Тайная любовь

      Вторник, 15 июля       - Я дома! - крикнул мальчик, бросив портфель на пол, чтобы снять ботинки и аккуратно поставить их рядом с тремя другими парами обуви. На его лице появилась широкая улыбка: редко случалось, чтобы все были дома в одно и то же время, обычно хотя бы у отца были деловые планы или встречи.       Он быстро взбежал по лестнице, чтобы положить школьную сумку в своей комнате, а затем снова спустился вниз. Восьмилетний мальчик был слишком взволнован предстоящим семейным ужином и встречей со своим старшим братом, который весь прошлый месяц ездил по колледжам, чтобы в январе начать новый семестр. Итачи было всего тринадцать, но его IQ составлял 200, и каждый колледж хотел, чтобы он поступил к ним, хотя Саске надеялся, что его старший брат выберет колледж поближе к дому, чтобы он мог продолжать видеться с ним.       Мысль о том, что он не увидит Итачи большую часть года, не понравилась восьмилетнему мальчику, который почти боготворил землю, по которой ходил его брат. У них всегда были близкие отношения, Итачи находил время поиграть с Саске, даже несмотря на то, что игры были недостаточно сложными для вундеркинда. - Аники! - Весело крикнул он, проходя через скудно обставленную гостиную на кухню, где обычно находилась их мать.       Несмотря на то, что они были очень богаты, мама всегда с удовольствием заботилась о своём доме и готовила для своей семьи, поэтому у них не было слуг, и Саске предпочитал это. Ему не нравилось, как большинство людей — даже незнакомцы! — пытались втереться в доверие к его семье, и ему нравилось, что их семейный дом был только их домом и ничьим больше. Это было место, где Итачи мог расслабиться, где отец мог улыбаться им, а мама могла баловать их, и где Саске был свободен от давления перфекционизма, которого от него ожидали.       Саске нахмурился, на плите кипела вода, а на столе лежали наполовину нарезанные овощи и рыба, но матери нигде не было видно. Это было непохоже на нее — оставлять что-то на кухне без присмотра. - Окаа-сан? - Позвал он, оглядывая пустую кухню, прежде чем снова вернуться в гостиную с белым ковром и мебелью. - Ото-сан! - Он посмотрел в сторону лестницы, размышляя, стоит ли ему проверить там, или лучше пойти в кабинет отца, который находился дальше по коридору от гостиной, но отец запретил ему заходить туда.       - Отото.       Он резко обернулся, глядя в сторону коридора, где стоял Итачи, который вышел из кабинета их отца, и ахнул. - Аники, что случилось? - спросил Саске, оглядывая старшего брата, чьи волосы были в беспорядке и наполовину выбились из короткого хвостика. Капли крови были разбрызганы по его обнаженным рукам и лицу, часть ее была размазана в том месте, где Итачи вытер кровь с глаз. Его одежда была насквозь пропитана потом и кровью, и Саске заметил кровавые следы, которые тянулись за старшим Учихой.             Итачи маниакально ухмыльнулся, глядя на него безумными глазами, держа в руках самое ценное, что было у их отца, — древнюю семейную реликвию, прекрасную катану, идеально отполированную и сбалансированную. Синих ножен, которые хорошо знал Саске, нигде не было видно, а некогда белая рукоять теперь была ярко-красной, как и лезвие, с которого на белоснежный ковёр стекала кровь. Было так много крови, слишком много крови.       Аники, г-где Окаа-сан и Ото-сан? - Спросил он с широко раскрытыми от страха глазами. Он часто слышал, что у их отца были враги, и что всегда нужно быть осторожным, это одна из причин, по которой их родители настаивали на том, чтобы их дети изучали боевые искусства и знали, как защитить себя. Он подбежал к своему брату: - Кто-то вломился? Ты в порядке?       Как только Саске оказался в пределах досягаемости, Итачи безжалостно ударил младшего Учиху ногой в грудь, отчего мальчик отлетел назад и ударился о стеклянный столик, который разбился под его весом. Саске хватал ртом воздух, издавая болезненный крик, когда осколки стекла вонзились ему в руку, и в шоке посмотрел на своего старшего брата, который смеялся, словно услышал самую смешную шутку в мире. - Окаа-сан и Ото-сан? Они в кабинете Ото-сана, глупый младший брат, — усмехнулся он, отступая в сторону и указывая рукой на кабинет отца. - Иди, ты их увидишь.       Слезы текли по его лицу, когда Саске оттолкнулся от стекла и, спотыкаясь, поднялся на ноги, стиснув зубы из-за порезов на ступнях. Он судорожно вздохнул, не сводя глаз с Итачи, когда быстро пробежал мимо него, пытаясь понять, почему Итачи его оттолкнул. Может быть, ему было больно, и он не хотел, чтобы его младший брат узнал об этом? - Окаа-сан! - Саске с нарастающим ужасом закричал в открытую дверь, дверь кабинета всегда была закрыта. - Ото-сан, можно мне войти?       Ответа изнутри не последовало, и Саске оглянулся через плечо на Итачи, который зловеще ухмылялся в конце коридора, и почувствовал, как по его телу пробежала ледяная дрожь. Толкнув дверь, Саске вошёл в тускло освещённую комнату. Шторы были задернуты, а единственная лампа лежала в углу, разбитая. Кровь была повсюду: размазанные отпечатки ладоней на стенах, кровавые брызги на потолке и лужи крови на деревянном полу, которые становились все больше. Бумаги и предметы со стола их отца были разбросаны по всему полу, покрасневшие от крови — слишком много крови.       Он медленно приблизился к столу отца, изо всех сил стараясь обойти кровь, но это было трудно, так как она была почти повсюду. На углу отцовского стола он увидел бледную руку с изящными пальцами, измазанными в крови, ладонью вверх, на которой виднелись глубокие порезы. - О-Окаа-сан. - Закричал он, бросаясь к ней и, поскользнувшись в крови, падая рядом с ее извивающимся телом, кровь пропитала пол под ней. - Окаа-сан! - Саске потряс ее за плечо, перевернул на спину и издал душераздирающий крик, когда увидел, что на него смотрят пустые глазницы матери, из ее рта и глазниц текла кровь. Саске оттолкнул её и отпрянул за отцовский стол, прежде чем его руки коснулись другого тела. Он оглянулся через плечо на распростёртое тело отца, на него смотрели те же пустые глазницы, но, в отличие от матери, голова отца была почти полностью отделена от шеи. Он отполз назад, чувствуя, как к горлу подступает желчь, и его начало рвать.       - Что случилось, отото? - злобно спросил Итачи, и Саске уставился на некогда белые, а теперь алые ноги и кончик меча, окрашенный кровью.       - Что ты сделал, аники? - испуганно спросил Саске, пытаясь встать на ноги, но поскользнулся на ещё тёплой крови и упал навзничь. - Зачем ты их убил?!       - Мне нужны были их глаза, мне нужен Мангëке Шаринган, отото, - Итачи шагнул к нему, и Саске увидел, как на него смотрят незнакомые обсидиановые глаза, а на губах играла зловещая ухмылка. - И однажды я вернусь за своим глупым младшим братом, однажды я убью тебя, как только ты завладеешь Шаринганом.       Его одежда пропиталась влагой, и Саске судорожно вздохнул, почувствовав, как густая жидкость стекает по его пальцам. Он поднял дрожащие руки к лицу, покрытому кровью родителей, и снова закричал, когда где-то в комнате раздался угрожающий смех Итачи.  

***

      Саске с криком проснулся, сел на постель и, почувствовав, что его одежда и волосы промокли от пота, бросился в ванную и включил свет, чтобы посмотреть в зеркало. Он уставился на своё отражение: кожа была бледной, а всё тело дрожало, но крови не было, на нём больше не было крови. Он прислонился к раковине в ванной и уронил голову на грудь, пытаясь выровнять дыхание.         Прошёл почти год с тех пор, как он видел сон о том дне, когда вся его жизнь рухнула и он остался сиротой с безумным, кровожадным братом, но кошмары всегда возвращались в его день рождения. Он не знал, почему это был его день рождения, а не день, когда на самом деле умерли его родители, но один из его бесполезных психотерапевтов предположил, что это было сделано подсознательно, чтобы Саске никогда не радовался своему дню рождения. Что он чувствовал себя виноватым за то, что жив, когда его родители умерли от руки брата.         Не помогало и то, что он не праздновал свой день рождения с тех пор, как они умерли, потому что не было повода. Ему не с кем было его праздновать, у него не было друзей, а единственная семья находилась в психиатрической лечебнице, хотя он иногда навещал их в свой день рождения, в зависимости от того, на какой день он выпадал. В остальном он относился к нему как к любому другому дню и никогда никому не говорил о своём дне рождения.         Он включил воду и плеснул холодной водой в лицо, пытаясь собраться с мыслями и не думать о крови, которую он видел на своих руках даже сейчас. Взяв полотенце, он вытер лицо и руки и сделал несколько успокаивающих вдохов, прежде чем вернуться в спальню. Взглянув на часы, он замер, осознав, что уже больше десяти утра. - Чёрт! - Он прошипел, схватил телефон и написал Итачи, что опаздывает, после чего стянул с себя пропитанную потом одежду и как можно быстрее принял душ.         Он не мог появиться перед Итачи в таком измождённом виде. Итачи не отстал бы от него, пока не вытянул бы правду, которую он сделал бы все возможное, чтобы скрыть от своего любимого брата до последнего вздоха. Он намылил тело, смывая пот и грязь, но не кровь и не воспоминания.         К тому времени, как Саске вышел за дверь с сумкой с артефактами в руках, было без четверти одиннадцать, и к его лицу вернулся румянец. Он взял с собой фотоаппарат и аккуратно положил вещи на пассажирское сиденье, прежде чем сдать назад и выехать из дома. Он не собирался позволять этим ужасным воспоминаниям омрачать его любовь к аники и портить день, которого он ждал весь месяц.    

***

        - Отото, ты опоздал. - бесполезно заметил Итачи, и Саске закатил глаза.         - Привет, нии-сан, я тоже по тебе скучал. - саркастически ответил он, элегантно входя в комнату с сумкой, перекинутой через плечо. - О, как я? Ну, спасибо, что спросил.         Безрадостный взгляд, которым его одарил старший Учиха, чуть не заставил Саске рассмеяться. - Мой дорогой младший брат путешествует по миру, чтобы провести больше месяца вдали от своего замечательного брата, и даже не может приехать к началу приема. Как же я чувствую твою любовь, отото.         - Он сегодня довольно раздражителен, - пробормотал Кисаме, прислонившись к стене, и Итачи бросил на санитара убийственный взгляд. - Я почти уверен, что это из-за того, что Дейдаре пришлось уйти по каким-то делам.         - А теперь, когда мой отото здесь, ты можешь уйти, - съязвил Итачи, сидя за маленьким столиком. - Саске, иди поиграй со мной в Го, - скомандовал он, даже не взглянув на историка, раскладывая камни. - Кисаме играет хуже первоклассника.         Саске фыркнул, а Кисаме раздражённо вздохнул. - Он весь твой, малыш, - проворчал санитар, и Саске нахмурился, услышав, что его назвали малышом, - но я буду прямо за дверью, если понадоблюсь.         - Можно ли заказать обед в комнату? - спросил историк перед уходом Кисаме. - Я сегодня не ел.         - Да, конечно, Итачи тоже ещё не ел, так что я возьму вам по два подноса из столовой. - Крупный мужчина ушёл с широкой улыбкой.         Саске поставил сумку у стены и сел напротив брата, внимательно наблюдая за напряжёнными плечами и хмурым выражением обычно спокойного лица Итачи. - Нии-сан? - мягко позвал он, и суровые глаза встретились с его взглядом.         - Отото.         Он напрягся, монотонный голос был почти нормальным, но в нём слышалась злоба, и Саске попытался понять, с кем он разговаривает. - Что-то случилось с Дейдарой?         Итачи нахмурился и с привычной лёгкостью положил камень на доску. - Возможно.         Он слегка расслабился, сделав свой ход, и попытался нормализовать дыхание, надменно ухмыляясь: - Он снова пытался выгнать тебя на улицу?         - Нет, - фыркнул он, слегка улыбнувшись, - но он сердится на меня, потому что я отказался делать физраствор до завтра, так как знал, что ты придешь сегодня. - Когда Саске вопросительно приподнял бровь, он пробормотал: - Они делают меня раздражительным.         - Что ж, если ты не раздражён, - протянул Саске, кладя свой камень, - то я рад, что ты не сделал его сегодня, потому что тогда ты был бы невыносим.         - Ты уверен, отото? - Он положил следующий камень на крайнюю левую чёрную точку, хоши, и на его губах появилась почти дикая ухмылка. - Возможно, это твой единственный шанс на победу.    

***

      После обеда и трёх часов игры Саске наконец признал поражение, положив на доску два камня в знак капитуляции. Обычно Итачи наслаждался непринуждённой игрой в Го, которая проверяла его мастерство, но оставалась увлекательной, но на этот раз он набросился на Саске с явным намерением разгромить его. Историк на самом деле оказал достойное сопротивление, и Итачи был внутренне впечатлён, хотя и не признался бы в этом своему младшему брату, но в конце концов старший Учиха победил и принял свою победу с холодной пассивностью и опущенной головой.         - Ты ведёшь себя как головорез, когда злишься, нии-сан, - обвинил его Саске.         Старший Учиха ухмыльнулся, раскладывая камни обратно по местам: - Может, ты просто отвык.         - Дейдара, помирись со своим парнем, потому что сейчас он чертовски невыносим, - сказал он, недовольно взглянув на блондина-медсестру, который лежал на кровати Итачи. Дейдара в какой-то момент вернулся и просто ходил по палате, убирая вещи, прежде чем наконец усесться на кровать Итачи и ждать окончания игры между братьями.         Блондин-медсестра легко выдержал взгляд Саске и фыркнул. - Когда Итачи будет готов извиниться за то, что подверг своё здоровье опасности, тогда мы сможем помириться.         - Просьба подождать день не подвергает риску мое здоровье. - Итачи ледяным тоном ответил: - Я всего лишь хочу насладиться этим днем со своим братом и возлюбленным, прежде чем мне придется иметь дело с последствиями проклятых еженедельных переливаний.         - Именно когда у нас есть чёткий план, ты всё портишь, не делая переливание сегодня, как положено! - возразил Дейдара, садясь и сердито глядя на своего возлюбленного. - Если ты не сделаешь его сегодня, значит, нам придётся менять каждое переливание с этого дня, а что, если оно выпадет на день, когда Саске снова придёт навестить тебя? Ещё одно изменение, которое делает ситуацию непредсказуемой, а ты мне нравишься живым, Тачи.         - Я не буду отказываться каждый раз, - раздражённо фыркнул он, но затем повернулся и посмотрел на Дейдару смягчённым взглядом. - но разве это так уж неправильно — желать этого сегодня, когда я не видел своего отото лично почти пять недель?         Блондин вздохнул, заправил чёлку за ухо, соскользнул с кровати и подошёл к Итачи. Учиха напрягся, не зная, чего ожидать от своего капризного любовника, но расслабился, когда Дейдара крепко обнял его. - Я ненавижу смотреть, как тебе делают переливание, я знаю, что это неприятно, но я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.         Итачи обнял стройного блондина за талию и усадил Дейдару к себе на колени. - Я знаю.         - Вы оба идиоты, - пробормотал Саске, ухмыляясь и не обращая внимания на сердитые взгляды. - Почему вы не можете сделать переливание после того, как я уйду? - спросил он Дейдару, который в ответ моргал, как сова. - У меня есть ещё два часа до окончания времени посещений, так что Итачи сделает своё переливание, и его расписание не будет нарушено.         - А я-то думал, что ты гений. - Дейдара толкнул локтем старшего Учиху. - Почему ты этого не предложил? Тогда у нас могло бы быть приятное утро!         - Мы можем сделать эту ночь приятной. - кокетливо ответил Итачи, проведя правой рукой по бедру медсестры и заставив Дейдару мило покраснеть.         - Мне уйти прямо сейчас? - невозмутимо спросил Саске. - Я насмотрелся на вас двоих на всю жизнь.         - Я как раз пополнил запасы смазки… - весело размышлял Дейдара.         Итачи наклонил голову набок: - Ты нашёл какую-нибудь со вкусом сахарной ваты?         - Нет, - простонал блондин, прежде чем похотливо улыбнуться своему возлюбленному, - у них все еще нет такой, но у них есть яблоко в карамели.         Скрип стула привлёк внимание обоих влюблённых, и они посмотрели через стол туда, где теперь стоял Саске. - Просто верни мне моего питомца Чиа и дай мне уйти, пока одежда не начала слетать с вас.         - О да, мистер Колючка! - воскликнул он, соскользнув с колен Итачи, чтобы взять с подоконника взрослого питомца Чиа.         - Мистер Колючка? - Саске бросил острый взгляд на Итачи, старшего Учиху, который откинулся на спинку кресла с довольной улыбкой на лице. - Ты переименовал моё растение?         - Нет, это сделал мой друг, - пробормотал его любимый брат, - он сказал, что Акантохойрос — выпендрëжное имя.         - Акантохойрос - вполне нормальное имя! - возразил упрямый историк, нахмурившись и подумав о друзьях Итачи — за исключением Кисаме и Дейдары, группа Акацуки часто собиралась вместе, и у пациентов и их опекунов сложились противоречивые дружеские отношени. - Это был один из Зетсу, да? Те близнецы, которые любят растения. - Саске фыркнул, подумав о странных близнецах, которые присматривали за Обито. В тот единственный раз, когда он навестил своего «дядю», ему показалось, что он попал в джунгли из-за всех этих растений, которыми близнецы украсили его комнату, но, очевидно, они помогли успокоить Обито. - Кто он, чёрт возьми, такой, чтобы судить, как я называю свои вещи?         Улыбка Итачи превратилась в высокомерную ухмылку, когда он задумался, стоит ли рассказывать своему глупому младшему брату, кто переименовал его драгоценное растение. - Ого, ты так дорожишь этим маленьким растением, отото, почему?         - Просто так, - прорычал он, но опустил взгляд, вспомнив то Рождество и то, каким дерьмовым оно было, и в то же время каким удивительным оно стало, потому что Наруто сделал ему подарок. И теперь это было единственное, что у него осталось от светловолосого певца, который перевернул его мир с ног на голову, хотя он надеялся, что скоро все изменится.         - Наруто подарил тебе это? - Сжатые челюсти Саске выдали ответ, и Итачи тихо усмехнулся. - Я так и думал, ты никогда не сможешь скрыть свои чувства, когда дело касается его.         - Я не хочу об этом говорить, нии-сан. - Его резкий тон сказал Итачи, чтобы тот не настаивал, и старший Учиха лишь изящно приподнял бровь. Он не хотел говорить о возможности возвращения Наруто, пока не знал, вернётся ли тот. Знаменитый блондин мог отказать ему, и одна эта мысль была как нож в ещё не затянувшейся ране их расставания, но он надеялся, что Наруто хотя бы согласится попробовать снова.         - Конечно. - Итачи склонил голову, но, встретив обеспокоенный взгляд Дейдары поверх плеча Саске, тихо вздохнул. Иногда люди доставляют столько хлопот, особенно его отото. - Ты принёс сумку, - заметил он, меняя тему, когда Дейдара протянул Саске питомца Чиа, и его дорогой брат осторожно погладил маленькие зелёные листочки. - Это те артефакты, о которых ты говорил на прошлой неделе?         На лице Саске промелькнула благодарная улыбка, прежде чем он кивнул, бережно поставил терракотового дикобраза на край стола и повернулся, чтобы взять сумку, которую аккуратно положил ранее. Он взял с собой лишь несколько предметов, так как оружие, очевидно, было запрещено в больнице в целях безопасности. Ему бы очень хотелось показать найденное танто и рассказать своему любимому брату о землях Узумаки, которые он обнаружил, но он не станет делиться этой информацией, пока сам не расскажет об этом Наруто. Он никому не рассказал о своём открытии, хотя ему так и хотелось это сделать, но он хотел сначала рассказать Наруто, и его планы уже были в действии. - Да, это они. - Он поставил сумку на стол и осторожно расстегнул молнию, чтобы убедиться, что она не зацепит первый предмет.         Для кого-то другого это была бы обычная чёрная спортивная сумка, но Саске специально оборудовал её для своих целей, создав отделения разного размера, выстланные мягкой тканью, в которых можно было хранить артефакты разных размеров. Ему было гораздо удобнее переносить небольшие реликвии в одной сумке, чем носить с собой несколько коробок, и, конечно, так ему было гораздо проще держать их при себе.         Дейдара вернулся на ту сторону стола, где сидел Итачи, но встал позади черноволосого мужчины, чтобы тот мог наблюдать, не загораживая Итачи обзор. Саске медленно потянул молнию вниз, пока сумка полностью не открылась, и очень осторожно достал тёмно-синюю ткань. Историк положил её на стол перед Итачи и позволил брату молча осмотреть её. Хотя любовь Итачи к истории не была такой глубокой, как у Саске, старший Учиха всё равно ценил её и всегда восхищался историей своей семьи.         Мрачные глаза молча прошлись по сложенной ткани, ловкие пальцы нежно прикоснулись к ней и почувствовали мягкость материала, но пока не разворачивая её. - Это не шёлк, - пробормотал Итачи себе под нос, поглаживая подол и глядя на Саске, - это ткань джофу?         Историк ухмыльнулся: - Да, и взгляни сюда. - Аккуратно и точно он развернул ткань, чтобы показать лицевую сторону. - Геральдика.         Глаза Итачи загорелись интересом, когда он посмотрел на два символа клана, которые с гордостью носили на каждом плече: красно-белый символ учива резко контрастировал с тёмно-синим. - Значит, воин.         - Но взгляни сюда, - Саске указал на небольшую надпись под одним из гербов.         - Это?..         - Да!         - Потрясающе. - Итачи выдохнул, нежно касаясь ткани.         Дейдара в полном замешательстве посмотрел на двух братьев: - Кто-нибудь может объяснить мне, что заставило вас двоих вести себя как мальчишек-подростков, подглядывающих за девочками в туалете?         - Как будто мы бы так поступили, — одновременно усмехнулись они, и Дейдара закатил глаза. Он знал, что он умный, но иногда в присутствии двух гениальных Учиха он чувствовал себя идиотом, и разговор вполголоса не помогал.         Саске усмехнулся, увидев раздражённый взгляд Дейдары, обращённый на них: - Это кимоно, но, что более важно, это то самое кимоно, которое носил наследник Учиха. Мы давно верили, что глава нашего клана сражался бок о бок со своими воинами, несмотря на то, что был важным даймё, но доказательств этому, кроме нашей истории и легенд, было мало. - Историк объяснил, указывая на геральдику: - Это символ нашего клана, я уверен, ты его узнаешь, но тот факт, что это кимоно без рукавов из ткани джофу, говорит о том, что его носил воин нашего клана.         - Кимоно без рукавов носили воины и ниндзя, потому что рукава часто мешали, - вмешался Итачи, - а ткань джофу обычно использовалась потому, что она была лёгкой, но при этом достаточно прочной, чтобы защитить воина.         - Но здесь, - продолжил он, привлекая внимание Дейдары к маленькой нашивке под гербом учива, - указано, что он наследник. Она достаточно маленькая, чтобы враг не смог выделить наследника в бою или на поле сражения, но заметная, чтобы в случае его смерти об этом стало известно довольно быстро.         - Значит, оно относится примерно к началу тринадцатого века.         Саске кивнул: - Это наиболее вероятно, но, возможно, и в начале четырнадцатого, хотя впоследствии его могли носить только в особых случаях. Мы не узнаем наверняка, пока не проведём радиоуглеродный анализ.         - Значит, это будет доказательством того, что король вашего клана, за неимением лучшего термина, сражался наравне со своими воинами?         - Да.         - Ты отдашь это в университет или оставишь себе? - спросил Итачи, пока Саске медленно и аккуратно складывал кимоно.         - Это кимоно останется у меня, но я разрешу отдавать его на временное пользование различным музеям. - Историк сказал: - У меня есть ещё несколько артефактов для университета, но поскольку в этот раз я финансировал большую часть поездки, я не обязан делиться. - Он отложил кимоно в сторону и достал ещё один свёрток, завёрнутый в белую ткань, и протянул его Итачи, чтобы тот развернул.         Итачи медленно достал из шкатулки два предмета: замысловатую канзаши из золота и серебра, которую могла носить женщина, и кулон из кованого железа, который больше подошёл бы мужчине. Итачи внимательно изучил оба предмета: канзаши, несомненно, была сделана опытным ювелиром, и он никогда раньше не видел ничего подобного, хотя большинство заколок для волос не сохранились в таком идеальном состоянии. - Это богиня Аматэрасу? - спросил он, глядя на искусно выполненную статую женщины с солнечным венком в волосах и протянутой в благословении правой рукой, с которой свисали изящно выполненные цепочки, каждая из которых заканчивалась разноцветным драгоценным камнем. В другой руке она держала серебряный меч, из которого была сделана булавка, которую втыкали в волосы. Легенда гласила, что Аматэрасу была искусной фехтовальщицей и что её правосудие было таким же быстрым, как и её благословение. Несмотря на то, что заколка для волос была неокрашенной, было очевидно, что это она, благодаря мечу, который она держала, и головному убору в виде солнца, поскольку Аматэрасу была богиней солнца.         - Так и есть, - с гордостью сказал Саске. - Один из учеников Джуго нашёл его в сундуке, который был частично закопан. К сожалению, большинство других предметов внутри были повреждены, но этот уцелел. Мы считаем, что он мог принадлежать Кого, сестре императора, которая позже вышла замуж за представителя клана Учиха, возможно, по договорённости, поскольку в тринадцатом веке именно женщина из клана Учиха стала первой императрицей.         - А это что? - спросил Итачи, глядя на кулон, который был не таким замысловатым, а скорее представлял собой плоский круглый металл с выгравированным на нём божеством. По бокам кулона бежали волны, а в центре стояла внушительная фигура с седыми волосами и в одежде воина.         Он наклонился вперёд, и в его тёмных глазах сверкнуло самодовольство от того, что он знал то, чего не знал его любимый брат. Такое случалось нечасто, и он собирался насладиться этим, пока мог. - Сусаноо, бог морей и штормов.         - Скорее всего, для защиты на воде. - ответил он, откинувшись назад и скрестив руки на груди, чтобы Дейдара тоже видел.         - Вау, они такие красивые. - Прокомментировал блондин-медсестра, стараясь держаться на достаточном расстоянии от артефактов, чтобы его не обвиняли даже в том, что с ними может что-то случиться. - И все они родом из ваших земель?         Саске кивнул: - За последние несколько лет мы раскопали большую часть правой стороны Дома клана, но левая сторона была повреждена, и поэтому мы оставили ее в покое, чтобы не нарушить целостность строения, пока не закончим с правой половиной. Однако в левой части мы нашли несколько удивительных вещей, поскольку это было крыло дома главы клана и, как мы предполагаем, оно должно было стать крылом наследника, когда глава клана был назначен даймё.         - Что ещё у тебя есть? - с детской любознательностью спросил Дейдара.         - Это не мешок с фокусами. - саркастически ответил он, доставая следующий предмет, который был неплотно завернут. Саске отбросил ткань и взмахом руки раскрыл чёрный веер с гербом Учиха посередине.         - Веер?         Итачи наклонился ближе, рассматривая металлическую рамку, которая проходила сквозь бумагу и заканчивалась острыми концами, обманчиво изящными. - Тессен, это веер из “Железной войны”         - Обычно его носила женщина, и, учитывая, что эти зубцы на конце выступают, мы считаем, что они, скорее всего, были с ядом на концах, так что им нужно было только поцарапать нападающего, а затем защищаться, пока яд не подействует, - объяснил Саске. - Я бы дал тебе подержать его, нии-сан, но мне кажется, что доктор Сенджу будет кричать на меня, если ты случайно порежешься чем-то, на чем, возможно, еще остались следы яда.         - Она накричит на тебя, если ты тоже отравишься, отото.         Он сложил веер и ещё раз завернул его, прежде чем положить обратно в сумку. - Она, наверное, накричит на меня только за то, что я его принёс, - пробормотал он, думая о блондинке-психиатре, которая имела привычку кричать, хлопать дверями, а потом задавать вопросы. Может, в следующий раз ему стоит принести шоколад. Его первая — и единственная — девушка однажды сказала ему, что девушкам нравится шоколад и что он улучшает их настроение. Учитывая её настроение, возможно, ему стоит принести годовой запас.         - Да, никаких случайных отравлений, ладно? - Дейдара усмехнулся, - хотя намеренные отравления допустимы, если это не один из нас.         Саске закатил глаза, но ухмыльнулся, доставая последние два артефакта — набор, который он нашёл однажды утром, когда проснулся раньше всех. Красивые вазы-близнецы были простыми, но очаровательными, тёмно-кремового цвета, на котором были нарисованы сложные деревья сакуры, а затем покрыты глазурью. Глазурь защищала краску от выцветания, и короткие вазы с широким горлышком были в прекрасном состоянии, за исключением потрескавшейся глазури в некоторых местах, что никак не портило их. - Это тебе, нии-сан, - прошептал Саске, с почтением ставя их перед своим любимым братом. - Они из земель нашего клана, и я подумал, что ты можешь использовать их для хранения своих камней, когда будешь играть в Го.         У Итачи приоткрылся рот, когда он с возхищением уставился на прекрасные вазы. У него было очень мало вещей, и почти все они достались ему от его отото, но никогда раньше он не получал ничего подобного. - Я не могу… - начал он возражать, потому что это были реликвии, которым не место в больничной палате.         - Не отказывайся от них, - хрипло перебил он, ему не понравилось противоречивое желание, которое он увидел на лице Итачи, и смирение от того, что он не может их получить. - Ты Учиха, и эти земли принадлежат тебе так же, как и мне. Ты заслуживаешь их так же, как и я, - он поймал взгляд старшего брата, увидел в нём искреннюю благодарность и ухмыльнулся, - к тому же, пора бы тебе уже добавить в эту комнату что-то помимо книг.         Он медленно протянул руку, почти лаская вазы, и улыбнулся брату. На дне ваз была изящно нарисованная трава, выполненная с таким мастерством, что он почти чувствовал дуновение ветра, которое колыхало её, а из травы вырастал тёмно-коричневый искривлённый ствол, который стойко держался против невидимого ветра. Ствол продолжался вверх, от него отходили узловатые ветви, прежде чем их покрыли изящно раскрашенные красные и розовые лепестки, тонкие концы ветвей покачивались на ветру, когда лепестки высвобождались и, порхая по воздуху, падали в кристально чистый пруд, который находился по другую сторону дерева сакуры. Они были поистине прекрасным проявлением японского мастерства. - Спасибо, отото. - выдавил он из себя, слишком переполненный эмоциями, чтобы сохранять внешнее спокойствие.         Саске обошёл стол и крепко обнял своего любимого брата: - Я скучал по тебе, аники. - Он с трудом выговорил эти слова, когда Итачи ответил на объятие. Редко случалось называть его аники, как он часто делал в детстве, если только не проявлялась измененная личность Итачи, но на этот раз он не смог удержаться. - И я люблю тебя так сильно, что готов на все ради тебя.         Даже пожертвовать своим собственным счастьем ради твоего.    

***

      Саске поставил питомца Чиа на кухонную столешницу, где ему, Акантохойросу, и положено было находиться, прежде чем пошёл за кружкой, чтобы полить его. Его пальцы коснулись ручки второй кружки, и он на мгновение замер, прежде чем взять первую. Прошло шесть месяцев, а присутствие Наруто всё ещё ощущалось в его доме и так легко вызывало воспоминания о том, как светловолосый певец болтал с ним, пока они вместе пили кофе, или о том, как выглядел Наруто, когда Саске впервые спустился вниз и увидел знаменитость, одетую лишь в ярко-оранжевые боксеры, пока он готовил простой завтрак для них двоих.         Он наполнил кружку, не переставая думать о ярких голубых глаз и ослепительной улыбки, которая сопровождала их. Наруто улыбался так широко, что его усатые щеки казались похожими на щеки бурундука, и его смех был таким лучезарным, что мог развеять любые мрачные мысли одним своим эхом. И как его крепкое тело прижималось к нему, как руки Наруто обнимали его, когда он утыкался лицом ему в шею.         Саске вздохнул, поливая своего маленького дикобраза. Даже пять недель, проведённых в окружении людей и головной боли, когда он не мог дождаться уединения, не смогли вернуть жизнь в его дом так, как это сделал Наруто. И не только в его дом, но и в его собственную жизнь. Наруто заставил его жить настоящим и даже иногда получать от этого удовольствие, и, если быть честным с самим собой, он скучал по этому. Скучал по тому, как Наруто таскал его с собой по разным местам, по тому, каким внимательным он был, когда они куда-то выходили, стараясь изо всех сил, чтобы его никто не узнал, и по тому, сколько времени и усилий блондин тратил на поиск идеальных мест для свиданий. Он скучал по хриплому голосу, который шептал ему на ухо, как сильно он его любит, и по тому, как Наруто понимал его, даже когда он был раздражён. Он просто скучал по всему, что касалось светловолосого певца.         - Я скучаю по тебе, - прошептал он пустой кухне, впервые признавшись в этом вслух. - Интересно… ты тоже по мне скучаешь?