Тепло во тьме

Зайдя в моталку, Валера сразу заметил, что, как он и предполагал, там никого не было. Лишь из каморки доносились приглушенные голоса и шум. Интуитивно направившись туда, он осторожно открыл дверь, чтобы посмотреть, кто внутри. В каморке оказался Кощей со своей шайкой собутыльников. Константин, как всегда, сидел во главе, развалившись на старом диване с бутылкой пива в руке. Рядом с ним, уютно устроившись, сидела Люда, обнимая его за плечо. Валеру передернуло от этой сцены, но он старательно сохранил безразличие на лице. — О, Турбо, а ты чего так рано? — весело спросил Кощей, махнув ему рукой и продолжая неторопливо пить пиво. — Да так, уроки закончились, — ответил Валера, пряча взгляд и стараясь звучать как можно спокойнее. После короткой паузы он добавил: — Ладно, не буду мешать. Не дожидаясь ответа, Валера повернулся и вышел из каморки, стараясь держаться ровно, несмотря на неприятный осадок внутри. Видеть, как объект его влюбленности обнимает и уделяет внимание кому-то другому, было больно. Но Туркин не мог ничего сделать. Он знал своё место, знал, что никто не станет учитывать его чувства. Поэтому он привычно запихнул их куда подальше, заставляя себя забыться хоть на миг. Подойдя к боксерской груше, Валера начал отрабатывать удары. Каждый удар был выплеском накопившейся боли и обиды. Ему нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать о том, что происходило за дверью каморки. Влюбился он в Кощея давно — около двух, может, трёх лет назад. Это случилось неожиданно, хотя задним числом всё казалось очевидным. Сначала Кощей просто стал его авторитетом, человеком, который его не осуждал и к которому хотелось тянуться. А потом, незаметно для себя, Валера осознал, что дело не только в уважении. Изначально он пытался отрицать свои чувства, убеждая себя, что ничего не испытывает к взрослому мужчине. Но вспышки ревности, которые он ощущал каждый раз, когда Кощей обращал внимание на кого-то другого, разрушали эту иллюзию. Со временем Туркин понял, что пропал. Эта влюбленность стала адом. Он понимал, что, если кто-то узнает об этом, его не только отошьют, но и забьют до смерти. Но, несмотря на это, он ничего не мог поделать. Сердце уже принадлежало Константину — хладнокровному, жестокому и хитрому человеку, который, тем не менее, умел быть заботливым. Валера видел в нём не только опасного авторитета, но и человека, который понимал его, возможно, лучше, чем кто-либо. Кощей не раз позволял ему переночевать у себя, заступался за него, проявлял заботу, которую Туркин не получал ни от кого другого. Это было достаточно, чтобы влюбиться без оглядки. Но Валера продолжал хранить свою тайну. Он делал всё, чтобы оставаться для Кощея лучшим, быть рядом с ним, оправдывать его ожидания. При этом старательно поддерживал маску «нормальности» — общался с девушками, старался выглядеть, как все. Но каждую ночь, когда он оставался один, сердце неизбежно возвращалось к одному человеку. Валера погрузился в свои мысли, машинально отрабатывая удары. Боль в разбитых костяшках он попросту игнорировал, словно её не существовало. Лишь знакомый прокуренный голос вывел его из размышлений. Он остановился и медленно повернул голову в сторону говорившего. — Что? — бросил Турбо, не вникая в смысл сказанного. — Хватит уже, не видишь, руки у тебя в мясо разодраны, — проворчал Кощей, бросив взгляд на окровавленные костяшки. На такое проявление заботы Валера лишь едва заметно усмехнулся, но тут же натянул привычную маску равнодушия. — Похуй. Чего тебе надо, Кощей? — холодно отозвался он. — Да ты не фыркай тут, дуй к нам, а то выглядишь как бедный родственник, ей-богу, — ухмыльнулся Кощей и, махнув рукой, скрылся в своей каморке. Валера невольно улыбнулся краем губ. Где-то глубоко внутри его согрела мысль, что, может быть, он не совсем безразличен Кощею. Но он тут же одёрнул себя, прогоняя слабость. “Это всего лишь жест вежливости”, — подумал он. В конце концов, они не настолько чужие друг другу, чтобы игнорировать друг друга. Может, поэтому Кощей и позвал его. Валера выдохнул и медленно провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать роившиеся в голове мысли. Тупая пульсация в разбитых костяшках напоминала о недавнем выплеске эмоций, но он привык не обращать внимания на такие мелочи. Слова Кощея задели что-то в душе, но он, как обычно, отмахнулся от этого чувства, будто от назойливой мухи. — Тоже мне, добряк нашёлся, — тихо пробормотал он себе под нос, глядя на свои окровавленные руки. Несколько мгновений он ещё стоял, уставившись на дверь каморки, за которой скрылся Кощей. Но потом всё же двинулся туда, осторожно и медленно, словно проверял, не подорвётся ли на каждом шаге. Зайдя внутрь, Валера увидел, как Кощей сидел, обняв Люду. На лице мужчины играла лёгкая насмешливая улыбка. — Ну вот, молодец, а то совсем уж как отщепенец себя ведёшь, — протянул Кощей, кивком головы указывая на свободное место. На его слова кто-то из собутыльников расхохотался, поддержав шутку. Валера сел, ссутулившись, упёр локти в колени и переплёл пальцы. Его поза будто говорила о том, что он готов выслушивать приговор. — Чего тебе надо, Кощей? — спросил он сухо, стараясь удержать на лице привычное безразличие. Кощей не ответил. Вместо этого он махнул рукой Демиду, который, не раздумывая, протянул Валере бутылку пива. — Расслабься, — бросил Кощей, даже не глядя на него, всё своё внимание посвящая Люде. Валера нехотя взял бутылку, сделал маленький глоток и осмотрелся. Он чувствовал себя лишним. Остальные шутили, смеялись, переговаривались, а он сидел на краю компании, будто не был частью этого круга. Всё внутри него ныло от желания исчезнуть. Или… Валера едва заметно вздрогнул, когда поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте Люды. Чтобы Кощей обнимал его так же — крепко, будто защищая от всего мира. Но едва эти мысли всплыли в сознании, Валера резко одёрнул себя. “Думать о таком? Полнейший бред”, — буркнул он себе под нос и вновь сделал глоток пива. Он надеялся, что кто-нибудь придёт и отвлечёт Кощея, а сам Валера сможет встать и уйти, не привлекая внимания. Валера не знал, сколько времени просидел рядом с этой компанией, но казалось, что целая вечность. Он старался смотреть куда угодно, только не на Кощея, но всё равно его взгляд то и дело непроизвольно возвращался к нему. От этого внутри росло ощущение ловушки — словно он застрял в месте, из которого нет выхода. Спасение пришло неожиданно: в моталку зашли Сутулый с Зимой. Валера мгновенно вскочил, будто ждал этого момента. — Я к пацанам, — бросил он на ходу, не дожидаясь ответа, и поспешно выскользнул из душной каморки. В спину ему будто впивались глаза Кощея — любимые, но такие недосягаемые. Валера чувствовал этот взгляд и, хотя не обернулся, внутри все дрогнуло. Валера вышел в общий зал, стараясь успокоить сбившееся дыхание. Он пробежался взглядом по присутствующим, выискивая Сутулого и Зиму. Те уже обосновались у дальнего тренажера, шумно переговариваясь и что-то обсуждая. — Эй, Турбо! Давай сюда, — махнул рукой Сутулый, заметив его. Валера медленно подошёл, стараясь вернуться к своей обычной манере — расслабленной, будто ему всё равно. Но внутри всё ещё гулко билось напряжение. — Чё, опять с Кощеем терся? — с усмешкой спросил Зима, хлопнув его по плечу. — Да так, мимо проходил, — равнодушно отозвался Валера, присаживаясь к ним. Валера расслабился лишь чуть-чуть. Компания парней, привычные шутки и болтовня помогали отвлечься, но откуда-то из глубин всё равно всплывали воспоминания: Кощеев голос, его смех, как он обнимал Люду. Валера не мог избавиться от этой картины в голове, сколько бы ни старался. Ему хотелось забыться, выключить мысли хотя бы на несколько минут. Но даже здесь, среди своих, он не мог избавиться от чувства, что находится не на своём месте. Валера вскоре поднялся, чувствуя, что больше не может выносить ни разговоры, ни взгляды. — Ладно, я пойду, — бросил он. Сутулый что-то кивнул в ответ, Зима едва заметно махнул рукой, и Валера, коротко попрощавшись, вышел из моталки. Когда он вернулся домой, квартиру сотрясал громкий скандал. Валера открыл дверь как раз в тот момент, когда отец с размаху замахнулся на мать. Не раздумывая ни секунды, Туркин бросился к ним и встал перед матерью, заслоняя её собой. Удар пришёлся прямо ему в лицо. — Успокойся уже, чёрт тебя возьми! — закричал Валера, кипя от гнева. — Иди проспись, хватит уже устраивать цирк! Но эти слова только раззадорили отца. Его лицо исказила ярость, и началась настоящая драка. Отец бил первым, но Валера, в ярости и не чувствуя боли, отвечал ему. Их крики заполнили квартиру, удары гулко раздавались в стенах, пока мать кое-как не разняла их, встав между ними и закричав так, что оба замерли. Результат был очевиден. У Валеры кровь шла из разбитого носа и губы, а под глазом начинал наливаться синяк. Но злость кипела в нём так сильно, что он не чувствовал ни боли, ни усталости. Он молча вышел из кухни, срывая с себя школьную форму, и прошёл в свою комнату. В спешке накинул удобные вещи, сверху куртку, и, не сказав ни слова, вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. На улице воздух был холодным, но Валера этого не замечал. Он закурил, глубоко затягиваясь, и побрёл куда глаза глядят. Холод и дым немного успокаивали, но обида на отца продолжала жечь изнутри. Всё внутри него кричало, но он лишь молча шёл вперёд, стараясь заглушить эмоции, которые, казалось, могли разорвать его на части.