Error

Я устала, Ева. Очень устала. Я задыхаюсь… Я не могу совладать со злостью, которая просто прожигает меня насквозь. Я чувствую её притоки в кончиках пальцев, мои крылья трепещут, перья вздымаются вверх. Глаза. Мои глаза постоянно видят её. Не тебя. Её. Когда я прихожу на собрание, они говорят только о ней. Каждый из них говорит о ней. Не затыкаются. Почему? Почему они говорят о ней, а не о тебе? Почему не могут сосредоточить свои силы на моей проблеме, а не уделять каждое своё слово ей, безобразному мелкому ребёнку! Я дала им способности, дала им силу, могущество, власть. Растила их, помогала справиться с собой, обуздать свои способности, но взамен получила полное безразличие… Я хочу её убить. Порой я думаю, что сделала бы это прямо там, на старом ковре в церкви. Оторвала бы голову и кинула Гейзенбергу под ноги. Альсина так хотела её. Пусть заберёт тело. Я хочу убить её каждый день. Каждую минуту мои мысли возвращаются к ней и меня коробит. Я не могу думать о том, чтобы сделать её тело лучше. Чтобы подготовить к церемонии. Ввести бы ей кислоту под кожу. Смотреть, как её сожжёт изнутри. Если бы она не была лучшей из них, я бы это сделала, Ева. Убила бы и забыла о ней. Бельмо на глазу. Пятно на ковре. Я хочу вернуть тебя, но не знаю, справлюсь ли. Я знаю, она лучшая. Она выдержит. И я выдержу. Мне не будет противно смотреть на твоё лицо после церемонии, поверь. Ты наполнишь её собой и от мерзкой девчонки не останется ни следа. Вы даже похожи, Ева. Глаза голубые, нос тонкий и вздёрнутый вверх. А волосы мне не нравятся. Они не золотые, не твои. Грязный пшеничный цвет так и подбивает меня сбрить их, вырвать с корнем. Она полнее, кожа темнее. Неуклюжая, неповоротливая, наглая. Я справлюсь. Мои мучения закончатся, как только мои руки снова обнимут тебя и спрячут от всего мира. От них. Миранда ждала, но, казалось, с каждым прожитым в ожидании днём, её разочарование увеличивалось. Богиня была терпеливой. О, её терпению можно было смело завидовать! Столько лет работы за плечами, столько неудач вышло из-под её рук, но она всё ещё ждала. Она была настоящим рекордсменом по части ожидания, но даже её терпение может подойти к концу. С момента ввода сыворотки прошло два года, а результатов не было никаких. Тишина и покой среди её детей. Гейзенберг ничего не предоставлял, Альсина была пуста, Моро, конечно, удалось выявить некоторые новые свойства её организма, но этого было мало. Беневьенто тоже молчала. Казалось бы, такая прекрасная способность, копаться в головах людей, ломать им разум, забавляться с ним. Она буквально могла знать всё, но не сказала ничего нового. Точнее, вообще ничего. Она сообщила лишь о том, что организм ребёнка сопротивляется пыльце, но, по мнению Миранды, это был не повод ничего не делать. У богини было два варианта. Либо это предательство, и они всей толпой покрывают девочку, либо она действительно была пуста. Первый был отметён только из-за Моро, который предан ей как собака и выкладывал каждую крупицу информации, но второй… Это тоже было маловероятно. Миранда сама занималась исследованиями и разработкой сыворотки, это всё просто не могло не сработать. Она собственноручно изучила ребёнка вдоль и поперёк, даже привлекла внешние силы. Это не могло не сработать. Девчонка не могла оказаться пустой хотя бы потому, что принимала все её дары. В понимании богини пустотой была смерть, а ребёнок умудрился не только выжить, но и развиваться, сохраняя, при этом, рассудок. Даже малая капля Каду может убить организм, но в неё всадили больше. Намного больше. Миранда не пожалела паразита и усилителей, чтобы всё работало как надо. Обычный организм не вынес бы такого напора. Эта неопределённость начинала злить. Все её подчинённые носились с ней как курицы с золотым яйцом. Даже безразличная Донна, казалось, нашла в ней что-то своё и проявила интерес. А девчонка улыбалась, смеялась, получала внимание и теплоту. О, она наверняка думала, что эта кучка уродцев с деформированными мозгами её семья. Гейзенберг хорошо подошёл на роль строгого, но заботливого отца, Альсина выполняла уже прижившуюся ей роль матери, а Донна и Сальваторе были тётей и дядей. Идеальная семья. Дружная и весёлая. У девочки даже были старшие сёстры. Не любящие её, но развевающие скуку. Только её подчинённые, кажется, забывают своё предназначение. Они должны проявлять интерес только к её проблеме. Должны носиться с телами и Каду только из-за Евы. Они забывают, что должны оказывать помощь, а не мешаться и раздражать. Забывают, что живут в долг. И пока этот долг не выплачен, никакой счастливой семейки быть не может! Порой Миранде хотелось положить этому конец. Просто убить девчонку и заняться другим телом. Но сначала посмотреть на их лица. Увидеть там страх и злость. А потом понимание и смирение. Богиня бы с удовольствием посмотрела на то, как их тела кипят от бессилия и покорности. Как они, сами того не понимая, снова и снова будут падать к её ногам в надежде на прощение. Но как бы Миранда не хотела это сделать, здравая её часть утверждала, что девочка ещё может быть полезна. И даже очень. Если ребёнок всё-таки окажется плохим сосудом для Евы, его можно использовать по-другому. Её названные дети выстроили с девочкой сильную связь, возможно даже полюбили, поэтому Хеди являлась хорошим рычагом давления. Даже сейчас, пока ей ещё четырнадцать. С течением времени она может занять более высокое положение среди всех четырёх и тогда богиня снова получит тот контроль, которым владела ещё до рождения ребёнка. Замечательная перспектива, если не учитывать то, что изначально девочка должна была стать сосудом. В свободное время она наблюдала за ней. Карл Гейзенберг был скрытен и подозрителен, редко выводя Хеди на улицу. Даже окна на фабрике не могли дать ей полную картину того, что происходит внутри. Ей не было известно, что лорд делал с девочкой, чему её учил, что говорил, зато Альсина Димитреску была перед ней открыта. Она продолжала вести уроки на улице, гуляла с ребёнком и водила его в замок. Её дом был хорошо просматриваемой территорией. Войти под его крышу незамеченной не предоставлялось возможным, но Миранде хватало и того, что она видела. Альсина не делала ничего полезного. Обучение хорошим манерам, наукам, зачем всё это? Разве богиня не дала ей чёткие указания? Альсина действительно думает, что девочка так долго проживёт? Донна тоже расстраивала. Из-за её способностей и наблюдательной куклы она не могла подойти к поместью близко, не могла понять, что там происходит, даже не представляла, чем они занимаются, но Беневьенто так и не залезла в голову ребёнка. Это Миранда знала точно. Эти бесполезные метания раздражали её до предела. Зачем, спрашивается, Донна вообще пускает девочку к себе домой, если не может развлекаться. Садистка Беневьенто просто не могла общаться с кем-то без желания искалечить. Это было не в её природе. Только Сальваторе Моро занимался делом. Гейзенберг не подпускал его к ребёнку, но и того, что он успел собрать, хватало для исследований. Моро не хватало знаний вынести из полученного какую-то пользу, но Миранда ясно видела хороший результат его трудов. Он пытался уничтожить её клетки с помощью своей кислоты, но они регенерировали обратно. Они делали это очень медленно, но это был прогресс. У ребёнка была повышенная регенерация. Конечно, до Альсины и Карла очень далеко, но само по себе то, что клетки выживали после кислоты, уже было хорошо. Кровь Димитреску дала результаты. И это было всё. Миранда боролась с желанием спросить со своих названных детей за всё, что они сделали и не сделали, но краем сознания понимала, что в этом виновата она сама. Некого спрашивать. Только саму себя. Где-то были ошибки. В расчётах, в информации, в наблюдениях. Богиня где-то допустила ошибку. Этот ребёнок должен был стать концом и новым началом. Он должен был вернуть ей Еву, избавить от проблем, от тоски, злости, пустоты в груди, но всё вышло наоборот. Девчонка добавила ей проблем, отвернула последователей и доводила до состояния безумия. Это милое маленькое создание со светлыми локонами и голубыми глазами выводило её из себя, провоцировало её покончить с этим и начать с начала. Ни один эксперимент в её жизни не доставлял таких проблем. Ни покладистая Альсина с её неконтролируемой силой и жаждой крови, ни Донна, по незнанию убивающая всё живое в поле своего зрения, ни Карл, который настолько сильно сопротивлялся её действиям, что пришлось потратить время и вразумить его другими методами. Даже Моро, самый опасный, проблемный и бесконтрольный до сих пор не заставлял богиню так суетиться. Но Миранда уже давно решила, что доведёт дело до конца. Она либо станет сосудом для Евы, либо умрёт. Нужна ещё одна сыворотка. Целый Каду будет бесполезен, но его отдельные части и усилители могут помочь наконец-то привести тело ребёнка к совершенству. И для этого ей снова пришлось бы оставить деревню и на время переместиться в город. В последние несколько месяцев Дерек настойчиво пытался связаться с ней, оставлял на голосовой почте множество сообщений и слал бумажные письма. Миранде было неинтересно, она даже не собиралась поддерживать с ним контакт после последнего визита, намереваясь вместо этого когда-нибудь выслать обещанный образец Каду, но обстоятельства снова повернулись не в её сторону. Ей пришлось разобрать почту и обнаружить весьма интригующие новости. Дерек писал, что объект Е-001 пропал. Эвелина. Миранда не знала, как к этому относиться. Последнее письмо датировалось серединой года, а сейчас уже почти конец. Также богиня не знала, хочет ли она знать об этом происшествии больше. Для неё было ясно, что Эвелина сосудом не станет и вполне осознанно бросила эксперимент на радость тем, кто так настойчиво убеждал её в восхитительном результате. Вскоре после этого люди стали использовать ребёнка как биологическое оружие и рисковали выдать дело всей её жизни общественности. Миранда скрылась и разорвала все связи, но следить не перестала. Точнее, за этим следили другие люди и Дерек, а она предпочитала не вмешиваться. До этого момента. Казалось, Хеди не слишком отличалась от Эвелины. Созданная тем же методом, выросшая как лабораторная крыса, она так же не принесла результатов и грозилась разрушить её планы. Они обе были бесполезны. Но Миранда не могла не вмешаться. Не теперь, когда Эвелина уже подросла, а Хеди ещё не выросла. Богиня покинула деревню в конце года. Дерек нашёлся в лаборатории. Казалось, он месяцами не выходил из своего подвала. Щёки ввалились, глаза потускнели, идеальный порядок в помещении был разбавлен листами бумаги, фотографиями и письмами. Он действительно отдал её делу больше, чем она сама. Дерек не стал медлить, вывалив на Миранду всю информацию, которой владел. Никто не понял, что случилось на самом деле, судно, на котором перевозили Эвелину, просто затонуло. Ни заявок о крушении, ни сообщений о плохой погоде и возможном шторме не было, поэтому причастные к этому люди сразу предположили, что случилась утечка биооружия. Хоть с последнего отправленного мужчиной письма прошло полгода, он до сих пор не смог выяснить, где она и что с ней случилось. Миранда знала, что она не мертва. Её эксперименты жили вечно. И она не могла не заметить маленькой капли любопытства внутри себя. Ей было бы интересно посмотреть, что ничего не понимающие в природе Мегамицелия люди сумели сотворить. Это точно не было похоже на когда-то живой и подающий надежды проект, на сосуд Евы, и Миранда не проявляла к нему интереса как к потенциальному эксперименту, но посмотреть хотелось. И, в случае неконтролируемости Эвелины, убить. Богине были не нужны проблемы в лице общественности и специальных служб. Разыскать следы пропавшего объекта оказалось просто. Этим происшествием заинтересовались люди. Самый отвратительный и ожидаемый для Миранды исход событий. Проследить за теми, кто старался не оставлять следов, было плёвым делом, и всего несколько месяцев спустя богиня увидела объект суматохи лично. Девочка, какой её запомнили все остальные, уже была женщиной средних лет. Она постоянно была в окружении каких-то людей, за ней тянулся запах плесени. Нет, не той плесени, что покрывала собой стены пещеры и не той, что была так сильна и податлива в умелых руках богини. Что-то другое, испорченное людьми и их неуёмными амбициями. Никто не учил Эвелину контролировать силу, никто не поставил ей рамок, поэтому женщина делала что хотела и упивалась своей свободой. Способности были схожи со способностями сразу нескольких её детей. Силы Донны, Сальваторе и Альсины смутно проскальзывали в женщине, но были слабыми и неогранёнными. Как вообще люди добились того, чтобы регенерация приносила вред? Что такого надо было сделать, чтобы ребёнок, которым Эвелина была ещё не так давно, так быстро старел и терял физические силы? Миранда не собиралась вмешиваться. Оставить это дело людям было правильно и экономило много времени. Немного расстроенная богиня оставила Дерека наблюдать за ситуацией и вернулась обратно в деревню. Эти месяцы не прояснили ни одного пробела, не дали ни одного ответа и, казалось, только больше всё запутали. Эти два ребёнка, Хеди и Эвелина, имели очень много схожего, но так различались. Соединение Каду с инородными добавками дали такие разные результаты. Теперь Хеди даже нравилась богине, но только из-за её относительной нормальности, которую раньше Миранда считала недостатком. Темпы роста и проявления способностей позволяли отследить всё, что можно и нельзя, сделать выводы раньше времени и, в конце концов, что-то изменить и добавить. Эвелина была противоположностью, не способной нормально развиваться как раз таки из-за ускоренного роста. Приобретённые силы льются из неё как вода льётся сквозь сито, тело не выдерживает напора и поддаётся физическим недостаткам человека. Миранда была уверена, что если люди так и не возьмутся за её устранение, лет через десять Эвелина умрёт самостоятельно. С Хеди такого не произойдёт. Она будет расти до тех пор, пока чаша не заполнится, а богиня уже убедилась в том, что та была бездонной. Да, ей определённо нужно снова взять девчонку под свой контроль и создать ещё одну сыворотку. Пришло время заполнять пробелы.