Тайная любовь

      Вторник, 9 сентября       Цунаде просмотрела папки, сложенные на её столе, и со вздохом сняла очки для чтения. Она нечасто их надевала, но уже несколько часов читала книги, рукописные заметки и напечатанные больничные отчёты, так что её глаза устали, а разум помутился, но она не приблизилась к ответу ни на шаг. Вчера вечером она ушла из офиса только после десяти и вернулась в пять утра, чтобы просмотреть историю болезни Хидана и посмотреть, есть ли какое-то более эффективное лечение или другая терапия, которую они упустили из виду, чтобы помочь сумасшедшему понять, что он разговаривает не со своим господином Джашином.         В последние недели мужчина становился всё более возбуждённым, вплоть до того, что его почти постоянно держали в одиночной камере с санитаром. Прошло уже пять лет с момента его последней жертвы, и Хидан медленно сходил с ума от мысли, что не сможет провести ритуал бессмертия. Он боялся, что его бог бросит его и позволит ему умереть, если он пропустит пять лет без единой жертвы, но она, конечно же, не собиралась этого допускать.         Нагато тесно сотрудничал с ним, и они держали его подальше от всего, кроме групповой терапии, но это только ухудшило состояние Итачи, и он на короткое время отключился от реальности. Вскоре в дело вмешался Обито, пообещав помочь Хидану принести Какаши в жертву Господу Джашину. Обычно Нагато удавалось держать членов Акацуки под контролем, но из-за того, что Хидан раздражал всех остальных, у них не было другого выбора, кроме как изолировать его от других пациентов и проводить с ним индивидуальные занятия с Нагато, пока он не успокоится.         И, судя по записям психолога, бред Хидана усиливался с каждым днем. Он просто не вписывался в идеальную схему, и именно в этом заключалась настоящая суть их проблемы, у него определенно был тяжелый психоз и он бредил, прошло пять лет, и ни разу его бред не изменился и не исчез. Ему поставили диагноз "шизофрения", но это был тяжелый случай, и он не подходил ни под один конкретный подтип шизофрении. Он не реагировал ни на какие лекарства или методы лечения, которые они пробовали. Этот человек был действительно сумасшедшим, и он наслаждался этим, принимал это как должное. Он всегда будет представлять опасность для общества, и она знала, что он останется в Хейверхилле до тех пор, пока не умрёт или его не переведут в другое место. У нее возникло искушение попросить, чтобы его перевели в другое место, но она также знала, что павильон Хейверхилл — одно из самых престижных психиатрических учреждений, и поэтому любое другое место рядом с ними было бы не так хорошо. Это означало, что они не смогли бы справиться с таким пациентом, как Хидан, и невинные люди постоянно подвергались бы опасности быть принесёнными в жертву.         Она не хотела рисковать и оставлять их кровь на своих руках.         Нагато усердно занимался когнитивно-поведенческой терапией, изучал и сопоставлял все книги, которые мог достать, со всеми заметками, которые у него были о Хидане, чтобы понять, какое лекарство может помочь избавиться от бреда. За пять лет, что он провёл с ними, он принимал двенадцать разных лекарств, и ни одно из них не помогло, а до приезда в Хейверхилл он проводил дни в медикаментозном ступоре.         Телефонный звонок отвлек её от мыслей, и она взяла трубку, увидев, что звонят с ресепшена. - Да, Мелинда?         - У меня здесь профессор Учиха, - радушно сказала пожилая женщина, - он говорит, что у него назначена встреча с вами сегодня утром.         - Уже восемь? - удивлённо спросила она, взглянув на часы на своём столе и убедившись, что да, действительно, уже восемь. - Пришлите его в мой кабинет, и с этого момента профессор Учиха будет встречаться со мной по вторникам утром в это же время.         - Конечно, доктор Сенджу. - Секретарша повесила трубку, и Цунаде быстро положила трубку на место, прежде чем взять блокнот и ручку и открыть дверь в свой кабинет. Мелинда была предана своей работе и была одним из лучших сотрудников, которых она когда-либо нанимала. Пожилая женщина была твёрдой как кремень и ни на дюйм не отступала, когда дело касалось защиты их пациентов.         Она открыла дверь как раз в тот момент, когда увидела идущего к ней Саске, историка, олицетворяющего мрачность во внешности и характере, и это немного расстроило её, когда она увидела, что сильный ворон всё ещё так подавлен даже спустя шесть недель после нервного срыва. Это была всего лишь их вторая встреча, и она знала, что им предстоит долгий путь, но она привыкла к тому, что Саске быстро возвращается к своему человеконенавистническому, бесстрастному состоянию. На этот раз этого не произошло, и, несмотря на то, что он подстригся, принял душ и нарядно оделся в чёрные джинсы и тёмно-синюю рубашку, тени, окружавшие его, были темнее, чем когда-либо прежде. - Саске, заходи, - она улыбнулась, и он переступил порог её кабинета, бросив на неё мрачный взгляд.         Как и ожидалось, он прошёл через комнату и сел в кресло с откидной спинкой, как и в прошлый раз, и стал ждать, когда Цунаде присоединится к нему. Он сидел прямо, как струна, и по его лицу ничего нельзя было понять. Его тёмные глаза наблюдали за ней, пока она садилась напротив него в другое кресло. - Как Итачи? - монотонно спросил он, и Цунаде слабо улыбнулась ему.         Это был не просто вопрос, это было напоминание о том, что он был здесь не ради собственной выгоды — пока что, — а потому что так сильно любил своего брата, что был готов сделать всё необходимое для благополучия Итачи. Отчасти благополучие старшего Учихи было связано с возможностью видеться с младшим братом, и они оба это знали, но она надеялась, что со временем Саске поймёт, что терапия приносит пользу ему самому, а не только потому, что он должен был делать это, чтобы видеться с братом. - После инцидента, произошедшего две недели назад, он больше не диссоциировался, и уровень его лекарств остаётся на терапевтическом уровне, так что сейчас он чувствует себя довольно хорошо.         Он кивнул, ничего не сказав, и вместо этого посмотрел на неё оценивающим взглядом, который говорил о недоверии и опасениях.         - Саске, - она вздохнула, уже уставшая, а они только начали, - ты же знаешь, что по закону я обязана ничего тебе не разглашать, и я надеюсь, что наши рабочие отношения за последнее десять лет убедили тебя в том, что я не буду использовать сказанное тобой против тебя, Итачи или в своих интересах.         - Хн.         Она просмотрела свои записи с их первой встречи. Большую часть информации она знала из бесед с Саске, который был опекуном Итачи, но были вопросы, которые она никогда не задавала историку, так как в то время они не имели отношения к её пациенту. Их первая встреча была скорее возможностью познакомиться, обсудить суть терапии и поставить цели, которые помогли бы оценить прогресс Саске, а также выяснить, нужны ли ему лекарства, против которых историк был категорически против. - Итак, когда мы встречались в последний раз, мы обсуждали тех людей, которым, по твоему мнению, ты можешь доверять, и насколько коротким был этот список, - она вздохнула, глядя на вторую страницу своих заметок, где были перечислены ровно четыре человека — Наруто, Дейдара, Какаши и она сама, — которым Саске не доверял, и это было одной из самых больших проблем, насколько она могла судить. Поскольку он никому не доверял, он ни на кого не полагался, и у него не было поддержки, которая была необходима членам семьи, ухаживающим за больным родственником. - Я говорила тебе подумать о пятом человеке, которому ты хотя бы немного доверяешь. Ты подумал о ком-нибудь?         Саске молчал, и по его лицу ничего нельзя было понять, но она видела, что он взвешивает все «за» и «против» того, о ком он думал. Цунаде откинулась на спинку стула, готовая ждать столько, сколько потребуется, учитывая, что в прошлый раз Саске потратил больше получаса, чтобы перечислить ей имена четырёх человек. Она знала, что ей понадобится много терпения с этим неуловимым историком, но надеялась, что через несколько недель он начнёт открываться ей. - Джирайя. - В конце концов он сказал, удивив психиатра его именем, особенно после того, как Саске пожаловался, что этот человек не умеет хранить секреты, но, как она уже говорила ему раньше, он умел, когда это было важно, и никогда бы не предал Саске — извращенец слишком боялся своего сотрудника, чтобы сделать это.         - Ты доверяешь ему, потому что он твой работодатель и всегда поддерживал тебя, или потому что он крёстный отец Наруто?         Тишина.         Цунаде подавила желание швырнуть что-нибудь в Саске и медленно выдохнула. У них оставалось ещё сорок пять минут. Она, конечно, привыкла к тому, что люди осторожничают с ней и боятся открыться, но никто не был похож на Саске, который каким-то образом выражал своё презрение, не произнося ни слова. - Независимо от причин, ты доверяешь ему, и поэтому у меня есть для тебя задание: расскажи Джирайе об Итачи.         - Нет! - прошипел Саске, гнев исказил его чертв, когда он сердито посмотрел на психиатра.         - Почему?         - У него нет причин знать об Итачи.         - Ты ему небезразличен, и он знает, что дело не только в том, что ты снова увидел Наруто, - возразила она, заметив, как он вздрогнул от этого напоминания, - и он беспокоится. Ты ведь это знаешь, да?         - Тсс, - усмехнулся он, ухватившись за эмоцию, которую он хорошо понимал и умел использовать, - он беспокоится только потому, что я приношу колледжу большой доход.         - Ты же знаешь, что это неправда.         - А какая ещё у него может быть причина заботиться обо мне? - возразил Саске, плотина начала прорываться, когда он, наконец, ослабил свой жесткий контроль. - Я разбил сердце Наруто, он должен ненавидеть меня за это, потому что из-за меня Наруто в таком состоянии.         - Наруто был в полном беспорядке задолго до того, как появился ты, Саске. - Цунаде вмешалась: - Он просто хорошо это скрывал, как и ты. Вы оба скрывали, как сильно вам было больно, за разными масками, и, поверь мне, Наруто получит от меня взбучку в следующий раз, когда я буду говорить с ним о том, что ему тоже нужно обратиться к психотерапевту. - Она наклонилась вперёд на своём месте, наблюдая, как её взгляд встречается со сломленными обсидиановыми глазами. - Ты не несёшь ответственности за психическое здоровье Наруто и не несёшь отвественности за психическое здоровье Итачи, Саске, но ты отвечаешь за своё собственное, и именно поэтому мы здесь.         - Как ты можешь говорить, что я не несу ответственности, когда именно мои действия причинили боль тем, кого я люблю больше всего? - хрипло спросил он, и его гнев угас так же быстро, как и вспыхнул. - Если бы я не потерял контроль, Итачи, вероятно, не так долго пребывал бы в диссоциативном эпизоде, а если бы я не встречался с Наруто, он был бы счастливее.         - Если бы ты обратился за помощью, мы могли бы помочь тебе справиться с бременем заботы об Итачи…         - Итачи не бремя! - рявкнул Саске, его тело напряглось от гнева, и Цунаде тут же подняла руку в знак перемирия.         - Я не говорю, что Итачи — бремя, я знаю, что это не так, и я всегда восхищалась твоей любовью к брату, Саске, но это бремя — заботиться об Итачи без поддержки, к которой ты мог бы обратиться, когда становится слишком тяжело или больно. Ты бы не потерял контроль, если бы справился с обидой, которую таишь в себе, а не просто постоянно подавлял её. - Он цокнул языком, но отвел взгляд, зная, что она права, даже если не хотел этого признавать. Она вздохнула, склонив голову набок, и мягко добавила: - Что касается отношений с Наруто, ты правда сожалеешь о том, что был с ним?         Историк замолчал, снова обдумывая варианты и ответы, и Цунаде терпеливо ждала, пока он разбирался с бурлящими в его голове мыслями. Расставание с Наруто было одним из самых болезненных переживаний в его жизни — не считая потери родителей и последней ссоры с Итачи, — но он не жалел об этом. Иногда он жалел, что начал встречаться с этим энергичным певицом, но мысль о том, что он не будет знать, каковы на вкус губы Наруто, его прикосновения или жар его тела, наполняла его отчаянием, и он не хотел забывать то, что ещё помнил. - Нет, не хочу. - пробормотал он, слегка ослабив оборону.         - Послушай, Саске, - деловито сказала Цунаде, и историк поднял взгляд, - я не собираюсь приукрашивать ситуацию, тебе предстоит разобраться со многими проблемами, и мы оба знаем, что ты совершал ошибки, но ты не можешь брать на себя личную ответственность за счастье Итачи, Наруто или кого-либо ещё, кроме себя. Ты также не можешь брать на себя всю вину и ответственность за их несчастье, а также за то, что вы с Наруто расстались.         - Вы даже не знаете, почему именно мы это сделали, так как же вы можете говорить, что я не полностью виновен?         - Потому что для начала отношений нужны двое, и вы двое расстались по обоюдному согласию, или, по крайней мере, так вы с Наруто утверждаете, и это говорит мне о том, что вы оба несёте ответственность за разрыв ваших отношений, - объяснила она, прежде чем ухмыльнуться. - Я психиатр, и моя работа — знать, как устроена человеческая психика и как она влияет на отношения человека с другими людьми. Я прекрасно понимаю, что Наруто не безгрешен, и, как я уже говорила тебе, я знаю, что его нетерпеливость и импульсивность были серьёзной проблемой в ваших отношениях, но я хочу знать, почему ты считаешь себя виноватым не только в вашем расставании, но и в нынешнем несчастье Наруто.         Он нахмурился, скрестил руки на груди и изобразил безразличие, но Цунаде знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что это было совсем не так. - Он не просил многого, просто чтобы я познакомился с его друзьями и официально познакомился с вами и Джирайей в качестве его возлюбленного.         - Если он не просил многого, почему ты отказался и предпочел расстаться?         - Это...это было слишком много для меня.       Цунаде улыбнулась, радуясь тому, что Саске постепенно открывался. - Для кого-то другого это была бы простая просьба, но мы оба знаем, что ты далеко не обычный человек, и это была не простая просьба. Чего ты боялся при встрече с его друзьями?         Саске вздохнул и снова замолчал, пытаясь разобраться в том, что творилось у него в голове. Он думал, что они будут говорить об Итачи и о том, что там произошло, а не о Наруто и их неудавшихся отношениях, но он сказал, что доверяет ей, и поэтому старался. После их первой встречи он пошёл домой, хорошенько всё обдумал и решил, что будет непредвзятым, когда дело дойдёт до терапии, но ментальные барьеры и недоверие были его второй натурой и не давали расслабиться. - Люди боятся меня, - признался он так тихо, что Цунаде пришлось напрячься, чтобы расслышать его. - Все ждут, что я пойду по стопам Итачи, Обито или Мадары, и любой здравомыслящий человек предупредил бы Наруто, чтобы тот убирался подальше от меня, пока я не сошёл с ума и не убил его.         - Мадара — это твой прадед, верно? - спросила она, вспомнив то, что прочитала в досье Итачи об истории психических заболеваний в роду Учиха, и Саске кивнул. - Ты знаешь, что у тебя нет генетической предрасположенности, и поэтому маловероятно, что ты пойдёшь по их стопам.         - Я-то знаю, но другие — нет, - огрызнулся он, - и для них я всего лишь брат убийцы и бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвётся.         - Ты веришь, что друзья Наруто увидели бы тебя в том же свете?         Он отвернулся, чтобы скрыть лицо, но она заметила боль, которая отразилась на нём в первую очередь. - Они знают. Розововолосая женщина... Сакура, она увидела меня и узнала, она посмотрела на меня вот так, со смесью шока и благоговения, за которыми последовал страх.         - Что насчет Джирайи? Ты знаешь, что он уже прикрывает твою спину как сотрудника, и он ни разу не отступил под давлением. - Спросила Цунаде, наблюдая, как Саске беспокойно заерзал на своем стуле. Любому другому это, вероятно, не показалось бы беспокойством, поскольку движения были незначительными, но своим наметанным глазом она уловила, что Саске чувствует себя неуютно. Скорее всего, он достиг предела того, с чем мог справиться во время этого сеанса, но она хотела пройти хотя бы эту часть.         - Он ни хрена не умеет хранить секреты, - пробормотал Саске, положив руки на подлокотники и скрестив ноги.         - Не тогда, когда это действительно важно, - ответила она с полной уверенностью и искренностью. Она знала, что этот человек был сплетником, когда выпивал, но даже тогда это касалось только людей, которым он безоговорочно доверял, и никому другому он ничего не говорил. Тот факт, что Джирайя раскрыл свои секреты Саске, на самом деле был признаком того, насколько Декан верил в осторожного историка, и, насколько она знала, она была единственным человеком, которому Джирайя все рассказал.         - Если это правда, то я не должен знать, что у него в спальне висит фотография женщины топлесс и кто эта женщина. - многозначительно ответил он, ухмыляясь, когда Цунаде мило покраснела и на мгновение отвела взгляд.         - Но ты знаешь, что случилось в Валенсии? - парировала психиатр, ухмыляясь, когда Саске прищурился и отрицательно покачал головой. - Когда это важно, он никогда ничего не скажет, и я могу гарантировать тебе, что он никому не проболтается об Итачи, даже мне, пока ты не скажешь ему, что все в порядке.         - Ладно, я расскажу ему об Итачи, - прорычал Саске, гнев взял верх над здравым смыслом, и он крепко вцепился в кресло. - Я не понимаю, какого черта вы так настаиваете, чтобы я рассказывал о нем людям.         - Не людям, Саске, - мягко поправила Цунаде, - а тем, кому ты доверяешь. Тебе нужно понять, что не все тебя предадут, что людям не всё равно и они хотят тебе помочь, и первый шаг к этому — научиться открываться и делиться тем, что тебя тяготит. Ты всегда можешь поговорить со мной, Какаши и Дейдарой, но мы не всегда можем свободно говорить с тобой, потому что должны помнить об Итачи. Джирайя мог бы, по крайней мере, выслушать тебя, и хотя он не очень хорошо разбирается в чувствах, он отличный слушатель.         Он отвернулся, напряжённо расправив плечи, и задумался над её словами. Раскрыться было легче на словах, чем на деле, и даже если у него были хорошие рабочие отношения с деканом, он не делился с ним личной информацией, по крайней мере, до тех пор, пока Джирайя не появился у него дома. Однако он согласился рассказать ему об Итачи, и от одной мысли о том, чтобы произнести его имя, у него вспотели ладони. - Мы закончили?         Цунаде посмотрела на часы, у них оставалось ещё пять минут, но это было хорошее место, чтобы остановиться, и было бы неразумно углубляться в некоторые более серьёзные вопросы за такое короткое время. - Как ты, Саске? Честно.         - Я… - он остановился, глубоко вздохнув, и вспомнил о своём обещании быть честным с собой и Цунаде, которое он дал на их первой встрече. - Мне лучше, но я не в порядке.         - Ты нормально питаешься?         Он нахмурился: - Да, Какаши и Джирайя решили, что им стоит заглянуть и самим в этом убедиться.         - Твой творческий отпуск скоро закончится, ты готов вернуться к работе?         - Да. - Он был готов сосредоточиться на чём-то, кроме Итачи, Наруто и ада, в котором он жил последние двадцать лет, но он скучал по преподаванию и по расшифровке документов. Итачи и его работа — это всё, что у него осталось, а его дом был таким чертовски чистым из-за постоянной уборки, что ему почти хотелось что-нибудь разбить, чтобы он не был таким идеальным, — или же он начал подумывать о новом проекте по ремонту. Возвращение к работе казалось более безопасным вариантом.         Цунаде усмехнулась и покачала головой: - Ты никогда не умел бездельничать, но я согласна, что ты стал больше похож на себя. По крайней мере, ты больше не похож на Смерть.         - Теперь я могу навестить Итачи? - сухо спросил он, вставая и машинально разглаживая рубашку.         - Да, хотя, судя по тому, что я слышала сегодня утром, Дейдара выгонит вас двоих на улицу, чтобы немного размяться, - она рассмеялась, а Саске нахмурился. - Думаю, свежий воздух пойдёт вам обоим на пользу, увидимся на следующей неделе.         - Хн.         Она наблюдала, как он выхол, закрывая за собой дверь, и быстро записала несколько наблюдений, чтобы обсудить их позже. И, как по часам, в 9:05 раздался быстрый стук в дверь, и она усмехнулась: что это за семья, которая пытается скрыть, как сильно они заботятся друг о друге? - Входите.         Какаши просунул голову в дверь, его маска была на месте, но бандана была сдвинута вверх, так что были видны оба глаза. - Йоу! - Седовласый фармацевт, может, и не был бесстрастным, но он скрывал свои эмоции за напускной беспечностью и непринуждённым поведением, из-за чего окружающие часто думали, что его ничто не трогает. Но она знала, как сильно он переживал, сколько часов он тратил на изучение и чтение о новейших, инновационных методах лечения и результатах испытаний лекарств в надежде найти что-то, что вылечило бы или хотя бы помогло его лучшему другу и Итачи — ребёнку, которого ему доверили, но которому так и не смог стать опекуном из-за обстоятельств, по которым Итачи и Саске остались сиротами.         - Ты же знаешь, что я не могу обсуждать с тобой терапию Саске, если только он сам не согласится поделиться с тобой информацией, - устало ответила она, когда Какаши сел на место, которое только что освободил Саске.         - И он никогда не согласится, я знаю, - ответил Какаши, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, словно собираясь вздремнуть. - Так как там дела у Саске, опекуна Итачи?         Цунаде насмешливо посмотрела на него: - Он спросил, как дела у Итачи, и сказал, что вы с Джирайей изводите его своей материнской заботой.         - Материнской заботой? Мы с Джирайей просто забегаем время от времени, чтобы посмотреть, как у него дела, это по-соседски, доктор Сенджу.         - Ты не в его районе, и большинство людей не приходят по расписанию, - фыркнула она, прекрасно зная, что Джирайя и Какаши в какой-то момент обменялись номерами и составили график, чтобы один из них приходил хотя бы два раза в неделю, если не чаще.         - Ну и что мне делать, если я готовлю слишком много еды? - в шутку спросил он. - Выбрасывать?         При мысли о том, что Какаши готовит, у неё скрутило живот, и она решила, что будет милосерднее, если еда пропадёт.- Я видела, как ты готовишь. Это чудо, что Саске выжил за все эти годы под твоей опекой благодаря экспериментам, которые ты называешь едой.         - Я отравил его всего четыре раза! - заскулил он, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на психиатра. - Я имею в виду, что нет смысла в том, что свинина должна быть слегка розовой, говядина должна быть розовой в середине, и то же самое со стейками из тунца, но почему-то курица вообще не должна быть розовой.         - Это произошло четыре раза? - недоверчиво спросила Цунаде, гадая, как Саске мог жить с этим извращенцем, хотя она не могла отрицать его преданность братьям Учиха.         - Ну, нет, это случилось всего дважды. Я не знал, что хлеб, из которого я однажды сделал ему бутерброды, был заплесневелым, а ещё был тот случай с недопечёнными печеньями… - Он посчитал на пальцах, - Я имею в виду, что они понравились ему больше, чем подгоревшие, но потом он отравился сырым яйцом, а я и не знал, что у яиц есть срок годности.         - Что, черт возьми, ты ел до того, как Саске переехал к тебе жить?         Какаши пожал плечами: - Большую часть времени я ел вне дома или у друзей. До того, как Обито убил Рин… - он замолчал, и весёлый тон исчез, - Ну, Рин была отличной хозяйкой.         Она критически осмотрела фармацевта, скрестив ноги и переплетя пальцы, заметив слегка изможденное выражение его лица, которое было в основном скрыто маской и легкой растрепанностью волос. Саске был не единственным, кто страдал от нервного срыва, и хотя Какаши теперь редко нуждался в терапии, это не означало, что она игнорировала тревожные сигналы, когда видела их. - Прошло больше месяца с твоего последнего сеанса со мной, как насчёт вечера пятницы?         - Звучит как приглашение на свидание, доктор Сенджу, - подмигнул он в ответ, - принести свечи и вино?         - Ты можешь принести еду на вынос и саке. - парировала она с ухмылкой, а фармацевт встал и лениво потянулся. - И, Какаши, - позвала она, когда мужчина начал уходить, - ему становится лучше, и ты отлично справляешься с ним. Ты не подводишь его.         Все попытки изобразить дружелюбие сменились облегчением и глубокой благодарностью, когда Какаши прошептал: - Спасибо, Цунаде.         Блондинка-психиатр наблюдала, как долговязый фармацевт уходит, и встала, чтобы положить блокнот Саске в один из ящиков своего стола, где она хранила ещё пять блокнотов. Она любила свою работу, любила Хейверхилл и всех его жителей и работников, но иногда ей приходилось задаваться вопросом, не притягивает ли она к себе сломленных людей, потому что каким-то образом окружила себя ими. Или, может быть, сломленные взывают к сломленным…         - Эх, в конце концов, у всех нас немного не в порядке с головой. - Она пробормотала это, ни к кому не обращаясь, глядя на фотографию своего давно умершего жениха и младшего брата, которая стояла у неё на столе. Они были причиной, по которой она искала терапию для себя и в конце концов решила сделать карьеру в психиатрии. Она могла только надеяться, что сможет помогать другим так, как когда-то помогли ей самой. Взяв свой ежедневник, она взяла стетоскоп и чистый блокнот, чтобы начать обход пациентов. Воспоминаниям придётся подождать до другого раза.