Salty Sand

— Да ладно?! — Ген хохотнул и хлебнул немного вина. — А что потом? — А что потом? Пауро опять на меня наорал и пригрозил, что выгонит. Говорит, слишком я привередливая! Но я-то тут причём? Это ж клиент на меня обиделся, а не я на него! Я-то, в целом, была готова на такой подвиг во имя всех униженных и обделённых, но он оказался не готов! — Ты воистину наша героиня, дорогая! — он протянул бокал своей гостье, они звонко стукнулись тонким стеклом и засмеялись. — Так выпьем же, чтоб больше нам не приходилось ржать при виде чужих членов! — Отличный тост! Если бы перед поездкой кто-то сказал Гену, что на пятый день в Италии его по ошибке чуть не загребут в сексуальное рабство, а потом в качестве компенсации бесплатно выдадут самую неудачливую шлюху Лигурийского побережья, с которой он будет пить вино на балконе и обсуждать смехотворно-крошечные члены, он бы не поверил. Ну, где он, и где — женщины с продажной любовью? Даже не так. Где он, а где — женщины? Минами будет хохотать часов пять, когда он ей расскажет. Но, как говорится, вот он здесь. Ген уже даже не пытался обвинять в своих бедах Нанами — в конце концов, он сам вписался в этот его сраный челлендж, и даже начал получать от него удовольствие. Но шёл уже пятый день, а он выполнил всего три пункта! Ладно, ладно, допустим, пункт с десятью книгами был выполнен наполовину, и у Гена ещё было время снова выбраться в тот злополучный книжный за свежей партией опального чтива, но всё остальное продвигалось, на его взгляд, слишком медленно. Ублюдок Рюсуй, наверняка ведь высчитывал всё так, чтобы Ген не уложился за две недели! Ха! Не на того напал! Да Ген, если захочет, он хоть по два пункта в день будет выполнять, понятно?! Да хоть по три! Он просто не хочет. У него, вообще-то, отпуск, ему тут отдыхать положено, а не бегать по делам идиотских челленджей! Но, тем не менее, если он намеревался развести Нанами на новенькую камеру, надо было немного поднажать. А Ген намеревался. Нанами думал, что с человеком, который вот до такой степени упрямый и отчаянный, можно заключать пари? Он думал, что Ген его не переиграет, что он его не уничтожит? Он уничтожит! Собственно, так он и оказался поздно вечером в порту. В поисках проститутки. Для пункта номер восемь, конечно, а не чтобы бездушно потрахаться. Бездушно потрахаться Ген мог и бесплатно, а вот шлюху за бесплатно снять — это целое искусство. Для этого талант нужен. Это ещё умудриться надо — такое выдать! Впрочем, там, в порту, на удивление, никаких шлюх не оказалось. Не то чтобы Ген точно знал, где искать продажную любовь, он просто рассудил, что выражение «драть, как портовую шлюху» появилось не просто так, но не учёл поправку на современность. Пришлось ему ходить по набережной и спрашивать у прохожих, где в Леричи водятся проститутки, но прохожие от него почему-то отмахивались… А ещё говорят, что Италия — страна экстравертов! С горем пополам, один страусиного вида пузатый мужичок с потной залысиной таки направил заблудшего в поисках блудницы Асагири на путь истинный. Ну, в смысле, сказал, что точка сбора местной проститутошной индустрии в трёх кварталах отсюда, в сторону выезда к Портовенере. Дальше началось странное. Стоило Гену, озираясь и оглядываясь, появиться на горизонте, как ему замахал брутального вида шкафообразный мачо с толстой цепью на шее и в белой майке-алкоголичке. — Ты новенький, да? — прогремел мачо, хватая Гена за плечо и потащив за собой без шанса на сопротивление. — Сопливый, конечно, но ничего, для туристов может сойдёт… Пойдём, отведу тебя к девочкам! Ген бы, возможно, и почувствовал какой-то подвох, если бы не растерялся так сильно. Но, в целом, ладно — к девочкам, так к девочкам, верно? Он за этим и пришёл! Девочками, правда, оказались волосатые мужики в ярком макияже и почему-то в пеньюарах, которые засуетились вокруг Гена с крайне сомневающимся видом. — Пауро, ты откуда его достал? Его ж никто не купит… — Да, Пауро, он какой-то слишком смазливый. — Слыш, птенчик, у тебя хоть волосы на груди растут? Тебе годиков-то сколько? Когда с него стали стягивать рубашку, дело окончательно запахло керосином, а на керосин у Гена была аллергия. Он очухался, вырвался из цепких лап этих «девочек» и повернулся к мачо в майке, которого, видимо, звали Пауро. — Какого хрена происходит?! Я не новенький! В том смысле, я не продаюсь, чтобы меня покупали! Я пришёл покупать! — Ты? — Пауро с невыразимым скепсисом выгнул бровь и пристально оглядел его с головы до ног. — Пришёл снять шлюху? — Д-да? — нет, серьёзно, какого хрена? Почему этот ублюдок так на него смотрел? И почему в этом ебучем городе все принимают Гена за работника сферы платной любви?! Что не так с этими ебучими итальянцами? — А деньги-то у тебя есть? Этой наглости Ген уже не выдержал. Да у него одни кроссовки были дороже всех этих «девочек» вместе взятых! Да у него час работы стоил столько, что он мог хоть пять таких цепей, как на шее Пауро, купить! А они! Да он щас такой скандал учинит! В общем, Пауро быстро просёк, что глубоко оскорбил потенциального клиента. Извинялся пышно и в истинно-итальянской экспрессивной манере, уверял, что это всё огромное трагическое недоразумение, очень удивился, что Гену нужна была женщина (вот же… лукист, сексист и просто мудак!) и пообещал в компенсацию за доставленные моральные травмы выдать ему «комплемент за счёт заведения». «Комплементом» оказалась совсем ещё юная Лючия — невысокая и звонкая брюнетка с большими оленьими глазами, хлёстким характером и ярко-красными губами, с которой Ген прямо сейчас восседал на балконе своего гостиничного номера и с удовольствием потягивал вино. В гостиницу они добирались на такси, в тишине и атмосфере какой-то душной неловкости — Ген ещё не пришёл в себя после пережитого стресса, да и вообще, не знал, о чём говорить в таких ситуациях, а Лючия явно не ждала от него никакой инициативы к задушевным беседам. Гену было немного жаль эту девчушку — неприятно, наверное, когда тебя вот так за бесплатно отдают первому попавшемуся незадачливому клиенту без права решать самой, — в голове роилась целая куча этических дилемм и вопросов морального выбора, но Ген ведь не собирался с ней спать, правда? Возможно, прямо сейчас он даже спасал эту девушку от какого-то старого грязного извращенца — уж поболтать с Геном явно приятнее, чем раздвигать ноги перед потным волосатым скуфом, верно?.. Однако стоило им переступить порог его номера, ситуация начала стремительно меняться. В первую же секунду Лючия одним ловким движением сдёрнула с себя платье, оказавшись перед Геном в изящном кружевном белье, и горделиво уселась на кровать, кокетливо поведя плечом. — Снимай штаны, — приказала она тоном, не терпящим возражений. Вот это экспрессия! Её бы энергию, да в благое русло! Однако, что? Снимать штаны?.. Ген моргнул. — Зачем?.. — Santo Cielo, в смысле «зачем»? — фыркнула девушка. — Сразу хочу глянуть на твой cazzo, чтобы понимать, с чем иметь дело! А то вдруг у тебя microscopico, capito? Я не против, но не хочу очаровываться твоей смазливой мордашкой и питать надежды! — Оу, — он усмехнулся, нервно почесав затылок. — Видишь ли, Лючия-чан, я не собираюсь с тобой спать… Лючия уставилась на него так, будто у Гена внезапно отросло две головы, а потом горестно и крайне эмоционально запричитала, вскинув руки вверх. — Oh, perché cazzo ho tutto questo sulla mia testa, come ho ottenuto la maledizione del cielo?! Познаний Гена в итальянском не хватало, чтобы понять её дословно, но вполне хватило для осознания, что Лючия не в восторге от его заявления. Он поспешил объясниться. — Дело не в тебе! Я просто… ну, по мальчикам… — И как это тебя оправдывает?! — она соскочила с постели, размахивая руками, повышая голос почти до некомфортного уровня, так, что Гену захотелось поморщиться. — Ты думаешь, это смешно — снять женщину, взглянуть на её сиськи и сказать ей, что ты гей? — Лючия тряхнула шевелюрой и накинула на себя платье. — Почему ты тогда не купил кого-то из парней?! — Послушай, дорогая, — примирительно развёл руками Ген, — мне очень жаль, если я тебя оскорбил, я искренне не хотел! Позволишь мне объясниться? — он сделал паузу, выжидающе глянув на девушку, и та вздёрнула подбородок. Ген посчитал это за разрешение и продолжил. — У меня есть один странный друг, с которым я сюда приехал, и он выдал мне целый список странных вещей, которые мне нужно сделать, чтобы развести его на одну дорогую покупку. Одна из этих вещей — снять на ночь куртизанку, не похоти ради, а душевных разговоров для! Я заплачу тебе, честное слово, мне всё равно, что там сказал ваш Пауро, я просто… Мне жаль, что тебя это так задело. — Лючия недовольно сложила руки на груди, но метать в него острыми ножами из огромных карих глаз перестала. Ген осторожно ей улыбнулся. — Как тебе план просто выпить вина и поболтать о жизни? Может, закажем ужин в номер? Хочешь устриц? Она окинула его оценивающим взглядом и сощурилась. — И что, ты всерьёз заплатишь мне за разговоры? — Ещё и чаевые дам! — Может, ты просто не хочешь показывать мне свой cazzo? — Эээ… Если ты так настаиваешь, я могу показать, но зачем?.. — Настаиваю. Показывай, — утвердительно тряхнула кудрями Лючия и потянулась к его ширинке. К такому напору Ген готов не был. Может, прав был Нанами в том, что он — та ещё пуританская задница? Если это означало официальное разрешение не позволять рандомным итальянкам лёгкого поведения залезать к нему в штаны, то Ген готов подписаться под каждым словом! Он пуританин, и он не хочет, чтобы его лапали! Ген отпрянул от неё почти испуганно. — Да зачем тебе мой член, женщина?! Упомянутая женщина нахмурила изящные брови, глядя на него предельно серьёзно. — Да просто посмотреть! — и уверенно вцепилась в его ремень. Ген завизжал почти позорно. — На что там смотреть?! — Ты мой пятый по счёту клиент. — Ну, и что? — И то! Из четырёх предыдущих клиентов я видела только один… член, ты сказал? — она медленно повторила английское слово, будто пытаясь хорошенько его запомнить. — И этот один единственный член был вот такого размера! — Ген озадаченно присмотрелся к расстоянию между её большим и указательным пальцем, в котором, на глаз, было около семи сантиметров. — Клянусь, я скоро разочаруюсь в мужчинах! Я уже неделю на панели, и меня ещё никто не трахнул! Он моргнул. Склонил голову в бок. Ещё раз моргнул. — У тебя было четыре клиента, один крошечный пенис и ни одного секса? — Да! Ну разве это справедливо? — Лючия экспрессивно всплеснула руками в широком возмущённом жесте. — Неужели я недостаточно хороша? Наверное, поэтому Пауро и выдал тебе меня. В качестве мести, — хрупкие девичьи плечи поникли, и что-то в груди у Гена тоскливо дрогнуло. С каждым новым поворотом сюжета Ген торопел всё сильнее. — Как же так вышло, дорогая? — Я просто самая незадачливая шлюха на побережье! Ген мягко улыбнулся ей и указал на пару мягких кресел на балконе. — Так, может, всё-таки вина? Оказалось, карьерный путь Лючии на панели и правда не задался — ну, это с тем допущением, если в принципе считать секс-работу приемлемым витком профориентации. Первый её клиент заказал себе девицу, исключительно чтобы прорыдать ей в колени половину ночи и уснуть, второй жаловался на жизнь, изливал душу и просил разрешения называть её «мамочка», третьему нужна была компания, чтобы посмотреть футбол — якобы, он болел за «Ювентус», а все его знакомые мужики болели за «Милан», и ему было стрёмно им в этом признаться, как и стрёмно смотреть матч одному, — а у четвёртого был такой маленький член, что бедная Лючия, у которой выдалась воистину весёлая неделька, не выдержала, расхохоталась, и клиент её выгнал, не заплатив. И, вот, пожалуйста — пятым клиентом был Ген. Мало того, что гей, так ещё и Лючия досталась ему в качестве моральной компенсации. Потрясающе, блядь. Глотнув ещё вина, Ген посмотрел на неё изучающим взглядом. Лючия была очень красивой, характерной сеньоритой — выразительный профиль, чёрные кудри, лощёная оливковая кожа — воплощение средиземноморской красоты. Любитель бы снял её в образе femme fatale — это лежало на поверхности, казалось очевидно ей подходящим, — но Ген не был любителем. Он был профессионалом. Художником от мира фотографии. Он хотел бы снять весь этот напускной лоск и показать её трогательную, хрупкую, уязвимую суть — возможно, он даже убрал бы цвет. И одежду. Только глаза, эта нежная кожа и солнечный свет… Что-то в духе Джана Паоло Барбьери в его лучшие годы, или Масая Накамуры… Может, предложить ей сняться для него? Как только Рю выдаст ему камеру, Ген обя- — Чего ты на меня так смотришь? — Лючия поёжилась и чуть сильнее закуталась в махровый гостиничный халат, который Ген ей выдал. На балконе становилось прохладно — всё-таки, майские вечера ещё не были такими же жаркими, как дни. Он задумался. По правилам сделки с Рю, Гену нельзя было сообщать о своей профессии, но это ведь, вроде бы, не ради выгоды? С другой стороны, зная Нанами, легко можно было представить, как тот обнуляет все его достижения при малейшем нарушении условий пари, не зря ведь тот был фантастически успешным финансистом. Может, просто предложить Лючии пофоткаться, а уже потом? Или- — Красивая ты, вот и смотрю, — он пожал плечами, решив, что разберётся по ходу дела. Вдруг, самой Лючии всё это было совсем не интересно, и фотографироваться она не любила? Она смешливо фыркнула. — Ну, тогда, может попробуем? — Лючия похабно поиграла бровями. — Чем чёрт не шутит, может, встанет? Я неплохо работаю ртом! Ген рассмеялся, качая головой. — Нет, спасибо. Честно, я бы даже попробовал, мужчины — моё предпочтение, а не условие, но суть моей сделки в том, чтобы у нас с тобой не было сексуальных контактов. — Эх, жа-а-аль, — протянула она тоскливо, — а то когда ещё мне выпадет такой красавчик, а? Повезло же мужикам, что ты на их стороне… — Ох, спасибо, дорогая! Увы, не все ценят столь редкий подарок судьбы! — снова вспомнился тот книжно-барный мудак Сэнку, и Ген аж немного погрустнел. У них могла получиться такая красивая, такая страстная курортная история, а он!.. Вот же хамло. И дурак. И зануда. И вообще. — Слушай, Лючия, — Ген снова хлебнул вина, — а я что, реально на шлюху похож? Та хлопнула густыми ресницами. — Чего? — Да меня тут у вас уже второй раз за неё принимают. Сначала один парень, к которому я решил в баре подкатить, потом, вот, ваш дебильный Пауро… — Нуууу… — Лючия задумчиво оглядела Гена с ног до головы. — Да? Он аж опешил. — Но чем?! — Взгляд у тебя такой… — Какой? Блядский?! — Нет, — хохотнула она. — Я бы сказала, взгляд глубоко несчастного человека. В наше дело идут не от хорошей жизни, а ты… — что-то внутри сжалось, сильно-сильно, так, что невозможно вдохнуть, только с ужасом осознавать, что все тщательно выстроенные маски не работают, только ощущать, что в теле почти не осталось никакого серотонина, что Ген даже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя счастливым, глубинно-довольным-всем-сущим, что его шуточные рассуждения про «сделать шаг с обрыва» не то чтобы шуточные, что… — Ты кажешься потерянным, понимаешь? Очень уставшим. Я такой взгляд видела только у знаменитостей и у проституток. Ген моргнул. — У знаменитостей и проституток? В каком смысле? Лючия пожала одним плечом и глотнула вина. — И те, и другие, по сути, продают себя и вынуждены постоянно менять личины. Так легко потерять самого себя, понимаешь? И раз ты не знаменитость, то легко принять тебя за проститутку. — По взгляду? — Ага. Это… звучало куда болезненнее, чем Ген был к тому готов. Не потому, что обидно, нет — потому что было очень похоже на правду. Примерно так он себя и ощущал весь последний год. Да что там — возможно, даже всю свою жизнь. Потерявшим себя. Уставшим менять личины. Насквозь фальшивым… Куда он стремился? Куда бежал? Чего добивался? Для чего ему были все его деньги? Чтобы после сомнительных решений в пылу депрессивного эпизода некий Рюсуй Нанами запрещал ему ими распоряжаться так, как Ген того хочет? Для чего ему были все эти контракты, проекты и модные съёмки? Чтобы, пока он тратил себя на работу с брендами, мечтать о звёздах, китах и творческих проектах? Возможно, в этом и была его проблема. Возможно, Гена считали за шлюху — потому что он и был своего рода шлюхой. Продавал себя, свою суть, свои мечты — ради денег и славы… Нет, он был слишком пьян и слишком весел, чтобы об этом думать. Не сейчас. Он фыркнул. — Сомнительная у вас диагностика, дамочка! — Прости, я не вижу других объяснений, кроме этого, и того, что люди тупые! — рассмеялась она своим грудным заливистым смехом, и Ген с улыбкой закатил глаза. — Вот со второго варианта и надо было начинать! Спустя ещё пару часов, бутылку вина и заказанный ужин они перебрались обратно в комнату, чтобы болтать, завалившись на кровать. Ген спросил о том, как такая волшебная девушка вообще могла оказаться на панели, та вздохнула немного горестно, и поведала историю про четверых младших сестёр и маму с больной спиной, которая не справлялась с тем, чтоб прокормить семью и отправить дочерей учиться, а других способов заработать быстро и легко Лючия не придумала. Ген хмыкнул. Чертовски жаль, что все это действительно происходило в 21 веке, но, увы, это была… довольно типичная история, если так подумать. — И много ты заработала? — Да нихрена! — хохотнула девушка. — Но я пока и не работала, откровенно говоря. Просто ноль из пяти! — Так, может, ну его? — Ген взмахнул рукой, ощущая себя слишком пьяным и слишком щедрым. — Сама судьба говорит тебе, что это не твоё. Ты же святая, Лючия, понимаешь? Святая! Даже песня про это есть! — Думаешь, это смешно? — вопреки словам, она аж хрюкнула от смеха. — И вообще, это рыбацкая песня про лодку! — Не важно! — Лючия так заразительно смеялась, что Ген и сам не заметил, как начал утирать смешливые слезинки. — Важно, что ты заслуживаешь куда большего, чем продавать своё тело! — Ген, я тупая, понимаешь? Я больше нихрена не умею! — Ну тогда продавай тело по-другому! — настаивал он. — Это как это? Он перевернулся на живот, упираясь локтями в мягкие подушки, с великим энтузиазмом глядя на раскрасневшуюся от вина и смеха девчушку. Вот такой, весёлой и расслабленной, Лючия казалась воплощением всех древнеримских нимф и богинь вместе взятых. Удивительная внешность. — У тебя фантастически выразительное лицо. Камера такое любит. Слушай, — он понизил голос, чтобы звучать серьёзнее, — если я дам тебе контакт одного влиятельного человека, который точно ко мне прислушается и даст тебе шанс, ты этим шансом воспользуешься? Позвонишь, приедешь, будешь усердно работать? Лючия заморгала быстро-быстро, будто пытаясь осознать, что он ей предлагает. — А ты что, типа продюсер? Как в анекдотах? — Нет, — он мотнул головой. — Я типа… эээ… художник. И я знаю, что из тебя выйдет отличная модель. У меня на это глаз. Чутьё, если хочешь. — Ген, — она грустно усмехнулась, — я знаю, что сказок не бывает. Я не в «Золушке» и не в «Красотке», чтобы в это верить… — Но и я — не прекрасный принц, и даже не Ричард Гир, — Ген пожал плечами. Вдруг в голову пришла гениальная идея, и он вскочил с постели, пошатнувшись немного от собственной прыти. — Пойдём, — Ген протянул ей руку. — Куда?! — Буквально в соседний номер. Покажу тебя Нанами. Если он скажет, что я не ёбнулся, и у тебя прекрасное лицо и огромный потенциал, то заставлю его позвонить Болани… Спустя от силы пару минут Ген уже колотил в дверь соседнего номера, неистовый и вдохновлённый. Очевидно, что его затея восхитительна и полна благородства! Он буквально мог стать ангелом-хранителем для одной невинной заблудшей души, да ещё привести в мир модной фотографии новое выразительное лицо! И вообще- Открывший дверь Нанами казался сердитым, заспанным и его восторга явно не разделял. — Ген, какого ху- — Взгляни на неё! ••• — …то есть, если я правильно понимаю, ты просто взял и посреди ночи притащил шлюху ему на порог? — Не осуждай меня, Кохаку-чан! — Ген рассмеялся и пихнул Рюсуя в бок локтём. — Во-первых, она больше не шлюха! А во-вторых, Лючия и правда того стоила, Рю, ну, скажи ей? Чего ты ржёшь? Видимо, таскаться на гору в тот-самый-злополучный-бар, уже стало их с Рюсуем маленькой отпускной традицией, иначе Ген просто не мог объяснить то, почему из шести дней в Италии они тусовались здесь уже в третий раз. Впрочем, Ген уже даже не возражал, он пережил все стадии принятия горя (ну, то есть, риска в очередной раз встретить этого вашего Сэнку) и даже рад был вновь поужинать щедрой порцией лучшей в мире пасты с морепродуктами. К тому же, то был шанс вновь увидеться с очаровательной Кохаку-чан и познакомить её, наконец, с Рюсуем, а это, о, поверьте, это было незабываемо. Это было зрелище! За долгие годы дружбы с Нанами Ген научился с разительной точностью определять тот самый момент, когда Рюсуй переключался из своего обычного режима щегольского повесы в режим охотника. Так и сейчас. Стоило им зайти в бар, как Рюсуй наткнулся взглядом на эффектную блондинку за стойкой, искра, буря, безумие, и началось представление. Он расправил и без того широченные плечи, его губы будто сами собой расплылись в вызывающе-ослепительной улыбке заядлого засранца, который точно знал о своей привлекательности и умел ею пользоваться, весь он будто засиял, заискрился азартом, и Ген не выдержал. Он заржал. В голос. — О, Бишамонтен, Рю, ну как женщины вообще на тебя ведутся?! — Так же, как и мужчины: с большим энтузиазмом! — Рю бросил на него озорной взгляд, ничуть не обиженный его хохочущей реакцией, а будто бы даже наоборот. — И вообще, будем честны, из всех людей, кого я когда-то пытался склеить, не повёлся на меня только ты. И то — пока. — Я и Рури-чан! — Да она просто вот-вот выходит замуж, это не считается, — отмахнулся Рю. — Отвечаю, ещё месяц назад повелась бы. И месяц спустя — тоже. Просто сейчас период такой! Ну, знаешь… Обострённой влюблённости! — О, ну точно! — Ген закатил глаза, продолжая хихикать. — Отсыпь мне немного своей уверенности в себе, дорогой! — С удовольствием, но знай, моя уверенность передаётся только половым путём! — Рюсуй ему похабно подмигнул, Ген снова закатил глаза и плюхнулся на высокий стул за барной стойкой. — Добрый вечер, Кохаку-чан! Кохаку смерила его взглядом, но улыбнулась при этом вполне приветливо. — Buonasera, засранец! Опять пришёл кидаться стульями? — Не беспокойтесь, миледи, — Рюсуй уселся рядом с Геном, опекающим жестом закинув руку ему на плечо. — Сегодня я взгляда не спущу с этого буйнопомешанного! Обещаю, все стулья в помещении останутся целыми! Как и лица посетителей! — казалось, он весь аж залоснился, когда Кохаку улыбнулась ему весьма кокетливо и оглядела с явной игривостью, такой многообещающей, что Ген мгновенно воспылал странной надеждой на побочное веселье. Ну, а что? Вдруг и ему, наконец, удастся понаблюдать со стороны за бурно развивающейся драмой? Не всё ж самому превращать свою жизнь в запутанную теленовеллу, только чтобы его друзьям было, над чем поржать и о чём посплетничать! — Ну ладно, — мурлыкнула Кохаку. — Раз уж этот буйнопомешанный будет под присмотром, оставайтесь, господа! Что вам налить? Ген хотел было оскорбиться, но передумал: как водится, флирт, основанный на совместном стёбе третьего лица — один из самых эффективных приёмов для быстрого сближения. Пускай стебутся на здоровье — Рю всё равно ему будет за это должен. Однако Нанами, будь он не ладен, конечно, решил воспользоваться этим приёмом по полной программе. Он принялся демонстрировать Кохаку фотографии Гена с чайкой Джованни — впрочем, тут Ген не возражал, он считал Джованни своим личным подвигом и вообще крайне собой гордился, — а потом пожаловался, что не выспался — мол, Ген ворвался к нему в номер посреди ночи и со шлюхой наперевес, как можно жить и работать в таких обстоятельствах, налейте ему по этому поводу хотя бы одно бесплатное пиво… Отвратительная клевета! Лючия больше не была шлюхой! Да и вообще, что за слатшейминг? Даже если и да, как это касается кого-то, кроме самой Лючии? Ген негодовал от всей души! До глубины сердца негодовал! Конечно, ему пришлось объяснять всё в красках, чтобы защитить честь своей новой знакомой. Он ведь джентльмен! И вообще, потрясающе, что Стефано Болани согласился позвать Лючию на фотопробы. Ген обязательно вышлет ему букет. У Стефано всегда был цепкий глаз на редкую красоту, он точно сможет огранить этот алмаз так, чтобы он заиграл всеми гранями… Впрочем, вопрос был ещё и в том, что Болани был одним из немногих итальянским фотографом, у которого были связи с агентствами и с которым у Гена были приятельские отношения, но все его приятели были талантливыми, так что к делу это не относится. — Ладно, ладно, Ген, у меня только один вопрос, — смеялась Кохаку, которую явно развеселила его бравада. — Зачем тебе вообще нужна была женщина лёгкого поведения? Неужели Сэнку был настолько плох? Чёрт, да почему всё снова сводилось к этому вашему Сэнку? Это уже начинало порядком раздражать. Честно говоря, Гену ещё никогда не приходилось так мощно сожалеть о своих тупых хмельных решениях, а он, между прочим, в этой жизни много чего странного делал, например, спьяну набивал татухи на лице, там было, с чем соревноваться, но случайный секс с барным красавчиком пока стремительно всех побеждал! — О, нет, дорогая, Сэнку тут совершенно не при чём, — с напускным весельем отмахнулся Ген, — я просто жертва манипулятивных сделок! Нанами зычно фыркнул. — Для протокола, дорогая Кохаку, там не было никаких манипуляций, сделка была абсолютно прозрачной! — Ага, прозрачной, как твои прошлые намёки, — цокнул Ген. — Да я вообще никогда не даю намёков! — театрально ахнул Рю. — Я всегда всё говорю прямо! Вот, смотри, — он повернулся к Кохаку и, глядя прямо ей в глаза и проникновенно понизив голос, заявил. — Дорогая Кохаку, когда я на тебя смотрю, все мои мысли разом становятся непристойными. Честно говоря, не вижу ни одной причины не позвать тебя на свидание, желательно, сразу в постель. Ты прекрасна, я прекрасен, гарантирую — эта ночь будет прекрасной вдвойне. Го? Кохаку прыснула. — Ты что, буквально зовёшь меня трахаться? — Ага! Что скажешь? Ген деловито поднял вилку с намотанными на неё спагетти. — Вот об этом я и говорил! Рю продолжал невозмутимо и вопиюще-похабно улыбаться. — Зато всё максимально прозрачно! — У вас там в Нью-Йорке все такие? — Ну что ты, Кохаку-чан, — прожевал свою пасту Ген. — Я вот, например, приличный! — Ага, я заметила, какой ты приличный, — та заржала аж в голос. Ген снова почти оскорбился, но решил не омрачать себе вечер. Рюсуй же подался вперёд, сощурившись довольным котом. — Я всё ещё жду ответ, моя милая леди. Расскажи о своём лучшем свидании в жизни, и я его переплюну. Кохаку фыркнула. — О, ну, мы пошли в ресторан…. — Это легко. — Он заказал креветки… — Обожаю морепродукты! — …и его тут же увезли на скорой с отёком Квинке, — мрачно припечатала девушка. — Но! Он забыл на столе свою золотую карту. Прекрасный был ужин. Рюсуй моргнул и спустя секунду расхохотался, запрокинув голову вверх и утирая весёлые слёзы. — В таком случае, успех мне гарантирован. Деньги — не проблема, детка. Для тебя я могу выписать хоть отдельную золотую карту к своему счёту. Ты согласна? — Нет, — вздёрнула бровь Кохаку. Ген счёл воистину очаровательным то, как очевидно она покраснела, но всё равно продолжила дерзко ему улыбаться с непередаваемым скепсисом во взгляде. Он готов был ей поаплодировать. — Ты слишком сально смотришь на своего друга, а я предпочитаю быть единственным объектом восхищения. — Но то, что я желаю его, не мешает мне желать всех остальных! — возмутился Рюсуй, театрально схватившись за сердце. Вот теперь расхохоталась Кохаку. — Боги, ты отвратителен, ха-ха! Знаешь, дружище, иногда лучше сбавить свою максимальную прозрачность… — Но- — В защиту Рю, — решил вмешаться Ген, — он потрясающий партнёр, а я ему интересен только потому, что недоступен. Вся вот эта история между нами — просто долгоиграющая шутка, не более. Но Рю его защита, кажется, только сильней оскорбила. — Шутка?! Да как ты смеешь, я максимально с тобой серьёзен! — Не слушай его, Кохаку-чан, он просто жадный придурок, которому не дали… — Ты не прав! — Я прав, Нанами, тебя просто бесит, что когда-то я предпочёл тебе Хьёгу. — Да! — рявкнул Рю. — Потому что твой Хьёга мудак, и это несправедливо! — Ну, так, ты сам говоришь, что у меня типаж на мудаков! — Ген усмехнулся и чуток пихнул его в плечо. — Успокойся, меня больше не надо от него спасать. — Да я не- — Ой, ребята, и вы здесь сегодня! Надо же! — за спиной раздался знакомый мелодичный голос, и Ген с Рюсуем синхронно на него обернулись. — Рури-чан! Рури просияла и показалась Гену ещё более солнечной и лучистой, чем в первую их встречу. Рядом с ней стоял молодой мужчина с щенячьими глазами и вихрастыми каштановыми волосами, буквально источающий подкупающее очарование деревенской простоты, он с любопытством оглядел сначала Гена, потом Рюсуя, и протянул руку для знакомства. — Привет! Я Хром. — Это мой жених! — улыбнулась Рури, склонив голову к Хрому. Они казались такими счастливыми, что Гену на мгновение стало немного грустно — у него такого никогда не было, и, судя по его удачливости в отношениях, вряд ли когда-то будет, — но он быстро отмёл эту мысль и с широкой улыбкой пожал руку руриному жениху. — Очень приятно! Я Ген! — Рюсуй Нанами, будем знакомы! Каким-то совершенно неожиданным образом они с Рю оказались прямо посреди большого семейного ужина — ребята обсуждали родственников, приготовления к свадьбе, какие-то совместные дела, — но, казалось, впервые на памяти Гена во время подобной беседы он не ощущал себя лишним. Нет, правда: по ходу то Рури, то Кохаку что-то поясняли, давали шутливые комментарии, показывали фотографии… Гену даже удалось быть им полезным! — Флористы написали, что урожай роз не задался, их мало, и они выйдут очень дорогими, — вздыхала Рури. — Не представляю, что делать, мы не планировали столько тратить на цветы, а свадьба уже в пятницу!.. — А почему именно розы? — удивился Ген. Рури хлопнула длинными ресницами, склонив голову вбок. — Ну… Они пушистые и красивые? Белые розы — это ведь воплощение нежности, идеально для свадьбы, разве нет? — О, милая Рури-чан, — Ген улыбнулся, мечтательно взмахнув рукой, — язык цветов с тобой не согласен! Я ведь верно помню, что у вас с Кохаку-чан, как и у меня, есть японские корни? Кохаку кивнула. — Да, наш отец наполовину японец! — Значит, вполне логично будет прислушаться и к древней японской традиции ханакатоба! — просиял он, крайне довольный, что не зря когда-то увлекался языком цветов. — Согласно поверью, символ любви — это красная роза, а вот белая — вместе с нежностью означает ещё и забвение, молчание, отсутствие… Белые розы — прекрасный символ пустоты. Может, если уж с ними возникли сложности, это знак, и стоит подобрать другой цветок? — Ничего себе, — присвистнул Хром. — А ты шаришь, да? Ген кокетливо повёл плечом. — Немного, да. Увлекался этим раньше. Рури подалась вперёд, заинтригованная. — Может быть, ты что-то нам посоветуешь, Ген? — О, ну, вариантов много, — он задумчиво постучал по подбородку. — Эустомы, например, очень похожи на розы, такие же пушистые и красивые, но означают преданность и верность… А ещё сохраняют свой свежий вид до двух недель! Лилии, каллы, сальвии — всё подходит для свадьбы, вопрос только в том, что вам больше нравится — и что есть у ваших флористов, конечно. Девушка восторженно записывала все его размышления, и что-то внутри у Гена светлело и наполнялось теплом. Приятно было быть полезным столь милым людям — хотя бы в такой мелочи… Краем глаза он наблюдал, как во время его монолога Рю протягивал Кохаку сложенного из салфетки котика, улыбаясь преступно-заигрывающе, а та лишь снисходительно закатывала глаза… Очаровательно. И, боги, он очень давно не видел Нанами таким воодушевлённым и нацеленным! Из этого может получиться нечто воистину интересное…. Внезапно его мысли прервал резкий звук незнакомого рингтона. Хром поднял трубку. — Да, Сэнку? И мысли Гена тут же замерли, остановились в своём суетливом забеге, вновь возвращаясь к образу глубоких красных глаз. Опять Сэнку. Да сколько ж можно. Он не стал даже пытаться прислушаться к разговору — у Гена было острое восприятие личных границ в такого рода вещах, не хотелось вмешиваться туда, где ему не место, — но остановить поток собственного сознания после болезненно-сладкого триггера было уже невозможно. Почему-то сейчас раздражение по поводу упоминая имени, что начиналось на «С», а заканчивалось на «энку», было уже далеко не таким запредельным, как, например, ещё позавчера. Что на это повлияло: эпизод с досадно-героическим спасением от стаи чаек, или первый с момента их знакомства просто-разговор-без-всяких-там-обиняков со странно-тёплым послевкусием, или Лючия, которой Ген пожаловался на свои незадачливые постельные приключения, а та высказала непопулярное в узких кругах сознания Асагири мнение, что Сэнку просто могло быть страшно, неловко и страшно неловко одновременно, а кто не вёл себя как дебил в таких обстоятельствах, — Ген не понимал, но что-то в его восприятии неуловимо изменилось. Стоило ему немного остыть, отвлечься и прийти в себя, как Ген уже и сам не очень понимал, за что так сильно взъелся на этого красавчика с глубокими багряными глазами. Нет, ну он, конечно, помнил, за что, но обычно он давал людям вторые шансы, а тут… Ну, это если люди просили дать себе второй шанс, конечно. Было не очень-то похоже, чтобы этому вашему Сэнку как-то особенно надо, чтоб ему что-то там давали во второй раз. А если так — то и хрен с ним. О каких вторых шансах вообще речь? Асагири, приди в себя. Прав был Рю, у тебя точно просто крыша потекла от первого за несколько лет хорошего секса, вот и всё, вот и всё. Из мыслей его вывел внезапный общий смех за столиком. Ген моргнул, тряхнул головой и попытался обратно включиться в диалог. — …а помните, как его Стэн в кутузке на ночь закрывал, чтобы тот опять на работу не свалил и хотя бы так немного поспал? — хрюкнула Кохаку. Все заржали, и Ген закономерно уточнил. — Кого? — Да Сэнку же, — Рури вытерла выступившую в уголке глаза смешливую слезу. — Стэн, он офицер полиции, и по указке бывшего руководителя Сэнку примерно раз в полгода забирал его на ночь в кутузку за мелкое хулиганство! — А он хулиганил? Кохаку снова хрюкнула. — Ещё как! Пытался сбежать от полиции, оказывал сопротивление властям! Ген неловко улыбнулся, не вполне понимая причину всеобщего веселья. — А за что с ним так?.. — Из большой любви, видимо, — усмехнулся Хром. — Ты знаешь Сэнку, да? Он тот ещё трудоголик. Он даже сейчас всё ещё на работе, — Хром посмотрел на часы, — хотя уже почти час ночи. — Ага, а в те времена он вообще безвылазно торчал в НАСА. Сутками мог не спать. Просто отказывался выходить из кабинета, прикинь?.. А это, между прочим, что-то типа секретное предприятие! Короче, Хьюстон просил мужа буквально его выносить с работы, — пояснила Кохаку. — Жаль, у нас сейчас такой возможности нет. Этот придурок однажды себя угробит. Рури вздохнула. — Я правда за него переживаю, ребята… Хром, он хотя бы на работе ест? — Эээ… — Хром задумчиво потёр затылок. — Ну, он точно пьёт энергетики?.. — Хром! Ну я же просила за ним следить! — Да может он ест, когда в музей на перерыве убегает? — Я тебя умоляю, у него ж там детская группа, когда ему есть? — Волонтёров обычно кормят! — Но не в музеях же!.. Ген слушал, слушал — и удивлялся. Внезапно нахлынувший поток новых знаний о самом странном в его жизни человеке делал картинку и более сложной — и более понятной одновременно. Сэнку очень много работал — Ген это каким-то образом понял ещё тогда, когда увидел, как тот читает книжку в баре. Но, оказывается, он работал так много, что почти не спал и не ел, так много, что его насильно заставляли уходить с работы и отправляли спать в отделение полиции, потому что иначе он не соглашался… Почему-то Гену захотелось от этого улыбнуться. Очень знакомая ситуация. Нет, правда, он мог его понять. Вероятно, если бы у Минами была такая возможность, она бы и сама отправила Гена в кутузку — но такой возможности не было, и она всего лишь отправила его в насильственный отпуск. Хехе. Это, конечно, не кутузка, но тоже, знаете ли… И, что? Ген правильно понял, что на перерыве от основной работы Сэнку бегал волонтёрить в местный музей? А у него ведь ещё был книжный магазин! Когда он всё успевал? Вспомнилась их драка в баре, и то, что Сэнку, вообще-то, вроде как, тогда пытался ему помочь — это Ген распсиховался и всё закончилось печально, а изначально посыл был вполне дружелюбный. И то, что Сэнку спас его от чаек. И даже подсказал потом, как покорить Джованни. И проводил его по темноте до гостиницы, потому что «заблудишься ещё, шакалы тебя утащат, будут нас тут всех с собаками шмонать»… Вдруг подумалось, что Сэнку — пусть мудацкий, хамоватый и агрессивный, особенно с Геном, — но на самом деле… не плохой? Ген устало откинулся в кресле: это осознание немного разрывало его голову. Как человек мог ударить кого-то в лицо, но при этом быть заботливым? Как мог спасать кого-то, но не спасать себя? Хотеть помочь и помогать, но при этом хамить? Напасть на кого-то, а потом шутить с ним? Быть до боли привлекательным и одновременно отталкивающим всех от себя? Востребованным профессионалом, но при этом форменным мудаком? Слишком много противоречий. Ген считал себя неоднозначным персонажем, но, признаться, ещё никогда не сталкивался с подобным. Сэнку казался слишком сложным, слишком… Просто слишком. Возможно… просто возможно! Их странному знакомому и правда стоило дать ещё один шанс? Хотя бы ради более пристального изучения тонкостей устройства одного конкретного уникального мозга?… — Слушайте, ребята, а приходите к нам на свадьбу? — задорный голос Хрома снова выдернул Гена из размышлений. Что? Приглашение на свадьбу? Это Гену надо, это он берёт! — Правда? — радостно воскликнул он. — С удовольствием! Однако Рури с Кохаку переглянулись почему-то очень озадаченно. Хром посмотрел на них и неловко спросил: — Я что-то не так сказал? Но ребята классные, и… — Нет, нет, — Рури замотала головой, — всё так! Приходите, конечно, мы будем рады! Кохаку кивнула. — Ага. Рури просто хотела по-другому отдать приглашение. Но круто! Вечеринка обещает быть весёлой! ••• На следующее утро Ген решительно отправился в «Книги Леричи» за свежей порцией чтива. Во-первых, у него осталась всего неделя, чтобы успеть прочитать ещё пять томиков чего-нибудь содержательного, чтобы торжественно ткнуть Рюсуя носом в стопку из десяти книг, а во-вторых, ну… Почему-то под кожей зудело странным неясным желанием ещё немного выбесить Сэнку. Или выбеситься из-за него самому. Так сказать, получить свою дозу адреналина в этом богом забытом месте, понимаете? Всё абсолютно оправдано! Однако там, на старой двери под вывеской с витиеватой надписью, его встретила разочаровывающая табличка «Закрыто». Но ведь будний день на дворе! Почему закрыто-то? Ген нахмурился и заметил ещё одну табличку. Маленькое прилепленное на скотч объявление, нацарапанное шариковой ручкой кривоватым почерком. Настолько кривоватым, что Гену пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы прочитать, что там написано. «Если вы хотите что-то продать, я на пирсе. Если вы хотите что-то купить, приходите позже. Др.Ишигами.» А вот это многозначительное «др.» — это «доктор», что ли? То есть, если Ген правильно понял, этот мудаковатый трудоголик не просто хамло, но ещё и учёное хамло? Нет, ну глаза у него, конечно, умные, но чтобы прям «др.»… Ведь чтобы это «др.» получить, это ж надо что-то там защищать, перед комиссией выступать, с людьми общаться! Значит, таки нашлись те люди, с которыми этот придурок умел нормально взаимодействовать, просто это не Ген? Что ж, ну, допустим. Оставалось только надеяться, что диссертацию свою он писал не от руки, потому что, ну, этот почерк… Ген фыркнул, представив, как заумный «др. Ишигами» старательно выводит ручкой эти корявенькие буквы, пытаясь быть аккуратным, но с результатом как у пятиклашки. Впрочем, записка была по-своему очаровательна, и Ген, решив, что ему всё равно больше нечего делать, пока Рюсуй решает рабочие задачи, направился к причалам, следуя на запах соли и морской свежести. В Леричи был длинный узкий пляж, который, на вкус Гена, не был каким-то особенно привлекательным. На нём не хотелось растянуться в купальных трусах, нежась в белоснежном бархатистом песке, чтобы предаться греховному удовольствию загара: море в мае было ещё холодным, ветер пробирающим, а берег — скалистым, да и камней на пляже было куда больше, чем песка. Ген читал перед поездкой, что уникальные течения вокруг бухты создавали какой-то особенный микроклимат и делали это место особенно продуктивным для ловли устриц. Собственно, здешние моллюски были известным деликатесом даже за пределами Италии. Однако добывать устриц в этих скалистых берегах было довольно опасно, делать это в промышленных масштабах было невозможно, и только подготовленным местным жителям разрешалось заходить в воду там, у больших камней. Собственно, из-за совершенно немальдивской линии пляжа и собственных завышенных стандартов Ген на местном море ещё ни разу и не был. Так, вдоль набережной блуждал, воздухом дышал, но туда, к самой кромке лазурной воды, не спускался. Что ж, самое время это исправить! Ген ещё издалека заметил длинные пшеничные волосы со странными зеленоватыми концами и направился прямо на этот своеобразный маячок. Сэнку сидел на корточках на узком деревянном пирсе рядом с какой-то пожилой парочкой, одетый в гидрокостюм, который совершенно не оставлял простора для воображения. У Гена аж немного пересохло во рту от вида этой обтянутой неопреном задницы… Ладно, как бы там ни было, он и правда умудрился склеить самого красивого парня в баре. Да что там — в баре, пока этот «др. Ишигами» давал фору всем парням в этом крошечном городке. Пока. Подойдя ближе, Ген заметил, что Сэнку… улыбался. Он смеялся вместе с этими очаровательными старичками, и, чёрт, у него была такая красивая улыбка. Ген не помнил, чтобы этот парень вообще улыбался в те минуты, когда он маячил на горизонте, но чтобы так искренне и светло… От этой мысли стало немного грустно. Может, дело не в Сэнку, а в нём самом? Может, это Ген и правда настолько раздражающий и отталкивающий, что с ним просто невозможно быть счастливым, даже случайным знакомым? Может, потому и отношения с Хьёгой не задались, и это не тот — абьюзер и манипулятор, как утверждала Минами, а Ген — вечно ноющий провокатор… Ладно. Вот о ком о ком, а о Хьёге сейчас думать точно не стоило. Не-а. Спасибо. Подойдя ближе, Ген увидел, что там, на пирсе, чистят устриц. Это было странно мило. — Ой, это же новенький парень, — заметил его старичок, что сидел вместе с Сэнку. Тот встрепенулся, обернулся, и улыбка сразу спала с его выразительного лица. Сэнку встал, потягиваясь, и, блядь, это было просто несправедливо — то, как он выглядел в этом блядском гидрокостюме, то, как он был сложен. Ген нервно сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну. Чёрт, этот подтянутый звонкий силуэт, эти широкие плечи, переходящие в тонкую талию, эти фактурные бёдра и красивая линия икр… И, о, конечно, блядский неопрен нисколько не пытался скрыть всё то богатство, что таилось у Сэнку в паху! Сердце, прекрати так нещадно биться, тебя, вообще-то, неделю назад разбили! Ну, то есть, немного покалечили! Вышвырнули за ненадобностью! Не важно! Сэнку скрестил руки на груди, когда Ген подошёл ближе, и нахмурился, но ничего не сказал. Ген отвесил мягкий уважительный поклон пожилой паре. Он видел их около устричной лавки под крепостью — наверное, это были её хозяева. — Bongiorno! — поздоровался он, и милая старушка очаровательно засмеялась, радостная, что странный гость их маленького городка выучил пару итальянских слов. Сухонький и очень загорелый старичок поманил его подойти поближе, подняв устрицу. — Ешь, — он весело подмигнул Гену, — ты слишком худой, piccino, тебе нужно поправиться и больше кушать! Ген фыркнул, но послушно наклонился вперёд, осторожно взял устрицу у него из рук и проглотил, наслаждаясь свежим, солоноватым вкусом. — Ммм! Это действительно лучшие устрицы, которые я когда-либо пробовал, сеньор! Очень вкусно! — и Ген был абсолютно честен, нисколько не лукавил. Он огляделся и положил раковину в стоявшее рядом ведёрко. Старушка закивала, протягивая ему ещё одну устрицу, и заговорила с куда более сильным акцентом, чем её, по всей видимости, супруг. — Только здесь, в Леричи, такие устрицы, principiante! — Сэнку помог нам выловить побольше сегодня утром, — с невероятным теплом в голосе сказал старичок, — самому мне уже не так легко нырять. Самые свежие, что только можно достать, отборные! Сэнку, ну же, будь хорошим мальчиком и представься. Вы двое выглядите ровесниками, вы можете стать друзьями! Ген растянулся в лукавой ухмылке, со злым удовлетворением наблюдая, как стремительно краснеют высокие покрытые веснушками скулы. — О, сеньор, мы с Сэнку-чаном уже знакомы, причём, довольно близко! — Сэнку фыркнул, Ген рассмеялся и развёл руками. — Я как раз пришёл сюда в поисках него. Увидел объявление на двери магазина. — Там написано, что если ты хочешь что-то купить, надо прийти позже, — проворчал Сэнку. Ген выгнул бровь, чтобы скептично на него посмотреть, но не удержался и скользнул взглядом по обнажённой части его подтянутой груди, что виднелась в расстёгнутой молнии гидрокостюма. Под его пристальным взглядом Сэнку покраснел ещё сильнее, уши просто заполыхали алым, и Ген буквально чуть не расхохотался, когда тот нервно застегнул молнию до самого подбородка и направился обратно к морю. — Пойду выловлю ещё парочку, для Рури, — пробормотал он и исчез в солёной воде легко и ловко, так, словно был в ней рождён. — Ах, прости его, principiante, он просто стесняется, — вздохнул старичок. — Проходи, присаживайся. — В это время у нас здесь нечасто бывают такие симпатичные молодые люди, как ты, расскажи нам о себе, bellezza! — Bellezza — это же красавчик, верно? Ах, вы так мило ко мне обращаетесь, что я даже не хочу называть своё имя, продолжайте, продолжайте, — засмеялся Ген. — Мы знаем, что тебя зовут Ген, — тепло усмехнулась женщина. — Слухи здесь быстро расходятся, особенно, когда туристов почти нет. Ты приехал сюда с другом, верно? Почему его не видно? — Ну, отпуск тут только у меня, — Ген вздохнул и уселся на пирс так, чтобы ноги свисали над морем, — а Рю всё так же работает, да ещё и по нью-йорскому времени… — Отпуск — это хорошо, — старичок протянул Гену ещё одну устрицу. — Кто хорошо работает, тот хорошо отдыхает, ага? Ген улыбнулся, глядя в бескрайнюю лазурную гладь. — Пожалуй. Знаете, последние несколько месяцев были просто безумными, я почти не спал, и друзья отправили меня сюда. Я сначала сопротивлялся, а сейчас… даже рад оказаться в тихом красивом месте. Особенно, когда тут кормят так вкусно! — он подмигнул старикам и посмотрел на море, такое свободное, дикое и почти пустынное, так сильно отличающееся от шумных переполненных людьми пляжей Майями. Пшенично-зеленоватая макушка время от времени высовывалась из воды, набирая воздух, и снова ныряла обратно. — Как долго Сэнку здесь живёт? — тихо спросил он. Старичок с кряхтением поднялся на ноги, прислонившись спиной к деревянному столбу. — Около трёх лет, кажется? — он подал руку своей жене, и та тоже медленно встала, поднимая ведёрко, полное устриц. — Да, недавно было как раз три года, — улыбнулась она. — Мальчик приехал сюда без гроша в кармане, но он усердный. Освоился. Много трудится и всем помогает… а мы стараемся помогать ему! Ген удивлённо вскинул брови. — Всем помогает? — Конечно! То починит трубы или кран… — Или «веспу» обратно на колёса поставит, — подхватил старичок, — или, вот, нам помогает с дополнительным уловом, когда у сына не получается! — Сэнку, конечно, может казаться ворчливым, но у него доброе сердце. Ген со странной тоской наблюдал, как светлая макушка подплывала всё ближе и ближе. Всё это звучало… будто не про Сэнку. Не про того, Сэнку, что он знал. Точнее, это было похоже на слова о том немного социально-неловком парне, которого он встретил в баре с книгой и невероятной тоской во взгляде, которому так отчаянно хотелось помочь, поддержать, развеселить, о том парне, который жарко целовал его под дождём и так сладостно, так горячо ласкал и гладил, подарив ему лучшую ночь за тридцать лет жизни, но совсем не походило на парня, который грубо выставил его за дверь на утро, нахамил в магазине и разбил губу в придачу. Каким же он был на самом деле? Какой Сэнку был настоящий — тот, что тепло улыбался на пирсе пожилой паре и волонтёрил в местном музее, или тот, что грубил, хамил и размахивал кулаками?.. — Ну, ладно, principiante, пойдём мы обратно в лавку, — мягкий голосок пожилой женщины вытащил Гена обратно в реальность. — Приходи к нам с другом, пусть он тоже попробует местных устриц! Ген улыбнулся им. — Обязательно! Раздался всплеск воды, и, подтянувшись на перекладине, из моря одним слитным движением вынырнул Сэнку. Он бросил на пирс сетку с несколькими крупными устрицами и ловко забрался на деревянную поверхность примерно в трёх шагах от Гена, вода стекала по его гидрокостюму и длинным светлым волосам, сияя на солнце и подчёркивая узкие, упругие мышцы. Он потряс головой, словно задорный пёс, распыляя вокруг целый вихрь солёных брызг, и снял защитные очки. — Я отнесу это Рури в кафе, а потом буду готовиться к открытию магазина, — хрипло проворчал он, обращаясь не к Гену, а будто бы просто куда-то во Вселенную, и, потягиваясь, прошёл мимо, невольно давая возможность хорошенько рассмотреть свою задницу. Неплохую, кстати. — Тогда я зайду к тебе через час! — весело и нараспев протянул Ген. — Якоб, Дженна, хорошего вам дня, — кивнул Сэнку пожилой паре, прежде чем стремительным шагом уйти с пирса. — Он просто застенчивый, понимаешь? — повторил старичок, по всей видимости, Якоб, пока они втроём задумчиво смотрели, как Сэнку поднимался по лестнице наверх, на набережную. — Ворчливый, но хороший. — Я понял, — усмехнулся Ген. — Кажется, я понял… ••• Когда Ген, нагулявшись и надышавшись солёным воздухом, решил вернуться к книжному магазину, табличка уже была перевёрнута на куда более дружественное «Открыто». Он распахнул дверь, наслаждаясь ударившим в лицо ароматом старой бумаги, чернил и пыли, и медленно вошёл, оглядываясь по сторонам. Заходить сюда во второй раз было так же трепетно-приятно, как и в первый. Совершенно удивительно местечко. Сэнку стоял в первом слева коридоре, скрупулёзно расставляя книги на ближайшей полке. Он уже, очевидно, снял свой гидрокостюм, переодевшись в чёрную рубашку и светлые льняные брюки, в которых его ноги казались ещё изящнее. Пшеничные волосы всё ещё были слегка влажными, и потому кончики приобрели тёмно-зелёный оттенок, стянутые в ленивый низкий хвост. Очки, поднятые на затылок, запотели от этой влажности, и Гену мучительно захотелось сдёрнуть их обратно на острый фактурный нос. Да уж, этот мужчина казался просто убийственно красивым — ровно до тех пор, пока не открывал свой поганый рот. — Ну и нахрена ты снова сюда явился? Ген мысленно вздохнул. И почему он думал, что в этот раз будет как-то иначе? Он подошёл поближе к Сэнку и принялся разглядывать книги в его руках. — Тебе объяснить, зачем люди ходят в книжные магазины? Сэнку нервно отступил на полшага от Гена и пожал плечами. — В прошлый раз ты купил целых пять. Зачем тебе ещё? — Затем, что я уже всё прочёл? — моргнул Ген, склонив голову вбок. — Я пришёл за новой порцией. — Ты прочёл всё? — нахмурился Сэнку. — В одном «Уиллисе» больше семисот страниц, когда ты успел? — У меня была целая неделя и совершенно не было работы! И вообще, — Ген не понимал, он всё-таки больше злился, или ему было весело, но принял решение выбрать веселье из всех эмоций, для разнообразия, — почему я должен перед тобой оправдываться? Я несу тебе деньги! Сэнку посмотрел на него внимательно, каким-то сложным нечитаемым взглядом, и Ген почувствовал, как эти багряные глаза буквально препарируют его черепную коробку. — Ты что, правда прочёл даже «Уиллиса»? — тон был удивлённый и слегка недоверчивый, но не сердитый и обвиняющий, скорее — ошеломлённый, и защищаться в ответ на него не хотелось. Поэтому Ген просто кивнул. — Правда. — И как тебе? — Нууу… — он задумчиво покачался на пятках, пытаясь собрать воедино все мысли по поводу одного из самых сложных и неоднозначных романов столетия, — если коротко, то это, конечно, удивительный экспириенс. А если длинно, то «Уиллису» можно дать десятки, если не сотни вариантов интерпретации содержания — и все будут верными! Величайший интеллектуальный роман XX века? Дешёвая мелодрама? Очередная философская притча о смысле жизни? Автобиографический роман о творческих исканиях? Претенциозные бредни безответственного демагога и графомана, который просто задался бесстыдной целью усложнить своему читателю жизнь настолько, насколько это возможно, и просто тупо взрорвать всем мозг, потому что может?.. Самое смешное, что всё это правда! Я для себя как-то определился, что это и правда своего рода «Одиссея», но только не по содержанию, а по форме. Ну, знаешь, такое странствие по бушующему морю потока сознания, в котором нас швыряет от одной непривычной манеры повествования к другой, от эпизода к эпизоду, по самым диковинным литературным приёмам… Джойс знатно над нами угорел, но стиль у него потрясающий, я аплодирую стоя! — кажется, Ген немного увлёкся в своём собственном потоке сознания, его просто спросили, как ему книга, а он тут выдал эссе на тему… Да уж, тонкое искусство вовремя заткнуться было ещё далеко от полного усвоения. Он замер и перевёл немного стыдливый взгляд на Сэнку, но тот выглядел не раздражённым, а… Ну… Он выглядел впечатлённым. Он смотрел на Гена так, словно видел в первый раз, словно заново его узнавал, словно- — Вау, — выдохнул он, оторопело качнув головой. — Ты первый человек из всех моих знакомых, с чьим мнением насчёт романа я согласен. Ген растянулся в лукавой ухмылке. — Экзамен окончен, доктор Ишигами? Теперь я могу отдать вам свои кровные и купить новые книжки? — Сэнку фыркнул, закатил глаза и, не сказав ни слова, продолжил расставлять по полкам всё, что было у него в руках. Ген снова сделал полшага ближе, с любопытством разглядывая обложки. — У тебя новое поступление, да? — Не то чтобы, — тихо ответил Сэнку, дёрнув плечом. — Просто принёс их из подсобки. На полках не хватало на всё места. — Пока не пришёл я, да? — ухмыльнулся Ген. — Пока не пришёл ты, — с лёгким раздражением вздохнул Сэнку. Он поставил на полку сборник стихов Филлис Уитли, который Ген тут же схватил и забрал себе. Сэнку резко повернулся и свирепо на него посмотрел. Ген хихикнул. — Что? Я хочу это купить! — Зачем тебе столько книг? — Глупый вопрос, — отмахнулся от него Ген, с удовольствием пролистывая хорошо сохранившийся томик. — Очевидно, чтобы их читать. Книг не бывает много! — он протиснулся мимо Сэнку, слегка коснувшись его спины, хотя в проходе было много места — просто Гену странно нравилось заставлять его нервно дёргаться от нарушения личного пространства, — и направился к тем отделам магазина, в которые ещё не заходил. Сэнку зачем-то направился вслед за ним. — Но когда ты успеваешь? — Ну, у меня ведь отпуск, я же сказал, работы нет, — он пожал плечами. — Да и к тому же, у меня проблемы со сном, — тихо добавил Ген, сам не понимая, для чего он говорит это Сэнку. — Я почти не сплю, и потому коротаю ночи за книгами. — …Оу, — Сэнку хмыкнул и спустя пару мгновений тоже тихо добавил. — Понимаю… — он посмотрел на увесистую стопку книг в руках у Гена, которую тот успел насобирать. — Хочешь, отнесу их пока на кассу? Ген подозрительно на него прищурился. — Ты уверен, что просто не засунешь их обратно на полки? — Не засуну, — неубедительно буркнул Сэнку, и Ген рассмеялся. Почему-то сейчас его сварливость снова стала казаться очаровательной. Ген взял в руки ещё одну книгу и повертел её в руках. — Слушай, у тебя тут есть какое-нибудь удобное местечко, где я мог бы посидеть и почитать, прежде чем купить? — Это тебе не библиотека, — фыркнул Сэнку. Разочарованный, Ген надул губы, но кивнул и положил книгу обратно. Сэнку же постоял немного, будто не до конца понимая, что же ему делать, и в итоге вздохнул. — В задней комнате есть диван, можешь почитать немного там, если не уверен, что книга тебе нужна. Ген удивлённо моргнул, и, улыбнувшись немного неловко, снова схватил книгу, галантно указывая в проход. — После вас, мистер доктор. — Никто не говорит «мистер доктор», — проворчал себе под нос Сэнку и направился к кассе самым неэффективным способом, который Ген только мог себе представить, сворачивая то в один, то в другой ряд. — Ты что, не знаешь, как устроен магазин, в котором работаешь? — хихикнул Ген, почтительно вкладывая в голос куда меньше ехидства, чем ему хотелось. — Здесь всё ужасно нелогично, — Сэнку сердито сверкнул на него глазами, — предыдущий владелец хотел, чтобы люди могли здесь заблудиться, и у него это вышло. — Я думаю, он имел это в виду скорее метафорически, чем буквально, — протянул Ген и запнулся. — Погоди, ты сказал «предыдущий владелец»? Это что, твой магазин? — Ну… — Сэнку пожал плечами, — я не итальянец. Чтобы жить здесь дольше двух лет, мне нужно было либо купить недвижимость, либо какой-то бизнес… Жильё здесь очень дорогое, а старый книжный магазин продавался почти за бесценок. Мне даже на него пришлось брать кредит, но зато… О. Ну, это многое объясняло. Сэнку звучал немного смущённо, так что Ген послал ему мягкую поддерживающую улыбку. — Ты знаешь, это чудесное место. И, судя по всему, тебе нравится возиться с книгами, верно? — Нравится. Но времени на всё не хватает, — хмыкнул тот. — Хорошо, что здесь не так уж много желающих скупать литературу, так что я могу параллельно работать над другими проектами. Наконец они добрались до кассы, Сэнку аккуратно положил книги на стол и, махнув Гену в знак следовать за собой, направился к неприметной двери сразу за стойкой. Ген скользнул за ним, ощущая странное лёгкое головокружение от того, что смог попасть в явно недоступное всем остальным покупателям место. «Задняя комната» оказалось больше, чем он ожидал, и была завалена бесконечным множеством стопок книг. Книгам Ген не удивился. А вот на большой стол в углу, заставленный всевозможным оборудованием от микроскопов до, кажется, барометров, он уставился с искренним изумлением. — Ого, что это? — Я же сказал, что параллельно работаю здесь над другими проектами. Ген дразняще ухмыльнулся. — Это как-то связано с тем, что ты доктор? Сэнку бросил на него воистину испепеляющий взгляд. Если бы глазами можно было убить, Ген бы точно выбрал бесить этого парня в качестве изощрённого метода самоубийства. — Что ты к этому привязался? — Да так, — протянул он, с доселе незнакомым себе садизмом наслаждаясь возможностью над кем-то поиздеваться, — просто я ещё не трахался с докторами наук, вот, думаю, можно ли ставить ачивку. О, этот очаровательный яркий румянец явно стоил того, даже если бы злые алые глазища и правда его сейчас испепелили! Сэнку дёрнул подбородком, сжал зубы так сильно, что выступили жевалки, и указал на удобный с виду диван у дальней стены. — Тебе сюда. — Так что насчёт ачивки, Сэнку-чан? — невинно хлопнул ресницами Ген и тут же плюхнулся на диван, закинув ногу на ногу. Сэнку продолжал сердито стоять посреди комнаты. — Можешь ставить. — Океанология, да? — Ещё нет, — Гену показалось, или его голос звучал немного тоскливо? Впрочем, вряд ли. Скорее, это был просто базово-нейтральный тон Сэнку без привычной примеси раздражения. — Пока только физика. Но с недавних пор можно получить степень непосредственно в области океанологии, и я уже дописал диссертацию, осталось только дождаться защиты. Ген присвистнул. — Ого! А ты и правда умный, да? Сэнку закатил глаза. — Хочешь чаю или ещё чего-нибудь? — Это компенсация за то, что ты трахнул меня и выгнал с утра из дома? О, или за то, что не выдал мне сдачу за книжки в прошлый раз? Или- — Блядь, ты просто невероятно раздражающий, ты в курсе? — Вообще-то, я бы с удовольствием выпил чаю, — Ген широко улыбнулся, отложив книгу в сторону. Конечно, очень хотелось продолжить немного над ним подтрунивать, но в этом деле главное было не перегнуть палку. — Спасибо за предложение. Удивительно, но Сэнку просто кивнул ему и перешёл к другому столику, что стоял напротив большого рабочего. — Какой-нибудь особый сорт? Ген встал и подошёл поближе, заглядывая через плечо Сэнку в его явно обширную чайную коллекцию. — Ух ты. Чай, наука и старые книги, — прошептал он ему на ухо. — Ты уверен, что тебе двадцать восемь, а не сто двадцать восемь? — Ты хочешь чаю или нет? — зашипел Сэнку, и Ген быстро отстранился. Нацепив самое невинное выражение лица из всей своей коллекции, он быстро захлопал ресницами. — Было бы замечательно выпить зелёного чая с жасмином. — Сэнку кивнул, щёлкнул переключатель небольшого электрического чайника и начал аккуратно отмерять вкусно пахнущие листья в стеклянный заварник. Ген заметил тут же пару пачек сушёного мяса и упаковку сухарей. — Только не говори мне, что ты живёшь в этой комнате. Сэнку проследил за его взглядом и пожал плечами. — Ты знаешь, где я живу. Ты буквально у меня ночевал. Что ж. Крыть было нечем, но самым неприятным было даже не это, а то, что Ген не смог проконтролировать лёгкий румянец, который вспыхнул на скулах от ярких воспоминаний будто по щелчку пальцев. От цепкого взгляда Сэнку это не утаилось, и уголки его губ распылились в самодовольной ухмылке. Засранец. Ладно, ботаник. Один — один. Сэнку налил в заварник горячей воды и немного нахмурился, наблюдая, как медленно раскрываются чайные листья. — Ну… а ты чем занимаешься? — Что? — Я говорю, чем ты занимаешься? Помимо того, что трахаешься с незнакомцами, кормишь чаек свежим мясом и проглатываешь залпом книги. — О, неужели я так тебя заинтересовал, дружочек? — Ген рассмеялся и снова уселся на диван, уютно откидываясь на спинку. Сэнку невозмутимо пожал плечами. — Просто мне показалось, что надо это спросить. Ну, типа, вдруг, я тоже смогу поставить ачивку? Ген усмехнулся, но задумался, что же ему сказать. Почему-то не хотелось как-то особенно ему про себя врать, всё-таки, Сэнку не обязан был отвечать ни на один его вопрос и очевидную провокацию, но всё-таки ответил… — Ну, скажем так, я художник. При этих словах глаза Сэнку странно загорелись. — Серьёзно? Ха! Это многое объясняет. — Что оно тебе объясняет? — Ну… — Сэнку с явно забавляющимся видом оглядел Гена сверху вниз, — во-первых, твой внешний вид… — А что не так с моим внешним видом? — взвился Ген. — …а во-вторых, я где-то слышал, что все художники сумасшедшие. Ну, типа, уши себе отрезают и всё такое. Вот мне и стало понятно, чего ты такой ёбнутый. — Ой, да пошёл ты! Сэнку фыркнул. — Будешь отрицать? Ты буквально сидишь передо мной в гавайской рубашке с попугаями! — Это ты ещё не видел мои трусы с динозаврами! — У тебя есть трусы с динозаврами? — Странно, что у тебя их нет, когда ты буквально собираешь динозавров у себя дома! — закатил глаза Ген. — И вообще, много ты понимаешь в искусстве! — Ну, у меня, по крайней мере, есть чувство вкуса… — А у меня — свобода самовыражения, занудище ты душное! Ген не особо понял, что именно вдруг развеселило Сэнку, но внезапно тот тихонько усмехнулся, покачал головой и спустя мгновение рассмеялся окончательно. От столь искреннего веселья его суровое стоическое лицо превратилось в какое-то до боли юное, мягкое, почти невинное, внезапно обнаружилась куда более весомая схожесть с его милыми сёстрами, и… О, чёрт. Какая же у него красивая улыбка. Это, блядь, невозможно просто. Ген затаил дыхание, внезапно почувствовав себя невероятно слабым. Сердце забилось быстро-быстро, гулко-гулко, его с головой захлестнула волна очень сложных и смешанных чувств, казалось, то совершенно очевидное физическое влечение, которое он испытал к Сэнку, внезапно переросло в нечто гораздо более опасное, и это было уже слишком. — Мне пора, — выдавил Ген и поспешил встать на ноги, чтоб поскорее сбежать. Улыбка тут же исчезла с красивого лица Сэнку, и Ген почувствовал, что снова может дышать. — Эээ… ладно? — кивнул тот, с сожалеющим видом оглядываясь на заварившийся, но не выпитый чай. — Если ты прочтёшь эту книгу, и она тебе не понравится, можешь её вернуть, — он указал на забытый на диване томик, и Ген, шлёпнув себя по лбу, схватил его в руки. — Я думал, книги возвращать нельзя? — Обычно нет, но тебе, так и быть, можно. За то, что выжил после «Уиллиса», — Сэнку повёл Гена к кассе и принялся методично вписывать в кассовый журнал его добычу. — Слушай, Ген… — Мм? — помычал он, неясно нервничая. Сэнку замялся. — У Рури свадьба будет в пятницу… — А? Да, я знаю- — Не хочешь сходишь туда со мной? Ген ошалело моргнул. — С тобой?..