Error

Через месяц наступила зима. Тревожность Хеди возросла до эпических масштабов. Армия не готова, безымянный командующий всё ещё не доработан, да и в целом Карл не изменил режим работы, явно не стараясь успеть до холодов, но девочка не может унять беспокойное сердце. Даже несмотря на то, что ничего не изменилось, ей стало казаться, что вот-вот, и работа будет окончена. Теперь ночь перестала быть такой желанной. Ей снятся кошмары. От повторяющегося видения, которое спровоцировала сыворотка Моро, до смерти её близких. Альсина, Донна, Бэла, Кассандра, Даниэла, Карл. Все они умирают либо от рук Миранды, либо друг от друга, а Хеди просто смотрит на бойню в стороне и ничего не может сделать. Утром её подушка в слезах, а тело в холодном поту. Но зима прошла. Наступила оттепель. Как только температура на улице достигает плюсовой отметки, Хеди выдыхает так, будто до этого на её плечах лежало само мироздание. Ещё почти год. У Хеди есть время что-то сделать или смириться. Она так и не решила. Осознание того, что в любом из двух вариантов могут погибнуть все, всё никак не выходит из головы. Такое ощущение, что правильного ответа вовсе нет. Гейзенберг ясно дал понять, что вполне может случиться так, что она останется единственной выжившей. А что делать при таком раскладе, она не знает. Эти мысли вертятся в её голове по кругу день и ночь. Хеди почти перестала замечать окружающий мир, либо глубоко уходя в себя, либо в книги, которые теперь составлют большую часть её досуга. Когда получается увлечься, они действительно отвлекают от проблем. Ещё хорошо забивает голову уборка. После того, как сошёл снег, она снова стала выходить на улицу и вычищать территорию фабрики. Остаётся примерно половина, так что она не жалеет сил, работая до поздней ночи. Иногда, примерно раз в неделю, к ней присоединяется Карл. Он тихо следует за ней во двор, садится на кучу мусора у двери и поджигает сигарету. Лорд молчит, возможно, следя за ней, а может, просто желая проветриться. Она надеется на последнее, больше не желая поднимать болезненные темы. Они вообще не говорили о планах на будущее, делая свою работу в тишине, и это устраивало её. Сейчас Карл тоже сидит с ней. Густой дым от его сигары медленно поднимается вверх. Хеди рада, что сегодня обошлось без вечно приносящего дурной запах крепкого табака прямо к её носу ветра. Она методично разбирает деталь за деталью, что-то отбрасывая в сторону, а что-то бросая под ноги Гейзенбергу. Раз он сидит с ней, то и отправить пригодный металл в цех может сразу. — Ещё раз, что ты хочешь здесь сделать? Детскую площадку? — Карл усмехается, зажимая сигару в зубах. Надоедливое вороньё, кажется, отвечает ему быстрее Хеди. — Скорее спортивную, — она оборачивается на него, — А то ты совсем дряблый. Только представь — шесть утра, солнце только встаёт, воздух влажный и свежий, трава покрыта росой, ты выходишь на задний двор и прыгаешь на турничок. Хорошее начало дня, как по мне. — Издеваешься? — С неприкрытым весельем в голосе спрашивает Гейзенберг. Физической работы ему хватало и без турников. — Да, — просто отвечает Хеди, — Но из солидарности могу выходить с тобой, скажем, раз в месяц. — Щедро. Она коротко улыбается и продолжает работу. На самом деле в голове уже есть примерный план того, что Хеди хочет видеть на заднем дворе своей фабрики. Она планирует убрать некрасивый старый забор и высадить по периметру деревья. Возможно, фруктовые, но девочка думает, что отравленная маслами земля вряд ли примет такие нежные растения. Никаких цветов и кустарников в форме животных. Она хочет просто заполнить пустоту, вместо чёрной земли увидеть зелёную траву и несколько живых растений рядом. Этого было бы достаточно, чтобы фабрика не выглядела заброшенной. Карлу же, с другой стороны, всё равно на её внешний вид. Достаточно того, что он работал годами для того, чтобы наполнить её оборудованием, починить и запустить все механизмы, после многолетнего простоя снова вдохнуть в неё жизнь. Единственное, что удовлетворяет Гейзенберга, так это новый металл. Заказывая у Герцога ресурсы для армии, он даже не подумал о свалке за окнами фабрики. Хорошо, что Хеди, казалось, не может сидеть на месте и докопалась и до этого мусора. Она вытащила не очень-то и много действительно пригодного металла, но и этого хватило на ещё одну партию солдат. Лорд докуривает вторую по счёту сигару и бросает маленький окурок на землю. — Не задерживайся и не забудь закрыть дверь, — Карл встает и поднимает несколько кусков металла. Они покорно плывут за ним внутрь. Чуть позже эти детали пополнят собой большую кучу в цехе. Хеди только кивает, не отвлекаясь от своего занятия. Ей в руки попалась грязная железная балка, края которой уже прогнили, но середина выглядела неповреждённой. Она решает оставить её, бросая на уже пустое место рядом с дверью. Несмотря на то, что Хеди обещала лорду не задерживаться до темноты, зачастую работа поглощала её с головой. Так случилось и в этот раз. Она зарывает руки в землю, оставляя на коже маленькие царапины от найденных там деталей, пока солнце не заходит за горизонт. В этой части фабрики нет ни одного фонаря, поэтому мусор довольно быстро смешивается с землёй и перестаёт быть различимым. Не помогает и погода, за последние два часа испортившаяся настолько, что тёмные грозовые облака закрывают собой все звёзды. В ближайший час может пойти дождь. Девочка бросает последнюю деталь в кучу для мусора. Остаётся всего ничего. Пара дней, и территория будет чиста. Хеди выпрямляется и напоследок оглядывается вокруг. Кроме ворон на заборе и усиливающегося ветра нет ничего. Она подходит к двери и уже хватается за ручку, как со стороны леса доносится что-то смутно похожее на чей-то голос. Она оборачивается лишь на мгновение, подумав, что ей послышалось, но тёмный силуэт в плаще на самой окраине леса привлёк её внимание. Девочка щурится, не понимая, кто стоит там, в темноте деревьев. Силуэт смутно похож на одну из сестёр, его выдаёт плащ в пол, длинные руки и капюшон на голове, но что она могла здесь забыть? Тем более в такое время? Неизвестный двинулся, поднимая руки вверх и размахивая ими в приветственном жесте. Теперь Хеди кажется, что это Даниэла, ведь только она может быть настолько безрассудной, чтобы выбраться из замка почти ночью и прибежать на чужую территорию, но всё ещё оставался вопрос, что ей надо. Хеди колеблется около двери, не зная, стоит ли ей подойти, но кажется, что Даниэла решает за неё, двигаясь в её сторону. Её плащ подхватывает ветер и девочка едва ли замечает прядь тёмных коротких волос. — Даниэла? — шепчет она, отрывая руку от двери и несмело подходя ближе к забору. Где-то под рёбрами начинает жужжать плохое предчувствие. Неужели что-то случилось с Альсиной или другими сёстрами? — Пойдём со мной. — Нетерпеливо говорит младшая Димитреску, едва подойдя к условному месту встречи. Если бы не ветер, дующий в сторону девочки, она бы и не услышала. — Что-то случилось? Только не говори мне, что что-то случилось с… — Хеди не может договорить, чувствуя неприятный комок в горле. — Ничего не случилось, — лицо Даниэлы скрыто под капюшоном, но девочке удаётся увидеть, что она предельно серьёзна. Это было так непохоже на вечно весёлую младшую дочь Альсины. Она протягивает Хеди руку в перчатке, приглашая выйти за пределы фабрики. Над их головами слышится первый гром. Девочка сглатывает, пристально рассматривая её ладонь. Как только Даниэла опровергла самые худшие догадки, чувство приближающейся опасности возросло. Хеди всё ещё не может понять, что ей понадобилось от неё в такой час. Она не хочет снова ввязываться в дерьмо. — Если всё хорошо, то встретимся в замке в конце недели, — Хеди разворачивается, собираясь войти под крышу фабрики, когда внезапно твёрдые пальцы обхватывают её запястье, — Даниэла, я правда не хочу проблем. Карл меня убьёт. Пальцы сжимаются крепче, и чувство опасности топит её с головой. Волосы на её затылке встают дыбом, кровь отливает от лица, а плечи мелко дрожат. Либо младшая Димитреску очень зла, либо это не она. И Хеди искренне боится второго варианта. — Ты пойдёшь со мной, — её запястье сильно дёргают вперёд, и девочка переваливается через импровизированные ворота. Необъяснимый страх сковал её тело. Ноги двигаются только благодаря стальной хватке Даниэлы. Она упорно тащит её в лес, прочь от фабрики и Карла. Хеди так хочет упереться ногами в землю и дёрнуть младшую Димитреску на себя, зная, что ей хватит сил это сделать. Ей хватит сил противостоять ей. Но она не может. Она не может даже открыть рот, чтобы спросить, закричать или сделать хоть что-нибудь. — Пожалуйста, подожди, я не могу, — но её не слышат. Хеди так настойчиво тащат в лес, что остаётся единственный вариант — закричать. Она открывает рот, но внезапно её тело дёргается в сторону, спина ударяется о дерево, а чужая рука надавливает на губы. Именно тогда девочка понимает, что человек перед ней не является Даниэлой. Миранда. Миранда вытащила её с фабрики поздно вечером и тащит, вероятно, к себе в лабораторию. Или желает убить где-то в лесу. — Ты пойдёшь за мной, или к утру Гейзенберг получит твой труп, — тихий вкрадчивый голос заставляет девочку немедленно кивнуть. Она не может ничего сказать, но глаза говорят громче слов. Зрачки расширились, почти закрывая собой голубую радужку, взгляд безумно бегает по холодному сосредоточенному лицу Миранды, притворяющейся Даниэлой. Хеди ещё несколько раз кивает головой, давая ей понять, что согласна на её условия. Только после этого рука с её рта исчезает. Лучше принять волю богини, чем сопротивляться и в итоге умереть. Так ведь? Девочку снова тянут за запястье, уже не сильно, но настойчиво. Она успевает лишь один раз обернуться на тёмную, ничем не подсвеченную фабрику и открытую дверь — единственный источник света. Карл всё ещё там, уверенный в том, что она скоро придёт и надёжно закроет за собой дверь. Он будет волноваться, когда не увидит её на кухне через несколько часов. Как долго Миранда была здесь? Следила? Выжидала, пока лорд потеряет бдительность? Уже не важно, что она делала, она добилась своего, и Хеди идёт с ней добровольно. Богиня уверенно идёт через густой лес, кажется, что она отлично знает дорогу, в то время как Хеди путается, наступает себе на ноги и едва может видеть из-за темноты. Её тело трясёт от страха, но ноги продолжают идти. Она не знает, сколько бродит в этих потёмках, стараясь не потерять Миранду, но вот лес начинает редеть, и девочка видит очертания дома. Того самого холодного, пустого, отталкивающего дома. Прошло столько времени с тех пор, как девочка была здесь в последний раз, что дорога к нему стёрлась из памяти. Если ей повезёт выжить, сможет ли она найти дорогу домой? На пороге дома Миранда снова хватает её и сразу же тащит в подвал. Хеди не успевает осознать, как получается настолько быстро преодолеть весь дом и лестницу в лабораторию, но богиня вталкивает её в ярко освещённое помещение и указывает на кушетку. В её руке появляется шприц с чем-то слишком чёрным и густым, чтобы быть сывороткой. Она ложится, покорно вытянув руку. Кажется, разум, больше не способный воспринимать происходящее, отключился. Хеди чувствует горячие слёзы на своих щеках, другой рукой прикрывает себе рот, но не чувствует ничего, кроме дрожи и страха, заставляющего её истекать холодным потом. — Ты должна понимать, у меня больше нет на тебя времени, — Хеди не понимает, для чего богиня это сказала, вряд ли её слова могут успокоить. Холодная тонкая игла легко входит под кожу, и мутная смесь тут же начинает течь по венам. Девочка может только наблюдать, как сыворотка внутри растекается, окрашивая вены в чёрный цвет. Могло ли это быть болезненно? Ощутила бы она в дополнение к почти животному ужасу ещё и боль? Хеди переводит взгляд на лицо Миранды. Как только они вошли в дом, она больше не скрывалась, явив свой истинный облик. Холодный, мрачный и бесстрастный. Только её глаза могут выдать то, что она чувствует на самом деле. Девочка видит там немного: всего лишь безумную решительность и совсем чуть-чуть незаинтересованности. Как будто она знает исход заранее. Как только сыворотка в шприце кончается, Миранда оставляет его забытым на полу. Одна её рука крепко сжимает запястье, другая надавливает на плечо. Её давление сильно и напористо, словно Хеди в любой момент может подорваться и убежать. Как будто она может справиться со страхом, который до сих пор так надёжно контролирует всё её действия. Но внезапно её руки уходят. Богиня медленно отходит к столу у стены, облокачивается на него бедром и шумно вздыхает. Девочка лежит так же неподвижно и тихо, стараясь лишний раз даже не дышать. Этот вздох не может быть ничем иным, кроме как разочарованным. Несколько минут ничего не происходит. Миранда смотрит то в противоположную стену, то на свои пробирки на столе. Думает. Хеди же наблюдает за ней взглядом затравленной мышки. Её тело мокрое от пота, пальцы мелко дрожат и кажется, что темнеет в глазах. Она просто ждёт, пока случится взрыв, ведь медленно вытягивающееся лицо богини буквально кричит об этом. Внезапно всё, что до этого стояло на столе, летит на пол. Грохот разбитого стекла и чего-то жидкого, быстро образующего лужу, отбивается прямо от стен. Миранда бьёт кулаком по столу, и это отрезвляет Хеди настолько, что она резко садится. Её глаза широко раскрыты, а губы поджимаются в немом ужасе. Что делать? Защищать себя? Убежать? Есть ли у неё шанс выжить? — Столько лет я пыталась слепить из тебя хоть что-то достойное, — из горла богини вырывается маниакальный смех, но лицо остаётся поразительно холодным и собранным. Она выглядела как пластиковая кукла с динамиком внутри, — Я потратила столько времени и сил. На пол летит ещё что-то несомненно хрупкое, и Хеди вздрагивает одновременно с шумом стекла. Казалось, разбилась не колба, а её такая хрупкая от страха душа. — Всё зря. И снова тишина. Неуютная, холодная, предвещающая бурю. Под бешеный стук своего сердца девочка как можно медленнее встаёт с кушетки и придвигается спиной к двери. Её глаза не отрываются от застывшей фигуры Миранды, но та не смотрит на неё, рассматривая бардак на полу. Всё ещё думает. — Пошла вон, — слишком тихо, но достаточно для того, чтобы девочка сорвалась с места и побежала прочь из дома. На улице уже начался сильный дождь, стеной перекрывающий весь окружающий мир, но Хеди не останавливается. Она как есть — в сбитой рубашке, с растрёпанными волосами и застывшим в шоке лицом, бежит в лес. Пока Хеди пытается в спешке разобрать дорогу домой, по её лицу текут слёзы. Она не может спутать их с дождём, который уже начал пропитывать и остужать тело. Глаза резко защипало, а горло сдавило настолько, что пришлось несколько раз насильно сглотнуть. Неужели это происходит здесь и сейчас? Неужели это не один из её кошмаров, что приходят в часы хлипкого умиротворения? И, что более важно, неужели она осталась жива? Хеди своими глазами видела то, как Миранда превращается в разочарованную, обиженную статую с лёгким оттенком безумия во взгляде, но она… просто отпустила. Девочка с точностью могла сказать, что это решение далось ей нелегко. Как будто что-то сдерживало богиню от жестокого убийства прямо там, где Хеди и стояла. Но это уже неважно. Важно найти дорогу домой. Она даже не знает, сколько метается по лесу, сколько месит своими ботинками грязь, сколько мокрых листьев застряли в волосах, но, в конце концов, наконец-то сквозь плотную стену воды виднеются трубы фабрики. Хеди, постоянно вытирая глаза от воды, выходит прямо к дому. Сколько её не было? Карл заметил пропажу или завис в кабинете, надеясь на то, что она благополучно закрыла дверь и легла? Хеди быстро пересекает территорию фабрики, замечая, что дверь закрыта. Хорошо, что не на ключ. Значит, лорд выходил на улицу. Это подтверждают и грязные следы сапог на полу, и яркий свет абсолютно везде, хотя обычно горят лишь две-три лампы. — Карл… — Хеди зовёт, но настолько тихо, что даже пустой длинный коридор не улавливает слов. Кожа сырая от дождя и слёз, нос забит, лёгкие горят, голова кружится. Она не понимает, что чувствует. Облегчение от того, что пережила гнев Миранды? Страх из-за того, что богиня вероятно, следовала за ней? И где вообще Карл. Она идёт дальше, проходя коридор за коридором и, наконец, оказывается на кухне, где они встречаются чаще всего. Запоздало слышится звук старого лифта. — Где ты была?! — Первое, что она слышит от лорда, когда тот врывается на кухню. Хеди поворачивается, и его лицо застывает. Он может видеть её растрёпанный вид, мокрую одежду, красные глаза и руку, что всё ещё не прикрыта рукавом. Под бледной кожей проступают чёрные распухшие вены. Он всё понял. — Это Миранда… Она заставила меня идти за ней, Карл, — девочка тянет к нему руки, отчаянно нуждаясь в утешении. Пока она бежала по лесу, тяжесть ситуации отступила в сторону, но вот она оказалась дома, и всё навалилось вновь. Страх вернулся, — Я не хотела уходить, я… Прости меня, Карл, прости. Как только его руки заключают её тело в крепкие объятия, начинается неконтролируемый поток слёз и слов, из которых нельзя составить предложение. Она слышит ответные успокаивающие слова Гейзенберга как будто сковь воду, чувствует его руки на себе, но этого было мало. Она сейчас так напугана, так разбита. Хеди хочет, чтобы это закончилось. — Тебе нужно уходить. Слышишь меня? — Карл отрывает её от себя и заставляет поднять голову. Его руки осторожно удерживают её мокрое лицо, — Здесь небезопасно. Поменяй одежду, возьми плащ, и иди к Альсине. Я позвоню ей и всё объясню. Она тебя защитит. — Нет, почему? Я хочу остаться здесь. — Нельзя. Беги в замок, держись Альсины и постарайся успокоиться, хорошо? Жди моего звонка. Только после этого ты сможешь вернуться. — Она придёт за мной? Лорд не отвечает, в последний раз крепко прижимая девочку к себе. Потом следует приказ поторапливаться, и Хеди бежит в свою комнату. Она поспешно натягивает на сырую кожу новую одежду, прячет бардак из волос под капюшон и направляется к выходу. Девочка не совсем понимает, почему Карл вдруг приказал бежать с фабрики и почему к Альсине, но не спорит, когда снова выходит под дождь. Дорога до замка занимает где-то полчаса, но из-за погоды Хеди идёт дольше. Намного дольше, чем хотелось. Ей приходится постоянно оборачиваться и останавливаться, когда кажется, что рядом кто-то есть. Ворота открыты, парадные двери тоже. Сквозь них льётся яркий тёплый свет и видны три силуэта, ожидающие её прибытия. — Ты похожа на половую тряпку! — комментирует её внешний вид Кассандра, как только девочка переступает порог замка. Двери за ней сразу же закрываются. — Хеди! Что случилось? Мама почти ничего не сказала, — Бэла была больше обеспокоена ситуацией, отталкивая среднюю сестру и приобнимая дрожащую девочку за плечи. Хеди не отвечает, стараясь унять бешеное сердцебиение глубокими вздохами. Тепло тела Бэлы, мягкий свет множества свечей и приятный цветочный запах, гуляющий по замку, медленно успокаивают её. — Я думаю, стоит привести тебя в порядок, верно? — Бэла мягко подталкивает её к лестнице. Хеди не спеша идёт за старшей из сестёр, множество мух облепили её мокрый плащ словно кокон. Она вдруг понимает, где оступилась. Девочка могла понять, что это была не Даниэла с самого начала, ведь рядом с ней не было ни одной мухи. Сёстры Димитреску всегда сопровождали свои появления стаями насекомых, но не Миранда. А она и не заметила… Могла прекратить это ещё в начале, но не заметила. На третьем этаже замка было многолюдно. Служанки суетятся, бегая из одной комнаты в другую. Хеди едва замечает их, смотря себе под ноги. Она просто хочет лечь спать и желательно у себя дома. Хочет, чтобы этот день закончился. Она приходит в себя только когда оказывается в спальне Альсины. Помимо самой Леди в комнате были две служанки, быстро разбирающие постель и готовящие одежду и еду. Только когда женщина обернулась и посмотрела на девочку, старшая Димитреску отпустила её. — Хеди… — она делает несколько широких шагов и присаживается напротив неё. Каменное лицо, красные, опухшие глаза и затравленный, испуганный взгляд говорят Леди больше, чем слова. Это было ей знакомо. Её руки дотрагиваются до хрупких плеч и немного сжимают. Тяжёлый сожалеющий вздох наполняет комнату. Альсина в смятении и немного зла после разговора с Гейзенбергом. Миранда никого не предупредила, не дала даже намёка на скорый эксперимент, и вот звонок поздно вечером, и мокрый, напуганный ребёнок на пороге замка. И больше всего жаль Хеди, над которой богиня просто поиздевалась в своей любимой манере. — Уйдите, — говорит Леди служанкам, которые спешат выполнить приказ. Альсина переводит взгляд на дочерей. Они толпятся у двери, оглядывая девочку. Она бы поговорила с ними позже. Женщина тоже замечает явные перемены, но сейчас ей не до них. — Лично проверьте все входы в замок и разгоните слуг по комнатам. Сегодня ночью должна стоять тишина. — Что мы будем делать, если она придёт? — Кассандра сжимает пустые кулаки. — Вы — ничего. Я хочу, чтобы вы оставались в своих комнатах до утра, — женщина бросает на дочерей предостерегающий взгляд. Она видит, как девочки хотят взяться за оружие, но не может этого допустить, — Идите. После того, как мухи растворились в коридоре, Альсина снова обращает внимание на Хеди. Она больше не дрожит, но смотрит в пол и шмыгает носом. — Расскажи мне, что случилось, — Альсина нежно проводит вдоль по её рукам, чтобы сжать ладони и привлечь её внимание. Тогда она замечает, что левая ладонь странно тёмная. Её зрение не позволяет списать эти полосы на грязь. Нет, это вены, теперь окрашенные в чёрный. Метка, которую носят они все. Недостаток. Уродство. — Я не знаю, — Хеди словно только проснулась, вытирая руками влажное лицо, — Она выманила меня с фабрики и привела к себе. Вколола что-то, что не сработало, и прогнала. Альсина на долю секунды прикрывает глаза. Это так похоже на Миранду. Сорваться в моменте и создать хаос. Это так похоже на неё, на Донну, Сальваторе и Карла. Все они в какой-то момент прошли точку кипения и выжили. Для Хеди всё может выйти не так хорошо. Конечно, она останется жива, но вряд ли получит спокойную жизнь после, титул и земли. — Тебе нужно поменять одежду, поесть и лечь спать, — кончики пальцев Леди приподнимают её лицо. Даже в таком положении она возвышается над девочкой, — Оставь это на завтра. — Скажи мне, почему Карл отправил меня сюда, — её изуродованная рука ложится поверх её ладони, — Она придёт за мной? У Альсины нет чёткого ответа. Кто знает, пойдёт ли Миранда дальше. Она может сказать лишь то, что Карл старался обезопасить её. Если богиня и захочет крови, то первым делом пойдёт на фабрику. Но она не может сказать ей такое. Хеди сорвётся с места раньше, чем она закончит. — Я не знаю, — красные губы касаются её холодного лица, — Ничего не бойся. Я рядом с тобой. Хеди больше ничего не говорит. Женщина позволяет ей отойти и сменить одежду. После сесть за стол и немного поесть. Было ощущение прострации. Будто её тело действует само, а разум настолько устал от потрясений, что отказался работать. Девочка едва слышит звуки передвижения Альсины по комнате, едва чувствует вкус еды, едва открывает глаза, борясь с внезапно накатившей сонливостью. Даже чёрная ладонь, хотя и является новой на периферии её зрения, не вызывает никакого интереса. Она не заметила, как оказалась в огромной высокой постели, укрытая тёплыми одеялами, с мягкими подушками под щекой. Сейчас её не волнует мысль о том, что это кровать Альсины, что она вторглась в её личное пространство, мнёт простыни, на которых она спит и её запахе на постельном белье. Ей сейчас так плевать на это. — Ты будешь здесь? — тихим, усталым голосом спрашивает Хеди. Альсина садится на край постели и наклоняется к ней. Её фигура закрыла собой свет свечей, запах духов врезается в нос, но усталость мгновенно перебивает чувство восторга от её близости. — Я останусь с тобой. — Обещай мне сказать, когда он позвонит. — Обещаю. Девочка медленно засыпает с мыслью о телефоне в кабинете Леди Димитреску и о трели, которую так желает услышать. Она хочет домой, хочет, чтобы с Карлом всё было хорошо и чтобы этот день, наконец, закончился. Сколько сейчас времени? Десять? Одиннадцать? Хеди почти справилась.