Error

Хеди по обычаю постучала в огромные ворота замка, ожидая ответа на улице, зарываясь в плащ. Рано утром было необычно холодно, высокая влажность после ночного дождя заставляла аккуратно убранные волосы виться, а холодный ветер пробирался сквозь лёгкое платье, которое девочка надела специально для Альсины. Это платье из тонкого кроваво-красного материала, облегающее грудь и перехваченное широким поясом на талии, с развевающейся юбкой и открытой спиной. Леди Димитреску подарила ей ещё год назад, но до сей поры Хеди не знала, для чего ей наряжаться. Теперь же она считала, что Альсина будет рада её ухоженному виду, лёгкой причёске и гармоничному наряду. Хеди провела много времени, думая над тем, что могло бы понравиться ей. Эта женщина была Леди не только по титулу, но и по образу жизни. Изящные жесты и слова, женственный, царственный стиль, небольшая надменность к миру в глазах, лукавая, завораживающая улыбка, и сила, которая окружала её словно невидимый купол. Весь замок был пропитан её энергией, будто в стенах бились жилы, несущие её присутствие в самые потаённые уголки дома Димитреску. Альсина была мудра, женственна, хитра и просто красива. Вряд ли бы ей понравилась девчонка, до сих пор читающая истории для детей, носящая штаны и футболки и толком не следящая за собой. Она хотела быть достойной её хотя бы внешне. Когда ворота наконец открылись, Хеди немедленно прошла внутрь, сбрасывая с себя промокший плащ. Встречающие служанки забрали верхнюю одежду и провели её прямо к большой каменной лестнице вниз. В подвал. Прежде чем Хеди успела удивиться и спросить, не ошиблись ли девушки, те уже удалились. Она осталась одна перед лестницей туда, куда ей не разрешали ходить. Ещё много лет назад между ней и женщинами Димитреску состоялся один единственный разговор о подвале и его опасности. Её без прекрас уведомили о том, что там много пыточных камер, въевшаяся кровь на стенах, летучие мыши и неудачные эксперименты, которые некуда было девать. У Хеди сразу же отбило желание пробраться туда. Насилие и «питомцы» Димитреску не привлекали её внимания. Но сейчас? Ей стоило спуститься или просто ждать? Хеди пару раз обернулась, но так и не нашла ни одной живой души рядом. Казалось, лестницы в подвал старательно избегают, что неудивительно, учитывая, что пыточные находятся там не просто так. Но что, если ей нужно было просто ждать Альсину? Девочка сделала пробные несколько шагов вниз, будто ожидая звона мелких крыльев насекомых над собой или тихого стука каблуков из ближайшего коридора, но ничего не было слышно. Она продолжила спускаться вниз до тех пор, пока не ощутила холод подвала на своей коже. Здесь не было привычного освещения — только древние чаши, наполненные зажжённым маслом под потолком, не было мягких ковров, которые скрыли бы её шаги, не было лепнины и золота на стенах — только голый чёрный камень. И холодный затхлый запах крови и вина. Хеди медленно пошла вдоль стены, постепенно натыкаясь на двери и развилки. Довольно скоро стало понятно, что подвал представлял собой лабиринт, и, скорее всего, многоуровневый. Если бы она заблудилась, то как скоро кто-то нашёл бы её? Кто бы это был? Она надеялась только на то, что, если такое и случится, это будут не сёстры Димитреску. Несмотря на то, что отношения немного наладились, и они, кажется, всё прояснили, девочка всё ещё не горела желанием проводить с ними много времени. В конце концов, Альсина была её приоритетом. Постепенно коридор становился шире, открывая взору девочки камеры. Старинные толстые решётки, намертво вдавленные в камень, сквозь которые можно было различить наручники, свисающие с потолка или перекинутые через прутья ошейники, валяющиеся на полу; кнуты у стен и много чего другого, что Хеди не узнавала. Она не пыталась рассматривать приспособления для пыток персонала, прекрасно зная о засохшей крови, кусочках кожи и волос на них. Её это не тревожило. Чем дальше она шла, тем сильнее становился запах вина. Тускло освещённый коридор превратился в залитую светом огня площадку перед лестницей вниз. Спускаясь ещё ниже под землю, Хеди услышала отдалённое эхо каблуков Альсины. После ещё одного коридора она вышла в огромную комнату, наполненную тяжёлым, пропитанным спиртом воздухом и деревянными бочками для вина, занимающими все четыре стены до самого потолка. Между ними неспешно ходила Леди Димитреску, что-то подписывая на табличках. Она не обернулась, когда Хеди вышла из тени коридора, только протянула руку и указала на неприметный стол в единственном свободном от бочек углу. Над ним висела одна, забитая до отказа журналами, полка. Девочка, не говоря ни слова, села и пролистала книгу, понимая, чего от неё хотят. Снова помогать. Потрёпанная книжка перед глазами оказалась журналом для вина. Год выпуска, сорт, особенности и даже бутылки и этикетки для каждого вида были расписаны аккуратным узким почерком Альсины. — Посмотри на это, — женщина почти любовно погладила чёрную бочку напротив стола, — этой бочке почти пять лет. Хотя вино давно пора разлить по бутылкам, я всё ещё храню его. Хеди вгляделась в табличку перед бочкой, различая мелкую пропись. Белое лёгкое вино с фруктами, ничего особенного. — Она что-то значит для тебя? — Это тот сорт вина, с которого началась моя карьера, — Альсина нежно улыбнулась, — единственное прошлое, которое я храню с особой бережностью. Хеди невольно почувствовала мурашки от её слов. Ей ничего не было известно о прошлом Леди Димитреску, но те крупицы информации, которые она получила в прошлый раз, были тревожными и совсем не такими, какими должны быть воспоминания о семье. Убита. Альсина не хочет вспоминать. Хочет похоронить их глубоко в себе. Но это она хранит на виду. Это вино было её гордостью. Возможно, самый лучший сорт вина из всех, доведённый до идеала годами работы. — Начнём работу, — сказала она, прерывая мысли девочки. Нежности на лице уже не было. Альсина снова вернулась к прежней собранности и холодности. В течение часа Хеди записывала всё, что диктовала ей Леди, и хотя они больше не разговаривали между собой, девочка чувствовала себя комфортно рядом с ней. Запах её духов смешивался с вином, а проникновенный голос отражался от каменных стен подвала. Тем более, ей нравилось быть причастной к жизни Леди Димитреску. К той её части, что вызывала в обычно холодной женщине эмоции. Иногда слишком сильно Альсина уходила в себя, редко искренне улыбалась, и даже морщинки у глаз, что появляются обычно от смеха, казалось, были едва заметными. Но сейчас, когда она обходила свои владения, в её глазах сиял огонь, а губы то и дело изгибались в нежную улыбку, Хеди была рада. Она и сама улыбалась, пока писала. Девочке казалось, Леди доверяла ей частичку себя. Счастливую и неприкосновенную. — У меня есть еще одно особенное вино, — сказала Альсина, когда последний сорт вина был записан в журнал. Хеди подняла на неё глаза, откладывая ручку, — то, что я приготовила, когда тебе не было и года. — Серьёзно? — сердце девочки сжалось от её слов. — Да, — женщина вновь тепло улыбнулась и подошла к столу, заслоняя свет свечей, — я хотела подарить тебе его на шестнадцатилетие, но в тот день нам было не до этого. Сейчас, впрочем, это уже забыто. Она протянула Хеди руку, и та охотно её взяла. Из подземелий они вышли тем же путём, хотя теперь всё внимание девочки было приковано не к камерам, а к женщине, что до сих пор держала её и тянула за собой. Хеди была рада практически полному отсутствию освещения, которое скрыло её красные щёки и смущение на лице. Было странно не встретить сестёр на пути к кабинету, но она об этом не думала. Даже хорошо, что их нет. Теперь Хеди могла остаться с Альсиной наедине. Как только они переступили порог кабинета, девочка села в привычное для себя кресло напротив рабочего стола, а Леди Димитреску подошла к пустому месту между шкафами. С кресла Хеди было хорошо видно, как она взяла золотую статуэтку на полке словно рычаг и потянула на себя. Кусок стены выпал вперёд, а потом медленно поднялся, являя взору девочки тёмное узкое пространство, наполненное бутылками. Альсина достала одну тёмную бутылку, покрытую белёсым налётом. Она была старой, с пожухлой от времени этикеткой, буквы на которой почти расплылись. — Пятнадцать лет назад я не знала, какой ты станешь, — она без труда открыла старое вино, разливая белую жидкость в два гранёных бокала. — Честно говоря, я не ожидала от Карла чего-то хорошего. Ты представлялась мне чумазой оборванкой, бегающей по улице с кусками металлолома. Я также не ожидала, что Гейзенберг займётся твоим воспитанием и учёбой. Альсина прервалась, сделав первый глоток. Её красные губы растянулись в короткую тёплую улыбку. Хеди снова зарделась, удивляясь тому, что, оказывается, Леди Димитреску думала о ней всё это время. До этого момента девочка не представляла себя такой важно фигурой в её жизни. — В итоге ты выросла умной, прилежной, хорошей юной девушкой. Даже несмотря на то, что в твоей жизни было мало женского присутствия, в чём я вижу и свою оплошность. Но это всё теперь неважно. Перед собой я вижу взрослую, прекрасную леди, — Альсина протянула через стол свою раскрытую ладонь, и Хеди тут же сжала её. — Мне жаль, что я была так далека от тебя все эти годы, но теперь всё можно изменить. Ты совсем взрослая и можешь решать за себя сама, и я буду рада, если ты решишь быть ближе ко мне. Хеди сильнее сжала руку Альсины и поджала дрожащие губы. Всё это время она была так холодна к ней, не воспринимая её всерьёз, что сейчас было сложно передать словами, насколько приятно услышать от Леди слова принятия. То, что она хотела её близости, предлагала ей место рядом с собой. — Альсина, если ты вдруг думаешь, что я обижаюсь на тебя за это, то это не так. Я благодарна тебе за то, что ты для меня сделала. — Я знаю, зайчонок. Хеди коротко улыбнулась, наконец беря в руки бокал с вином. Его вкус был изысканный, более утончённый и лёгкий, чем все остальные вина в коллекции Димитреску. Фруктовый вкус, отдающий сладостью на языке и приятный цветочный аромат невольно заставили девочку задуматься, о чём думала Альсина, когда работала над рецептом этого вина. Это было ещё в те времена, когда Леди боролась с Мирандой за то, чтобы её — ребёнка — передали в более надёжные руки. Возможно, она представляла себе Хеди именно такой, каким и было вино — лёгкой, светлой и изящной. Такой бы она была, если бы получила воспитание в замке. Была ли Хеди такой в её глазах сейчас? Она трезво оценивала себя и прекрасно понимала, что не дотягивает до Леди даже внешне, а внутренние качества прямо говорят о том, что она была воспитана мужчиной-одиночкой без каких-либо социальных навыков и тягой к вредным привычкам. Хотя слов об ожиданиях и не прозвучало, девочка так же понимала, что Альсина ждала от неё чего-то определённого. Женщина, сидящая перед ней, никогда не скажет об этом вслух, никогда не расстроит её, но Хеди могла признаться самой себе, что во многом не отвечала её требованиям. Они были разными. Во всех смыслах. И только запах позволил им сблизиться. Она выпустила её руку лишь на несколько секунд, чтобы встать из-за стола и подойти к ней ближе. Хеди опёрлась спиной о высокий стол и снова сжала её ладонь. Даже сидя, Леди Димитреску всё ещё оставалась выше, поэтому девочка прямо смотрела ей в глаза. — Я хочу быть ближе, не сомневайся, — Хеди невольно запиналась, когда золотой во взгляде женщины стал на несколько тонов темнее. — Если ты позволишь, я могу помогать тебе с работой. Альсина искренне улыбнулась, и кажется, что внутри Хеди разлилось тепло. Её глаза снова на мгновение загорелиь страстью, и девочка с радостью улыбнулась ей в ответ. Но потом пальцы, закованные в кожу перчатки, наткнулись на браслет — подарок Даниэлы — и Леди Димитреску перестала улыбаться. — Что это? — Альсина подняла её руку на уровень своего лица и несколько мгновений пристально смотрела на браслет. По выражению её лица Хеди стало понятно, что он ей знаком. — Подарок Даниэлы. Девочка думала, что произойдёт что-то плохое. Реакция Альсины будет в лучшем случае холодной. Но она только крутила мелкие драгоценные камни между пальцев и молчала. — Этот браслет достался мне от матери. Так же, как и позолоченная шкатулка, и кольцо с рубином. Она любила уникальные, дорогие вещи в любой их форме, даже редкие сорта растений. Эти вещи были дороги мне как память о ней. Шкатулка отдана Бэле, кольцо Кассандре, а браслет Даниэле. Хеди растерянно открыла и закрыла рот. Ещё щёки снова порозовели. Даниэла отдала ей семейную реликвию, зная, что её матери дорог этот браслет. Теперь подарок имел совсем другое значение. — Она была убита или умерла? — девочка не знала, зачем спросила о матери Альсины, но отчаянно хотела заполнить неудобную тишину. — Умерла. Мне было, наверное, двадцать, я была ещё юна и пока не вышла замуж. Она была единственной, кто любил меня, кто заботился обо мне. Я сожалею о том, что с ней случилось. Хеди всё ещё стояла рядом, затаив дыхание. Она боялась пошевелиться, чтобы случайно не переключить внимание Альсины на что-то другое. Её пальцы продолжали прикасаться к её коже, вертя браслет, взгляд был туманным из-за воспоминаний, а запах её духов кружил голову. — Это был несчастный случай. Она упала с лестницы ночью и получила серьёзные травмы. Я помню всё, будто это было вчера — я сидела у её постели две недели. До тех пор, пока она не умерла. Отец ни разу не навестил её. Леди Димитреску медленно подняла голову и посмотрела прямо в глаза девочке. Её взгляд был тёмным, жёстким и холодным. Несколько воспоминаний об отце затмили все хорошие воспоминания о матери. Альсина действительно ненавидела его, и теперь Хеди понимала, почему он был убит. — Я не знала, прости. Я верну его, — Хеди протянула руку, чтобы расстегнуть браслет и вернуть владелице, но Леди Димитреску мягко накрыла её руку своей. — Не стоит. Это подарок Даниэлы, значит, он останется у тебя. Я уверена, что ты сохранишь память о ней. Девочка смущённо улыбнулась. Альсина снова посмотрела ей в глаза и неожиданно поднесла её ладонь к своей щеке. Хеди замерла, перестав дышать, когда почувствовала шёлковую тёплую кожу под своими пальцами. Не разрывая зрительного контакта, заставляя её отчаянно краснеть, женщина прижалась щекой к её руке и провела кончиком носа по запястью. — Ты позволишь мне попробовать? Девочка сглотнула, заторможенно кивая. Её сердце билось так громко, что Альсина наверняка слышала его стук. Хеди боялась отвести взгляд от её глаз, боялась того, что она задумала, но смиренно стояла на месте и ждала. Женщина завела обе руки ей за спину, заключая Хеди в объятия и что-то сделала. Как будто она стягивала перчатки, медленно, палец за пальцем. Внезапно Хеди резко вздохнула и задержала дыхание. Альсина коснулась её обнажённой спины голыми ладонями. От её холодных прикосновений тело девочки пронзил разряд тока, а глаза закрылись сами. Леди, едва касаясь, провела кончиками пальцев от затылка до середины спины, натыкаясь на платье. Она не зашла дальше очерченных одеждой границ, но и этого было достаточно, чтобы все внутренности Хеди сжались от предвкушения… продолжения. — Холодные, — едва громче шёпота произнесла девочка. От удовольствия, контраста своей горячей от волнения кожи и холодных руки Леди Димитреску, она не могла открыть глаза. Правая ладонь Альсины коснулась плеча и, сбегая вниз по руке, оказалась на ладони Хеди. Их пальцы мгновенно переплелись и, казалось, многое встало на место. Хеди наконец-то открыла глаза и выдохнула, замечая, насколько бледной была кожа женщины. И мелкие трещины на ней. Они были настолько тонкими и блёклыми, похожими скорее на трещины на фарфоре, что их запросто можно не заметить, но острый взгляд девочки проследил за ними до самого рукава платья. Вот почему Альсина носила перчатки. Впрочем, это был вопрос для другого раза. Гораздо важнее было то, что они касались друг друга так интимно и близко. Вскоре левая рука обхватила её талию, и Хеди оказалась ближе чем когда-либо. Её тянуло наконец сократить то расстояние, разделяющее их губы и просто поцеловать, но она сдерживала себя. Девочка никогда никого не целовала, что, если она разочарует её? Что, если всё закончится, даже не начавшись? Вместо этого она прижала их сцепленные вместе руки к своей груди, чтобы Альсина почувствовала, как сильно и быстро бьётся её сердце. Чтобы она знала, что являлась причиной её волнения. Леди Димитреску не воспротивилась. Её губы были растянуты в лёгкую, тёплую улыбку, а золотые глаза бегали по её лицу. Им обеим было хорошо в компании друг друга, в приятном молчании, в тепле их тел и мягких прикосновениях. Хеди хотела лишь одного — чтобы этот момент никогда не заканчивался. Конечно, это не могло быть правдой. В дверь постучали. Глаза Альсины тут же стали холоднее, зрачки сузились, а плечи расправились. Она расцепила их ладони, надела перчатки, а девочка вернулась на своё место. Тепло и мурашки последовали за ней, даже когда Хеди села в кресло. — Леди Димитреску, прибыл лорд Герцог. Он просит вас, — сказала вошедшая служанка, низко опустив голову. Альсина вздохнула, а Хеди нахмурилась. Герцог прибыл в самое неподходящее время. — Ты пойдёшь со мной? Девочка кивнула, и они последовали из кабинета в другую часть замка. Они шли порознь, и Хеди чувствовала дискомфорт из-за потери контакта. Альсина за несколько мгновений стала той самой холодной Леди, которую ежедневно видят слуги и даже дочери. Она была прекрасна в своей строгости и отстранённости, но Хеди больше нравилась мягкая, тёплая женщина с холодными руками и тёмными от удовольствия глазами. Герцог расположился в комнате под лестницей, у самого выхода, который сейчас был беспросветно заставлен деревянными ящиками и обычными картонными коробками. Его толстая сигара между пальцев оставила в маленькой комнатке столько дыма, что Хеди едва удалось вздохнуть. — Леди Димитреску, рад видеть вас! — его губы расплылись в довольной улыбке. — Заказ доставлен даже раньше срока. Он подтолкнул к ней несколько листов бумаги, которые Альсина начала пристально изучать. Пока её внимание было отвлечено документами, торговец бросил взгляд на девочку, смущённо стоящую около женщины. — Мисс Хеди, неожиданный, но, несомненно, приятный сюрприз! Кажется, я не видел вас целую вечность, — его блестящие глаза пробежались по ней от макушки до пят. — Позвольте заметить, что это платье очень вам идёт. Оно прекрасно подчёркивает черты вашего лица. Леди Димитреску, вы согласны со мной? Альсина медленно подняла глаза вверх и несколько мгновений смотрела на Герцога так, словно он сказал что-то оскорбительное. Впрочем, он её стремительно темнеющих глаз либо не заметил, либо не боялся. — Красный — отличный выбор. Хеди, до этого наблюдающая словно со стороны, внезапно почувствовала тепло на щеках и шее, понимая, что стремительно краснеет до цвета своего платья. Альсина не обратила внимания, но Герцог поймал её бегающий взгляд и подмигнул. — Я уверен, что вам также будут очень к лицу тёмно-зелёный или тёмно-синий. Чёрный идёт всем, поэтому я не предлагаю, но задумайтесь о приобретении чёрного платья в пол или немного выше колен. Нет предела совершенству, но вы очень близки… Пока Герцог продолжал откровенно действовать на нервы Альсине, Хеди наблюдала за тем, как её челюсти медленно сжимались, а дыхание становилось слишком глубоким для того, чтобы читаться спокойным. Действительно ли он просто делал Хеди комплименты или пытался вывести Альсину из себя? В конце концов Альсина подписала бумаги и попрощалась с ним, выходя из комнаты и оставляя её одну. — Леди Димитреску прекрасна в своих чувствах, дорогая мисс Хеди, — Герцог вздохнул почти с благоговением, зажигая новую сигару. Последняя истлела раньше, чем её владелец успел насладиться крепким табаком. — Только не в гневных. Кажется, вы её разозлили. — О, Леди Димитреску вскоре простит меня: в конце концов, на правду не обижаются, — он снова подмигнул и потянул руку под стол. Вскоре весь круглый стол занял толстый чёрный портфель, в котором Герцог долго копался, — а вот и ваш заказ. Он положил перед ней белую папку, набитую листами и фотографиями. При виде неё внутри Хеди будто всё перевернулось, а на спине выступил холодный пот. Компромат на Миранду. И всего спустя два месяца. — Я не могу сейчас расплатиться. — Это ещё не всё, мисс Хеди. Мы ещё успеем рассчитаться. Она благодарно улыбнулась ему и взяла папку, крепко прижимая её к груди. Альсина не должна узнать. Ей срочно нужно домой. Хеди вышла из комнаты, увидев Леди Димитреску рядом с дверьми. Она наблюдала за служанками, разбирающими заказ, нервно куря сигарету без мундштука. Судя по тому, как ей хотелось закурить, Герцог всё-таки вывел её на эмоции. Она стояла рядом с ней до тех пор, пока последняя маленькая коробка не была забрана служанкой, всё не набравшись смелости попроситься домой. Но доставить папку Карлу ей хотелось больше, чем остаться. Альсина еле отпустила её на фабрику, предоставив ей карету. Хеди сидела в ней как на иголках, теребя край папки пальцами. Возможно, в ней было что-то такое, что могло изменить всё. Возможно, Карлу станет лучше. Возможно, там было спрятано слабое место Миранды. Уже ближе к дому девочка всё же открыла её, сразу наткнувшись на фотографии светловолосого мужчины, тёмноволосой женщины с небольшим округлым животом, городской больницы, УЗИ будущего ребёнка и ещё много почти ненужного. Дальше шли документы, медицинские карты и ещё фотографии. Казалось, всё это имело мало общего с Мирандой, ведь в папке не было ни одной её фотографии, но Хеди была уверена, что обычная женатая пара — будущие родители — заинтересуют Гейзенберга. Раз Герцог собрал информацию именно по ним, то один из них представлял интерес для богини. Едва её ноги коснулись грязного пола фабрики, девочка незамедлительно направилась в кабинет Карла, надеясь застать его там в хотя бы хорошем настроении. Если раньше он был просто подобием призрака, который просто шатался по коридорам без дела, то сейчас многое стало зависеть от его настроения. Если оно было плохим, страдали все металлические вещи в его поле зрения. Хеди не хотела получить какой-нибудь ржавой хренью в лоб. — Карл? — позвала Хеди, стоя на пороге кабинета. Где-то внутри слышался шелест бумаги — он был здесь, но не ответил, — я принесла тебе кое-что. Он повернулся, бросил на неё один безучастный взгляд и вернулся к перекладываю бумажек. Одни отправлялись в ящик стола, другие — в коробку под ногами на выброс. Хеди положила папку прямо поверх его рук, ожидая реакции. Он открыл её и бегло просмотрел все документы и фотографии. По нахмуренным бровям было понятно, что он тоже не был впечатлён. — Мне написать открытку с поздравлениями? — Карл взял в руки фото УЗИ и посмотрел на Хеди с удивлением. — Как только Миранда уехала, я попросила Герцога проследить за ней и собрать информацию о новом объекте. Возможно, ты найдёшь что-то интересное. Девочка с волнением наблюдала, как лорд серьёзно взялся за изучение содержимого папки, рассматривая каждую фотографию и читая каждый документ. Его лицо часто менялось — от удивлённого до откровенно недовольного. Ему эти бумажки давали явно больше информации. — Ты права, — Карл впервые за долгое время улыбнулся, — я действительно нашёл кое-что интересное. — Я рада. Хеди вышла так же тихо, как и вошла, давая Гейзенбергу время разобраться с этим самостоятельно. Она была уверена, что через несколько часов он придёт сам, задаст кучу вопросов и, возможно, снова придёт в себя.