Мой одиннадцатый

      Никто не верил, что Фрэнк Айеро в состоянии взобраться по карьерной лестнице собственными силами, но он справился. Никому не позволял оказывать ему помощь в дороге, только отдыхал между печатью, а потом снова садился за компьютер, и пальцы начинали быстро-быстро скакать по клавиатуре, рождая его будущее. Фрэнк безжалостно расходовал свою жизненную энергию, не подающуюся ни восстановлению, ни возмещению.       Фрэнк знал, что для завершения блестящей истории он должен рухнуть с этой лестницы. И он рухнул, раскрошив позвоночник, череп, и почти создав нечто прекрасное.       Фрэнк готов был умереть для своего искусства.       Но извне что-то звало. Натужное, как крик с Земли о помощи, услышанный внеземной цивилизацией. Айеро, наверное, не хотел просыпаться. В этом вязком теплом ничто, как в утробе матери, было так спокойно. Если бы он пролежал тут ещё несколько минут, тьма поглотила бы его окончательно.       Сердце билось так тяжело, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Перед глазами клубился тёмный туман. Фрэнк собрал все свои силы, чтобы открыть глаза. Прежде чем погрузиться во мрак, он хотел ещё раз увидеть свой мир.       Но заката не было. Было ослепительное сияние ламп, запах медицинского спирта, боль и яркое красное пятно посреди этой белизны. Фрэнк нахмурился.       Внезапно Джерард почувствовал какое-то движение со стороны кровати и что кто-то сжимает его руку, и от этого подпрыгнул на месте, в ужасе открывая глаза от неожиданности.       Почти сразу же, как Фрэнк открыл рот, нёбо и глотка покрылись тошнотворной плёнкой, которую хотелось смыть.       — Пить… — коротко сказал Айеро.       Уэй поспешил выполнить просьбу и потянулся к бутылке с водой, что стояла на тумбочке. Наполнив стакан, он протянул его мужчине. При этом Джерард, затаив дыхание, наблюдал, как тот жадно накинулся на воду и даже не обратил внимания, кто именно её ему дал. Он решил молчать и лишь удивленно смотрел на незнакомца, который что-то бурчал себе под нос до того момента, пока не заметил и не обратился к Джерарду.       Затем Фрэнк сильно раскашлялся.       В голове загудело, однако глаза, к удивлению, сфокусировали картинку. Фрэнк рассмотрел молодого парня, совсем ещё подростка по сравнению с ним. Тот глядел с такой надеждой, будто бы увидел бога. Айеро совсем его не помнил.       Руки дали о себе знать, когда от движений катетера в вене начали покалывать. Прошлое начало вспоминаться, но крохотными кусочками, скорее как край волны, ласкающий ноги на берегу.       — Чертов димедрол… — пробурчал Фрэнк так тихо, что едва ли кто-то мог его услышать. И с чего он решил, что полпачки будет достаточно? Надо было принять всю, тогда уж наверняка.       Это был самый ужасный день в жизни Фрэнка Айеро.       Потом он вспомнил про существование этого парня рядом с ним. Он был красивым. С ярко-красными, как бутон розы, волосами, бледноват, но Айеро сейчас выглядел не лучше. Его имя отсутствовало в памяти, но они как будто уже были знакомы до этого всего. Фрэнк подумал, как же тот расстроится, если он скажет, что не помнит парня, а это окажется его лучший друг.       Поэтому он лишь измученно улыбнулся и сказал:       — П… Привет. Я… Ох, как голова болит. Нет, все в норме, ты не переживай… — он сглотнул и почувствовал, как ему снова хочется пить. — Дай воды, пожалуйста.       — Эм… Да, привет, — Джерард немного замялся, не понимая, почему незнакомый человек был к нему так дружелюбен. — Я рад, что ты проснулся. Ты долго спал. Надеюсь, что выспался, — улыбнулся он, изучая силуэт и поведение мужчины, и по просьбе того наливая в стакан ещё воды.       — Прямо так долго?       Фрэнк с трудом вспомнил, что случилось. Но лучше бы и не вспоминал. Внутри всё вмиг похолодело.       Он был жив, а значит, последний этап его плана с треском разрушился, потянув за собой все остальное. Огромная трещина пошла по жизни Фрэнка. Потому что он знал, что не должен был очнуться.       Вот же блядство.       — Кстати, забыл представиться, я Джерард. Ты меня не знаешь, точнее, я увидел тебя впервые. Наверное, не лучшее место для знакомства, но все же, как есть. Правда, мне долго пришлось объяснять врачам, что ты для меня просто незнакомец. Но о тебе я сейчас знаю только имя, как и ты обо мне, и, если честно, я не совсем уверен в его правильности. Но не волнуйся, я не буду тебя допрашивать насчёт произошедшего. По крайней мере, точно не сегодня, ты ещё слишком слаб, так что пока я буду рядом. Может, ещё воды или позвать врачей, если что-то тебя беспокоит? — спросил Уэй, когда стакан в руках у Фрэнка оказался пустым.       — Я… Нет, сойдет, не надо никого звать, — отказался Фрэнк. Голова гудела, во рту пересыхало так стремительно, что каждый вдох становился тяжелее, а в желудке неприятным комом ворочалась тошнота, но врачи вряд ли смогли бы с этим что-то сделать. Фрэнк и так напоминал сейчас праздничный торт со свечами из-за этих катетеров.       Они молчали. Разговаривал только своим писком кардиомонитор. В остальном никто не хотел говорить ни слова. Фрэнк отвернулся от красноволосого к другой стене, закрыл глаза, атакуемый тяжёлыми мыслями. А вот когда он был без сознания, эти размышления не мучали его.       Джерард даже не представлял, как сильно помешал. Он абсолютно беспардонно влез в жизнь Айеро, вернее, в её конец, изменил ход событий и зачем-то решил поиграть в спасателя. А кто его просил? Фрэнку всегда казалось, что от попытки суицида не нужно спасать человека. Его жизнь достаточно дерьмова в тот момент, когда в голове появляются мысли о смерти, и простые объятия и успокоения явно не помогут. Фрэнк хотел умереть. Джерард не хотел, чтобы Фрэнк умер.       Но суть была вовсе не в том, что Фрэнка мучила тяжесть бытия. Как раз наоборот, он должен был умереть, чтобы в этом мире появилась история, прекрасная история, которую Уэй загубил.       В итоге Айеро даже не знал, какие чувства испытывает: растерянность, гнев, отчаяние? Единственное, что было максимально чётким, как бы оно странно ни звучало, — размытость будущего. Фрэнк не знал, что будет дальше. Он не видел свою жизнь, ведь знал, что должен оборвать её. Белое пятно, туман, примерно как взгляд человека на далёкие горы. Сырая безнадёжность, отчаяние и совершенное нежелание заполнять эту пустоту чем-то. Фрэнк не хотел этого будущего. Поэтому не хотел оказаться там. Он был в ужасе от того, что ему придётся жить с осознанием разрушенной идеи.       Фрэнк вознамерился отыскать скальпель и перерезать вены вдоль. Сделать он это не планировал. Лишь хотел.       — Дж… Джерард, я хочу побыть один. Уже, кажется, поздно, не пора ли бы тебе домой? — сквозь зубы, но стараясь сохранить как можно более обыденную интонацию, проговорил Фрэнк, даже не повернувшись к парню. Эмоции брали верх, но Айеро сжал зубы и подождал, пока звук чужих шагов не приблизится к двери.       — Да, конечно. Тебе ведь нужно отдохнуть, а тут я, — Джерард покорно согласился, но домой идти еще не собирался. По крайней мере, не к себе. — Если что, у тебя есть мой номер, звони в любое время. Да и медсестры всегда рядом, в случае чего они всегда помогут тебе, — сказал он, покидая палату, где находился последние сутки. Еще в самом начале прихода сюда он позаботился о номере телефона, что был нелепо нацарапан на обратной стороне листка с рецептом от врача, а рядом лежал смартфон Фрэнка. Джерард смог найти его в кармане джинсов.       — Спасибо тебе. Был рад оказаться спасенным, — выразил признательность Айеро, когда мужчина почти вышел из палаты. Ложь, зато вежливая. Надо же хотя бы для уважения поблагодарить.       Джерард немного смутился от последних слов, брошенных ему в след. Уэю нравилось, что ему благодарны, и он даже не заметил, что это было не искренне. На языке у него крутились слова «а я рад, что смог спасти тебя», но он решил не произносить этого в слух. Потом, положив двадцатку в карман дежурной медсестры, вышел из больницы с наивностью ребенка, полагая, что в его отсутствие все будет в порядке. По крайней мере, Джерард проторчал там столько времени, что могло пойти не так?       Стоило двери захлопнуться, слезы накатили на Айеро с такой силой, как никогда раньше. Причины смылись этим потоком. Фрэнку было пиздец как страшно. Он не знал, что будет дальше. Он не хотел оказаться здесь.       Фрэнк не представлял, что ему делать дальше. Вторая попытка? Это было страшно, душераздирающе — он планировал убить себя, но в то же время этот процесс вводил его в почти истерику от ужаса. Почему все не закончилось там? Почему блядский Джерард всему помешал? Разве Фрэнк не заслужил умереть без боли, если этого хотел?       Рвотные позывы сжимали горло, а от слез они лишь усиливались. Фрэнк поднялся, борясь с головокружением, и выдернул все трубки из рук, как и оксиметр для измерения сатурации с пальца. Кардиомонитор тревожно запищал, потеряв доступ к данным пациента, но этот звук пролетел мимо ушей Фрэнка. Он вышел в коридор и стал искать туалет, потому что чувствовал — ещё минута-две — и его вырвет.       Благо, нужную дверь не пришлось долго искать. Шатающийся и измученный, Айеро почти что упал около унитаза, и новая порция слез окатила его, как поток из душевой кабинки.       Его трясло и знобило, холод кафеля морозил босые ноги, рвота уже подступала к глотке — Фрэнк чувствовал ее кислоту. И он все ещё плакал, не понимая, что дальше и почему все сложилось именно так. Его грудь вдымалась и опускалась, впалый живот стал будто ещё меньше, а по рукам бил тремор.       Как только Фрэнк вспомнил, как одну за другой глотал таблетки, даже не пытаясь их особо запивать, его стошнило. Правда, блевать было уже нечем: ему промыли желудок до такой степени, будто там сроду ни кусочка еды не было. Лишь выпитый стакан воды и желчь. Айеро раскашлялся и отплевался от мерзкого ощущения.       Через некоторое время, когда колени уже затекли от твердости кафеля, ему пришлось вернуться в палату. На выходе он посмотрел в зеркало: отражение было бледным, даже губы, возможно, сероватым. Волосы прилипли ко лбу, а щеки поблескивали от влаги слез. В горле опять пересохло так, что, казалось, Айеро чувствует трение воздуха.       По дороге Фрэнку пришлось встретиться с крайне обеспокоенной медсестрой, но он сказал, что просто ходил в туалет. К счастью, в силу своей некомпетентности она поверила, даже не обратив внимания на оборванные капельницы на руках. Фрэнку удалось добраться до своей палаты без особых приключений.       Тумбочка пустовала, лишь на второй полке лежали вещи Фрэнка: толстовка, джинсы и носки. И на первой одиноко ютилась какая-то бумажка. Айеро нахмурился и прочел ее. Это был телефонный номер, видимо, Джерард его оставил, и подпись «хохо». Айеро покачал головой и лёг на кровать. Там он свернулся калачиком, с головой накрыл себя одеялом и очень быстро уснул. Без катетеров и приборов это оказалось куда приятнее.