Свободные отношения

Олег закрыл за собой дверь на кухню, где уже стоял Егор, облокотившись на подоконник. На подоконнике валялась пачка сигарет Captain Black и зажигалка Zippo. Егор лениво кивнул в сторону пачки. — Куришь? Олег кивнул и неловко потянулся к пачке, но Егор его опередил — вытащил сигарету сам и ловко вложил её Олегу между пальцев, легко касаясь его руки. — Спасибо, — пробормотал Олег, наблюдая, как Егор щёлкнул зажигалкой и, прикурив сам, поднёс огонь к его сигарете. Они молчали, пока первые затяжки не заполнили воздух запахом шоколада и табака. Егор стряхнул пепел в пепельницу, установленную прямо под вытяжкой, и посмотрел на Олега — взгляд ледяных глаз под лёгким прищуром заставил его будто бы сжаться изнутри. — Ты правда хочешь узнать, как устроены «свободные отношения» или ищешь повод? — заговорил Егор, выдыхая дым. — Повод для чего? — горло сжалось, но Олег взял себя в руки. Егор ещё какое-то время смотрел ему прямо в душу, и Олег, на удивление, стойко вынес взгляд. — Ладно, спрашивай, — усмехнулся Егор и повернулся к темнеющему окну. — Какие правила? — тут же выпалил Олег. — Я имею ввиду, есть ли правила в таких отношениях или вы просто делаете всё что хочется? — Правило одно на самом деле. Мы договорились. Можем спать с кем угодно, но не обсуждаем это и даже не намекаем. — Почему? Олег понял, что вопрос прозвучал глупо, потому что Егор бросил на него саркастичный взгляд, выгнув бровь. — На этом вопросе оставлю тебе простор для размышлений. Подумай на досуге. — Потому что вы не хотите причинять друг другу боль? — сквозь затуманенный алкоголем рассудок промелькнула здравая мысль. Егор опять не спешил давать ответ. Казалось, он наслаждался каждой секундой молчания, словно проверял, насколько это выведет Олега из себя. — Ты прав, — наконец сказал он. — Представь, что человек, которого ты сильно любишь, приходит однажды к тебе и говорит, что трахнулся с твоим другом. Весьма неприятно, да? Такое лучше обсуждать с друзьями или психологом, но никак не с партнёром. — Наверное, да, — согласился Олег. Он вспомнил, как не раз Саня Левин обсуждал с ним свои любовные похождения и как что-то покалывало в сердце, но он как ни в чём не бывало продолжал слушать и подъёбывать. А ведь это даже не любовь. Что же тогда ощущают люди, которые узнают об измене любимых? Олега поразила догадка, и он аккуратно поинтересовался: — Егор, ты сказал что-то про трах с другом. Это… это реально было? В смысле, Оля… — С чего ты взял? Даже если такое со мной когда-либо случиться, я не буду разпизжевать об этом каждому встречному, — голос Егора тут же стал резче. — Прости… Егор тяжело вздохнул и развернулся спиной к подоконнику, опёршись на него ягодицами. Он словно сжалился над сконфуженным Олегом, поэтому сказал уже мягче: — Послушай, любовь вообще сложная штука. К обычным отношениям по любви надо быть психологически готовым, я уж не говорю о свободных. Надо понимать, что ты не центр чьей-то вселенной. Если любишь человека, понимаешь: он не принадлежит тебе. Оля никогда мне не принадлежала, как и я ей. И изначально, будучи в обычных отношениях, мы могли делать всё что хотим. — Почему тогда вы пришли к свободным? Егор задумался на мгновение, покрутив сигарету в пальцах. — Я понимал, что не мог дать ей то, что она хотела. Ей тогда было шестнадцать. Сам понимаешь, что нужно девушке в шестнадцать лет. У меня уже тогда был бизнес, встречи, люди, связи, поклонники. Я не мог постоянно быть рядом. Не мог и не хотел на самом деле. В какой-то момент понял, что если я не дам ей это, даст кто-то другой. И отпустил. — Но она осталась? — Осталась, — подтвердил Егор. — Мы были слишком зависимы друг от друга. Я ведь тоже не мог от неё отказаться. Олег почувствовал, как в груди нарастает странное чувство — смесь восхищения и жалости. — И тебя это устраивает? — Знаешь, многие хотят любить без условий, но когда доходит до дела, у них сдают нервы. Все хотят контроля. Хочешь знать, что твой партнёр принадлежит только тебе. — А ты любишь её? — Олег спросил чуть резче, чем хотел. — Конечно. Мы оба любим друг друга, иначе бы это всё не работало. — Но это тоже больно, разве нет? Просто догадываться, что твой партнёр где-то с кем-то… что-то, — Олег неопределённо махнул рукой, не подобрав слов. — А ты что, специалист по боли? — в голосе Егора звучал сарказм, но затем он продолжил уже более спокойно: — Любовь всегда так или иначе приносит боль. Но в этом случае я абстрагировался. Предпочитаю не думать об этом вообще. — То есть ты сам ни с кем не… — Олег опять не мог найти подходящее слово. Трахаешься? Спишь? Испытываешь чувства? Егор, к счастью, понял и усмехнулся. — А вот этот вопрос оставлю без ответа, Олег. Егор впервые назвал его по имени, и от этого сердце подскочило куда-то к горлу. — Почему? Думаешь, побегу докладывать сразу? — усмехнулся Олег. — Знаешь, сколько такие докладчиков было? Не сосчитать. Каждая вторая фанатка, сфоткавшись со мной на какой-нибудь закрытой тусовке, обязательно выкладывала двусмысленные сториз. Бывали и такие, кто Оле прямо в личку кидал инфу обо мне. А она ещё и верила! — Это были просто слухи? — Ты хоть раз слышал о звёздах российской эстрады, которые были застуканы фанатами за изменами и другими непотребствами? Даже журналюги тайно пробираются в отели, чтобы заполучить хоть какую-то инфу, но получают нихуя. Я, конечно, не звезда, но кое-какую репутацию имею. — За тобой тоже охотятся журналюги? — хохотнул Олег. — Даже представить себе не можешь, каким образом добывают информацию пермские СМИ. — Даже не хочу представлять. Хотя… если бы симпатичные фанат… — Олег запнулся, — ки готовы были отдать мне себя, я бы не прочь проснуться известным. Егор хмыкнул, но ничего не сказал. Они продолжали стоять на кухне, давно докурив. Олег смотрел на Егора, пытаясь уловить какие-нибудь эмоции на его идеальном лице — хотя бы негативные. Этот человек, казалось, был сделан из стали — никаких сомнений, никакой уязвимости. И тогда он решил затронуть самую важную и, вместе с тем, самую страшную для него тему. — То есть если гипотетически ты встретишь человека,— Олег специально выделил последнее слово,—который тебе понравится… привлечёт физически, я имею ввиду, ты с ним переспишь? Олег снова приложил все силы, чтобы не отвести взгляд от прищуренных ледяных глаз. Сейчас на точёном лице Егора читалась заинтересованность и что-то ещё, что Олег никак не мог уловить. Вдруг Егор придвинулся так близко, что их лица разделили всего несколько сантиметров. Он медленно поднял руку приподнял Олегу подбородок, еле коснувшись кожи. — Я могу делать всё что угодно и с кем угодно, — произнёс Егор глубоким низким голосом, от которого сзади шея покрылась мурашками. — Так же как и Оля. Так же как и ты Олег. — То есть если я трахну твою девушку, ты не будешь против? Олег услышал свой голос будто со стороны. Он не собирался этого говорить, даже не думал об этом, но пьяные мысли неслись мимо с огромной скоростью, а язык, наверное, ухватился за первую попавшуюся. На лице Егора застыла усмешка. Она нисколько не была весёлой, скорее жестокой. Глаза тоже больше не смеялись. Он отпустил подбородок Олега, положил пачку сигарет в карман и вышел из кухни, напоследок бросив: — Когда притворяешься натуралом, хотя бы не будь говном. Олег остался стоять на кухне, ощущая, как воздух вокруг стал вязким и тяжелым, словно вытяжка перестала работать, оставив его в дыму собственных мыслей. Он медленно опустился на стул, опершись локтями на стол, и закрыл лицо руками. Слова Егора звенели в голове, словно они были сказаны не язвительным шёпотом, а выкрикнуты на всю квартиру, на весь город, на всю вселенную. Оказывается, к такому уровню близости и к этому разговору в принципе он был совершенно не готов. Ни один настолько привлекательный человек не подходил к нему так близко, не дотрагивался до него так и не шептал в губы настолько интимно. Оказывается, никто раньше не действовал на него так сильно, как чёртов Егор Рязанов. Олег испугался, разволновался, зацепился за единственную гетеросексуальную мысль, которая рандомно возникла в голове. Он не гей, всю жизнь у него была связь с только девушками, а единственный поцелуй с парнем был по пьяни на какой-то школьной тусовке. Даже к Саше Левину его тянуло больше эмоционально, платонически, и в фантазиях их связь не заходила дальше объятий. Егор Рязанов вызвал чувства, которые были скрыты слишком глубоко. Ему казалось, что он проваливался в пустоту. Сердце колотилось так, будто он только что пробежал марафон. Кожа на подбородке, казалось, горела от лёгкого прикосновения Егора, воспоминание об этом действовало на нервы. Он до сих пор как наяву видел его лицо: эту жёсткую усмешку, эти прозрачные глаза, в которых словно замёрзло всё тепло, лёгкую тень щетины, влажный блеск на губах, еле заметное движение кадыка, когда он говорил. «Когда притворяешься натуралом...» Эти слова застряли в голове, как заноза. Они были жестокими и одновременно болезненно точными. Было ли это так заметно? Видел ли Егор его насквозь с самого начала? Он ещё немного посидел на кухне в одиночестве. Потом к нему присоединились Артём с Лексом, которые, слава богу, не обратили внимания на состояние Олега, а после пришёл Саша Левин. Вот уж кого Олег точно не хотел видеть, так это его. Сейчас он начнёт расспрашивать, почему Олег выглядит таким раздражённым, будет уговаривать ещё выпить, положит по-дружески руку на плечо и будет разглагольствовать о чём-то своём, типично левинском. Эти объятия будут такими простыми, своими в доску, что Олег не почувствует ничего: ни трепета внутри, ни желания прикоснуться. Будет казаться, что от его чувств к Сане осталась лишь тёплая благодарность за то, что невольно показал Олегу, какой он на самом деле. Саня всё-таки уговорил его присоединиться к общей компании играть в идиотскую игру «Правда или действие». Он скромно сел через два человека от Егора Рязанова, чтобы и не быть слишком близко, и не оказаться напротив, и надеялся, что играть ему не придётся. Егор ни разу не взглянул на него, когда Олег вошёл в комнату. Его лицо было отстранённым, взгляд потухшим. Он смотрел прямо перед собой, сгорбившись и вяло крутя по полу пустую стеклянную бутылку. Пока все рассаживались, Саня притащил на руках сначала Леру, следом Настю. «Ебучий ловелас» — промелькнула тоскливая мысль, однако стало на удивление похуй. А потом произошло нечто, что выбило его из колеи окончательно. Артём отобрал бутылку из руки Рязанова и поместил на середину круга. Первый ход отдали имениннице. Лера крутанула бутылку, горлышко остановилось напротив него самого. — Артём, правда или действие? — Давай правду. — М-м-м… С кем из этой комнаты ты бы хотел переспать? — А чё сразу переспать-то? Предпочитаю начинать с держания за руку и поцелуев в щёку, — ответил Артём, чем вызвал всеобщих смех. — Ладно, хотел бы с кем-то из этой комнаты переспать после поцелуев в щёку? — Нет. Не в обиду вам, девушки, — Артём примирительно поднял руки. — Будто с тобой кто-то захотел бы спать, — услышал Олег раздражённый голос Рязанова, который потерялся в общем гуле. Артём крутанул бутылку, горлышко указало на Рязанова. — Спрашивай, — сказал тот. — Ты всегда такой мерзкий или только когда выпендриваешься перед симпатичными девушками? — Мерзость — понятие относительное. Для тебя я мерзкий, а для кого-то очень даже милый, — тут же ответил Рязанов, лениво откинувшись на изножье дивана. — Я ответил на твой вопрос? — Да, вполне. — Вот и славно, — Рязанов крутанул бутылку, горлышко указало на Олега. Внутренности разрывало от тревоги. Он хотел выскочить из комнаты, чтобы оказаться как можно дальше от этого невыносимого хриплого баритона, но в реальности он лишь спокойно повернул к нему голову и сказал: — Выбираю правду. Егор оправдал ожидания — его вопрос покромсал остатки адекватности на мелкие ощмётки. — Ты гей или просто хайпуешь? Голос не дрогнул, и ответ не заставил себя ждать: — То есть когда я обнимаю твою девушку — это гейское поведение? Они смотрели друг другу в глаза, казалось, вечность, думая каждый о своём. Вокруг суетились, вздыхали, охали, но это не имело значения. Значение имели только эти ледяные глаза, не выражающие ничего. — Я бы сказал, пидроское. Но спасибо за ответ, — наконец, сказал Егор, откинувшись на изножье дивана. — О, так я ответил? Славно. Были ещё какие-то вопросы и какие-то ответы, пока Саня не опрокинул на пол почти полную бутылку пива. От всеобщего хаоса Олег сбежал на холодный балкон. Ему было необходимо остудить горящее тело, пылающие чувства и выжигающие всё хорошее мысли. — Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу, — вслух проговаривал он, пока ледяной ноябрьский ветер просачивался под футболку. Он не знал, сколько провёл времени на балконе. В тёплую квартиру его затащила Ева, потому что набухавшиеся весёлые друзья, кажется, забыли о его существовании. Заботливая девчонка, видя, что он практически невменяем, отвела его на кухню, сделала чай и болтала без умолку, отвлекая от гнетущего ощущения безысходности. Это помогло — Олег пришёл в себя. Голова посвежела, тело согрелось, жизнь больше не казалась такой стрёмной. Он презирал себя, за то что распустил нюни перед подругой девчонок из компании, но, в то же время, был ей очень благодарен. Тем временем в кухню нахлынула галдящая толпа и расчехлила сигареты. Олег не мог больше вынести шум, как и не мог оставаться в одной квартире с Егором Рязановым. В момент, когда он оказался один в коридоре и достал смартфон для вызова такси, его вдруг затащили в тёмную комнату и усадили на кровать. Это была Оля. Она оказалась прямолинейнее и честнее, чем все сегодня: — Егор сказал, что ты гомосексуален до мозга костей. — И ты ему веришь? — Олег выдавил из себя фальшивый смешок. — Не знаю, поэтому и спрашиваю. Интересно стало пообщаться с тобой поближе, — Оля нарочито беззаботно пожала плечами. — Ты милый. Она невесомо очертила пальцем его висок, затем скулу. Олег был невероятно зол. Зол на Егора, на его колючие слова, на эту игру, на его взгляд, который словно пронзал насквозь. Но больше всего он злился на себя — на то, что не смог достойно ответить, на то, что позволил себе быть униженным, на то, что его ярость и обида захватили рассудок. Алкоголь в его крови усиливал это состояние, словно топливо, разжигая огонь внутри. Когда Оля мягко и с легкой усмешкой произнесла свои слова, прикоснулась к его лицу, что-то в нём дрогнуло. Её игривый тон, почти невинный, заставил вспыхнуть новый огонь — не обиды, а злого, упрямого желания. Желания отомстить, ударить там, где больно. Если Егор так высокомерно считает себя выше всего этого, то почему бы не пошатнуть его уверенность? Почему бы не воспользоваться моментом? Олег поймал её руку, прикосновение которой всё ещё ощущал на коже, и притянул её ближе. Они целовались. Оля то с силой впивалась в его губы, то нежно ласкала языком шею, то водила руками по его телу. Она залезала под футболку, тянула за волосы, покусывала кожу в тех местах, которые должны быть чувствительными. Они и были чувствительными, но сейчас Олег не чувствовал ничего, что должен чувствовать нормальный парень. Да, он отвечал на ласки — знал, как и что нравится девушкам, — но желания большей близости не возникало, а член оставался мягким. Спустя минут, может, десять, он аккуратно слез с женского тела, распластанного на кровати, сел и закрыл лицо руками. Внутри теперь бурлили совсем другие эмоции. Алкоголь почти выветрился, уступая место стыду и странной пустоте. Это была отвратительная идея. С самого начала он знал это, но всё равно пошёл на поводу у своих сраных чувств и желания самоутвердиться. Подумаешь, задели за живое! А кого не буллили, не троллили, не вскрывали тайные страсти? Все и так считают Егора мутным и даже мерзким типом, который не уважает никого, а после игры его невзлюбят ещё больше. Так какого хрена Олег возомнил себя ебучим мстителем? Дать по морде — это нет, это стрёмно. Поговорить лично — да кому это вообще надо? Переспать с его любимой девушкой — замечательная идея, все же так делают! Он больше не ненавидел Егора. Он ненавидел себя. А ещё стало страшно. Если их кто-то видел, донёс ли Егору? А если Егор всё видел сам, хватит ли ему стойкости не убить Олега? Олег вдруг представил, как на выходе из комнаты ему втыкают нож в живот, а глубокий голос с хрипотцой прямо в ухо произносит «Доигрался». Вопреки здравому рассудку именно эта сцена, так ярко вспыхнув перед глазами, вызвала реакцию тела. — Пиздец, — второй за вечер произнёс Олег вслух, извинился перед Олей за всё сразу и уехал домой, не попрощавшись.