Покажи себя на камеру, котик

      Сиганувший, вдребезги разбившийся о скалы…       Джисон не знал, как сказать обо всём Минхо, стоит ли вообще об этом рассказывать, прежде чем он уйдёт. Сбежит как последний трус, дабы сохранить самого важного человека, при этом разбив его сердце на тысячи маленьких кусочков.       Стрёмно было осознавать, что это могло произойти по тупой человеческой наивности. Крайне противное чувство щекотало под ложечкой, не давая не то что уснуть, а даже закрыть глаза, дабы снова не увидеть перед собой эту картину.       Картину… как он стоит на коленях, как его спина нещадно выгибается в обратную сторону, как бы извергая из себя позвоночник… как он обхватывает в странном порыве толстые ляжки Чонгука, пытаясь скоординироваться с жадными издевательскими движениями более крупного тела перед собой.       Отсасывать за неразглашение тайны — самое мерзкое, что можно пожелать человеку. Да не только человеку, даже ёбанному демону, исчадию ада такое не придётся по вкусу. Джисону оставалось лишь отплёвываться в душе от поганых мыслей такого мерзкого истошного пребывания в его положении. Лишь бы только Минхо не узнал…       Лишь бы не волновался…       Лишь бы не стал таким же, как Джисон, не перенял на себя эту ношу.       Щёки болели от излишнего натяжения скуловых нервов, в глазах мелькали бензиновые полоски и крапинки подневольнического безумия и агрессивной безысходности.       — Ты кусок дерьма, Джисони, ты это знаешь?       В глазах Чонгука горели огни, а толстые пальцы остро впивались в пушистую шевелюру парня, ноги которого уже ощутимо дрожали. Больно…       — Эй, заморыш, слушай меня сейчас внимательно. Если бы не женщина, знай, ты бы высох на салфетке. Я, конечно, не твоя мать, но могу сделать так, что ты только её сможешь вспоминать, прося о пощаде.       Чонгук знал, как играть на нервах таких слабых и до наивности хрупких мальчиков.       — Не трожь мать мою, свинота. От твоего члена так и несёт затхлой переработкой заброшенного мясокомбината. Аж за версту воняет.       — Ах так, тогда не вздумай останавливаться, тебе же нравится, когда в тебя кончают как из шланга заправочной станции. Я всё знаю, Джисон, как ты сопливо вымаливал у Тэ не рассказывать тому ублюдку о своей болезни. Я знаю, что ты чуть ли не облизывал ноги его жене, чтобы она достала справку о твоей чистоте, жалкая ошибка социума.       — Я… — сглотнул Джисон, выдёргиваясь из стальной хватки когтей Чонгука, — Я вылечусь. Я знаю, что это можно вылечить…       — Блять, ты серьезно считаешь, что твой сифилис можно победить? Ты реально настолько тупой или притворяешься?       — Нет, я…       Чонгук перебил Джисона ещё более резким долбежом в глотку, не давая младшему сделать и вдоха, лишь постанывать со жгучими слезами на глазах и в сопливых измазываниях вжиматься в бёдра говорящего.       — Ты — ёбанная холера, Джисони. Ты опасен для общества, Джисони. Ты ничтожество и кусок плесени, который рано или поздно обязательно уничтожат или выкинут как никчёмный кусок дерьма.       — Я не такой, — получилось как-то слабо, чуть ли не пищаще.       — Нет, Джисони, — резкий удар в область гортани налитым кровяными потоками толстым членом, на лице парня отразился ужас, хотелось выблевать всё, что недавно было с таким обожанием съедено на завтрак. Чонгук, схватив Джисона за подбородок и с силой раскрыв шире его рот, победно уставился в закатившиеся зрачки и сладко облизался.       — Никому ты не нужен, Джисони. Вот смотри, ты просто совершил маленькую оплошность, а страдают при этом другие. Ты подтёрся человеческим доверием к тебе и думаешь, тебе это сойдёт с рук?       Резко войдя в дрожащее горло Джисона, Чонгук гортанно выругался в пустоту, вновь поступательно насаживаясь и ловя приступы такой желанной сейчас эйфории. Глаза Джисона закатывались в сторону окна, а по тонкому очертанию позвоночника прокатывался горячий солёный пот.       — А ты, Чон, не боишься…       Чонгук опустил взгляд на внезапно осознанного Джисона, который перестал дрожать, лишь спокойно принимал, изредка откашливаясь в приступе рвотного рефлекса.       — Ах, ты об этом, мой сладкий. Нет, не волнуйся, я такое же дерьмо. И тебе, Джисони… — сладкая мучительно долгая пауза, — не стану подыгрывать, притворяясь жертвой обстоятельств. Ведь главной жертвой являешься уже ты.       Высовывая красную пульсирующую головку и вновь насаживая на неё глупое создание, Чонгук ловил себя на мысли, что Джисон охуенно так умеет принимать в себя его член. Выдергивая по одной каждую из его жизней, светящихся когда-то и погасающих сейчас, мужчина сам начинал хрипло постанывать, требуя окончательной разрядки.       — Работай, Джисони, постарайся, чтобы я был доволен.       Джисон не знал, стоит ли верить Чонгуку и по поводу его аналогичной болезни, и по поводу правдивости его слов о неразглашении, но такое его положение было бессильно перед сильными властными толчками в тёмную полость Джисона.       — Нравится? Хочешь сильнее или с тебя достаточно?       Джисон хотел было выбрать второй вариант, но Чонгук ускорил напор, уже более размашисто и нетерпеливо вторгаясь, толкаясь прямо в гортань и даря самому себе такое необычайное желанное состояние экстаза.       Становилось трудно дышать, уши заложило уже как минут пять назад, а коленки немели под собственным весом. Вся эта ситуация не была возбуждающей, это было похоже больше на безвыходное трепание нервов и нервных окончаний в его сознании.       Металлическая офисная дверь проскрипела скрежетом по кабинету, заставляя обоих неосознанно встрепенуться. Чонгук уже был на пике и низвергался прямо в глотку Джисона, когда в помещение вошёл Тэхён и, похлопывая всему действу, уселся прямо на кожаном диване и продолжил наблюдать.       Чонгук провёл своей головкой по влажным губам Джисона и уставился в сторону Тэхёна.       — Ну как, доволен? — не смотря в сторону сидящего почти что на жопе Джисона, обратился к Чонгуку администратор.       — Охуеть как.       Сладко облизнулся и подхватил со стола камеру, которая всё записывала, каждую секунду, каждое слово и каждое соло отчаянного безумного стона.       Поднявшись с дивана и пройдя прямо к обмякшему телу Джисона, который подневольно таращился то на одного, то на другого, но не выглядел, как запуганный зверёныш, Техён был не доволен.       — Ты, видимо, не до конца выбил из него жизнь, Гуки. Смотри, он смеет ещё плеваться в нашу сторону попытками самоотверженно слиться с чувством выполненного долга. Но вот в чём вопрос: а кто тебе позволит?       Тэхён разразился на весь кабинет громогласным хриплым хохотом и одарил Джисона звериным оскалом, впечатывая мяклое тело в ножку офисного стола. Выкашливая из себя кровяные сгустки и остатки достоинства, Джисон лишь ждал, когда волки насытятся и просто отступят.       — Хан, ты же знаешь, что это всё — лишь твоя вина.       — Но вы…       — Закрой рот, когда я говорю, иначе уже мой член будет глотать твоя жалкая дырка.       Чонгук приподнял брови и ухмыльнулся, а Тэхён так и остался стоять на месте, проводя по избитому дрожащему прессу Джисона своим грязным ботинком и вырисовывая круги и овалы на молоденьком теле разной степенью нажатия.       — Мы проводили эксперимент, правда ли ты подходишь на роль нашей собачонки, верного раба, который выполнит любой приказ. И, о боже, представляешь, ты его не прошёл.       — Я не за этим устраивался работать в вебкам-студию, — скрежеща зубами, выплюнул слова Джисон, — Мне просто нужны были деньги. И я был готов на всё…       — Но ты нарушил одно из главных правил вебкам-моделей: не иметь половых связей с клиентами. Это должно было остаться в подкорке твоего сознания, ведь ты сам подписывал договор, а ты…       Сжимая в руках косматую шевелюру парня, Тэхён насмешливо вытер кровоподтёки с лица Джисона и ещё глубже размазал их по пухлым щекам.       — Так ещё и заразиться умудрился, кусок дерьма, — подхватил тираду Чонгук, выпячивая подбородок и окуная Джисона в болотную жижу осуждения во взгляде.       — Мы выполним обещание не разглашать о твоём ёбанном проступке, Хан, только ты должен пообещать уже нам.       Джисон опасливо сглотнул подступающую рвоту и покосился сначала на Чонгука, а потом на администратора.       — Я… слушаю, — поражение читалось не только в подневольном опускании плеч, но и во взгляде, который уже не был столь живым и требующим расплаты.       Тэхён и Чонгук переглянулись, а Джисон уже чувствовал, какой его ждёт пиздец.

🐾🐾🐾

      — Что с Джисоном, Чимин, выкладывай? — с нетерпением повысил голос Минхо, но не перестал спокойно ровно стоять, опираясь одной рукой о талию Хёнджина и несильно прощупывая каждый попадающийся под его пальцы чужой позвонок.       Джей подошёл к Чимину, который его подозвал, затем перехватил из сжатого кулачка что-то прямоугольное и направился прямиком к Минхо. Туловище на автомате встрепенулось, принимая оборонительную позицию. Это почувствовал и Хёнджин, уже сам вжимаясь в кухонный гарнитур позади себя и перехватывая дыхание в синхрон с рядом стоящим парнем.       — Это мне передал сам Джисон.       — Зачем посредник? Что он скрывал, что не мог прямо мне об этом рассказать?       — А вот ты и узнаешь.       В разжатой ладони Минхо оказалась флэшка, а на лице так и осталась висеть толика недоумения и подозрительности.       — А теперь, госпожа Ким, велите всем разойтись.       Женщина уже давно стояла в дверях админки, спокойно выводя какие-то сообщения на телефоне и не особо вникая в суть происходящего. Все эти дебри не касались ни саму её, ни студию, потому что речь шла о прошлом. Когда ещё её муж был во главе студии, а она — обычной студенткой университета.       — Все по комнатам и за работу, — стальным тоном скомандовала женщина и, пересчитав листы счетов студии, переданные ей Чаном, процокала к выходу. Больше её присутствие не требовалось.

🐾🐾🐾

      Хёнджин спокойно подрубил камеру, настроил свет и стал переодеваться. Только кот был весь на иголках, проходя уже третий, а то и пятый полукруг вокруг заправленной кровати.       — Включай, — сдался Минхо, пристально взглянув в лицо Хёнджина.       — Ты уверен?       — Нет. Но включай.       Минхо беспокойно присел на край кровати и схватил Хёнджина за внутреннюю часть бедра, сжимая и поглаживая на подобие антистресса, и кусал нервозно губы до стального привкуса во рту.       Хёнджину ничего не оставалось, как просто принять такое состояние Минхо, которого так и не отпустило прошлое. То самое прошлое, которое не давало и шанса на нормальную жизнь обычного человека. То прошлое, которое сломало, подкосило, уничтожило всё, что могло тянуть к людям. Он стал взаправду тем диким котом, который не видит света в туннеле и лишь озирается, боясь слететь с обрыва и разбиться вдребезги, боится, что его столкнут…       На экране компьютера показалось до боли знакомое лицо его главного работодателя, только моложе на пять лет, когда он был совсем мальчишкой. По наивному кудрявистая шевелюра и нервный прищур в сторону камеры. Джисон выглядел очень взволнованным, зрачки бегали словно колёса небесной колесницы, а руки обхватывали туловище в попытках превратиться в подобие камня. В общем, то ещё зрелище, которое отразилось нервным пропуском стука сердца смотрящего на это Минхо.       — «Хо… Я… Я идиот.»       — Знаю, Хани, мы оба — те ещё идиоты.       — «Нет, ты не понял, я поступил как настоящий идиот. Это произошло в аффекте, когда я был в прострации и не осознавал, что совершаю ошибку.»       — Какую ошибку, Хани?       Джисон на экране ещё крепче сжал себя в тисках и зажмурился в болезненной гримасе.       — «Надеюсь, ты меня простишь. Потому что себя я никогда не прощу…»       В глазах отражался страх обличения. Джисон хотел закрыть рот, запечатать навсегда, лишь бы не произносить эти слова, которые навсегда уничтожат их связь, такую когда-то крепкую связь соулмэйтов.       — Говори, ну же, блять, Джисон, — Минхо не терпелось самому уже встать и с размаху расхуярить компьютер вдребезги, как когда-то Джисон разбил его душу и просто оставил одного. Но услышать правду оказалось ещё более разрушительно.       Хёнджин видел, как наливаются кровью яблоки глаз Минхо, как тот остервенело выкидывает в экран компьютера попавшийся под руки мусорный бак с вонючими салфетками и презервативами, наполненными чужой спермой. Удержать в захвате не удаётся, кот сильнее физически. А ополоумевший кот — так тем более.       — Я к Джисону, — кинул Минхо и хлопнул дверью, оставляя Хёнджина одного.