Тепло во тьме

Кощей замер, слова Валеры будто застряли в воздухе. Он, конечно, подозревал, что Туркин что-то к нему чувствует, но одно дело — догадки, а другое — услышать это прямо. Валера бросил на него испуганный взгляд, побледнел, а затем резко развернулся и выскочил из каморки, оставляя Константина наедине с этим неожиданным признанием. Кощей тяжело вздохнул, машинально провёл рукой по лицу, словно пытаясь прогнать наваждение. Не то чтобы эти слова стали для него шоком — скорее, они вскрыли то, что он сам старался игнорировать. Он давно заметил, что Валера ищет его внимания, как будто подсознательно ставит его выше других. Туркин бегал за ним хвостиком, ловил каждое слово, искал поддержки. Это порой раздражало, но в то же время странно грело. Теперь, когда признание прозвучало вслух, его стало невозможно проигнорировать. Кощей ощутил знакомое тепло где-то в груди, но вместо облегчения оно принесло глухую тревогу. Всё это выходило за рамки привычного, опасного мира, в котором они жили. Он закурил, пытаясь успокоиться. Мысли путались, сердце билось неровно. Всё внутри кричало: пойти за Валерой, найти его, убедиться, что он в порядке. Но что он мог сказать? Как объяснить то, что сам до конца не понимал? Константин провёл рукой по затылку, глядя на узкую, душную каморку, в которой вдруг стало невыносимо тесно. Перед глазами снова всплыло лицо Туркина — бледное, испуганное, с застывшей в глазах паникой. Он сбежал, потому что сам не знал, как теперь быть. Взгляд Кощея упал на куртку Валеры, оставленную на спинке стула. Он машинально взял её в руки, сжимая ткань так, будто она могла дать ему ответы. — Ты идиот, Туркин, — пробормотал он, хрипло усмехнувшись. — Но ты мой идиот. С этими словами он аккуратно повесил куртку обратно и тяжело сел на стул. Всё внутри требовало немедленного действия: найти Валеру, заставить его выслушать, объяснить, что всё не так страшно, как ему кажется. Но он понимал, что порывами тут ничего не решить. Валере нужно время, чтобы справиться с шоком, а ему самому — чтобы разобраться в своих чувствах. Кощей тяжело выдохнул, ощущая, как напряжение сковывает плечи. Слова Туркина были слишком громкими, чтобы их сразу переварить. Они открыли то, что он старался держать глубоко внутри, не позволяя вырваться наружу. Он вспомнил, как Валера всегда был рядом. Его раздражала эта привязанность, порой казавшаяся навязчивой, но теперь он видел в ней нечто большее. Туркин никогда не предавал, всегда искал защиты именно у него. Это не просто льстило — это было важно. Но теперь, когда всё стало очевидным, Кощей чувствовал груз. Один неверный шаг — и конец. Подозрения в их мире были опаснее, чем нож в спину. — Пусть остынет, — тихо сказал он себе, словно убеждая не только разум, но и сердце. Константин понимал, что этот разговор неизбежен. Но сейчас ни он, ни Валера не были готовы. Он решил дать Туркину время. И себе — чтобы понять, что делать дальше. Сидя в тишине, нарушаемой лишь тиканьем старых часов, Кощей почувствовал, что впервые за долгое время не знает, как поступить. В голове крутились вопросы, на которые не было простых ответов. “А если бы кто-то услышал? Что будет, если он скажет ещё кому-то?” И в то же время другая мысль, не менее пугающая, пробивалась сквозь страх. “А что, если я хочу услышать это снова?” Кощей снова взял куртку в руки, переворачивая её, как будто надеясь найти в этом жесте хотя бы какое-то утешение. Взгляд всё равно блуждал по комнате, в которой не было окон. Тишина давила. Он понимал, что не может оставаться здесь вечно, но выйти наружу сейчас не хотелось. Он был не готов встретиться ни с Валерой, ни с кем-то ещё. В голове было слишком много всего, и не хватало сил собрать это воедино. Слова Туркина продолжали звучать в ушах, а мысли Кощея тяжело перемалывали эти признания, как камни в мельнице. Он привык быть сильным, жестким, не показывать слабость. Но это… Это было что-то другое. — Я и сам не знаю, что делать, — тихо пробормотал он, растягивая слова в пустой комнате. Но даже в этом признании была тяжесть. Пальцы скользнули по ткани куртки, и он вдруг почувствовал, как сердце забилось быстрее. Валера. Маленький, упрямый Туркин. Он всегда был рядом, и всегда что-то искал. Может быть, не просто поддержку, а что-то большее. Кощей нервно затянулся сигаретой, не обращая внимания на её вкус. В голове снова прокрутились те самые слова Валеры: «хочу быть с тобой». Он бы мог что-то ответить, но что? Как? Он сам ещё не понимал, что чувствует, и как это всё связано с его собственными страхами. Валера с его бесконечными вопросами, с его стремлением понять. С этим маленьким, глупым, но искренним признанием. Сколько раз Кощей ловил себя на мысли, что рядом с ним что-то не так, но всегда прогонял эти мысли, списывая на то, что Туркин слишком много времени проводит рядом. На то, что у него не было никого другого, кому можно было бы довериться. Но теперь всё изменилось. Он не мог просто так отбросить это. Он не мог продолжать игнорировать то, что давно стало очевидным. Он почувствовал, как в груди зажглось что-то тёплое и знакомое, но одновременно тревожное. Это было чувство, которое нельзя было назвать лёгким, но оно было настоящим. И Кощей не знал, что с ним делать. Он не знал, как это изменить, как жить с этим. Взгляд снова упал на куртку Валеры, и в этот момент он понял, что на самом деле не хочет оставаться один с этими мыслями. Он не знал, как подойти к Валере, что сказать, но он не мог позволить этому разрушить их общение. Снова тяжело вздохнув, Кощей поднялся. Он был не готов к встрече, но знал, что избежать её невозможно. Он должен был поговорить с ним, потому что откладывать этот разговор не имело смысла. И хотя слова, которые он собирался сказать, могли быть не теми, которые Валера хотел бы услышать, они были честными. Потому что в мире, где каждый скрывает свои чувства, честность становилась редкостью. — Малой, ты, наверное, и сам не понимаешь, что ты со мной сделал, — прошептал он, глядя на дверь. Он всё ещё не знал, что произойдёт, но был уверен в одном: теперь, когда между ними прозвучали эти слова, ничего уже не будет таким, как раньше. Собравшись с силами, он открыл дверь и шагнул в моталку, решив, что пора двигаться вперёд, несмотря на все сомнения, которые терзали его душу.