Cadillac & Hublot

      Благо, чтобы приехать к Графу, время назначать не требовалось. По старой привычке они лишь примерно обговаривали день — оба, будучи весьма занятыми, редко когда могли спланировать свои действия даже на ближайшие пару часов. Что абсолютно не мешало старым приятелям поддерживать связь.       Будучи на пару лет старше самого Пети, Граф ещё в блядском интернате умудрился наладить твёрдый порядок жёсткой рукой, что абсолютно не вязалось с его спокойствием сытого удава. Начиная с теневых поставок алкоголя, Граф постепенно прогнул под себя всех местных барыг, став тем единственным, через кого можно было достать абсолютно всё. После выпуска многие удивились, когда место Графа занял сам Хазин. Но как бы они удивились, узнай, что они общаются и сотрудничают до сих пор, находясь по абсолютно разные стороны баррикад. В руках Графа были сосредоточены основные каналы сбыта наркотиков и, Хазин подозревал, ещё и оружия. Петя даже пару раз уводил следствие по ложному следу, даже не оттого, что был обязан диллеру жизнью и с трудом восстановленным психическим здоровьем, а потому, что понимал — пока все процессы контролируются этим синеглазым демоном и его ручным киллером, в Питере будет относительный порядок.       История всегда имела примеры взаимодействия мафии и полиции. А они тоже, своего рода, писали историю. Граф совсем не ожидал сегодня к себе посетителей, даже если это был Хазин, даже если они предварительно договаривались. У майора чаще всего случались какие-то непредвиденные обстоятельства (работа в ментовке, она такая) и Граф никогда не перезванивал. Он вообще никогда силком никуда никого не тянул и не тешил себя ожиданиями. Такой роскошью, как время, этот мужчина не разбрасывался и строил свои планы с учетом изменения в уравнении некоторых переменных.       Если все время кого-то ждать, то прождать можно всю жизнь.       — Босс, там хуй в пальто приехал, — безэмоционально сообщил Графу начальник охраны о прибытии Пети. — Впустить?       Мужчина улыбнулся одними уголками губ и, блеснув дорогими очками, дал приказ впустить.       Удивительно, что майор вообще дождался приглашения. Обычно он входил с ноги, не спрашивая приглашения, оправдывая данное ему прозвище.       Впрочем, Петеньке так было позволительно. Он так поступал в силу своего блядского характера, не более. Хорошие отношения страх знакомых играли на руку обоим. По сути, будь они по одну сторону закона, их можно было бы назвать хорошими приятелями, прикрывающими друг друга в случае блядской жопы и не ворующие друг у друга хлеб. Хазин мог в случае чего довериться Графу, в отличие от тех с кем ел и спал. Парадокс.        — Дядь, напомни, почему я до сих пор не начал отстрел твоих долбоклюев? — Хазин, вопреки наезду, особо гневным не выглядел, только бросил папку с делами, которую обещал закинуть при встрече. — Я заебался играть в крота и разыскивать у тебя крыс, за что ты только их кормишь?       Он, на самом деле, был максимально искренне рад этой встрече. Граф — единственный человек из прошлого, который, вопреки связывающему их дерьму, не вызывал желания проблеваться или уебаться об стену. Хазин очень ценил и его отношение и возможность называть этого человека близким. Граф привстал не столько из уважения, сколько из искреннего желания наконец встретиться. Последние несколько месяцев они не пересекались ровным счётом никак и видеть настоящую, хоть и наглую рожу Пети, было приятно. Протянутую в приветствии руку Графа, Хазин тут же подхватил и даже накрыл второй, показывая, что тоже рад встрече.       — Здравствуй, Петенька, — вежливо и очень спокойно поприветствовал мужчина своего старого знакомого, игнорируя вопросы без «здрасти». — Выглядишь ты очень даже хорошо. Можно сказать, даже светишься.       Хитрый прищур синих глаз и проницательная натура не упускали из виду ничего. Обычно недовольный, нервный и заебанный жизнью майор сейчас выглядел бодро и, практически, свежо. Глаза блестели, а явно хорошее расположение духа говорили о том, что минимум он выспался и хорошо потрахался. Граф прекрасно знал, что Петя наглядный пример поговорки: «чем сосуд наполнишь, то и польётся».       Обычно Петя был до краев наполнен дерьмом, что делало его скотский характер еще более невыносимым.       — И тебе не хворать, ро́дный. Смотрю, годы всё ещё тебя минуют. Как твой снайпер? — Хазин искренне улыбнулся, ведь, кто бы что не говорил про осторожность, Граф ходил по пиздецки тонкому лезвию. И, видимо, это была одна из основополагающих причин, по которой они спелись в свое время. Оба были адреналиновыми наркоманами.       Кстати, о наркоте.       — У тебя ещё умельцы твои не разбежались? Мне б ось заднюю глянуть, а до сервиса, боюсь, я хуй доеду с этим ритмом, — Петя вальяжно упал на предложенный стул, наблюдая за сменой эмоций на породистом лице. Граф, во многом получивший кличку именно за бесяще-вышколенные манеры, практически не использовал обсценную лексику. Но Хазину, как его своеобразному крестнику, было дозволено чуть больше.       И не то чтобы Петя не собирался этим пользоваться, если потребуется защищать Кирилла. Хазин не собирался останавливаться ни перед чем.       — Дядь, к вопросу о крысах. Они совершенно охуели — паль мне в клубах нахера толкать, скажи на милость? — Петя просто передергивало от одной только мысли, что его мальчик, в погоне за экстримом, мог нарваться на подобную отраву. Граф тепло рассмеялся, умиляясь тому, какой Хазин простой, как пять копеек. Ты ему слово, он тебе сотню в ответ. Пришёл, оттаскал всех на хуях, ничего не объясняя, и расселся, как король. Будь на месте Графа кто другой, майор бы уже ехал в лес, в багажнике, в разных пакетах. Но мужчине он был по-своему дорог.       Пиздит, как дышит, блядь такая. Своей смертью точно не умрет.       — Твоими молитвами, Петенька, — подозвав к себе помощника, Граф шепнул ему что-то и тот принёс виски и пару бокалов. — Выпьешь?       Мужчина будто намеренно оттягивал ответы на все вопросы, сознательно заземляя Хазина. Уж больно взвинченный он прилетел, в таком состоянии можно легко было дел наворотить.       А зная Петю, это был всего лишь вопрос времени.       — Когда я отказывался с тобой выпить, дядь, обижаешь, — Петя с благодарным кивком принял протянутый стакан и, чокнувшись о стакан Графа, сделал первый глоток, показывая, что по-прежнему всецело ему доверяет. Такой своеобразный ритуал, но должно же быть что-то постоянное в их сумасшедших жизнях.       — Добро пожаловать в Петербург, кстати, — мужчина знал, почему Петя обосновался в Северной столице (потому что в Южной уже всех заебал). — Теперь я могу поздравить тебя с этим лично, а не через десятые руки.       Ну и как с этим человеком вести конструктивный диалог если он не затыкается ни на секунду чтобы собеседник успел сказать хоть что-то?       — Это была вынужденная мера. Ты сам прекрасно знаешь, сколько бы я прожил, если бы меня не предупредили, что этот ублюдок вышел, — Петя достал пачку сигарет и, только дождавшись одобрительного кивка хозяина кабинета, закурил. Он умел, когда хотел, уважать чужое пространство.       Вообще, удивительно, что жизнь их несколько лет помотала по разным городам и, в итоге, свела в Питере. Уже надолго. Граф, в силу своей вездесущей натуры, следил за тем, как там у Хазина шли дела в Москве и наблюдал быстрый карьерный рост от пацана до майора ГНКа. Он неоднократно думал, что этот идиот не всплывёт из одной передряги, которую сам же себе устроил, но, тот оправдывал древний, как мир факт: «дерьмо не тонет».       Граф был полным противопоставлением суперпопулярного Саши Белого и считал, что такие отбитые кенты — лишь художественный вымысел и в криминальном мире долго не живут. Они быстро хватают пулю в лоб, оставаясь лишь яркой вспышкой и примером, как делать не нужно.       Хочешь вести долгий и стабильный бизнес — умей договариваться и ждать. Вода камень точит.       Но, глядя на то, как вел себя Хазин в обычной среде обитания, Граф отдавал себе отчет, что того от полной борзоты и скорой расправы спасает лишь буква закона, под которой майор ходит. Выдохнувшись и выдав часть дергающей его информации, Хазин смог, наконец, расслабиться. Граф как никто другой знал, насколько бедовым становился майор в горячке, и был одним из немногих людей, кто умудрялся очень вовремя его тормозить.       Кириллу же и вовсе ничего не надо для этого. Достаточно быть рядом.       Воспоминания о парне заставили Петю мягко улыбнуться. Смешно сказать, но он действительно успел соскучиться и ему дико не хватало его хуйлуши, но притащил бы сюда его Хазин только в том случае, если бы мальчику грозила реальная опасность.       Мягкая улыбка? Интересно-интересно, Петенька.       — Как тебя ещё не грохнули за твою манерность, ведешь себя, как педрила, — этот старый спор у них продолжался с интерната, даром что то, что называл Хазин манерностью, было не более, чем отстраненной вежливостью, — и это ваше «Петенька»… Брр, пришло же в голову.       ВАШЕ. Браво, Хазин, пять баллов. Твой пиздливый язык не продержался и полчаса. Будто Граф не помнит, как ты бросался на людей, которые тебя пытались так звать.       Петя абсолютно не питал иллюзий на тему того что Граф что-то не услышал или не заметил. Еблан тот, кто так пытался считать, и век его короток и печален. Но, велика вероятность, и даже уверенность, что ему спустили с рук длинный язык в очередной раз и оставили оговорку без внимания. Пока.       — Петенька, ты же прекрасно знаешь, что педрила здесь только ты, — неподдельная улыбка Графа и шуточки за 18 говорили о том, что в их отношениях ничего не изменилось.       Он всё так же воспитан и сдержан, а Петя — всё такое же хуйло с глазами.       — Не пизди, что ты под седину надумал сменить ориентацию, не поверю, — Хазин салютнул стаканом, вспоминая более чем бурную юность старого приятеля. Им даже в своё время приписывали роман друг с другом, отчего они, тогда ещё пиздюки зелёные, дружно кривились. Они слишком похожие и разные одновременно. Тот случай, когда неплохой секс точно испортил бы охуенную дружбу.       Ну или они бы ебнули друг друга ещё быстрее.       Хазина очень повезло, что Граф предпочитал больше слушать, чем болтать, позволяя собеседнику самому разболтать все адреса, пароли и явки.       Люди становятся удивительно разговорчивы, если соблюдать режим молчания, ведь так мозг активно борется с подступившим стрессом.       — Нет, Петенька, ориентацию я не менял. Но и не кричу об этом на каждом углу, — Граф одним взглядом попросил оставить их наедине и охрана вся вышла вон. — Просто педрила тут только ты, а вот педики — мы оба.       Накрывало чувство, что они оба вернулись лет на 13 назад и перекидываются парой ласковых после гребаного учебного дня и сравнивают, у кого сегодня сколько было мальчиков. Славные времена были, однако. Есть, что вспомнить.       — В вашей Москве вообще все сплошь бескультурные люди. Бизнес вести с такими не хочется, — немного поморщившись, Граф осушил бокал. — Отвечая на твой вопрос о крысах, у этих представителей рода человеческого нет моральных принципов. И мне печально от того, что ты мог подумать о том, что в моём штате есть такие индивиды.       — Печально ему. Представь, насколько охуенно печально было мне, когда я осознал, что один из соловьев, решивших слить ветку — из твоей бригады. Граф, еб твою мать, ты прекрасно знаешь, что меня твой бизнес ебет чуть меньше, чем нихуя, пока ты сам, блять, в первую очередь, не натягиваешь себе петлю на шею вместо пижонского галстука, — распахнув принесённую папку Хазин ткнул в фотку крысы пальцем, хотя хотелось в глаз окурком.       — Пойми, блять, он пришёл сдавать верхушку. И у него бы получилось, не попадись этот еблан мне. Я с приезда до тебя добраться не мог, поэтому он всё ещё в КПЗ, а не в болотах ленобласти, — выпалив всё, Петя допил содержимое своего стакана. Удивительная беспечность Графа его бы вымораживала, если б Хазин не знал, что к утру в камере произойдёт внезапный суицид. К чёрту этого еблана, он знал на что шёл.       Охуенно. Мы пересекаемся, я начинаю орать — он смотрит как на еблана. Потом высказывает, где, как, насколько и в каких конкретно позициях я еблан. Классика, ебать его нахуй.       — Я скучал по твоему надменному похуизма, дядь, — глядя на спокойного мужчину напротив, Петя ощущал, как напряг последних месяцев, тугой пружиной царапающий кишки, перестаёт так сильно давить. Вот что всегда умел этот напыщенный паскудник — выслушать лучше любого придурка в белых халатах. Да и рассказать ему можно было всё.       Ну или почти всё. Нет, скрывать Кирилла не хотелось. Но всё казалось ещё таким хрупким, трогательным, личным, что выставлять на обсуждение было бы просто кощунством.       — Мне просто нужен чистый рынок. И твоя рука на пульсе, как и все эти годы, — Петя устало потер переносицу. Он выдохся окончательно, да и виски и приятная компания его потихоньку расслабляли.       Почти так люди и ощущают дом. А мой дом — рядом с моим мальчиком. Интересно, Марата не пора хоронить?       Граф вздохнул несколько устало. Вот по чему он не скучал, так это по Петиной истеричности.Вот что за привычка орать, не разобравшись в ситуации?       Можно подумать он был не Графом и не вёл крупную подпольную игру, о которой обычные люди даже не догадываются. Даже Петя, как бы близко они не общались, видит только верхушку этого огромного айсберга. Отчасти Граф сам ограничивал часть инфы для майора, потому что прекрасно знал, влезь этот ебанат глубже, не выберется и придётся хоронить его в закрытом гробу.       Холерики, одним словом. Лезут с головой в болото, не думая, как будут всплывать.       Граф прекрасно знал, что в ментовку попал не его человек, и был более чем осведомлён, что эта крыса не знает и тысячной части. Волноваться не стоило. Будь ситуация на толику серьёзней, того бедолагу нашли бы уже с петлёй на шее в камере, но если ничего не было предпринято, значит, ситуация того не требовала. Граф просто дал мальчику поорать и выплеснуть накопившийся эмоционал. Если бы случился реальный пиздец, Петя бы уже сам давно прикатил с горящей жопой. А он неделю беззаботно ебался с чем и с кем угодно. В стратегии и охоте Граф смыслил куда больше майора и, в отличие от Хазина, его не стесняли ни принципы, ни закон. Нужно было просто переждать, пока Петенька набесится и будет в состоянии воспринимать человеческую речь. Нужно было просто понять и принять тот факт, что Петя по-жизни дерганный.       — Всё сказал, мой хороший? — разыгранный спектакль драмы Графа не впечатлял ни на грамм. — Поговорим конструктивно?       Петя закатил глаза, но оценил правоту приятеля. Ему действительно стало легче. И отпала нужда контролировать всё вокруг, хотя каких трудов такому контролфрику, как Хазин, стоило отпустить ситуацию — сам черт не был в курсе.       — Я закончил, ты же знаешь, — спокойным уже голосом произнёс майор, — спасибо. Я несколько перепсиховал.       В отличии от Кирилла, некому плакаться на плече, да, Петечка? Приходится изъебываться, чтоб сбросить толику душевного пиздеца.       — Нальешь ещё? И поговорим, я затем и приехал, — Хазин откинулся на стуле, запрокинув голову и прикрыв глаза.       Насколько проще Графу было решить свои проблемы. Будь он на месте Пети, всех ебланов, которых скоро придётся отпустить, не нашли бы лучшие кинологи, потому что искать было бы нечего.       Петя поймал себя на мысли, что ему очень сильно не хватает Кирилла. За последние сутки он так привык, что парень находится максимум на расстоянии вытянутой руки, что сейчас буквально кололо кончики пальцев и горели губы. Он пиздецки успел соскучиться.       Интересно, как громко бы ржал Гречкин, получи он дубликат ключей и ПРОСЬБУ вернуться в квартиру.       Граф с присущим ему пафосом откупорил бутылку и плеснул в бокалы ещё по порции дорогого алкоголя, изящно толкнув Хазинский бокал тому в руки. В былые годы мужчина учился барменскому искусству, находя его весьма эстетичным.       Надо признаться, что белая рубашка и классическая жилетка ему чертовски шли.       — Ну, раз закончил, послушай то, что у меня есть, — Граф откинулся на спинку своего дорого кресла. — И я прошу, тебя, не беги впереди паровоза и не перебивай.       — Дядь, хуярь, я весь твой, — Петя приложился к бокалу и демонстративно закрыл себе рот обеими руками. Так, на всякий случай.       Боже, ты не исправим.       Объяснения Графа не заняли и пяти минут. Стоило разложить Хазину детали, которые не склеивались в картинку в голове, как майор всё сразу понял.       — Петенька, не нужно было додумывать всякую хуету, — от третьей порции виски майор уже благоразумно отказался, так как ещё планировал сесть за руль. — Я понимаю, что ты был занят новой пассией, но нашёл бы пять минут заехать, я бы тебе всё по полочкам разложил.       Вопрос о том откуда уже Граф знает о Кирилле, был излишним. У этого человека были везде свои глаза и уши, а Гречкин всё ещё оставался персоной скандальной и очень известной. Хазина заметно покоробило некоторое пренебрежение, с которым Граф отозвался о Кирилле, но его сложно было винить. Во-первых, он понятия не имел, что Гречкин — не очередная пассия, а во-вторых — как никто другой знал, к чему в принципе приводят его увлечения. Самые капитальные последствия Граф и вовсе разгребал собственноручно.       — Я действительно был занят, тут ты прав. Но не очередной, как ты изволил выразиться, пассией. Он не просто мальчик на потрахаться, Граф, — у Пети даже взгляд переменился, когда он заговорил о Кирилле. Как же легко оказалось признать вслух, поделиться. Кир не был его постыдной тайной, он был его сокровищем, и Петя отчётливо это сейчас осознавал. Граф от такого заявления даже изогнул бровь в удивлении. За последние лет пять в постели у майора побывало больше партнёров, чем у проститутки клиентов. И все — на один раз.       Последний раз, когда Хазин говорил нечто подобное, Граф откачивал его от передоза.       — Я молчу, — Граф чуть поднял руки вверх, показывая, что лезть не собирается. — Просто будь осторожен, Петенька. Как никак мне ты тоже дорог. — Если я ошибся в нём, ты узнаешь об этом, получив новость, что Хазин, наконец, допрыгался. На этот случай — терпеть не могу гвоздики, — Петя снова закурил, выпуская тонкую струйку дыма в высокие потолки.       Это не была пафосная угроза или драма ради драмы. Хазин лишь прекрасно отдавал себе отчёт, что всё сильнее прикипает к мальчишке, намного фатальнее, чем было в прошлом. А значит, если он действительно ошибся — в этот раз Петя банально даже не попытается выкарабкаться, и даже Графу с его связями не выцарапать его из костлявых рук.       Он не врёт. Его мальчик с глазами-хамелеон. Подобное невозможно сыграть.       — Что-то мы всё о плохом, да о работе. Ну нахер. Сам как, дядь? Хочешь, посоветую классную фирму по установке кондеев? — Петя навесил на рожу самую распиздяйскую ухмылку из своего арсенала.       — Спасибо за заботу, Петенька. До твоего появления мои кондиционеры прекрасно справлялись со свой задачей, — Граф слишком давно и хорошо знал Хазина, чтобы переспрашивать, что тот имел ввиду. — Но я могу распорядиться и тебе лично принесут дополнительный вентилятор, чтобы ты, не дай бог не задохнулся, сладкий.       Шуточки про душнил они шутили всю дорогу. Ничего не изменилось.       Отличались эти двое только стилем общения. Граф всегда предпочитал любезно деловой, в то время, как Петя таскал всех на хуях. Именно поэтому один вёл большой подпольный бизнес, а второй устраивал карнавал и маски-шоу, чтобы люди первого не заскучали. Хазина вновь дёрнуло от обращения, но он прекрасно знал, что Граф ничего и никогда не делает просто так, а потому просто решил смириться. По сути, они как были пацанами, так и остались, только по документам став этими самыми мифическими взрослыми. Ну и войнушка в режиме реального времени теперь была с настоящими пушками и настоящими людьми.       — Распорядиться он может, — Хазин прыснул от смеха, весело зыркая на приятеля, — не хочу я вентилятор. Ничего не хочу. Разве что попиздеть со старым приятелем как в загубленной юности своей.       Ну ещё кое-кого хочу. Но это перманентно и сейчас, увы, невыполнимо.       — Ну, давай поговорим, какие наши годы, — Граф взял телефон и набрал кого-то. — Мы сейчас спустимся в гараж. Мастера найди.       Мужчина ничего и никогда не забывал. Он прекрасно слышал про тачку, про которую Петя затирал ему в самом начале, но решил отложить вопрос напоследок. Были куда более важные дела, чем обычный гелик.       Даже если там мерс размазало по асфальту, умельцы Графа восстановят его лучше, чем был до.       — Ну что, Петенька, прогуляемся? — мужчина плавно поднялся с кресла и застегнул пиджак своего костюма-тройки, явно пошитого на заказ. — Заодно и поболтаем по душам.       Одним плавным движением буквально выбросив себя со стула, Хазин поравнялся с Графом. Удивительно, но ни его манеры, ни привычка держать себя, будто на приёме, никогда не казались наигранными или чужеродными. Да и шли его приятелю, что уж лукавить.       Всем, кто когда-то называл Хазина заносчивым пижоном, следовало познакомиться с Графом, чтобы понять, как сильно они заблуждались.       — Я бы, честно, уже и не вспомнил про машину и так бы и уехал, — повинился Хазин, признавая душевный раздрай, с которым завалился в ночи. Всё же, большинство его знакомых рано или поздно задают ему вопрос из серии — напомни, почему ты ещё жив. И объясни, ради всех святых, почему мы общаемся до сих пор.       — Так я слушаю твой увлекательный рассказ о твоей личной жизни, дорогой мой, — Петя даже не старался запоминать дорогу, здраво прикинув, что если его захотят грохнуть, сбежать всё равно не удастся. Потому смысл напрягать вскипевший за неделю мозг он не видел.       — Сразу после того, как ты мне про свою, — никто не горел раскрывать свои карты первыми, как-никак им не 15, чтоб хвастаться своими победами. А чем-то сокровенным так вообще никто делиться не желал, чтоб не сглазить.       Счастье любит тишину.       — Значит, хоть у тебя всё стабильно, я рад, — Хазин широко улыбнулся, слегка ударив приятеля по плечу. Этот потерянно-влюбленный взгляд он уже наблюдал, а Граф, нагулявшись, с возрастом стал однолюбом. Не нужно быть гением, чтоб сложить два и два и понять. А в душу Петя лезть не стремился, слишком дорожил человеком.       Звук пришедшей Хазину смски мужчина проигнорировал. Не его это дело было.       Кира успел и в телегу к Пете залезть, о чем гласил скрин экрана, явно с Твиттера. На экране красовалась фотка Хазинской руки в дырявых джинсах и надпись «ночные покатушки». Петя сперва мимолётно бросил взгляд на экран, но, увидев отправителя, остановился. С какой-то даже опаской и внутренней дрожью открыл сообщение. И не смог сдержать нежной улыбки при виде скрина. Фотка действительно получилась очень красивой и атмосферной. Та самая, на грани с пошлостью, где смуглая рука Хазина скользит по белому бедру в дырке чертовски подходящих Кире джинс. Петя тут же набрал ответ: «сладкий, скинь исходники.скучаю.»       — Граф, зацени, — Хазин открыл скрин и протянул собеседнику, — чисто эстетический оргазм словить можно.       Граф лишь мельком кинул взгляд на телефон майора. Мужчину эмоции Пети интересовали куда больше картинки. Хоть и очень эстетичной.       — Я тоже рад, за тебя, Петенька, — Граф давно не видел своего старого друга таким сияющим, поэтому не хотел портить ничего своей болтовнёй. Вообще, давать советы, когда тебя о них не спрашивали — бестактность.       Граф ценил, что Хазин делится с ним чем-то подобным. Они ведь оба всё прекрасно знают, поэтому соблюдать режим полной конспирации не имело никакого смысла. Единственное, что волновало Графа — схожесть Кирилла с бывшим майора, из-за которого тот чуть не вскрылся.       Как бы мальчишка не стал простой заменой.       — Я по глазам вижу, о чем ты думаешь, — Хазин чуть придержал мужчину за рукав и демонстративно встал на цыпочки, — и ты ошибаешься, — Петя перестал паясничать и снова открыл переписку. Он действительно ждал снимки и надеялся, что Кир пришлёт все. В его мальчике пропадает талантливый фотограф. — Но нет. Я не собираюсь заменять эту ошибку своей жизни — спасибо, по самые гланды накушался. Это оскорбительно, сравнивать моего мальчика с этой паскудой, — Петя вновь мягко улыбнулся, когда на глаза попалась иконка контакта. — Я тону в его глазах. Они у него цвет меняют, ты прикинь, — глаза самого Хазина светились восторгом, как у ребёнка в рождественское утро, — я готов выполнять все его капризы. Напиши он сейчас — жду, и я тут же рвану к нему через весь город. Он безумно нежный и трогательный, и в то же время горяч, как адское пламя. Это пиздец, Граф, мне стоит только вспомнить, как он улыбается, и мне крышу рвёт. Мне физически больно, если он плачет, блять, — с каждым словом голос Пети становился всё нежнее и трепетнее, будто ласка, направленная в адрес отсутствующего сейчас парня.       А ещё — я, как выяснилось, его единственный блять, мужчина. Но это — слишком личное.       А остальное — как эти снимки. Счастье любит тишину — но ничто не мешает просто знать о нëм. Петя рассказывает Графу всё, как на духу, не скрывая восторга, будто влюблённый мальчишка. Хотя, почему будто… То, что у майора в паспорте стоит тридцатник, лишь ошибка.       Как говорят все его задержанные: это не моё, это мне подкинули.       Просьбу Гречкин не проигнорировал и фотки, все-же скинул в разной обработке. А ещё он добавил парочку от себя, где Петя красуется в той злосчастной ванной.       Граф заглянул через плечо, хмыкая и ухмыляясь. Если всё то, что сейчас выпалил ему Хазин — правда, то он крайне доволен. Майору не помешает человек рядом, который будет его заземлять, будет его якорем. Может тогда Петю перестанет так нести в разнос, ведь будет человек, к которому захочется возвращаться. Ради кого НУЖНО возвращаться. Всегда.       — Да ты у нас модель, я смотрю, — съязвил Граф, оценивая снимки из клуба. — Профессию сменить не хочешь? — О, как раз думал, как тебе этот анекдот покрасочнее рассказать, — Хазин ничуть не смутился, что Граф увидел эти снимки. Да и, что греха таить, ему льстило, что Кирилл сохранил себе кадры. Значит, оценил шоу, зацепило, — это золотая молодёжь решила меня за задержание в дешманском пойле притопить, наивные.       Действительно, Петя прекрасно помнил, как сам Граф его, пятнадцатилетнего пиздюка, спаивал до практически алкогольной комы, а утром, едва разлепившего глаза, отправил на пробежку, сука такая.       — Нет, не хочется. Где ещё у меня будет доступ к качественным наручникам и возможность устроить погром, не опасаясь получить административку. Да и ростом не вышел, это вы вон все потолки пробиваете в округе, даже тучи в Питере разогнали, — Хазин лыбился, стараясь не ржать совсем уж в голос.       Да и ментом я явно полезнее, чем моделью.       Историю о том, что Петенька плавал в бухлишке, Граф уже знал. Но фотки всё равно заставили его улыбаться. И дело не в том, что он любовался Хазиным, на того он в интернете насмотрелся вдоволь в любом виде, а в том, что это как раз и напомнило мужчины славные годы совместной учёбы.       — У меня ещё не очень высокий рост, — тёплая улыбка Графа не осталась незамеченной. — Ты ещё Длинного не видел. Вот где: «дядь, достань воробушка». — Ну нахер, мне одного раза хватило, чтоб взыграл священный ужас и ожили юношеские комплексы, — Петя всё же не выдержал, засмеялся. Но по-доброму, потому что слепым не был и амнезией тоже не страдал. — Как он, кстати? Судя по всему, вы также работаете вместе, — Петя вновь потрепал приятеля по плечу. Разговоры между строк — это то, чему его весьма успешно учил сам Граф.       Имеющий уши да услышит. Читай классику, Петенька.       — Ничего, способный парень, — как Графа не пытайтесь, внятного и чёткого ответа, не касающегося работы, от него не добьёшься; скрытный, как сто чертей. Оно и понятно — в его бизнесе нельзя быть открытой книгой.       Разговор прервал мужичок, явно бывалый и опытный. Судя по спецовке — Мастер. И это было почётное прозвище, а не род деятельности.       — Мастер, любезный, не глянешь машинку одну. Хорошему человеку надо помочь, — судя по тону Графа, этим человеком он дорожил и, что не мало, уважал. Петя прекрасно по лицу Графа и интонациям получал все ответы, а больше ему было и не нужно. Зачем, если от него и будет что-то зависеть, отсидеться в стороне в любом случае не получится. Да он и не станет.       — Передавай привет. Надеюсь, мы как-нибудь увидимся с ним не через оптический прицел, — Хазин хохотнул и внимательно посмотрел на подошедшего. Ну, если Граф так относится к этому человеку, то можно не переживать — сделают тачку, как с конвейера — и спокойно передал ключи. Ни один СТО так не проверит, да и не доверял им Хазин. Ни с его заебавшей всех рожей.       — Арс… — серьёзный голос майора, обращение по имени — всё заставило мужчину напротив обратиться в слух. И не зря — подобное он не ждал услышать никогда. Точно не от Хазина. — Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста.