Error

В течение следующего месяца с конвейера сошла первая десятка солдат. Говоря о десятке нужно уточнить, что заработали только восемь. Двое из них просто не активировались, лорд сказал что-то об испорченной нервной системе и перегрузке тел железом, но исправлять ошибки не стали. Слишком много времени и ресурсов. Несмотря на то, что роботы были ещё сыры и непроработаны, Карл и Хеди были довольны результатом. Они без проблем включились в работу, скоординированно выполняли общие команды, и это то что было нужно. Девочка была рада даже больше, ведь, как и предполагалось, конвейер и отливка частей роботов легли на её плечи. На самом деле она была счастлива взять на себя такую ответственность. С течением времени разбираться в деталях и проводах становилось всё легче, поэтому Хеди создавала, переделывала под каждого и собирала самостоятельно. Гейзенберг же взял на себя разработку чипов и создание общей системы командования армией. Так работа шла не только проще, но и намного быстрее. Изначально делать хоть что-то без присмотра Карла было страшно и неудобно. Даже если он не помогал, Хеди всегда могла задать вопрос или оставить ему более сложную работу. Теперь же он не появлялся в цехе, и девочка получила полный доступ ко всему, что было под рукой. Объем работы казался неподъёмным, но потом всё выстроилось в непрерывную цепочку действий. Разобрать и почистить от грязи металл, сваленный по углам цеха, загрузить в печь, дождаться, пока куски мусора не станут пластичным материалом, влить его в формы, дождаться выплавки, подчистить затёки, отполировать, собрать, отправить в другой цех. Несмотря на обилие дел в списке работать приходилось быстро, и за день готовились более сотни деталей. Два дня в неделю металл и ещё два дня сборка. Ужасная усталость, тяжесть в конечностях, сухая от жара печей кожа были лишь временными неудобствами. Вскоре Хеди нашла своё очарование в вечной духоте цеха, красной и мокрой от пота коже, непосильных для некоторых людей тяжестях и мелких царапинках на пальцах. Ей нравилась эта работа и возможность показать себя. Не то чтобы девочка чувствовала себя ненужной, но иногда казалось, что мешает она больше, чем помогает. Теперь же такого нет, Хеди вовлечена в работу на том же уровне, что и Карл. Но сегодня все увлечения остались на фабрике. Было около семи вечера, на небе ни облачка, солнце щедро поливало землю теплом, сады цвели, запах свежести и цветов пробивался даже сквозь едва приоткрытое окно; но в такую прекрасную погоду Хеди не занималась с сёстрами, не гуляла и просто не наслаждалась пышным богатым летом, а сидела в тёмном из-за зашторенных окон оперном зале в доме Димитреску. Она наблюдала редчайшее событие — Бэла, Кассандра и Даниэла играли для матери и для неё. Девочка видела такое только два раза и сейчас третий. Тонкие бледные пальцы Даниэлы порхали по клавишам, создавая что-то томное, тягучее как патока и тёмное. Совсем не похожее на музыку матери. Её сёстры, казалось, не замечали тяжёлой ауры мелодии и беззаботно кружились в незамысловатом танце в самой середине зала. Их лёгкие движения, плавные покачивания бёдер и взлетающие в изящных движениях руки никак не вязались с музыкой, наполняющей огромную комнату, но в этом и были сёстры Димитреску. Альсина сидела рядом на кресле, в руке сжимая дымящийся мундштук и улыбаясь им. Даже если происходящее и можно было назвать театром абсурда, она была довольна своими дочерьми, ведь и игра Даниэлы, и танец старших Димитреску — её заслуга. Хеди была рядом с ней, но на диване, подперев кулаком подбородок, и без особого интереса наблюдала за семьёй. Духота из-за яркого солнца, жары, закрытых штор и сладкого, тяжёлого запаха дыма от сигарет совсем не помогала ей сосредоточиться, а скорее, кружила голову. Чтобы занять себя хоть чем-то, девочка в который раз осматривала зал в надежде увидеть что-то новое, но, казалось, даже свежие цветы в напольных вазах не менялись. В какой-то момент, когда музыка уже приелась, а возгласы сестёр пропускались мимо ушей, её взгляд упал на Альсину. Она сидела в совершенно расслабленной, царственной позе, с заброшенной на позолоченный подлокотник рукой, с ногой, закинутой на ногу, и мундштуком в свободной руке. Её лёгкая, покровительственная улыбка украшала бледное лицо, а глаза светились тёплым, мягким светом. Проявление такой нежности несвойственно Леди Димитреску в повседневной жизни, и Хеди было приятно видеть её открытость и любовь к семье. Она рассматривала её и думала о словах Карла. О том, что в каждом, кроме Донны, сидит монстр. Хеди не могла представить изящную, властную и элегантную Леди Димитреску, в какой-то момент обернувшуюся во что-то ужасное и смертоносное. Не то чтобы Альсина была доброй душой с состраданием матери Терезы, но и не была безголовой, наполненной животной жестокостью женщиной. Она не была похожа на своих детей. Момент, когда Альсина повернулась, когда её золотые глаза пронзили девочку, на секунду остался незамеченным. Хеди скользила взглядом по стройным, сильным ногам, частично закрытым платьем, по свободной, расслабленно свисающей руке и только потом зацепилась за лицо. Поняв, что её поймали на бессовестном разглядывании, девочка вздрогнула и быстро отвела глаза на сестёр Димитреску. Ей показалось, что Леди смотрит на неё с укором, что, возможно, было правдой, ведь она не проявляет интереса к импровизированному концерту. Пальцы её свободной руки начали теребить ткань простых чёрных штанов, желая заняться хоть чем-то. Хеди насильно направила свои мысли на девушек, всё ещё кружащихся в танце. Их движения были хаотичны, но точны, платья изящны и легки; над головами маленький рой мух, создающий свой собственный неповторимый танец. Что ж, когда она начала присматриваться и действительно проникаться атмосферой оперного зала, девочка могла сделать вывод, что они прекрасны. Нечасто Хеди удавалось увидеть в сёстрах проблеск хороших манер и женственности, но сейчас они не скрывались за масками зверей, беспощадно терзающих замок. Они были просто девушками, пыщущими нежностью друг к другу. Она не замечала и этого. Этой нежности, раскрепощённости и любви. Каждая отдавала другой частичку своего тепла, но это не было похоже на семейную любовь. Хеди с большим удивлением смотрела на Бэлу, уверенно поддерживающую сестру за бёдра во время танца, на её руки, скачущие от шеи до ключиц и ниже. Намного ниже. Смотрела на Кассандру, отдающуюся сестре, поощряющую её действия и прижимающуюся к старшей так, слова она была не сестрой, а… романтическим партнёром. Даниэла, находящаяся вдали, впрочем, не замечала расстояния, выражая свои эмоции красноречиво полыхающим взглядом. Её пальцы слишком сильно вжимались в клавиши рояля, да и сами движения рук были неспокойными, будто она одним своим видом просила у кого-нибудь замены на инструменте, чтобы присоединиться к сёстрам. Осознание этого заставило Хеди смутиться и снова отвести взгляд, но теперь на шторы. Благодаря фильмам и книгам девочка понимала, что происходит, и от этого её лицо пылало жаром. Они словно сворачивались клубком, играли друг с другом как кошки. Именно так в произведениях описывалась любовь – страсть, прикосновения, взгляды, покорность, желание чувствовать и дарить эти чувства партнёру. Хеди снова оглянулась на Леди Димитреску, но теперь с конкретной целью. Она пыталась прочитать эмоции на её лице, пыталась понять, допускает ли она такое развратное поведение собственных дочерей, но, как всегда, настоящие чувства Альсины были скрыты. Её глаза всё так же светились. Ни намёка на гнев из-за… инцеста? А права ли Хеди в своих суждениях? Если подумать, она так редко посещает замок — хорошо бы раз в неделю — и не видит всего, что здесь происходит. Девочка никогда не замечала за сёстрами тяги друг к другу, они не позволяли себе интимных прикосновений в её присутствии, вели себя так, как требовал от них статус наследниц дома Димитреску. Возможно ли, что за закрытыми дверями своих комнат сёстры делают то, что за пределами их мира считается чем-то отвратительным и неприемлемым? Но, с другой стороны, были на этой земле люди, способные составить им компанию? Вряд ли кто-то решился бы терпеть хотя бы одну из сестёр, не то что всех вместе. И дело даже не в том, что человек попросту не выдержит того обилия тьмы, что скрывается в душе, а в простом отвращении Бэлы, Кассандры и Даниэлы к простым смертным. Они не считали их достойными жизни, что уж говорить о партнёрстве. Может, поэтому они так любят друг друга? Поэтому Альсина закрывает на это глаза? — Ужас… — прошептала сама себе девочка, стараясь уйти из этого зала хотя бы мысленно. Ей было невыносимо находиться здесь и собственными глазами видеть обратную сторону Димитреску. Это было слишком интимным и личным. Хеди не хотела влезать в это, знать чьи-то секреты и, тем более, быть в курсе того, чем занимаются другие в свободное время. У неё были свои заботы и секреты. Внезапно Альсина покинула кресло. Лицо девочки в момент стало бледнее. Сёстры застыли в нелепых позах, и музыка затихла. Леди медленно подошла к роялю, кончиками пальцев проведя по лакированному начищенному дереву. Даниэла мгновенно покинула место, присоединяясь к сёстрам, образовавших полукруг. Понимая, что Альсина собирается играть, Хеди тоже встала и подошла ближе. Она не раз видела мастерство женщины вблизи, но никогда не отказывалась посмотреть ещё. Музыка полилась снова. На этот раз это было какое-то известное произведение, название которого девочка не запомнила. Она бездумно уставилась на пальцы Альсины, искусно создающие приятную мелодию. Потом её взгляд невольно скользнул выше, на пышное декольте белого платья. Хеди с удивлением посмотрела на едва заметную под умело нанесённым слоем пудры и тонального крема сеточку мелких трещин. С каждым вздохом она становилась заметнее и с выдохом полностью пряталась под косметикой. Понимая, что нагло пялится на Альсину, и от того краснея, девочка пошла дальше — на ключицы и шею. На алебастровую кожу без единого изъяна, лишь с несколькими паутинками крупных вен. Девочка вернулась обратно к пальцам. Она впервые видела изъяны во внешности Леди Димитреску. У всех лордов были свои уродства, нанесённые Каду, даже у Карла, который был покрыт шрамами, до сих пор красными и как будто свежими, но Альсина никогда не позволяла другим увидеть свои. Кожа человека не могла потрескаться словно фарфоровая тарелка, и это значило, что для неё имплантация паразита тоже не прошла бесследно. Прежде, чем Хеди успела подумать о том, где ещё могут быть трещины, и поэтому ли женщина носит закрытые платья, сёстры прервали музыку. Кто-то из них издал что-то непонятное, и мухи закружились вокруг неё. В следующий миг, как только она снова открыла глаза, Бэла стояла за спиной всё ещё играющей матери и что-то шептала ей на ухо. Взгляд Альсины поднялся на неё, и Хеди показалось, что её сердце перестало биться и упало вниз. Неужели Бэла заметила её бесстыдные разглядывая и сообщила маме? Но в глазах Леди не было осуждения. Она задержалась на ней лишь на мгновение, после снова сосредоточившись на музыке. Бэла же бросила в её сторону колкий взгляд и опустила острый подбородок на плечо мамы. Теперь и она наблюдала за игрой. Огромных усилий стоило не повернуть головы на младших сестёр, оставшихся стоять на прежнем месте, и стоически выдержать весь позор, который свалился на Хеди за эту минуту. Она больше не смотрела никуда, кроме клавиш и не слушала ничего, кроме музыки. Когда Альсина закончила, только жужжание мух наполняло зал. — Мама, ты, как всегда, шикарна, — почти простонала Даниэла, прижимаясь к закрытой крышке рояля грудью. Кассандра согласно промычала и легла на сестру сверху. — Вы свободны до ужина, девочки, — казалось, это всё, что им было нужно. Они по очереди оставили на щеке матери лёгкий поцелуй и выпорхнули из оперного зала. Хеди была удивлена, что ни одна муха не прикоснулась к её коже. Что же, в любом случае они не оставят это без внимания. Альсина протянула ей руку и вывела из зала вслед за ними. Хеди бездумно следовала за ней, стараясь побороть в себе смущение. Она могла сказать, что прошлый раз, когда они остались наедине, был… выводящим из себя. Они шли молча, но девочка заметила, что женщина ведёт её не в кабинет. Они прошли ещё несколько позолоченных дверей на её этаже прежде, чем Леди открыла ей дверь в неизвестную комнату. Хеди покорно вошла внутрь. В нос сразу ударил запах благовоний и цветочных духов Альсины. Всё просторное помещение, которое оказалось спальней, было пропитанно им. Она не была удивлена, зная, что благовония и живые цветы в этом замке использовались для того, чтобы скрыть уже въевшийся в стены, пол и потолок запах крови. При появлении Леди две служанки, находившиеся в комнате, оторвались от своих дел и спешно покинули комнату. Хеди не стала осматриваться, уже зная, что найдёт здесь золото, драгоценности и личные вещи Альсины, вместо этого сосредоточившись на хозяйке спальни. Девочка не осознавала, что, пока та ходила по комнате, передвигаясь от одного шкафа к другому, стояла на месте, словно прилепившись подошвами к полу и наблюдая будто затравленная мышь. — Иди ко мне, дорогая, — Альсина повернула кресло, стоящее лицом к камину, в другую сторону и села. В её руках была коробка глубоко красного цвета, перевязанная такого же насыщенного цвета лентой. Она подошла ближе, с любопытством гадая, по какому поводу она решила сделать ей подарок. Альсина убрала руки с коробки и безмолвно разрешила девочке взять её. Хеди подняла её, с удивлением замечая немалый вес и дерево вместо картона. Боясь отпрокинуть подарок на пол, она поставила его на камин и открыла. Внутри, на тонкой красной подушке лежало более десяти баночек разного назначения. Хеди увидела увлажняющий крем для рук, лосьон для тела, сыворотки, шампуни и бальзамы для волос, многочисленные масла и спреи. Это был несомненно очень дорогой набор для ухода за собой. — Альсина… — Хеди смущённо улыбнулась, — Большое спасибо, но разве был повод? — Конечно был, дорогая, — женщина мягко коснулась её локтя, перенимая внимание на себя, — Я нашла более подходящий подарок на твой день рождения, да и сейчас этот набор тебе нужнее. Пальцы в перчатке опустились ниже и подобрали её ладонь. Кожа не была грубой, но достаточно сухой из-за работы с горячими металлами, с мелкими царапинами от неосторожного обращения с уже готовыми деталями и местами обожжённая. Альсина осторожно повертела ладонь перед своими глазами и встретила растерянный взгляд девочки. До этого момента она не замечала, что её руки выглядят так неопрятно. — Что это, Хеди? Карл заставляет тебя работать? — Не заставляет. Я помогаю ему добровольно. — Добровольно истязаешь свои руки? — Альсина с долей разочарования во взгляде отпустила руку которая свободно повисла вдоль тела девочки, — Лицо, шея и руки — то, что презентует тебя. Кожа в этих местах всегда должна выглядеть ухоженно. Леди медленно, почти невесомо провела рукой по её длинным волосам, останавливаясь на пушистых растрёпанных кончиках и наматывая тонкую прядь на палец. Её взгляд пристально изучал волосы, Альсина не могла видеть, как сильно напряглась Хеди, как тело затвердело от её прикосновений. Девочка задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах её духов. Чтобы не сорваться и не задрожать. Она даже немного отклонилась назад, но не помогло. Хеди чувствовала, что ещё несколько мгновений, и ноги подведут её. — Подожди, — вырвалось у неё прежде, чем мозг успел подумать над словами. Любые движения прекратились. Альсина подняла на неё совершенно нечитаемый взгляд и постепенно убрала свою ладонь. Кончики накрашенных губ едва заметно дрогнули. — Зайчонок, я не говорю, что ты выглядишь плохо, ты ещё слишком юна для этого. Просто нужно начать заботиться о себе уже сейчас, — проговорила Леди, наблюдая, как девочка прислоняется рукой к полке камина и позволяет ей удерживать весь свой вес. Хеди проигнорировала её слова, снова начиная дышать. Её грудь подрагивала, выдавая только что пережитый стресс. — Прости, я… не выспалась сегодня. Благовония закружили мою голову, — она даже не поняла, как смогла придумать достойный ответ на своё поведение, но, казалось, он удовлетворил женщину. Хеди почувствовала себя в относительной безопасности, когда Альсина покинула своё кресло и переместилась на диван посередине спальни. — Это я должна просить прощения, дорогая. Вчера здесь произошла неприятная ситуация, и запах крови ещё не покинул эти стены. Возможно, если ты пересядешь сюда, ко мне, тебе станет легче. Она не сразу решилась на это. Благовония, стоящие рядом с ней на каминной полке, действительно немного затрудняли дыхание, но в основном она старалась собрать себя для того, чтобы вновь подойти к женщине. Несколько мгновений изучая холодные угли и остатки дров в камине, Хеди пожалела о том, что служанки не потрудились развести огонь к их приходу. Тогда красное лицо и обильное количество пота на спине и шее можно было бы объяснить. Спустя несколько минут она всё же приблизилась к дивану. Служанка, оказавшаяся рядом с ними, выслушала просьбу Леди о подносе с горячим чаем и быстро удалилась. — Расскажи мне, — Альсина повернулась к Хеди и поймала её обеспокоенный взгляд. — О чём? — девочка прокрутила в голове прошедшие несколько месяцев, пытаясь вспомнить что-то значимое, но её жизнь была довольно однообразна и скудна на события. — Моро сделал, что хотел, не так ли? — Разве тебе не сказали результат? — Я в курсе, но хочу услышать от тебя. В частности, меня интересует то, что ты увидела и твоё отношение к тому, что сыворотка не сработала, — Леди положила руку на спинку дивана. Хеди оказалась зажата со всех сторон. Она думала над тем, было ли Альсине просто интересно или снова начинается игра, где роль тупицы отведена ей? И если ей действительно хочется знать, тогда почему она не приехала? — Я не была расстроена, — прямо ответила девочка, смотря женщине прямо в глаза, — Я вообще не знала, что такое вторая форма, мне просто сказали, что она должна быть, и всё. Карл сказал, что ничего страшного в этом нет. С минуту они сверлили друг друга взглядом. Хеди бегала глазами по её лицу, не в силах сосредоточься на двух золотых омутах напротив, в то время как Альсина даже не моргнула. — Возможно Карл и прав. Вторая форма — тяжёлая ноша. Только я и он смогли примириться с ней, Моро так не повезло, — она подняла свободную руку и нежно огладила розовую кожу на щеке Хеди, — Я скорее рада, что тебе не досталась такая проблема. — Почему… — Девочка на мгновение запнулась, ощутив сухость в горле, — Что представляет собой вторая форма? Почему ты называешь её проблемой? Почему Моро посчитал мой результат неудачей? — Вторая форма подобна зверю в клетке. Я называю его бременем из-за того, что он всегда со мной, всегда чувствуется внутри, живёт во мне. Когда я переживаю сильные эмоции, он рвётся наружу и иногда очень сложно держать его под контролем. Я и Карл смогли обуздать наших монстров, но Моро легко поддаётся своему, что делает его самым смертоносным и неуравновешенным из нас. Находится рядом с ним опасно для жизни. — Ты чувствуешь его сейчас? — почти шёпотом спросила Хеди, впечатлённая словами Альсины. То, что она каждую минуту своей жизни находится в гармонии с монстром, живущем внутри неё, одновременно восхищало и пугало. Девочка покраснела, когда осознала, что хочет дотронуться до её кожи. — Да, — такой же шёпот был ей ответом, — Всегда. Хеди не знала, что с ней происходит. Её тело было подобно дереву, неудобная поза в полуобороте к Леди сковала её, мышцы напряглись настолько, что она чувствовала неприятное покалывание, но девочка не желала отрываться от её глаз. Таких тёплых, непонятных, нежных. Но Альсина первой отвела взгляд, оборачиваясть на выполнившую приказ служанку. Хеди использовала эту минуту для себя, пару раз глубоко вздохнув и поменяв позу, поджав под себя одну ногу. До этого момента она не осознавала, что её ладони были мокрыми от пота. На тёмной обивке дивана остался едва заметный след её руки. Служанка испарилась так же внезапно, как и появилась, а на столике перед диваном появился золочёный поднос с дымящимся чаем. Она первой потянулась за чашкой, желая почувствовать на языке жар и горечь от крепости трав. Может быть, это перебьёт её мысли. — На что похожа твоя вторая форма? — немного хрипловатым от горячего напитка голосом спросила Хеди. Карл так и не сказал, она быстро отстала, понимая, что лорд относился к своему монстру как к недостатку, но Альсина так спокойно и открыто рассказала ей об этом, что душу невольно грело ожидание ответа. — Ты так и не ответила мне, — Леди снова повернулась к ней. Её губы едва дрогнули в улыбке. — Что? — по правде говоря, Хеди уже и забыла начало разговора. Её мысли сейчас метались со скоростью света, и старым уже не было места. — Что ты видела перед тем, как проснуться. Она не сразу нашлась с ответом, перебиваясь на чай. Девочка совершенно точно не стала бы говорить правду, ведь один из многочисленных женских голосов и рук, тянувших её в темноту, всё дальше от Карла, несомненно, был её. Возможно, тогда Хеди этого и не поняла, но со временем пришло осознание того, что она боялась не только за лорда, но и раскола в её личной семье. Те голоса, те холодные руки — Альсина, её дочери, Донна и Энджи. Именно они тянули её вниз. Подсознание всего лишь подарило ей шанс узнать правду. Ни одна из Димитреску никогда не заступится за неё. — Темноту, — наконец ответила Хеди, — Это было одиночество, я полагаю. Я сидела одна, не слыша своего голоса, не в состоянии произнести ни слова. Мои глаза бегали по черноте, и страх сковал тело. Вот и всё. Но даже это мне не помогло. Леди промолчала, обдумывая её слова. И молчала она долго. Хеди снова нервничала, замечая, что чашка ускользает из мокрых ладоней. Она не смотрела на женщину, стараясь занять взгляд чем-то другим, но с усердием прислушивалась к ровному глубокому дыханию совсем рядом. — Ты не одинока, ведь знаешь же? — Альсина опустила свою чашку на поднос и повернулась к ней всем корпусом, со всей серьёзностью в золотых глазах, — У тебя есть Карл и я. Хеди навязчиво казалось, что Леди остановила себя на полуслове. Её губы дрогнули так быстро, что это показалось наваждением от обилия благовоний и натянутых нервов. Девочка невольно выдохнула прямо ей в шею, не замечая капельки пота на своём виске. Сейчас её слова абсолютно ничего не значили, Хеди была сосредоточена только на вздымающейся пышной груди, находившиеся так близко от лица, и паутинкой трещин. — Двери моего дома всегда открыты для тебя, — тихие, спокойные слова вывели её из транса. Леди отвернулась, а девочка поняла, что сделала. Холод и серьёзность в позе Альсины явно говорили о том, чтобы она заканчивала прожигать взглядом её грудь. Чтобы она вспомнила хотя бы о каких-то правилах приличия. Остаток часа они допивали чай. Хеди взяла себя в руки, немного увеличив расстояние между их телами и без особого энтузиазма отвечая на светские вопросы. Альсина, казалось, тоже не хотела разговаривать, но девочка не смела попросить тишины. Она и так провинилась, опозорилась, и всю ночь будет мучать себя за это. Неинтересный разговор между ними сейчас можно было посчитать началом наказания. Служанка, объявившая об ужине, спасла её. После этих слов не было необходимости сидеть на месте, незаметно вытирать потевшие ладони о штаны и скрывать дрожащие губы и блестящие от эмоций глаза за чашкой чая. Хеди вскочила сразу же, как представилась возможность, вылетев за дверь и сообщив Альсине, что будет ждать её за столом. Глоток свежего воздуха коридора, как и в прошлый раз, был для неё настоящим спасением. Свободная рубашка облепила её кожу в некоторых местах, штаны влажны от постоянного вытирания, но голова наконец чиста. Или почти чиста. Хеди, сама того не понимая, всё ещё стояла за дверью и вслушивалась в стук каблуков. Со стыдом, тут же покрывшим её щёки, вспомнила, что забыла подарок на камине. Интересно, Альсина думает, что она сходит с ума или просто не слишком умная? Вероятно, её сегодняшнее поведение натолкнёт её на один из вариантов. Первый шаг в сторону лестницы дался ей одновременно и тяжело и легко. Хеди была рада убраться подальше от Леди Димитреску и тут же думала вернуться и попросить прощения. Она ясно понимала, что её реакции на женщину ненормальны и безрассудны, но не могла ничего поделать. Только извиниться. И морально опустить себя позже. Идя вниз по лестнице, Хеди глубоко ушла в себя и не заметила ожидающего её внизу Карла. — Что с тобой? — от его голоса девочка чуть ли не подпрыгнула. Она не знала, что выглядит… мягко говоря не очень. Явно влажная рубашка, штаны, утром ещё идеально выглаженные, сейчас помятые, мелкие волоски прилипли к лицу, кожа на щеках и шее всё ещё красная. — Что? — Хеди огладила волосы и осмотрела себя, не заметила ничего компоментирующего. На это лорд взял её за руку и повёл по коридору. Почти в каждом из них были позолоченные зеркала со стоящими под ними вазами. Гейзенберг подвёл её к одному из них, молча повторяя свой вопрос. — Стояла у камина, — слишком беззаботно ответила Хеди, стараясь руками придать себе нормальный вид. Карл ничего не сказал, дождавшись её и проводив в обеденный зал. Там уже стоял галдёж голодных сестёр, и несколько служанок готовили стол к ужину. Смотря на них сейчас, Хеди всё ещё чувствовала смущение, но уже не такое сильное. Как только что выяснилось, любые чувства в её душе способна оттеснить в сторону Альсина. Одного её взгляда хватало для того, чтобы разум девочки отключался от реальности. Ужин прошёл спокойно. Она не слушала разговоров за столом, всё думая о себе. Почему же Хеди одновременно и так хотелось общества Альсины и нет. Раньше, будучи маленькой, она искала её прикосновений, голоса и глаз, но сейчас всё это обжигало хлеще огня. А ей бы так хотелось вновь просто сидеть рядом с Леди и ощущать тяжесть её руки на своей, когда та учила девочку писать. И почему Хеди тогда так ненавидела учёбу? После, как оказалось, наполненного препирательствами ужина, которые Хеди пропустила, они направились домой. Альсина хотела урвать ещё несколько часов наедине с девочкой, но Карл непреклонно потащил её домой. Она в тайне была благодарна ему за это. — Ещё одно подношение? — поинтересовался коробкой в её руках Гейзенберг. Уже у самых дверей безликая служанка передала ей тяжёлый подарок и Хеди была по-настоящему счастлива, что Альсина не сделала это сама. Она вообще не обращала на девочку никакого внимания, и это, казалось бы, пренебрежение, было для неё отрадой. Хеди сделала несколько широких шагов, чтобы обогнать лорда, и открыла перед ним крышку. Что бы сегодня ни произошло, а за подарок девочка была благодарна. — Круто, — Карл только криво улыбнулся, и Хеди пожала плечами. Ему никогда не нравились подарки Альсины. Наверное, потому, что Леди уже много лет почти полностью обеспечивает все её нужды. Молча они забрались в карету. Не желая ни разговаривать, ни смотреть на лорда, девочка снова открывает коробку и зарывается руками в её содержимое. После пережитых эмоций внутри только приятная, но пугающая пустота и усталость. Хеди хотела бы как можно быстрее оказаться в своей комнате и поддаться этим чувствам, просто лечь спать и проснуться уже завтра, когда всё внутри неё остынет и этот вечер будет лишь воспоминанием, но прекрасно знает, что это невозможно. Её взбалмошный разум будет копаться в себе, девочка не закроет глаза до тех пор, пока мелкие капилляры не лопнут и не окрасят белизну её глазного яблока в красный. Путь до самого порога фабрики они преодолели в относительной тишине. Гейзенберг интересовался произошедшим в спальне Альсины, интересовался произошедшим в оперном зале, но без энтузиазма. Ему не было интересно, скорее всего Карл просто не хотел молчать. Хеди с готовностью поддерживала диалог, понимая, что раз он спрашивает чисто из вежливости, то его ничего не беспокоит. Если бы лорд что-то заметил, то не оставил бы её в покое. Это уже пройденный этап. Девочка с трудом приняла быстрый душ, обещая себе разобраться с подарком Леди завтра, и упала на постель. В её комнате прохладнее, чем в спальне Альсины, здесь нет ни одной сладко пахнущей палочки, но запах как будто застрял у неё в носу, напоминая об этом вечере. Она была права, предполагая, что не заснёт и с первыми лучами солнца, ещё более уставшая, встаёт на ноги. Потирая красные глаза и зудящие от мыслей виски, Хеди надеялась на то, что упорная работа, запланированная на этот день, хотя бы чуть-чуть поможет ей забыться. А если нет, то в конце дня свалит с ног.