И счастье рухнуло

Небольшую комнату, которая судя по всему являлась гостевой и располагалась в самом конце жилого крыла, окутывала тьма и лишь тусклый лунный свет, освещал некоторые участки спальни. Посередине располагалась большая и мягкая кровать, по обе стороны от которой стояли приковатные тумбы, сделанные вероятно из натурального дерева - как и вся мебель в этом доме. Небольшой диванчик стоял у стены - перпендикулярной той, где находилось мягкое ложе - там же где и небольшой шкаф для одежды. С первого этажа доносились тихие отголоски музыки и бедлама, происходившего там. Надо отметить, что о шумо-изоляции хозяева дома, позаботились на отлично, учитывая, что музыка то играла, более, чем громко. А это означало, что и происходящего в этой комнатушке, мало вероятно кто услышит. Олеся Баринова сейчас спиной упиралась в мягкий матрац, но на деле же ей казалось, что ее опрокинули - и в добавок плотно прижали - к гвоздям, которые впивались в ее нежную кожицу. А над ней нависал никто иной, как хищник. Проголодавшийся, и к тому-же озлобившийся хищник, на глаза которому попалась очень даже подходящая добыча. Леся оказалась в ловушке и она это прекрасно понимала, шансов на спасение у нее было мало, крайне мало, а страх, оковавший все тело и за одно мозг, не оставлял ей кажется совсем ни одного шанса. На глаза предательски начали наворачиваться слезы, а тело пробирать мелкая дрожь - похожая на ту, когда тебя знобит во время простуды. Но девушка понимала, сейчас поддаваться эмоциям не самое подходящее время и нужно постараться, как можно дольше сохранять оставшуюся трезвость ума. Иначе не удастся себя спасти из лап монстра. Можете прочесть под трек: ЛСП - «Отброс» - Ты сейчас серьезно? - ничего более стоящего она придумать не смогла, еще и голос как назло дрогнул, выдавая ее животный страх. Оказаться в подобной ситуации ей слава Богу ранее не доводилось, поэтому сейчас Олеся была напугана до чертиков. Два зеленых, словно настоящие изумруды, глаза сверкнули под переливающимся светом луны, а на чужом лице вмиг вырисовался самый, что ни на есть, настоящий оскал. Мурашки табуном пробежались по смуглой девичьей коже, нагоняя еще больше ужаса. Казалось, что вот-вот и где-то над своим ухом, она услышит натуральный, безжалостный звериный рев. - А ты думала я тут шутки с тобой шутить пришел? - Глеб, голос которого был больше похож на шипение, заговорщицки на свою жертву глянул и в миг захватил ее обе руки, заблокировав над ее же головой, одной своей огромной ладонью, которая сейчас больше походила на волчью лапу. А коленом противоположной ноги блондин протиснулся меж женских бедер, до этого плотно-плотно друг-с-другом сжавшимися, тем самым раздвигая их. - Я всю дурь из тебя вытрахаю. Олесю после его действий и слов затрясло еще больше, а соленая жидкость уже понемногу начала застилать глаза тонкой пеленой. Голубин, заметив ее реакцию, раззадорился еще сильнее, давая понять, что игра только началась и выйдет он из нее точно не проигравшим. Его свободная ладонь скользнула по тонкой лодыжке, сразу же неприятно обжигая, будто это и не ладонь вовсе, а утюг раскаленный. - Не надо, п-пожалуйста, - с легким заиканием промямлила Баринова. Теперь трясло не только тело, но еще и губа подрагивать начала, а звуки из ее рта доносились больше похожие на жалобный скулеж. План по спасению в голову так и не пришел, эмоции все таки взяли вверх над разумом и слезы горячими ручьями хлынули по щекам - не как это обычно бывает, когда сначала лишь первые слезинки одиночно скатываются - а настоящим горным ручьем рванули. Кареглазой казалось, что от этих обжигающих дорожек у нее на лице на самом деле ожоги останутся. А мерзкая ладонь тем временем скользила все выше, с каждым сантиметром все сильнее загоняя в истерику, как в капкан. И с губ сорвался первый всхлип, оглушающий, казавшийся в этой гробовой тишине таким громким, что сейчас стекла повылетают. - Пож-жалуйста, от-тп-пусти меня, - но он словно не обращал внимания на ее мольбу и плач, лишь дальше продолжал задуманное. А Олеся уже начала навзрыд рыдать, от этого воздуха в легких становилось все меньше и она жадно хватала ртом каждую частичку кислорода. - Будешь вести себя тихо - все пройдет быстро и может быть даже приятно, - зеленоглазый дошел пальцами до подола ее скатавшегося, где-то на середине бедра, платья и скользнул под него, крепко сжимая ее плоть, практически впиваясь в кожу. Лицом он приблизился к ее шее и обдал своим горячим дыханием область где-то возле уха, от чего девушка неприятно сморщилась и начала горестно дергать руками. Под его жесткой хваткой получалось это достаточно плохо, поэтому от осознания тщетности ее действий паническая атака начала накатывать с неистовой силой. Воздуха стало еще меньше и Олеся начала задыхаться и захлебываться собственными слюнями и слезами. Все лицо было измазано тушью, из носа шли пузыри, а на голове от тщательно выпрямленных волос не осталось даже намека. Глеб вдруг оторвался от нее и подскочил с кровати, подлетая в моменте к окну, все это происходило как-будто в ускоренном действии, ведь двигался парень со скоростью Флэша. Растопырив форточку на всю, он схватил горсть холодного, мокрого снега и вернулся обратно к кровати, к Олесе. Но уже не для того, чтобы попытаться изнасиловать ее - да и хотел ли он этого на самом деле? - а для того, чтобы помочь темноволосой прийти в чувства. Она все так же лежала на мягком матрасе, до сих пор бившись в истерике, только теперь поза ее походила на эмбриона, да и сама она на живого человека была мало похожа. Баринова перевернулась на бок, поджав под себя ноги и обхватив крепко колени, уткнувшись в них хлюпающим носом и до боли кусая саму себя. Блондин аккуратно присел рядом и приподнял девичью голову, умывая ее лицо ледяным снегом. - Тихо, успокойся, - вдруг его голос стал нежным, ласковым, будто и не был он только что воплощением настоящего чудовища. - Я че совсем долбоеб по-твоему? Леся все еще изливалась горькими слезами, цеплялась когтями за остатки воздуха, желая сделать как можно более глубокий вдох. Свежий воздух, дувший сквозь настежь распахнутое окно, стал для нее последним спасением и леденящий лицо снег тоже сыграл не менее важную роль. Прошло не менее десяти минут до того как Олеся смогла более менее прийти в себя, по крайней мере истерика уже стихла, а паническая атака отступила назад. Брюнетка не заметила как оказалась лежачей головой на коленях, чуть только что не изнасиловавшего ее человека. Опомнилась она только когда он снова приложил свою, уже ледяную, руку к ее лицу. Она бросила жалобный взгляд в его глаза, будто бы выпрашивая объяснений произошедшему, в то время как он нежно поглаживал ее по голове и шелковистым волосам - как в глубоком детстве делала и ее мама. Он лишь угрюмо посмотрел на нее и сморщился, будто ему самому противно от себя было и потер переносицу двумя пальцами. - Ты думаешь, я тебя правда ... - он осекся, понимая, что не стоит сейчас называть все вещи своими именами, - Что я правда смог бы причинить девушке боль? Баринова лишь похлопала ресницами и скривила непонятную гримасу, слегка поведя плечом, тем самым показывая, что она не понимает, что это значит. - Зачем тогда все это было нужно? - в очередной раз шмыгнув носом она уставилась на него своими чернючими глазами, которые в ночи и не разглядеть вовсе. - Что это значило? - Сначала хотел посмотреть на сколько далеко ты можешь зайти, ради того, чтобы никто не узнал о твоем ненормальном пристрастии, - он пожал плечами и перевел пустой взгляд в стену. - А потом понял, что ты правда испугалась, по твоим ошалевшим глазам. Ну и решил проучить. Я же сказал, что вытрахаю из тебя всю дурь, думаю у меня это более чем получилось. Он слегка усмехнулся и обратно кинул взгляд на нее, пытаясь считать эмоции, но там и так все было понятно. Лишь испуг и непонимание после пережитого стресса сейчас заполняли ее изнутри. - Ты меня чуть не довел до сердечного приступа, считаешь это нормальным? - Олеся резко подорвалась с его колен и озлобленно посмотрела в зеленые радужки. - Какую нахрен дурь ты собирался выбить?! Странно, но Глеб испытал облегчение после проявления такой реакции, мол пришла в себя значит, не все потеряно. Сам понимал, что палку перегнул, нужно было раньше остановиться. И корил себя за это, но не то чтобы сильно, все равно считал, что правильно поступил. - Ты меня назвала насильником, - блондин сделал короткую паузу и, отведя глаза в сторону, продолжил, - Вот я и решил тебе показать, что бы с тобой случилось, если бы ты угашеная оказалась на подобной в писке с реальными подонком. Он бы даже слушать тебя не стал, да и сам говорить тоже. Поставил бы тебя в позу, да присунул бы по самые яйца... И не за то что ты ему там сказала что-то, а просто потому что захотелось. Кареглазая вдруг осознала что-то в своей голове и взгляд потупила, опуская вниз. На этот раз уже одинокая слезинка скатилась по ее покрасневшей щеке и от молодого человека этот бриллиантовый отблеск не прошел мимо. Он потянулся ладонью к ее личику и большим пальцем аккуратно смахнул градинку, слегка поглаживая фарфоровую кожу. - Пошли, - Голубин поднялся на ноги и взял ее вещи с тумбочки, а затем протянул руку Олесе. - Куда? - еле вымолвила она припухшими от слез губами и посмотрела на него из под полуопущенных век. - Домой тебя отвезу, дурочку. Леся все таки вложила свою тоненькую ладонь в его крепкую -казавшуюся огромной - и поднялась с кровати, а после проследовала вслед за ним. Сначала до первого этажа, где все были уже упитыми в дрова и до зареванного лица брюнетки, окружающим совершенно точно не было никакого дела. - Найди пожалуйста Лизу и предупреди, что я уехала, а я пока схожу освежусь и воды выпью. - Глеб понимающе кивнул и проследил за тем как девица юркнула в ванную комнату, находившуюся под лестницей, а после отправился на очередные поиски. Григорьеву ему долго искать не пришлось. Она веселилась со своим кавалером в центре танцпола, даже не подозревая о том, что творилось с ее лучшей подругой в последние сорок минут. Глеб быстро к ней подошел и передал веленную информацию. Блондиночка лишь удивленно на него посмотрела, похлопала глазками пару раз и сказала неуверенное «хорошо», а потом переглянулась с Максом, пожимая плечами. Вернувшись обратно, он обнаружил уже одетую, но все еще не обутую Олесю и усмехнулся, но не злобно, как у него это обычно получалось, а с добротой. Ближе подойдя к девушке, присел перед ней на корточки и по-очередно обул каждую ее ногу, во все те же черные босоножки, так не подходившие под сезон. Кареглазая в этот момент удивленно смотрела на него сверху вниз, до конца не понимая, что происходит, но решила сейчас на этом не зацикливаться. Завершив с застежками обуви, Глеб поднялся с пола и взяв ее за руку опять повел за собой, только на этот раз уже в машину. Смешно было с того, что даже на высоких шпильках она ему еле до середины головы доходила, и теперь уже он смотрел на нее сверху вниз. - Адрес тот же? - уже сидя в теплом, кожаном салоне автомобиля поинтересовался Глеб, намекая на дом, находившийся по соседству с домом его родителей. - Нет, я на Лиговском живу, а там у меня брат.