкетку, встроенную в прихожую, и отдышалась. Наконец дошёл черёд до сапог – девушка еле - еле стянула с ног обувь и оставила её валяться прямо по середине входной группы, отделённой дополнительными дверями от длинного коридора просторной сталинки. Та же участь постигла куртку, которую Морозова пыталась повесить на настенную вешалку, но пальцы на петельке разжались за пару сантиметров до крючка, из - за чего верхняя одежда шумно упала на пол рядом с той самой банкеткой, а девушка даже не обернулась.       Собирая по пути все дверные проёмы, Ксюша на заплетающихся ногах ввалилась в свою комнату и рухнула на кровать, лениво снимая с себя новенькую юбку и модный пятнистый свитер, которые потом благополучно полетели куда-то в центр комнаты. Сквозь пьяную дымку в голову девушки пришла единственная разумная мысль – умыться и расчесать залаченные в доску волосы, но она позволила себе отложить эти процедуры на утро, вполне осознавая, что проснётся с одним большим колтуном. Когда девушка нырнула под одеяло, ей даже не пришлось пытаться уснуть, сонная нега быстро закружила её, словно в колыбели, и она моментально провалилась в крепкий сон.       Утро было не добрым. Противнейший звук будильника тут же начал отдавать пульсацией в висках. Ксюша с закрытыми глазами выключила его, но он снова подвёл её, с грохотом упав с прикроватной тумбы на пол. С кухни к этому времени уже доносились приглушённые звуки телевизора и разговора родителей. Ксюша озлобленно промычала, но всё же встала с кровати, гулким хлопком закрыв дверь в свою комнату. Потерев глаза, с которых она вчера не смыла яркие тени и помаду, девушка принялась ровно складывать уже мятые вещи, брошенные на пол посреди комнаты.       Морозова недовольно агакнула, сглотнув – даже если она сейчас и почистит зубы, мерзкое послевкусие вина, которое она вчера не стесняясь хлебала прямо из горла бутылки, вряд ли испарится. Как бы не унюхал отец.       Через двадцать минут вся семья Морозовых сидела за круглым дубовым столом, размещённым в самом центре их просторной и богато обставленной кухни.       – Ну чего ты всё хлебаешь из пустой чашки, налей ты нормальный стакан и выпей, раз сушняк, – отец девушки, Михаил Андреевич, тяжело вздохнул, сразу же учуяв алкогольный шлейф дочери. – Чего пила-то? Водку что ли?       – Да папа! Какую водку! – возмутительно вскрикнула Ксюша и сразу же ойкнула, схватившись за раскалывающийся лоб. – Так, немного вина.       – Ага! – грозно согласился мужчина, отложив газету. – Чего, взрослой себя почувствовала? Тебе двадцать лет, а ты жопу сама себе вытереть не можешь, мамка вон до сих вытирает, а водку хлестать научилась, молодец, ничего не скажешь.       – Ну хватит! – его перебила мама Ксюши, Татьяна Юрьевна, как обычно заступающаяся за свою кровиночку.       – Чего хватит? Разбаловали мы её, то ей, это ей, а она чего? Ты посмотри – уже бухает, как заправский мужик, вот как она сейчас пойдет на учёбу? Чтобы потом говорили, что дочка Морозова таскается по дискотекам, пьёт и зажимается с группировщиками? Это ты так со своим Ромой гуляла вчера? Он на машине пьяный ездил? – отец разошёлся не на шутку, приписав своей дочери даже то, чего не было.       – Мам! – с надеждой в глазах Ксюша обратилась к маме, ожидая поддержки.       – На улице творится чёрти что, то там кого-то убили, то там кого-то изнасиловали. Наверное, должна понимать, чем чреваты твои пьянки-гулянки! Вот какая тебе отдельная квартира – всё просишь? Там ведь будет срач, будешь только гулять и пить, а тебе учиться ещё полтора года. Никакой тебе квартиры, пока не принесёшь диплом и не устроишься на нормальную работу, – не желал останавливаться возмущённый отец. – Матери помощи нет, только дай - подай. Кому вот в будущем такая жена будет нужна? Да любой мужик убежит!       – Если убежит, значит хреновый мужик, я и сама такого пошлю! – вместо того, чтобы лишний раз промолчать или извиниться, крикнула Ксюша, со злобой поставив бокал с водой на стол.       – Только ты одна хорошая, а остальные у тебя все обслуживающий персонал! – финальный аккорд отцовского нравоучения отбил у Ксюши весь аппетит.       Гордая девушка решила прогуляться до университета пешком, а заодно и развеять в памяти этот неприятный утренний разговор.       Учебный день в университете тоже выдался не из лёгких. Ксюша клевала носом над учебником политэкономии, пытаясь отличить базис от надстройки, сохраняла силы для записи лекции по политологии, а в итоге к крайней паре вовсе закимарила за спинами одногруппников под монотонную диктовку их лектора о содержании и итогах двадцать седьмого съезда КПСС на самой последней высокой парте в аудитории-амфитеатре.       Вечер был более приятным, потому как самочувствие Ксении немного улучшилось.       – Мог бы и предупредить, что заедешь, – с ноткой усталости сказала Ксения Колику, внезапно появившемуся на пороге квартиры. – Я сегодня не в лучше форме.       – Да в нормальной ты форме, в спортивной, вон «ADIDAS» написано, – указал рукой парень на эмблему олимпийки, сняв кепку и кожаную куртку. – У нас выдался свободный вечер, старший куда-то там намылился по делам, а мы с пацаном тоже по съёбам.       – Предки дома? – вполголоса поинтересовался парень, выглядывая из коридора за угол, за которым располагались гостиный зал и кабинет отца девушки.       Ксюша улыбнулась, убрав ботинки друга с прохода:       – Да не ссы, папа дома, но он не вылезает из кабинета, а мама опять задерживается.              Молодые люди прошли в комнату и Колик упал на Ксюшину кровать, обняв маленькую бархатистую подушку:       – Чаю-то предложишь?       Ксюша порылась в двух высоко висящих шкафах кухонного гарнитура и в одном из них нашла парадно - выходные чайные бокалы, обрамлённые золотой окантовкой, по которым сразу же разлила свежезаваренный крепкий чай. Девушка вернулась в комнату и с шипением поставила на прикроватную тумбочку горяченные бокалы, обжигавшие до нетерпения кожу ладоней. Рядом поставила тяжёлую хрустальную вазу с дефицитными конфетами «Каракум» и «Мишка на севере».       – Как у нашей Ксюшеньки головушка сегодня, бо-бо? – с ноткой юмора спросил Рома, откусив развёрнутую конфету.       – Целый день башка на разлом. А с утра я ещё от папы получила, я больше никогда не буду пить, – безнадёжно покачала головой девушка, отхлебнув горячего чая.       – Да ладно, не парься ты, поорёт и перестанет. Моя мамка тоже верещала, а потом успокоилась, – слова друга не очень-то подбодрили Ксению от слова совсем.       Колик встал с кровати и подставил стул от письменного стола к комоду, на котором рядом с телевизором и видеомагнитофоном «SHARP» ровной стопкой лежали кассеты в картонных разноцветных коробках.       – Вот этот чего, нормальный фильмец? – он обернулся и потряс кассетой.       – «Кто подставил кролика Роджера»? Ну так, глянуть можно. Там есть такая красивая тётенька, тебе понравится, – отложила смятый фантик девушка, взглянув на кассету.       – Я возьму погонять, – утвердительно заключил парень.       – Рискни, не вернёшь – хана тебе будет, Рома, – пытаясь подражать тому агрессивному и угрюмому поведению Колика, выдала девушка, замечая это со стороны каждый раз при его общении с посторонними людьми.       – Ты чего к универсамовским решила пришиться? Начала тут по фене бо́тать, – зажав спичку в правом углу рта, поинтересовался Колик. – На Вову Адидаса запала?       – Какой там «Универсам», «Дом Быта» – короли Казани и не меньше, – с усмешкой Ксения кинула в друга смятый фантик, а тот не успел увернуться и принял удар щекой.       – Ну смейся-смейся, тебе уж лет-то сколько, а сама ни с кем не ходишь, – Колик попытался пристыдить девушку за её недоступность.       – Да лучше уж так, чем хоронить вас, – не найдя ничего более подходящего для аргументации, проговорила девушка. – Сегодня в университете говорили, что вчера на остановке убили мальчика лет четырнадцати. Совсем ведь ещё ребёнок, ему жить, да жить.       – Значит за дело получил, улица никого за просто так не пережёвывает, – с полным равнодушием ответил он, отвернувшись к видаку, засовывая туда очередную кассету.       – Это ваши сделали? – внезапно спросила Ксюша. Она сама не знала на что надеялась, задавая такой вопрос другу-группировщику, но промолчать не смогла.       – Ты чего, обалдела что ли? Делать нам нечего, как скорлупу какую-то мочить, – будто собираясь кидаться на противника, Колик резко развернулся и его голос прозвучал грубо. Почему она никогда раньше не думала, что Рома может быть жестоким?       Внезапная и пронзительная соловьиная трель дверного замка моментально отвлекла от разговора. Ксюша помедлила пару секунд, но, когда до неё донёсся голос отца с просьбой открыть, она пошла к двери.       Вместо мамы, задерживающейся сегодня на работе, на лестничной клетке стоял высокий молодой человек в приметной норковой шапке-формовке на голове. Кожаная куртка на нём была расстёгнута, а из-под неё выглядывал всё тот же модный, но такой колючий мохеровый шарф красно-зеленой расцветки.       Ксюша впервые видела этого человека, не понимая, кто перед ней – ошибшийся дверью или пришедший по адресу. Оказалось, второе.       – Вечер добрый, я к Михаилу Андреевичу, мы с ним договаривались о встрече, – неторопливо отрезюмировал гость.       Брови Ксюши непроизвольно приподнялись в удивлении:       – Михаил Андреевич не предупреждал о посетителях.       – Так посетители в комиссионке, а я гость, – шмыгнув носом, проговорил он.       Ксения не нашла что ответить и в полнейшем раздражении уже хотела крикнуть отцу.       – Неужели не впустишь? – перехватил её намерение молодой человек, сразу же перейдя на «ты», терпеливо ожидая.       – Ну раз не в комиссионку, а в гости, то, пожалуйста, проходите, – недовольно выплюнула Ксения, пропуская высокого в квартиру.       Не успела девушка закрыть входную дверь на запор, как гость сразу же передал ей свою кожаную куртку, которую она небрежно повесила на настенную вешалку, закатив глаза за его спиной. Когда молодой человек передал ей шапку, в которую аккуратно вложил свой шарф, девушка взглянула на него ещё раз, отмечая насколько аккуратно он одет. Ровно отпаренные стрелки на брюках, светлый кардиган на пуговицах с неброским орнаментом, из-под которого выглядывал накрахмаленный воротничок голубой рубахи, застёгнутый под самое горло. Он был совсем не похож на престарелых посетителей отца в капроновых рубашках под одинаковыми шерстяными костюмами, прикрывающих блестящие лысины жиденькими седыми волосами на один бок, протирающих толстенные линзы на цельной роговой оправе и не выпускающих свой дипломат из рук.       – Проходите, – указала рукой девушка на коридор. – Можете не разуваться, домработница всё уберёт, – бахвалилась Ксения, чтобы повысить авторитет отца в глазах гостя. Жёлтый хмыкнул, улыбнувшись, но его улыбку Ксения не заметила, поскольку шла за ним следом. Конечно, никакой домработницы у Морозовых не было.       Колик стоял в дверях комнаты Ксюши, ожидая её маму, чтобы поприветствовать, поскольку она, в отличии от отца девушки, души не чаяла в этом смазливом парне, но его выражение лица быстро сменилось удивлением, когда он увидел своего старшего.       Когда девушка на минуту скрылась в кабинете отца, Жёлтый обратился к Колику:       – Ты тут чего делаешь?       – Да в гости зашёл к Ксюхе, дружим мы с ней, – его ответ не заставил себя долго ждать. – Ну так, без всего такого, – сразу же добавил он.       – Заканчивай, давай, свою дружбу, чтобы я тебя тут рядом с ней больше не видел, – осматривая интерьер квартиры, спокойно и одновременно угрожающе произнёс Вадим.       – А как я сейчас ни с того ни с сего уйду - то, мы гулять собирались идти, – с трудом собирая слова в предложение, попытался отстоять парень. – Ну девчонка же, обидится.       – Да насрать мне, на что она там обидится, ты меня услышал. Вали, давай, отсюда по тихой грусти. И язык за зубами держи, – всё так же невозмутимо, облизав губы, проговорил Жёлтый, заметив скомканное покрывало на кровати Ксюши. – В кафе поговорим.       – Понял, – кивнул Колик своему старшему, от слабости и злости сжав челюсти, очертившие желваки на острых скулах.       Когда Ксюша вынырнула из кабинета отца, она подошла к молодым людям, заметив замешательство друга.       – Сюда, пожалуйста, – она жестом указала Вадиму на кабинет отца.       Колик, опустив взгляд, подошёл к вешалке, начав одеваться:       – У меня внезапно дела нарисовались, нужно ехать, – он спешно накинул свой шарф, и, даже не расправив его, кое-как натянул сверху куртку.              Ксюша вздохнула:       – Возьми хоть кассету.       Щёлкнув выключателем света в прихожей, Ксюша пошла в кухню и спустя несколько минут грохотаний большим количеством разнообразной кухонной утвари, девушка всё же поставила кофе вариться. Итогом её кулинарных изысканий стали хрустящий под ногами молотый кофе на полу, заляпанные кухонная столешница и газовая плита, и засоренное сливное отверстие глубокой раковины. Девушка не стала игнорировать и просьбу отца одеть что-либо приличное, быстренько переодевшись.       Предварительно постучав в кабинетную дверь, Ксюша медленно вошла внутрь, неся на серебряном подносе две маленькие кофейные чашечки на блюдцах, сахарницу и щипчики, а также белоснежный фарфоровый сливочник. Морозова, облачённая в вечернее нежно-сиреневое платье с кружевным верхом и удлинённой плиссированной юбкой, размеренно на высоких каблуках подошла к отцу, поставив перед ним чашечку с кофе.       – Знакомься, Ксения, Вадим Желтухин – мы вместе работаем с ним над одним интересным проектом, – представил гостя Михаил Андреевич, невольно замечая, что начинает задыхаться от тяжёлого шлейфа парфюма дочери, пряная композиция нот которого была более чем неуместна для маленького кабинета.       Не отвлекаясь, девушка добавила сливки в кофе отца и вернулась к подносу, обходя стол.       – Очень приятно, Вадим. Ксения Михайловна, – с неискренней улыбкой представилась Ксюша, смотря на Вадима, который поднялся с места для приветствия.       Девушка подала ему руку тыльной стороной кисти, что означало в кругах интеллигенции незамедлительный жест в виде поцелуя. Но Вадим всего лишь аккуратно пожал её, и она ощутила почти затянувшиеся ссадины на его костяшках, похожие на мозоли.       – Рад знакомству, – он быстро вернулся на место, улыбнувшись девушке из вежливости.       – Вот, пожалуйста, угощайтесь. Этот кофе – спецзаказ. Он называется «Ко́пи-лува́к», а производится в далёкой Индонезии. Его насыщенный вкус достигнут благодаря особому способу приготовления зёрен, – с чувством, с толком, с расстановкой не без той самой фальшивой улыбки произнесла Ксения, поставив чашку перед Желтухиным.       – Очень интересно, – поддержал диалог парень, переведя взгляд от напитка к Ксении, стоявшей подле.       Михаил Андреевич довольно смотрел на молодых людей, улыбаясь. Он не сомневался, что всё шло как надо и его избалованная дочь, надо отдать ей должное, умеющая правильно подать себя при людях, обязательно удивит гостя своим остроумием. А начало этому положено – Ксюша улыбчива, доброжелательна и культурна. Чего ещё может пожелать отец?       – Всё дело в том, что этот кофе производится путём выкармливания и дефекации кофейных зёрен муса́нгами. Такими маленьким пушистыми зверьками. Не стоит путать с мустангами, – пристально смотря в глаза Жёлтого, закончила Ксюша с наглой улыбкой, не сходящей с её губ.       Наступила тишина и довольная улыбка Михаила Андреевича параллельно с пониманием сказанного Ксенией постепенно начала исчезать с его белеющего лица, позже раскрасневшегося от стыда. Он дипломатично попытался обратить ситуацию вспять:       – Ну и шутница ты, Ксеня. Бывает же такое. Ксения у нас - будущий политолог, наглядно продемонстрировала свои знания о местных особенностях пищевых производствах отдельных регионов Азии, – но вычерпнуть ложку дёгтя из бочки мёда уже не представлялось возможным. – А этот кофе – арабика, привезённая мною из Прибалтики. Рекомендую, там знают толк в кофе. Да, Ксения?       Морозова промолчала, безобидно улыбаясь. Молодой лидер «Дома Быта» хмыкнул, сразу обратив внимание, как эта избалованная девчонка ещё десять минут назад пыкала-мыкала, стоя наедине с ним в коридоре, а теперь появилась в вечернем ансамбле, уместным скорее для торжественного приёма в Правительстве Татарской Советской Социалистической Республики, на котором она наверняка была со своими родителями, чем для подачи кофе. И вот, такая вся из себя смелая при отце, она пытается корчить недоступную утончённость и классовое превосходство.       – Предпочитаете кофе со сливками? – продолжила своё наигранное гостеприимство девушка, аккуратно подняв сливочник за дно.       – Предпочитаю с сахаром, – ни капли не смутившись, пожал плечами Вадим.              Ксения изящно отправила пару кусочков сахара вычищенными до зеркального блеска щипчиками в его чашечку, дополнительно передав десертную ложку. Вряд ли бы она осмелилась провернуть такое с возрастными коллегами отца по работе, обычно бывающими у них дома, но с этим гостем она была более чем просто довольна собой.       На самом деле, всему виной были отцовские ценные указания о внешнем виде и поведении. Как же ей надоело плясать под родительскую дудку, поэтому она, как мстящий домашний питомец, решила переборщить со всем, о чём просил отец, одновременно выполнив просьбу, чтобы позже парировать своими выполненными обязанностями, не понятно для чего возложенными на неё отцом.       – Ладно, Ксения, спасибо за кофе. Можешь идти, мы ещё немного поработаем, – оттянув галстук от горла, проговорил Михаил Андреевич, с разочарованным вздохом отодвинув от себя чашечку с ароматным свежесваренным кофе, выпить которую мечтал с того самого момента как вернулся домой.       Морозова послушно кивнула и, не спеша, под сопровождение взгляда Вадима направилась к выходу из кабинета, постукивая высокими каблуками по стянутым дощечкам ламинированного паркета.       Без остановки дойдя до своей комнаты, девушка завалилась на кровать, и, зажав рот ладонью, громко рассмеялась, пестуя свою выходку. И пусть ей потом крупно попадёт от разозлённого отца, зато она скрасила вечер, не суливший никакого иного досуга.