Наука и чувства

      Песни главы:

      «thiamine shot — metaego»

      «Время найдёт нас — The Hatters & polnalyubvi»

             Смена часовых поясов всегда давалась Сенку нелегко. Спал по 3-4 часа в то время, когда обычно работал. Биологические часы явно сбивались. И вот сейчас он сидит машине Стенли, поглощая уже второй стакан кофе, пытаясь заставить мозг работать. Он часто мог не спать по двое суток, но после перелёта организм отказывался функционировать нормально. Снова нажимал на «красную кнопку». Ещё и количество выпитого ночью неплохо так сказывалось.              Зато Асагири был бодр и свеж. Он поспал добрых два часа и даже успокоительное сегодня не принимал. С самого утра он был на телефоне. Он звонил, ему звонили. И всем он, весь такой довольный, отвечал. От его хандры не осталось и следа. И Сенку казалось, что это даже не маска. Ген явно выглядел счастливым, предвкушая работу с серийным маньяком, который спокойно скрывался по всему материку три с половиной года. Он соскучился по этой работе. Да и приём оказался намного теплее, чем менталист ожидал. Его не убили в первые четыре часа, а это уже успех!              Ген и Снайдер стояли у машины и курили. Они приехали на час раньше назначенного времени, чтобы менталист мог спокойно изучить личное дело этого психа. В его планы не входило, что Сенку поедет с ними, но учёный просто сел в машину и сказал, что ему очень интересно посмотреть, как работает болтолог. Снайдер рассмеялся, а Ген просто сел рядом, доставая какие-то документы и заявляя, что без кофе он работать не будет, так что, «Шеф, будьте добры, проложите маршрут через ближайшую кофейню».              Теперь же они стояли у здания тюрьмы, наблюдая за военными. Охрана здесь была на высоком уровне. Если бы Стенли не подсуетился, то они бы застряли на КПП часа на два как минимум. Сенку не был в таких местах, но по его взгляду можно было понять, что он не впечатлён. Его интересовало лишь то, чем собирается заниматься Асагири. Хотелось вживую посмотреть, как менталист залезает в чужую голову. Ген сразу объяснил учёному, что принципы гуманизма тут не работают. Никого из сотрудников не будет рядом, поэтому руки у него развязаны. Да и Стенли нужна информация в самые кратчайшие сроки. Времени мило беседовать с психом у них нет. За два дня нужно добыть информацию, которую правительство не смогло получить за четыре года.              Приблизилось время сеанса. Все трое стояли у дверей переговорной. Одна вела в кабинет, куда уже привели Кристофера Эванса. Вторая позволяла зайти за стену и смотреть за всем через стекло, которое называют «Зеркалом Гизелло». Разумеется, никто не будет видеть наблюдателей. Асагири вообще не нервничал. Только самодовольно улыбался, как хищник, загнавший в угол добычу. Хитрый взгляд, звериный оскал и расслабленные движения. Это была его территория. И играли здесь все по его правилам.              Сенку и Стенли зашли в комнату наблюдения. Перед ними предстала картина, как убийца спокойно сидит на стуле в переговорной, откинув голову назад и прикрыв глаза. Совсем не волнуется. Через минуту к нему зашёл улыбающийся Ген. Поздоровался, представился и поинтересовался как у того дела. Это точно допрос? Менталист выглядел так, будто пришёл побеседовать со своим другом, а не с преступником. Такой дружелюбный. Да только вот Кристофер на него даже не реагировал. Сидел в той же позе и даже глаз не открыл. А Ген продолжал что-то щебетать, сидя напротив.              — Кристофер-кун, ты же знаешь кто я? Ты много про меня знаешь, ведь не совершаешь базовых ошибок своих товарищей. Это похвально. Только я намерен не вести монолог, а вытащить тебя от сюда. — Сказав это, Ген заметил, как оппонент слегка приоткрыл один глаз. Попался, мерзавец. Это было легко. — Прямо сейчас за нами наблюдает один мой хороший друг. Сотрудников тюрьмы на этом этаже нет, но просто так тебя, разумеется, не выпустят. Поэтому я и пришёл.              — В чём твоя выгода? — Эванс наконец посмотрел на менталиста.              — Хочу провалить задание и сбросить оковы правительства. Ты прекрасно осведомлён последним положением моих дел. Поможешь мне, а я помогу тебе. Документы о решении стать твоим адвокатом лежат в моём кабинете и скоро отправятся прямо в министерство.              — Хорошая попытка. Но ты действительно думаешь, что я тебе поверю? Докажи свои слова.              — Разумеется я знал с кем собираюсь работать. — Асагири встал и подошёл сзади к Кристоферу, одним лёгким движением освободив того от оков наручников. Вернувшись на место, Асагири протянул какой-то предмет, завернутый в ткань. — Как я и сказал ранее, на этаже нет никого из военных. Дверь к нам закрыта изнутри, уверен, ты это заметил. Наблюдает за нами человек, который, так же, как и я, хочет тебя вытащить от сюда. Он не такой профессионал, разумеется, но тоже неплох.              Сенку замер, когда Эванс развернул ткань. Это был нож. Асагири протягивает нож убийце, когда сам заперт с ним в одном помещении. Стенли стоял и всё так же скучающе смотрел на всё, что происходит. Смотрел, как Ген буквально подписал себе смертный приговор.              Через секунду Кристофер уже стоял за спиной менталиста, прижимая нож к его горлу. Он улыбался так, как свойственно только настоящим убийцам, которые отнимали жизни ни в чём неповинных людей без сожалений. Это улыбка настоящего безумца. Ишигами дёрнулся в сторону двери, но Снайдер положил руку ему на плечо, тихо прошептав «Смотри дальше».              — Я могу убить тебя одним движением. Заберу ключ из твоего левого кармана и выйду, но далеко уйти не смогу. — Убийца оскалился. — Но на твоём лице не дрогнул ни один мускул, ведь ты уверен в своих намереньях. Ты мне нравишься, безумец.              — Я тебе сказал, что мой друг может помочь, но я сделаю это на десять миллиардов процентов качественнее. Выбор остаётся за тобой, Кристофер-кун.              — Я согласен.              Эванс рассказал всё. Ответил на все вопросы. Асагири сидел и внимательно слушал, всё так же дружелюбно улыбаясь. Казалось, что он не был на волоске от смерти буквально час назад. Поразительное умение держать лицо. Сенку же, продолжая нервничать, внимательно следил за убийцей. Он ждал, что тот всё-таки решит убить менталиста. Раскроет его. Но Кристофер спокойно оставил нож рядом с Геном.              — Спасибо. Я рад, что ты согласился сотрудничать, Кристофер-кун. Но у меня остался последний вопрос. — Ген хитро улыбнулся и прищурил кошачьи глаза. — Почему ты мне всё рассказал? Прекрасно же знал, что я тебе вру.              — Я уже сказал, что ты мне понравился, Асагири. Моя судьба была предрешена еще после первого убийства. А ты показался мне интересным. Хочу лишь, чтобы, когда я окажусь в тюрьме, ты время от времени меня навещал. Эта цена за всю информацию.              — Говоришь мне её после того, как я узнал всё, что нужно? Интересное решение.              — Есть кое-что ещё. У меня есть информация по поводу запланированного нападения на одну известную личность. Имя Бьякуя Ишигами тебе ведь многое говорит. — Кристофер улыбнулся, ощущая на своей шее холод метала. Руки Гена не дрожали. Во взгляде был холод.              Асагири покосился на стекло, за которым стояли напряжённые Сенку и Стенли. Снайпер уже держал телефон. Одно слово. Один звонок. Как только Ген примет условие Кристофера, нападение будет предотвращено. Снайдер понимал, что всё не будет так просто. Но вся надежда была на менталиста.              Сенку был готов лично ворваться в переговорную и направить дуло револьвера на голову мерзавца. Но он старался сохранять спокойствие и мыслить рационально. Как только они получат информацию, сразу поедут к его отцу. Он тоже жил в Америке, вопрос пары часов. Не стоит сейчас мешать допросу. Эта сделка не подразумевала ничего опасного.              — Твоё завуалированное предложение стать моим пациентом впечатляет. Я согласен. — Менталист не отпустил убийцу. Кристофер жестом показал, что надо наклониться поближе, так как озвучивать информацию он собирался шёпотом. Он произнёс всего три фразы, после чего Асагири моментально его отпустил и выбежал из переговорной.                     «Сегодня в полночь. В доме бомба. Поторопись, безумец.»                     От тюрьмы до дома Бьякуи и Лилиан было три часа на машине. Они доехали за час. Стенли совершил всего три звонка. Два из них подразумевали предотвращение взрыва. Третий был Ксено. Учёный уже ждал их у дома Ишигами. Разговаривал с космонавтом о чём то, пока тот успокаивал невесту. Лилиан Вайнберг была очень эмоциональным человеком, в отличие от Бьякуи. Сенку никогда не понимал как эти двое нашли общий язык, а тем более решили заключить брак спустя 17 лет отношений. Он относился спокойно к выбору старика, уважал его и был рад, что смог поладить с певицей ещё в детстве.              На удивление, Ишигами младший был спокое. Он ещё в машине позвонил отцу, рассказав о надвигающейся угрозе. Вся нервозность пропала ровно тогда, когда Бьякуя сообщил о прибывших спецслужбах. Они быстро попрощались и Сенку расслабился. Он знал, что медийным личностям в любой момент может угрожать опасность. А ещё он знал, что Снайдер позаботится о безопасности его старика на ровне с презентом. Учёный перевёл взгляд на Асагири, который сидел рядом с ним и выкуривал уже вторую сигарету, пуская колечки дыма в окно.              Как только они сели в машину, Ген собирался выпить успокоительное. Но рука с таблетками замерла в тот момент, когда он поднёс её ко рту. «Нет, нужно сохранять трезвость ума любой ситуации». Убрав пилюли обратно в карман, менталист посмотрел на Сенку, который звонил отцу. Они обменялись взглядами и коротко кивнули друг другу. Тогда Ген достал сигареты и открыл окно. Очень хотелось курить.                     — Старик! — Сенку вышел из автомобиля и помахал. Он медленно направился к трём людям, которые что-то активно обсуждали.              Ксено, Бьякуя и Лилиан разговаривали во дворе, пока по дому ходили кинологи в поисках источника будущего взрыва. До назначенного времени было ещё шесть часов, если Кристофер не солгал. Поэтому переживать не было смысла. Сенку подошёл к ним, поприветствовав. Вайнберг сразу заключила его в крепкие объятья, крича что-то про то, как соскучилась. Эта сцена показалась Гену очень милой.              Он стоял вместе со Стенли у машины, наблюдая из далека за воссоединением семьи. Не хотелось прерывать этот трогательный момент, когда, с виду суровый Бьякуя, радостно обнимал сына. Асагири не знал, что говорить. Да и говорить, на удивление, не хотелось. В воздухе чувствовался дым от сигареты Снайдера. Он, в отличие от Гена, не закурил ни разу, пока они сюда ехали. Ксено решил прервать их задумчивое молчания, подходя к машине.              — Асагири-кун, зная твою проницательность, я правильно понимаю, что ты не расцениваешь свои поступки, как повод завоевать доверие Сенку? Сегодня он увидел на что ты способен и совсем скоро шестерёнки в его голове начнут шевелиться. — Учёный встал рядом со Снайдером, кладя голову ему на плечо. Редко можно было увидеть, как они проявляют нежность друг к другу так открыто. «Ксено тоже переживал» — пронеслось в голове менталиста.              Ген не ответил. Он прекрасно понимал, что последствия настигнут его рано или поздно. И ничего с этим сделать уже нельзя. Сейчас остаётся только не думать о плохом и смотреть на улыбку Сенку, который жестом зовёт его, дабы познакомить с родителями. И Асагири пошёл. Сегодня он проведёт вечер за интересной беседой, слушая рассказы Бьякуи о космосе и сплетни шоу бизнеса от Лилиан. План великолепен на десять миллиардов процентов.                     Они пробыли в Америке ещё два дня. Ген познакомился и, можно сказать, подружился с мировой поп-звездой Лилиан Вайнберг. Они очень быстро поладили и обменялись номерами телефонов. После трёх бокалов бренди даже устроили импровизированный концерт. Пели от души, так сказать. Бьякуя же, воодушевлённый настроением любимой, притащил с чердака гитару. Разумеется, Сенку заставили на ней играть. Разумеется, песни про любовь. Разумеется, те самые, которые он ненавидел. Но в силу пьяного состояния, отказаться он не смог. Ишигами старший решил добавить ударные и бил в такт палочками по кастрюлям, представляя себя профессиональным барабанщиком. Ксено, которого тоже порядком развезло, решил дирижировать весь этот «цирк». А Стенли, давясь смехом, стал оператором.              Это выглядело, как что-то невозможное. Все веселились, смеялись и пили, как старые добрые друзья. Неожиданно было видеть Хьюстона и Снайдера такими. Вечно суровые и деловые мужчины дурачились, как дети. Они даже успели раз 5 поцеловаться за вечер. Вот на этом моменте даже Сенку не сдержался и начал кричать «Горько!». Асагири же, в очередной такой прилив нежности, успел сделать пару фото. Потом будет Стенли этим дразнить.              Было семь утра. Все разошлись спать. Через пять часов у них с Сенку самолёт. Асагири сидела на перилах веранды, наблюдая за рассветом. На душе было так спокойно и хорошо. Он даже забыл о той тревоге, которая преследовала его последний месяц. Как будто все проблемы решились. Ген даже мог сказать, что прямо сейчас счастлив. Почувствовав взгляд на своей спине, он улыбнулся. Утренний гость сел рядом, держа в руках гитару. Вроде концерт давно закончился.              Сенку ничего не говорил, лишь смотрел вперёд, подставляя лицо редким лучам восходящего солнца. Послышался перебор струн. Приятная мелодия с китайскими мотивами. Учёный начал тихо напевать. Так, чтобы только Ген услышал.        «С тобой я твой недостаток, Без тебя я теряю желание жить…»              Голос звучал приятно и низко. Тепло растекалось по всему телу.        «Это были даже не чувства. Это был мой необдуманный шаг. Втекай в мою кровь, ты — адреналин, Ты мой тиаминовый шанс…»                     Ген знал, что за песню поёт Ишигами. Он часто её слышал и знал смысл тех строк, что сейчас шепчет его друг.        «Говорят, ты читаешь мысли. Расскажи мне, что же в моей голове…» Ген улыбнулся на этих строчках. Асагири помнил, как учёный просил сделать вывод о том, что он чувствует, когда они лежали ночью в обсерватории.        «Обеспечь меня кислородом. Подари мне ещё один солнечный день. Нам осталось с тобой так немного. Я рассыпался пеплом у твоих колен…»              Сенку сидел с закрытыми глазами, напевая эти строки. Эту песня у него ассоциировалась с менталистом целиком и полностью. Приятное чувство появилось в груди, когда Ген тихо начал подпевать на последнем припеве.        «Кто-то меня (Меня) Пронзил насквозь (Пронзил насквозь) Город в огне (В окне) Меня не трожь (Меня не трожь)»              Они смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Губы были непозволительно близко. Эта песня была буквально признанием. Сенку не знал, как сказать о своих чувствах, поэтому попросил совета у Вайнберг. Тогда она подкинула мысль использовать то, что нравилось объекту симпатии. Лилиан сразу поняла про кого говорил юный Ишигами. Поэтому предложила спеть ему песню, в которой будет то, что хотел бы сказать парень.              Асагири смотрел в ярко-красные пьяные глаза и тонул. В них отражалась вселенная, космос, звёзды и что-то ещё. Так много хотелось сказать. Так мало хотелось сделать. Всего лишь сократить эти ужасные пару сантиметров. Но Ген не мог. Он боялся. Было рано. Чертовски рано, но так хотелось. Тяжело выдохнув в чужие губы, расстояние до которых казалось чертовки длинным, менталист начал шептать.              — Я влюблён в тебя до глубины души, Сенку. Но ты многого не знаешь. Позволь мне кое-что тебе рассказать, прежде чем мы сделаем то, о чём будем жалеть. Я могу причинить боль…              — Ну и пусть…              Сенку поддался вперёд и полностью сократил расстояние между ними.        «Ну и пусть! И пускай всё не зависит от нас.» «Нельзя!» — кричал разум. «Можно!» — говорило сердце. «Поздно!» — шептали губы, отвечая на поцелуй. «Отпусти — возможно не сейчас. Пусть наше время найдёт нас…»