Sara perche ti amo

— Это… это просто пиздец, — простонал Чонгук, хватаясь за голову так, словно она вот-вот могла оторваться. Его глаза были полны ужаса и недоумения, как у человека, впервые увидевшего счет за коммуналку после зимы. Он только что осознал, что вчера выкрикнул нечто совершенно нелепое считай абсолютно незнакомому человеку. А тот, вместо того чтобы встать, покрутить пальцем у виска и уйти, остался сидеть. Но самое странное — это не то, что Тэхен не ушел, а то, что тот остался сидеть с таким видом, будто всё это в порядке вещей. И эта улыбка. Эта дьявольская ухмылка, сопровождаемая этим нелепым: «Хочешь проверить?» — Ааааааа! — громко взвыл Чонгук, перекрывая свои мысли, и с драматичным вздохом рухнул спиной на кровать, раскинув руки в позе морской звезды, как будто это могло помочь забыть случившееся. Рядом с ним лежал Чимин, чьё лицо сияло от смеха. Тот даже не пытался скрыть, насколько его развеселила эта абсурдная ситуация. — Та хватит тебе, — хмыкнул Чимин, наконец успокаиваясь, но все еще расплываясь в ехидной улыбке. — Ты же в Италии, tizio! Если Франция — страна любви, то Италия — страна изысканного флирта. Чонгук убрал руки с лица, и медленно повернул голову в сторону блондина. — Ты это серьезно? — недоверчиво произнес он. — Ага, — весело ответил Чимин, пожимая плечами, как будто речь шла о прогнозе погоды. — В Италии это нормально. Ну посмотри на меня! Я же сам олицетворение флирта. Ходячий, сияющий пример! — Он подмигнул Чонгуку, выпятив грудь, словно пытался изображать какого-то голливудского сердцееда. — Да ну тебя! — выдохнул Чонгук, и, не выдержав, хлопнул друга по плечу. Чимин взорвался хохотом и, катаясь по кровати, добавил: — Да я серьезно! Тэхен — истовый итальянец. Ты разве не видел, как он шевелит бровями? Это почти танец. Конечно, он будет таким. Это же наш стиль — говорить тебе «Привет» так, будто тебе признаются в любви. Чонгук схватился за подушку и с силой накрыл ею лицо, лишь бы не видеть самодовольную физиономию друга. — Я тут просто выжить хочу, а не вступать в соревнования по «Кто кого перефлиртует». Чимин катался на кровати, свернувшись клубком и продолжая улыбаться так, пока Чонгук сидел неподвижно, будто его мозг застрял в режиме «перемотка», прокручивая в голове каждое слово, которое выдал спасатель. Может, он действительно слишком напридумывал? В конце концов, Чимин прав: это же Италия. Страна буквально славиться своими горячими итальянцами и их умением себя преподнести. Ну а Тэхен… он явно вписывается в эту картину. Флирт у него, похоже, в крови, так что волноваться тут, наверное, даже странно. Чонгук тяжело вздохнул, уже готовый отпустить ситуацию, как вдруг его телефон завибрировал в кармане, напоминая о себе громким звуком. — Кто там ещё… — пробормотал он, доставая устройство. Пока Чимин нашёл себе очередную «игрушечку» — в этот раз это была нелепая плюшевая подушка в форме сердечка, — Чонгук посмотрел на экран телефона. И впервые за этот долгий день его губы дрогнули в искренней улыбке. На дисплее высветилось имя и фото лучшего друга. Звонил Юнги. — Ну хоть кто-то адекватный, — пробормотал Чонгук, принимая видеозвонок. Он вытянул руку над головой, чтобы лучше видеть экран, и через пару секунд перед ним появилась знакомая картина. На экране сидел Юнги — сосредоточенный, но в своём фирменном стиле расслабленный, за гончарным аппаратом. Его мастерская была уютным хаосом творчества: полки ломились от горшков и ваз всех размеров и форм. Некоторые уже покрывала блестящая глазурь, другие, чуть подсохшие, терпеливо ждали своей очереди. Где-то на заднем плане стояла чашка с кофе, забытая в процессе работы, — видимо, Юнги опять решил, что искусство важнее кофеина. Юнги выглядел как человек, который идеально вписался в эту творческую атмосферу. Его волосы, растрёпанные и чуть влажные, падали на лицо, но он их не замечал, сосредоточенно работая руками. Льняная рубашка с закатанными рукавами была покрыта пятнами глины, будто специально окрашена для эффекта. Длинные пальцы Юнги легко скользили по вращающейся глине, придавая ей форму — и, казалось, сама ваза слушалась его, как инструмент в руках виртуоза. Он поднял взгляд от своего шедевра, и увидев Чонгука, тут же раскрыл на губах ленивую улыбку. — Чую, что у тебя там опять что-то случилось, — сказал он и снова вернул внимание к вазе. Чонгук усмехнулся, хотя его лицо быстро омрачилось. — Да ты экстрасенс, Юнги. Это просто кошмар. Юнги хмыкнул, продолжая формировать идеальные линии на своей вазе. — Ну, кошмар — это обычно твой конёк, — подколол он. — Давай, выкладывай, что на этот раз. Пожар? Скандал? Джиоффреда наконец выгнала тебя из дома? Чонгук скорчил недовольную гримасу, передразнивая слова друга. — Я-то думал, ты поддержишь. А ты, как всегда, только подливаешь масла в огонь, — пробормотал он. — Ну, конечно, поддержу, — лениво протянул Юнги, останавливая аппарат и внимательно осматривая вазу. — Но сначала расскажи, во что ты опять умудрился вляпаться. Пока Чонгук с увлечением рассказывал Юнги о том, что произошло за последние несколько часов, Чимин, который лежал рядом, не смог удержаться от взгляда на экран телефона. Он был как кошка, крадущаяся за добычей, — беззвучно подполз к другу, чтобы хоть немного подсмотреть, кто там, на другом конце видеозвонка. Почти незаметно для Чонгука, он устроился рядом, а глаза его блеснули от любопытства, пока он пытался выглянуть в угол экрана. Но вот керамист не мог не заметить блондинистую голову, мелькнувшую рядом с Чонгуком, и с хмурым взглядом поднимал одну бровь, что-то сразу заподозрив. — Это кто? — спросил он, прямо спрашивает керамист, даже не делая вид, что не замечает, как Чимин пытался как можно естественнее отстраниться, притворившись, что ему совершенно не интересен человек на экране. Чонгук мгновенно почувствовал взгляд друга и перевел камеру на спасателя, сдержанно улыбаясь. — Знакомься, Чимин. Чимин, это Юнги. Чимин замер, а глаза его расширились, как у преступника застигнутый с поличным. Его лицо покраснело, а взгляд тут же забежал куда-то в сторону, пытаясь не встретиться с глазами на экране. Он пытался держаться уверенно, но видно было, как он отворачивается, как будто это решит все проблемы. Его реакции стали неловкими, как у школьника, который только что выдал какую-то глупость. Чонгук с удивлением смотрел на друга, на того самого Чимина, который минутами ранее сидел, шутил и всячески подкаливал, а сейчас лежит и пытается оторвать глаз от экрана, и не вглядываться в черты лица Юнги с излишней внимательностью. — Чувак, ты чего? — сказал Чонгук с недоумением, немного удивлённо маша рукой перед лицом Чимина, как если бы пытался вернуть его в реальность. Чимин с усилием перевёл взгляд на Гука и с лёгким напряжением в голосе, как-то немного опуская глаза, пробормотал: — Н-ничего, просто… Привет… — И чуть растерянно посмотрел в сторону, будто искал укрытие. На экране Юнги, как будто вообще не замечая этой неловкости, продолжал спокойно работать, неторопливо управляя руками, как если бы ничего не происходило. Он не казался заинтересованным в Чимине, а его взгляд оставался совершенно спокойным и без каких-либо эмоций, что, наверное, ещё больше смущало блондинистого парня. Чонгук, с задумчивым выражением лица, откинул взгляд сначала на экран телефона, где Юнги, продолжал свою работу, а затем на Чимина, который, по-прежнему слегка смущённый, сидел рядом и явно пытался сделать вид, что всё в порядке. Чонгук с тихим вздохом, но все еще с непониманием в глазах, без особых усилий говорит: — Ладно… — и снова повернул телефон к себе, решает не продолжать. Он сосредоточивается на Юнги, а его лицо вновь принимает более спокойное выражение. — Ну, как-то так, — сказал он, пару секунд окидывая взглядом свой беспорядок на столе, и потом возвращаясь к более важному вопросу. — А ты чего звонишь? Сомневаюсь, что ради того, чтобы спросить, как у меня проходит день. Юнги хмыкнул, с лукавой улыбкой на лице вытирая щеку тыльной стороной ладони, запачканной в глине. Он был полностью поглощён процессом. — Ты меня хорошо знаешь, — ответил он, взгляд поднимая на экран. — Я просто хотел узнать, нет ли у тебя какой-то знакомой модели? Мне нужно сделать бюст. Чонгук задумался, потёр подбородок, а потом не спеша оглядел пространство своей комнаты, как будто искал вдохновение в хаосе, который был вокруг. Наконец, вернув взгляд на экран, он произнёс: — Тебе нужен парень или девушка? Юнги не изменил своего спокойного выражения, продолжая работать, и лишь отмахнулся, не особо вникая в этот вопрос. — Мне без разницы, главное, чтобы сидел ровно. Чонгук опять задумался, прищурив глаза, словно пытаясь понять, кого он может предложит. — Ммм… тебе кого-то нужно найти из Сеула или с Дэгу? — спросил он, с интересом ожидая ответа, думая, что Юнги, предпочитает что-то конкретное. Юнги коротко покачал головой, словно недоумевал, почему вообще стоит этот вопрос. — Я говорю, без разницы, — повторил он, вытирая пальцы от глины и снова направляя их к гончарному аппарату. — Главное, чтобы человек смог приехать ко мне в студию. Чонгук снова задумался, его взгляд всё больше терял фокус, скользя по комнате в поисках какой-то идеи. Он уже, кажется, не знал, что ответить Юнги, и спустя несколько секунд отчаянно поднял плечи и сдался: — Не знаю, Юн, может, позвонить кому-то из универа? Но тут взгляд Чону случайно падает на Чимина, который устроился на его кровати, беззаботно кувыркаясь в одеяле, разматывая его, словно кот. Чонгук на мгновение поддержал взгляд на друга, будто бы оценивая все, и не удержавшись, добавил: — Будь Чимин там, я бы тебе порекомендовал его. Чимин, который до этого был полностью поглощён одеялом, резко поднял голову, и его лицо мгновенно вспыхнуло ярким румянцем. Он застыл, как зайчонок, пойманный в свете фар машины, и замер, не зная, что делать. Глаза его расширились, и он, не веря своему везению, сначала бросил взгляд на Чонгука, а потом на Юнги, словно искал в их лицах подсказку, что делать с этим кошмаром. Рот приоткрылся, но слова не выходили. Чонгук, заметив это, повернул телефон в сторону Чимина, словно добавляя масла в огонь. Внимание обоих сразу переключилось на блондинистого парня, который теперь чувствовал себя как в каком-то сюрреалистичном фильме. Он пытался держаться стойко, но нервничал по-настоящему. Юнги, с абсолютно спокойным лицом, осмотрел Чимина с той же внимательностью, с какой бы скульптор разглядывал мраморную статую перед тем, как начать её обрабатывать. Это был взгляд не заинтересованного человека, а профессионала, оценивающего красоту. Его взгляд медленно скользнул по Чимину, задержавшись на его губах, и произнес: — Губы довольно пухлые. Чимин, от этой простой, но одновременно ошеломляющей оценки, едва не задохнулся. Лицо его покраснело ещё сильнее, и он не знал, что делать с собой. — Спасибо… — пробормотал Чимин, пытаясь хоть как-то успокоить нервные клетки. Юнги, совершенно не изменив выражения лица, продолжил: — Это не был комплимент. На бюсте такие черты запечатлеваются сложно. Будет трудно с ними работать. Чимина будто заморозили этим комментарием. Он почувствовал, как его тело снова покрывается лёгким холодным потом. Все попытки сделать вид, что всё в порядке, разбивались об это бесстрастное заключение Юнги. Чимин лишь театрально хмыкнул, отвёл своё лицо из поля камеры и, демонстративно повернув голову, сделал вид, что снова занят своим делом. Однако его румянец на щеках всё ещё выдавал смущение, несмотря на попытку сохранить достоинство. Чонгук, наблюдая за этим небольшим представлением, вздохнул и вновь перевёл взгляд на экран телефона. Хмуря брови, он с упрёком произнёс: — Можно было чуть деликатнее. Юнги, даже не глядя на него, спокойно ответил: — Я так не умею. — Та я уже заметил, — пробормотал Чонгук, закатывая глаза. Юнги лишь слегка пожал плечами, возвращаясь к своему делу. Он снова сосредоточился на своей вазе, но внезапный стук в двери мастерской отвлёк его внимание. Слегка нахмурившись, он вытер руки мокрой тряпкой, которую всегда держал поблизости, и поднял глаза на экран телефона. — У меня клиент пришёл, я пошёл, — спокойно сообщил он, даже не дожидаясь реакции. И с этими словами звонок обрывается, оставляя комнату в короткой тишине. Чонгук вздохнул и, переведя взгляд на Чимина, который всё ещё старательно делал вид, что увлечён чем-то другим, тихо сказал: — Ты уж прости его, он всегда такой. Чимин, наконец, повернулся к Чону, его лицо по-прежнему оставалось слегка раскрасневшимся, но он постарался придать себе невозмутимый вид. — Да я понял. Просто, — он на секунду запнулся, а потом, усмехнувшись, добавил, — это как-то… неприятно. — С Юнги всегда так, — хмыкнул Чонгук, кидая взгляд в сторону телефона. — Но он хороший. Вот такой вот у него стиль общения: прямолинейность в квадрате. Чимин улыбнулся, немного расслабившись, и вернулся к тому, чтобы лениво крутить край одеяла. — Ну ладно, — пробормотал он, уже явно не так задетый ситуацией. — Только зрение у твоего друга ужасно, мои губы eccezionale, зря он так. Чимин, словно вдохнувший второе дыхание после отключения звонка, вернул себе всю прежнюю уверенность. Его плечи расправились, а лёгкая улыбка снова заиграла на губах. Чонгук, наблюдая за этим преображением, не мог удержаться от широкой улыбки, которая буквально растянулась до ушей. Но их спокойная атмосфера была разрушена, когда в комнату, словно ураган, ворвалась Джиоффреда. Энергичная старушка держала в руках несколько сумок и выглядела, как генерал, готовый раздавать приказы. Она резко остановилась посреди комнаты, упёрла руки в бока и громко произнесла с фирменным хмурым выражением лица: — Guarda queste persone pigre! — разнеслось по комнате, как гром. Чонгук мгновенно замер, а Чимин чуть не упал с кровати от неожиданности. — Оба встали и мигом на рынок, мне нужны свежие овощи! — заявила Джиоффреда, сурово оглядывая двух парней. — Ну, бабушка… — протянул Чонгук с жалобным тоном, словно маленький ребёнок, который не хочет идти за молоком. Но Джиоффреда была непреклонна. Не раздумывая ни секунды, она резко наклонилась, схватила свою знаменитую тапочку, и, угрожающе размахнувшись, произнесла с пафосом, достойным сцены из итальянской драмы: — Как пасту кушать, то первый! А как на рынок сходить — сразу «бабушка, нет»! Вставай, давай! Чимин, наблюдая за этим представлением, не знал, куда деться. Он попытался спрятаться за подушку, изо всех сил сдерживая смех. А вот Чонгук вскочил на ноги. — Всё-всё! Мы уже идём! — быстро проговорил он, вытягиваясь в струнку, как солдат перед генералом. Джиоффреда хмыкнула, но на её лице мелькнуло довольное выражение. Она победно вздохнула, будто выиграла важнейшую битву. — Вот и хорошо, — сказала она, убирая тапочку на место и направляясь к двери. — Чимин, il mio bene, не забудь помидоры из лавки Джованни, у него самые свежие. Ты лучше меня знаешь. Когда дверь за ней закрылась, Чимин наконец разразился хохотом, падая обратно на кровать. — Мне никогда не стать такой крутой как она — сказал он, утирая слёзы смеха.

***

Чонгук оказался на рынке впервые, и это было похоже на попадание в другой мир. Узкая улица, залитая ярким неаполитанским солнцем, словно вибрировала от звуков, красок и запахов. Всё вокруг казалось слишком насыщенным, слишком живым. Люди громко переговаривались, смеялись, спорили. Продавцы кричали, размахивая руками, как дирижёры в оркестре, где каждый звук был частью общей мелодии хаоса. — Ragazzo! Guarda qui! I migliori fichi di tutta Napoli! — выкрикнул один из продавцов, указывая на горку инжира, который выглядел так, будто его только что сорвали с дерева. Чонгук остановился, ошеломлённый этим многообразием. Перед ним, как на холсте художника, раскинулись лотки: сочные помидоры, горы ярко-жёлтых лимонов с листочками, ещё покрытыми росой, бутылки оливкового масла с аккуратно завязанными льняными крышечками. Тут же стояли корзины с морепродуктами, где устрицы блестели под солнцем, а осьминоги распластались, будто отдыхали. — Это точно рынок…? — прошептал он, оборачиваясь к Чимину, который стоял рядом, изо всех сил сдерживая улыбку. — Это же Неаполь, что ты хотел? — засмеялся Чимин, взяв с одного из лотков лимон и поднося его к лицу Чонгука. — Почувствуй, как пахнет. Это тебе не Сеул, здесь продукты свежие, прямо с огородов. Чонгук глубоко вдохнул, и аромат свежести, цитрусовой кислинки и чуть терпкой зелени наполнил его. — Как будто в кино. — В кино? — хмыкнул Чимин, указывая на мужчину, который активно жестикулировал, споря с покупателем. — А вот эта сцена тебе не напоминает что-нибудь из драмы? В этот момент мимо них пробежал мальчишка с корзиной хлеба, громко крича: — Pane caldo! Appena sfornato! — Это что он сказал? — растерянно спросил Чонгук. — Свежий хлеб. — Чимин подмигнул и потянул его за руку. — Пошли, я тебе покажу лавку Джованни. У него самые вкусные помидоры, и если ты ему улыбнёшься, может, он даже сделает скидку. Чонгук послушно последовал за другом, но не мог оторвать взгляд от людей вокруг. Кто-то смеялся, обмахиваясь газетой, кто-то распаковывал ящики с клубникой, выкладывая её так аккуратно, будто это были рубины. Где-то в стороне мужчина играл на аккордеоне, добавляя рынку своё живое музыкальное сопровождение. — Так, видишь мужика у лавки с оливками? — Чимин ткнул пальцем куда-то вперед. — Это Джованни. Он твою бабушку знает лучше всех на этом рынке. Подходи, улыбайся и говори: «Datemi un chilo di pomodori, sono di Gifforeda.» — Чимин произнес фразу по слогам, как учитель, терпеливо объясняющий ребенку азбуку. — А мне надо за кедровыми орешками. Не дав Чонгуку даже времени на протест, Чимин похлопал его по плечу, развернулся и исчез в толпе с ловкостью рыбы, ускользающей из сети. Оставшись один, Чонгук вздохнул, поправил сумку на плече и нехотя направился к указанной лавке. У самой витрины стоял продавец с пышными усами и добродушным лицом, похожим на рассветный апельсин. Джованни с улыбкой тараторил что-то одному из клиентов, активно жестикулируя и при этом, казалось, успевая следить за всеми в радиусе пяти метров. Увидев Чонгука, он вдруг оживился, широко улыбнулся и радостно произнес: — I migliori pomodori di tutta Napoli, ragazzo mio! Non ne troverai di migliori da nessuna parte! Чонгук почувствовал себя так, будто его внезапно вытащили на сцену и дали микрофон. Он попытался выдавить улыбку, но получилось что-то среднее между гримасой и «помогите». Его взгляд метался по аккуратным горкам помидоров, как будто они могли подсказать правильный ответ. Собрав остатки уверенности, Чонгук пробормотал: — Да… кхм… Датеми ун… — голос предательски дрожал, словно скрипучая дверь. Он сделал глубокий вдох, поднял голову и встретился с терпеливым взглядом Джованни, который продолжал улыбаться так, будто перед ним стоял не запутавшийся турист, а лучший покупатель года. — Ooh, non sei del posto, ragazzo, — мягко сказал Джованни, затем, видимо решив помочь, переключился на ломаный английский. Но его усилия только запутали Чонгука еще больше. — Блядь, я тут застрял, — прошептал Чонгук, почти отчаявшись. И тут, как гром среди ясного неаполитанского неба, за его спиной раздался знакомый, низкий голос: — Он говорит, что у него самые лучшие помидоры на рынке. И знаешь, он не врет. Тэхён, этот расслабленный тип, стоит прямо сзади, как будто это его рынок, и с хитро улыбается, вызывая у Чонгука нервное раздражение. — Тэхён… Бля. Тэхён оглядел лавку, его взгляд с ленивой заинтересованностью скользнул по ярко-красным помидорам. — Ты всегда так эффектно заказываешь овощи? Или это специальная программа для Джованни? — Почему ты здесь?! — простонал Чонгук, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. — Почему бы и нет? — пожал плечами Тэхён. — А что? Рынок тоже тебе принадлежит? Вчера пляж, сегодня лавка Джованни, вау. — Просто скажи ему, что мне нужны помидоры… — буркнул Чонгук, чувствуя, что если это приключение не закончится скоро, он начнет говорить с помидорами напрямую. Тэхён тихо хмыкнул, наблюдая, как Джованни, только что по-дружески беседующий с Чонгуком, вдруг как-то ожил, увидев его. В его глазах мелькнуло искреннее удивление, и он сразу заговорил с Тэхёном на своем родном языке, совершенно забыв о Чонгуке. — Mistero, come sta? Come va il nuovo libro? — с добродушной улыбкой спросил Джованни. Тэхён кивнул, чуть приподняв уголок губ, и ответил спокойно: — Grazie per l'interesse, signor Giovanni. Tutto procede come al solito mentre ci prepariamo nel pieno del Ferragosto. Он говорил это так, словно обсуждал с ним последние новости в газете, совершенно не замечая, как Чонгук растерянно переминался с ноги на ногу, не понимая ни слова. Джованни с интересом взглянул на Чонгука, а затем, не отвлекаясь от беседы, сказал: — Wow, non vedo l'ora. A proposito, conosci questo ragazzo? — Он указал рукой на Чонгука, явно решив, что тот теперь часть их разговора. Чонгук стоял, опираясь на стойку лавки с помидорами, и пытался собраться с мыслями. Сложно сказать, что он понял из итальянской речи, но, кажется, он догадался, что его это касается. Тэхён, со своей стороны, делал вид, что не замечает, как все это происходит. Тэхён, заметив растерянность парня, повернулся к Джованни с веселым выражением лица и сказал: — Questo è il nipote di Gioffreda. Джиованны раскрывает шире глаза, и переводя сначала свой взгляд на Чона, ярче улыбается — Come ho potuto non intuirlo subito! Джованни с весёлым выражением на лице продолжал смотреть на Чонгука, как будто тот только что пришел на собеседование, но абсолютно не знал, что ему предстоит. Чонгук, всё еще не в силах понять, что происходит, по-прежнему не мог отделаться от ощущения, что попал в какой-то нелепый спектакль, не имея ни единого шанса на роль. Тэхён с легкостью обронил еще пару фраз на идеальном итальянском, и Джованни тут же закивал, и ловко наполнив мешок, с улыбкой протянул его Чонгуку, пожелав хорошего дня. — Вот так, проще простого, — сказал Тэхён, ухмыляясь. — Ты серьезно? — Чонгук выглядел так, будто всерьез задумался, можно ли подавать в суд за издевательства. — Если хочешь жить тут, учи итальянский, — спокойно произнес Тэхён, шагая рядом с Чонгуком, который все еще выглядел, как человек, попавший в этот мир случайно и не зная, как отсюда выбраться. — Не говори, что мне делать, — вернулся тот самый недовольный, слегка раздраженный тон Чонгука. Он смотрел перед собой, чувствуя, как его терпение с каждым шагом тает, как лед на жарком солнце. Тэхён снова действовал на нервы, и Чонгук уже не знал, как с этим бороться. Сдерживаться было невозможно, а слов уже не хватало. Чонгук ускорил шаг, пытаясь дистанцироваться от Тэхёна, но тот, как назло, следовал за ним с невозмутимой улыбкой и, возможно, чуть даже насмешливым видом. — Ты знаешь слово «спасибо», мелкий гад? — Тэхён громко сказал, явно искренне пораженный, что Чонгук до сих пор не научился быть хоть немного вежливым. Чонгук, с явным недовольством и нахмурив брови, повернулся к нему. Словно он не слышал, а просто проверял, что вообще за странное словосочетание. — Мелкий гад? Что за выражение такое, тебе сколько лет? — Чонгук спросил это с насмешливым тоном, пытаясь поиздеваться, когда Тэхён, словно вообще не смущаясь, спокойно ответил: — Тридцать восемь. — Тридцать что?! — Чонгук почувствовал, как его глаза чуть не вылезли из орбит, когда он попытался понять, как это вообще возможно. Все вокруг моментально затихло, и на секунду даже воздух везде сгустился, будто вся эта информация была шоком для самого города, а Тэхён пожал плечами, словно его возраст — это просто цифра, не требующая обсуждения. — Что? — Чонгук все еще не мог переварить новость, как будто это было какой-то фантастической шуткой. — Да ты еле на двадцать пять выглядишь. Тэхён, усмехаясь и наслаждаясь эффектом от своего признания, с медленным шагом стал уходить, небрежно бросая взгляд через плечо. Чонгук только и мог смотреть на его уходящую фигуру, пытаясь собрать мысли в кучку. Но в моменте Тэхён остановился, повернувшись к нему с ухмылкой, и без всякой стеснительности произнес, не скрывая игривого флирта в голосе: — Ну, ты не ошибаешься. Просто двадцать пять у меня в другом месте. — Тэхён подмигнул, а его слова повисли в воздухе, заставляя Чонгука почувствовать, как его лицо моментально начинает краснеть. Чонгук просто ошарашенно наблюдал, как Тэхён спокойно двигается дальше, словно только что не он пошутил про это.

***

Чимин и Чонгук шли по узким улочкам Неаполя, обвешанные пакетами с продуктами. Жара от летнего солнца прогоняла последние остатки утра, и воздух был пропитан ароматами свежей выпечки, рыбы и тёплого асфальта. Высокие дома, от которых исходит запах трав и запеканок, с узкими балконами, покрытыми яркими цветами, казались как картина, которая не менялась десятилетиями. Но на этот раз Чонгук не мог сосредоточиться на этих красотах. Весь его фокус был на том, что Чимин только что сказал. — Господи, Чонгук, если это не шутка, то я вообще не против… — начал он, его голос наполнился странным ожиданием. Чонгук скосил на него взгляд, а потом громко хмыкнул. — Фу, господи, Чимин! — возмутился он, поджав губы, словно это был самый неприятный разговор в его жизни. Чимин не удержался и продолжил, совсем не смущаясь от реакции друга. — Ну что, ты только представь! Двадцать пять! — Он вдруг остановился посреди дороги, развел руки в стороны и показал «примерно двадцать пять сантиметров» ладонями, как будто демонстрировал что-то важное. Чонгук закатил глаза, запрокинув голову назад, словно пытаясь вытряхнуть из своей головы картину, которую только что нарисовал Чимин. — Заткнись, прошу тебя! — заскрежетал он. Чимин снова начал, уже с гораздо более игривым настроением, а его глаза блестели от шутки. — Повезет той, кто с ним будет спать… — Он улыбался, но потом заметил, что взгляд Чонгука опять зацепился за его слова. Уголки его губ слегка дрогнули, и он добавил с задумчивым тоном: — В одной кровати, спать на одной кровати, вот. Чонгук ответил с таким же полусаркастическим интонациям: — Та я уверен, что у него с таким характером и девушки никогда не было, — буркнул он, поджимая губы. Он был уверен, что Тэхен был совершенно не похож на того, кто мог бы привлекать к себе людей. Как его вообще могли все так любить? — Нет, одна была, — небрежно сказал Чимин, вновь свернув взгляд в сторону. Интерес Чонгука явно пробудился, и он повернулся к другу, не скрывая заинтересованности. — Ого, ну это, похоже, интересная история, — сказал он, подбив Чимина продолжить. Чимин, увидев взгляд друга, усмехнулся и начал рассказывать. — Ее звали Натале, — начал Чимин, паузируя, словно сам задумаясь над тем, что собирается рассказать. — Она была с ним долго, ну, пару лет точно. И даже свадьба была, представляешь? Он её amava da morire Чонгук сжал зубы, и его лицо стало ещё более напряжённым. Он интуитивно чувствовал, что история, которую рассказывает Чимин, не была такой уж лёгкой и забавной. — Но, — продолжил Чимин, сделав глубокий вдох — Тэхен застал её с другим. Ты же знаешь, как это бывает… не вовремя подглядел. Всё, конец сказке, а у мужика сорвало крышу. Тэхен, говорят, вообще перевернул все. Слухи такие ходят, что он… — Чимин сделал жест пальцами, будто показывая, как именно Тэхен, по версии города, расправился с этим любовником. Чонгук почувствовал, как что-то ёкнуло в груди. Он больше не мог смотреть на Чимина с тем же выражением. Теперь перед ним стояла не просто информация, а реально опасная история, которая не оставляла ему места для шуток. — Ты серьёзно? — прошептал он, затаив дыхание. Он понял, что это не просто слухи, не просто сплетни. Это было реальное тёмное пятно в жизни Тэхена, от которого он не мог просто так убежать. Чимин молча кивнул, но взгляд его стал более серьёзным. Он больше не шутил, не смеялся. Это была просто правда. И эта правда висела в воздухе, как немой укор. — Слухи просто так не ходят, говорят поэтому он тут, — Чимин выпалил эту фразу, и его голос стал тише. — В Неаполе. Он прячется от копов. — Чёрт, — только и произнес Чонгук, как тень от напряженной мысли пронеслась по его лицу. Чонгук стиснул зубы. Сомнения, которые он чувствовал о Тэхене, теперь стали совсем другими. Это был не просто парень с дурным характером. Это был кто-то, кто способен на многое. — Все, хватит об этом говорит — прерывает Чимин мысли Чонгука, продолжая — вот что я предлагаю, мы идем, оставляем еду, и идем гулять, ты мне должен фотографии! Чон лишь кивает на слова парня, но голова все еще едет кругом. Тэхен, он действительно способен на такое?

***

Чимин знал каждую улочку, каждый уголок этого города, как свои пять пальцев, и был готов показать их Чонгуку. Он показал Чонгуку, наверное, все секретные уголки города, которые только могли быть. Узкие улочки, где ещё не ступала нога Чона, были его любимыми. В Неаполе Чимин чувствовал себя как рыба в воде. Всё вокруг напоминало какой-то яркий калейдоскоп — старые каменные стены, разноцветные фасады, шум и жизнь, которые в этих улочках буквально булькали, как кофе в старинных кофейнях. — Слушай, не хочешь ещё раз поснимать тут? Фоточки, фоточки, Чон! Мы же за этим сюда и приехали! — Чимин уже стоял с телефона в руках, подставив его под свет уличного фонаря. Чонгук был как всегда в шоке, но не мог не улыбаться поведению блондина. В каждом шаге Чимина был азарт, и для него Неаполь был именно таким — не просто городом, а настоящим движом, который заставляет тебя забывать обо всем. Даже если это значит фоткаться на фоне старой пиццерии с кучей туристов, да ещё и с мороженым в руках. — Ну вот, чё за фигня? — Чонгук был немного сбит с толку, но Чимин уже в очередной раз расставлял руки, как будто на сцене, а его лицо сияло радостью. Чимин, как будто ничего не слышал, подхватил кусочек пиццы, скомкал её в руке, покрутив перед Чонгуком. — Вот это жизнь, Чон, не то что там у вас там в Сеуле! Тут пицца, улицы, люди… всё как-то по-другому. Все, продолжаем, ты же пообещал, что снимешь меня везде! К вечеру Чимин как всегда был полон идей. Подтащил Чонгука к какой-то площади, где начали собираться люди. Чонгук только удивлённо оглядывался, пытаясь понять, что происходит. Толпа неапольцев как по сигналу образовала круг. В центре стоял какой-то парень, сильно затянутый в старомодный костюм, с гитарой. Чимин сразу схватил Чонгука за руку, потащив его в самую гущу событий. Ситуация стала накаляться, когда парень на лестнице громко запел: — Oh, qué sera, qué sera! Это было как волна, накатившая на всех. Толпа в ответ взорвалась, как от сигнала к действию. Чонгук с удивлением смотрел, как все вокруг начали кричать, словно это было их святое право. — Que anda suspirando por las alcobas! — Что вообще происходит?! — Чонгук покачал головой, пока Чимин был в своём элементе. Он весело прыгал вокруг, и его лицо светилось тем самым огненным восторгом, который только мог передать этот город. Он хватал других людей, крутился вместе с ними, громко смеясь и подпевая вместе со всеми. Толпа сливалась в какой-то единой эйфории и Чонгук почувствовал, как пульс города передается ему, как будто у него самого теперь была часть этого сумасшедшего ритма. Здесь всё было как одно целое: шум, свет, музыка, смех, и даже немного хаоса, который так и хотелось поглотить. Чимин, казалось, был волшебником, заставляющим людей танцевать в этом странном и чудесном месте. Тут не важно, кто ты, откуда ты, и чего хочешь от жизни. Все здесь, в этот момент, стали частью чего-то большего, чем просто вечер. — Просто заткнись и наслаждайся Неаполом! — Чимин повернулся к другу, его глаза блестели от счастья. Чонгук всё ещё пытался привыкнуть к тому, что происходит, но понял, что с каждым моментом ему хочется все больше быть здесь, поэтому лишь взмахнув рукой, резко закружился в танце, смеясь вместе с другом.

***

Чонгук продолжал идти рядом с блондином, чувствуя, как по мере того, как они приближались к дому, в его душе разгорался светлый огонь. Эта прогулка, этот день, полный смеха и неожиданных встреч, оставляли в сердце теплый след. Он с таким нетерпением ждал, чтобы вновь выйти с Чимином, он уже пообещал ему множество мест, куда они обязательно отправятся вместе: пустынный пляж, где закат будет казаться особенно близким, уютная кафешка с видом на море, прямо возле спасательного домика блондина, и еще много других точек, которые Чимин хотел показать. Они уже дошли до дома Чонгука, когда на телефон Чимина пришло сообщение. jeonjeong упомянул вас в истории. Чимин ярко улыбнулся, когда увидел, что Чон поделился их совместным селфи. На фото они оба, расплывшиеся в улыбках, стояли среди суматохи у центра, окруженные людьми, но все внимание было только на них. Вспышка камеры зафиксировала этот момент: Чимин с его яркой улыбкой, полным счастья лицом, и Чон, с легкой задумчивостью в глазах. Чимин тут же добавил фото в свои сторис, не раздумывая. Ему нравилось делиться такими моментами с миром. Уже прощаясь с другом, Чим почувствовал еще одну вибрацию телефона, и смотря во второй раз на экран телефона, уже раскрыл рот и глаза в немом шоке. minyoong: Губы у тебя действительно ниче, хотя волосы я бы перекрасил. — Чего? — прошептал он себе под нос, глядя на экран. Смех Чона, который до этого продолжал болтать с ним, сливался с мыслями Чимина, пока тот стоял, все еще смотря на экран.