Error

Его наебали. Гейзенберг не совсем понял, где и как, но это точно случилось. Он постарается проанализировать собрание и то, что после него произошло, с самого начала. Может так получится собрать картинку. Когда они пересекли порог церкви, Карл не волновался. План обговорен, Хеди собрана в дорогу, острый железный нож ждал своего часа в ботинке. На собрании он активно участвовал в переговорах, не придавая особого значения ничему вокруг. Для лорда всё было в порядке и под контролем, да и девочка вела себя так хорошо, что волноваться действительно было не о чем. Во всяком случае, Карл на это рассчитывал. До самой последней минуты, до самого последнего шага, разделяющего его и Миранду, он думал, что контролирует ситуацию и ничто не помешает ему бросить суку на нож, но богиня выбрала другую тактику. Вместо агрессии и жёсткого превосходства, на которую Карл и рассчитывал, она дружелюбно спросила о здоровье и готовности Хеди к эксперименту. Лорду удалось навесить правдоподобной лапши на уши Миранды и добиться её возмущения. На самом деле он, кажется, даже не врал. В плане мутаций и прогрессивности паразита девочка была очень закрыта и Гейзенберг был даже уверен, что хер бы она перенесла хоть одну операцию. Пыльца Каду не дала ей ничего, что могло бы сделать её сильнее. На смену возмущения пришла задумчивость. На несколько мгновений Миранда заткнулась, а потом выдала предложение, от которого мозг Гейзенберга отказался работать. Она предложила ему сотрудничество. Богиня вводит сыворотку, а Карл контролирует количество. После его слов она останавливается и эксперимент заканчивается. Вот оно. Вот тот самый момент. Лорд настолько давно знает пернатую суку, что ни за что бы не поверил в такое благородство. Она бы не стала просто с нихуя предлагать такое. Значит, она догадывалась. Она догадывалась о том, что Карл захочет уберечь ребёнка от опасности и сыграла на опережение. Шагнула на пятнадцать шагов вперёд, ведь лорд просто не сможет отказать. Кто он такой, чтобы отказать в сей милости самой богине. Он ведь просто слуга. Гейзенберг тоже ненадолго замолчал, судорожно обдумывая новый план. Он ведь действительно не может отказаться, иначе Хеди уведут силой и сделают всё, что угодно, а ему просто необходимо быть рядом и не допустить ввода Каду в организм. Пришлось согласиться и при этом не выдать своего разочарования. Богиня кивнула, и лорд подозвал девочку к себе. Она смотрела на него такими преданными глазами, была так спокойна, что Карла невольно покоробило от осознания того, что после процедуры её доверие снова подорвётся. Они шли медленно, словно просто гуляли. Лорд ненавязчиво расспрашивал о составе сыворотки, подсознательно понимая, что верить ответам нельзя. Каду — лишь малая часть в составе, точно. Чистейшая правда. В общем, узнать что-то полезное так и не удалось, но Миранда была на редкость открыта и общительна, что тревожило ещё больше. Неужели всё было так очевидно? Неужели его так просто раскусить? Тогда Гейзенберг об этом не думал. Это сейчас стало обидно и злостно, но тогда единственной мыслью в голове был лишь предстоящий эксперимент. На самом деле ситуация не самая ужасная, цель богини не убить ребёнка, а усилить настолько, чтобы он пережил церемонию. Возвысить показатели девочки и избежать ошибок прошлых опытов. Ради этого она пойдёт на всё, но только не на убийство. Задача лорда же не допустить этого. Не дать Миранде дойти до конца и подготовить Хеди. Сделать всё, что угодно, но убедить суку в непригодности ребёнка. Естественно, без последствий. И после того, как он узнал, что это всего лишь пробный эксперимент, что Миранда хочет только посмотреть на воздействие Каду и усилителей на организм, дальнейшие перспективы уже были не такими чёрными. Если сейчас он позволит ей вколоть жижу, то появится ещё шанс вывезти её из деревни. И возможно даже не один. Главное, чтобы сыворотка не сделала девочку уродом или она Карла никогда не простит. Итак, момент икс настал примерно в девятом часу вечера. Они пересекли порог дома богини. К тому времени фасад спокойствия Хеди уже дал трещины. Её нервозность чувствовалась в нервно бегающем взгляде, подрагивающих пальцах и прерывистом дыхании. Как же ему было жаль, что времени для объяснений, да даже для утешающего прикосновения к плечу нет. Хеди ведь ничего не понимает и ждёт. Миранда ушла вниз, а Карл остался ждать, пока девочка не снимет верхнюю одежду. Она скинула куртку и обвела глазами гостиную. Её плечи вздрогнули. Гейзенберг прекрасно понимал чувства ребёнка, ему самому в этом доме было неуютно. Они прошли в лабораторию. Лорд остановился у двери и молча наблюдал за происходящим. Хеди с отвращением осматривала содержимое банок, Миранда ковырялась в шкафу. Давно он здесь не был, но ничего не изменилось. Запах крови и стойкая вонь медикаментов никуда не делись, образцов неудачных экспериментов, казалось, стало только больше. Лишь современное оборудование было относительно новым. Богиня развернулась к ребёнку со шприцем в руке и заверила его о том, что процедура быстрая и не принесёт боли. Гейзенбергу удалось рассмотреть содержимое. Жёлтый цвет сыворотки и мелкие крапинки красного натолкнули его на неутешительные мысли. Он, в силу собственных экспериментов, как никто другой знает, что если повредить Каду, он даст жёлтый сок, а красные капли явно кровь. Кровь Альсины, ведь из всех лордов её наиболее концентрированная. Девочка села на кушетку, Миранда подняла её руку и закатала рукав кофты. Лорд сделал несколько шагов вперёд и незаметно потянул за цепочку, убирая кулон с гербом своего дома за спину, подальше от глаз пернатой суки. Затем положил свои ладони на плечи Хеди. Карл надеялся, что её это успокоит. Что это не выглядит так, словно он удерживает её на месте. Миранда ввела иглу под кожу. Ребёнок снова дёрнулся. У Гейзенберга не было времени следить за состоянием девочки, его глаза были прикованы к шприцу. Остановить сейчас, когда в венах Хеди было лишь пара капель, непозволительно, но и до половины тянуть нельзя. Карл решает ждать. Неуютная тишина со временем крепнет и его напряжение растёт. Миранда почти дошла до половины, но лорд едва может найти в себе силы открыть рот и остановить её. Никто же не знает, правду ли сказала пернатая сука, а он точно не хочет, чтобы его слово сказалось на ребёнке. Но время не стоит на месте и вот из шприца ушли ещё несколько капель. Плечи под руками Гейзенберга стали просто каменными. Он даже не мог подумать, что девочка может так сильно напрячься. — Достаточно. — О, голос едва не дрогнул, но Карлу всё же удалось сохранить его силу и решимость. Миранда тут же останавливается и вытаскивает иглу. Дальше всё происходит как в перемотке. Лорд подхватывает ребёнка на руки и несёт наверх. Он слышит первые признаки истерики и спешит как может. Когда Карл надевает на неё куртку и застёгивает до самого горла, щёки и нос Хеди краснеют, а из уголков глаз скатываются крупные слезинки. Он снова подхватывает её на руки и выносит из дома. Прохладный воздух немного отрезвляет мысли. Первые шаги от территории богини были лёгкими и даже радостными, но с приближением фабрики на плечи Гейзенберга камень за камнем падал осадок случившегося. Он несёт дрожащую от шока и обливающуюся слезами девочку домой и думает, что его наебали. Карл заносит Хеди в её комнату и опускает на кровать уже почти ночью. Она дрожит, слёзы бесшумно скатываются по лицу. Гейзенберг не совсем понимает, в каком состоянии сейчас ребёнок, но первое, что делает, так это раздевает и накидывает на плечи тёплый халат. Дальше был только ступор. Несмотря на то, что худшие опасения девочки не сбылись и она стояла в своей комнате в знакомой обстановке, страх и непонимание всё ещё отражались в голубых глазах. Казалось, она отключилась, не понимала, что происходит и только всхлипывания давали стоящему перед ней лорду понять, что она ещё с ним. — Хеди? — Он присел на корточки и схватился за тонкое запястье. Карл тщетно искал её взгляда, спрятанного за волосами и воротом халата. Прямо сейчас он должен понять, что делать дальше, или… — Что это было?! — Гневный голос девочки, упавший на несколько тонов, мгновенно отрезвил его сбившиеся в комок мысли. Рука тут же была откинута. Она отступила на несколько шагов назад и затряслась. Её лицо по-прежнему ничего не выражало, но слёзы, красная кожа, горящий ненавистью взгляд и сжатые кулаки говорили о том, что она зла. — Ты наврал мне! Она… Она… — Хеди не смогла закончить, наконец дав волю эмоциям. Они полились из неё словно водопад, грозя любому подошедшему ближе быть погребённым по их напором, — Что она сделала! Ты не должен был допустить! Да, её эмоции за несколько секунд затопили комнату, но Гейзенберг не боялся. Он рывком загрёб ребёнка в объятия и отпускать не собирался. Девочка билась, пыталась содрать его руки, кричала и плакала. Карл молчал и крепко прижимал её к себе. Он даже попытался раскачать её как в детстве, но Хеди упёрлась ногами и не сдвинулась с места. Лорд просто ждёт, пока первый этап не утихнет. Пока Хеди не смирится с произошедшим. — Я всё тебе объясню, — он крепче сжимает кольцо из рук и девочка больше не бьётся. Она лишь наваливается на его плечо и пропитывает его слезами, — Я всё объясню. Ты только не забывай дышать. Наверное прошло несколько минут, но Карлу кажется, что он стоит вот так, сгибаясь, уже несколько часов. Постепенно истерика затихает и ему всё же удаётся расшевелить ребёнка, раскачать его из стороны в сторону. Медленно. Чтобы девочка успокоилась сама, а Гейзенберг приложил к этому совсем немного усилий. Наконец всхлипы затихают и Хеди приходит в себя. Это заметно по постепенно расслабляющимся кулакам, до этого сжимающих плащ, по отступающей дрожи и поворотам головы. Во время истерики девочка уткнулась лбом в его грудь и плакала, а сейчас подняла её вверх, глубоко вздохнула, и положила её щекой ему на плечо. Карл, не переставая держать, перенёс Хеди к кровати. Она была слишком уставшей и вялой, поэтому позволила ему позаботиться о себе. Гейзенберг стянул с неё халат и уложил в кровать. Из-за недостатка света в комнате лицо ребёнка удалось разглядеть только сейчас. Бледная кожа с яркими пятнами красного на щеках и носу, залитые кровью от лопнувших капилляров глаза, к тому же опухшие от слёз, пустой взгляд. Не такой взгляд должен быть у ребёнка одиннадцати лет. Лорд завернул её в кокон из одеяла, сложил её вещи и присел на край кровати. Его локти автоматически легли на колени, а ладони провели по лицу. Так он будто сбрасывал с себя прошедший день. — Я всё понимаю, Хеди. Я понимаю, как это выглядит, но тебе нужно продолжить верить мне. Даже если это сложно, — Карл прервался, сжимая переносицу и заставляя мозг работать. Он тоже очень устал, — Я объяснюсь завтра утром, когда мы оба остынем. Тебе и мне необходимо отдохнуть. — Что она тебе сказала? — Хриплый низкий голос едва ли походил на голос Хеди. Она повернула голову и забрала до этого раскинутые в стороны руки под одеяло. — Как я понял, она знала о наших планах. Я ещё не до конца всё обдумал, поэтому объяснить сложно, но знай, что иного выхода не было и что я всё исправлю. — Это можно исправить? — Лёгкий упрёк заставляет лорда криво улыбнуться. — Ты ещё жива и я тоже, так что да, это можно исправить, — Гейзенберг наконец поднимается, чувствуя как тело практически отказывает ему. Нужно срочно лечь горизонтально и закрыть глаза, — Набирайся сил, ребёнок, завтра будет лучше… Целую ночь Гейзенберг свято верил в собственные слова, но завтра лучше не стало. Стоит начать с того, что до этого завтра лорд едва дожил. Несмотря на фатальную усталость, ночью его мучила бессонница и беспокойство за девочку. Карл поднимался с кровати и шёл к спальне ребёнка примерно десять раз и каждый из них сердце падало в пятки от радости. Хеди крепко спала и никаких изменений не произошло. Да, он бесшумно подбирался к кровати и в свете луны тщательно осматривал всё, что мог, прикладывал руку ко лбу, один раз даже попытался раскрыть веки. Как только он убеждался в том, что сыворотка пока не работает, его душа на короткий срок замирала. В итоге уснул он ближе к утру, но набраться сил не дал телефон. Он с трудом встал с кровати, чувствуя себя растоптанным, но трубку поднял. Миранда созывала срочное собрание через три часа. Карл вздохнул. Ну что ей ещё, блять, надо! Ну неужели никому не нужных людей из деревни нельзя обсудить через недельку-другую? Гейзенберг в последний раз проверил ребёнка, который, в отличие от него, ещё отдыхал, и ушёл. На этот раз на собрании все прекрасно видели его состояние. Скрывать было бесполезно. Помятый, уставший, поникший лорд, едва ли слушающий обсуждение деревни. Глаза Карла так сильно слипались и сохли, а плечи сдавливало напряжением, что он пропустил момент окончания переговоров. Очнулся только когда зал зашевелился и лорды начали покидать свои места. Что ж, скорее всего ничего важного он не пропустил. Возможно ему дали обделку особо хлипких домов и подготовку других к зиме. Как и в прошлом и позапрошлом году. В последнее десятилетие Миранда сильно беспокоится о своём зоопарке. Кстати о ней. Богиня подошла к Карлу, вынуждая его встать и склонить голову. — Как прошла ночь? — Высокий голос Миранды окончательно разбудил Гейзенберга. Он пару раз моргнул, подготавливая ответ. — Пока ничего, Матерь. Хеди, наверное, до сих пор спит. Она не ответила. Её лицо так и осталось непроницаемо каменным. Видимо, для неё успешность эксперимента измеряется в количестве причинённой от него боли. — Ты плохо выглядишь, я предполагаю, что ты не спал, — лорд запоздало кивнул головой, — Возможно ты пропустил несколько моих слов, но я повторю. Я думаю над тем, чтобы снять запрет посещения других территорий лордов. Если сыворотка дала ростки, необходимо их взрастить. Его брови непроизвольно дёрнулись вверх. Какие своевременные новости. — Я так понимаю, пока это только в мыслях? — Он постарался немного сгладить своё неприятное удивление. Небольшой промежуток времени до снятия запрета был бы им с Хеди очень кстати. — Пока что да. Для начала я хочу убедиться, что ребёнок способен идти дальше, — богиня сделала два шага назад и развернулась, — До свидания, сын мой. Когда церковь опустела, Карл позволил себе скривить лицо. Господи, ну будет ли у него хотя бы неделя передышки? Обременённый мрачными новостями, лорд поплёлся домой. Естественно не отдыхать. Он знал, что вот-вот ребёнок проснётся, как на него обрушатся новые проблемы. Карл практически уверен, что без последствий эксперимент не обошёлся. Никогда не обходится. Когда Гейзенберг достиг фабрики, сразу направляться в комнату Хеди было страшно. Что он там увидит? Если честно, вариантов больше сотни. И это только те, что он видел своими глазами. Хеди может быть уже мертва, а может быть живее всех живых. Дверь в детскую тихо скрипнула. Лорд прошёл внутрь и посмотрел на кровать. Хеди… наверное, не спала. Во всяком случае поза говорила именно об этом. Большая мягкая подушка накинута на низкое изголовье и частично свисает вниз, голова ребёнка лежит на ней носом к верху, одеяло накинуто до самой шеи. Что-то не так. — Хеди? С тобой всё хорошо? Девочка открыла глаза и не передать словами, какое облегчение испытал Гейзенберг. Её взгляд всё ещё оставался чистым и ясным, что не могло наблюдаться у других экспериментов, белки не затекли кровью от давления и цвет радужки не изменился. Даже зрачки не скакали. Совершенно нормальный взгляд. — У меня кружится голова и слабость. Я даже не умылась. — Тихий голос, лишённый обычной яркости, был первым звоночком для Карла. Ну и недомогание, конечно. Он подошёл ближе и положил руку на лоб, определяя температуру. Как и ожидалось, кожа была очень горячей и сухой. И как назло никаких лекарств не было. — Так, — Карл ушёл в душевые комнаты и вернулся обратно уже с маленьким тазом холодной воды и полотенцем. Пока делал временный компресс, бормотал себе под нос, перечисляя места, где, по нормам безопасности на фабрике, могли бы быть аптечки, — Полежи пока так, я найду лекарства и вернусь, хорошо? Хеди кивнула и вновь закрыла глаза, сжимая рукой полотенце. Гейзенберг в спешке пошёл на нижние этажи. Он не то что не помнил, а даже не знал, где могут быть аптечки и есть ли они вообще. Фабрика была довольно стара и не пользовалась спросом задолго до его появления здесь, не исключено, что местные могли вынести всё ценное. И если это было так, то альтернативы у лорда не было. Он себя-то не лечил, что уж говорить о расточительстве на трупы, с которыми он работает. В общем, на поиск без преувеличений ушёл почти час. Гейзенберг оббегал нижние этажи, не найдя там ничего полезного, цеха и полигоны, но нашёл аптечки только на верхних этажах. В нетронутых душевых и раздевалках. Но даже наличие шести небольших чемоданчиков на руках не дало результатов. Внутри были лишь бинты, вата, перекись водорода и ампулы с обезболивающим, датируемые аж восьмидесятыми. Всё для экстренного лечения ранений, полученных в ходе работы, но ничего от банальной температуры. Лорд с пренебрежением выбросил аптечки на пол кабинета, раздражаясь от просранного времени и вернулся к ребёнку. Придётся сбивать температуру старыми методами, которыми пользовалась ещё его мать. — Ну как ты? — Прежде, чем начать, лорд присел на край кровати и снова приложил руку ко лбу. Тряпка стала горячей, а температура, казалось, не изменилась. А у него даже градусника нет, — Что-то болит? — Не болит, но очень холодно и слабость. Я наверное не смогу встать. Гейзенберг рыкнул и натянул её одеяло до самого подбородка. Пиздец, а на фабрике пусто, и даже в деревне врача давно нет. Хотя, может быть та девочка ещё жива. Сестрица хоть и немного туповата, но не совсем слабоумная, чтобы сожрать единственного на всю долину врача. Тазик с водой, полотенца, два одеяла. Карл принёс всё это в комнату. Дальше следовал замкнутый круг, растянутый на весь день. Поменять полотенце, поменять воду, напоить ребёнка, поправить одеяла и спросить о самочувствии. И заново. Пока он сидел там, перед ней, в голове крутились мысли. И если честно, очень даже ободряющие. Хеди ведь никогда не болела. Ни разу за десять лет ему не пришлось её лечить, даже банального сезонного насморка и присущего детям отравления не было. Это свидетельствовало об очень крепком и явно приобретённом за счёт пыльцы здоровье. Обычные дети всегда болеют, хотя бы несколько раз за детство, не бывает в несформировавшимся организме полного иммунитета, но Хеди… Хеди сильнее обычных людей. Высокая температура вкупе с ознобом и слабостью означает лишь то, что организм борется с сывороткой и очень даже возможно полностью победит. Во всяком случае, Карл надеется. Если это действительно так, то урон от жижи Миранды минимизируется сам собой. Но он всё-таки не врач и поддерживать безопасную для тела температуру не сможет. Придётся набрать Димитреску… Уже глубокой ночью, когда Хеди снова уснула и лоб перестал быть таким горячим, Гейзенберг покинул её комнату. Мышцы спины и шеи затекли, пальцы то ли онемели от холода воды, то ли от постоянного выжимания полотенец, но отдыхать времени не было. Не пока ребёнок болеет. Карл пару раз набрал Альсине, но трубку никто не взял. Странно, учитывая то, что когда она звонит по ночам, он всегда у телефона. Утром Гейзенберг снова попал в замкнутый круг. За эти несколько часов Хеди лучше не стало. Благо, и хуже тоже. Он опять помогал чем мог. Холодная вода, полотенца, разговор ни о чём и одеяла. Он сталкивался с таким чуть ли не в первый раз в жизни и чувствовал себя практически бесполезным. Своё детство он не помнил, близкие так серьёзно не болели, а на войне никому дела не было, больные рано или поздно умирали. Так что он не ощущал результатов своей помощи. Уметь создавать настоящих машин-убийц и не уметь сбивать температуру — это он может. — Ну как ты? Без изменений? — Лорд в который раз мазнул рукой по лбу, спустился к щекам и шее. С каждым часом определять температуру становилось сложнее, так как его кожа постепенно привыкала к жару девочки. — Я очень хочу есть и пить. — Сухие бледные губы едва шевелились от усталости. Хеди поёрзала на кровати и перевернулась. Карл кивнул и ушёл на кухню. В холодильнике было пусто с самого начала собрания, а это уже вторые сутки, поэтому готовить пришлось с нуля и быстро. Беря во внимание ослабший организм ребёнка, Гейзенберг сварил куриный суп. Принеся тарелку в комнату, он помог девочке принять сидячее удобное положение и хотел накормить, но Хеди упрямо отобрала ложку и ела сама. Лорд посчитал это хорошим знаком. Позже она заснула и Карл собирался немного отдохнуть, но его планы нарушили стуки по воротам. Не понадобилось даже поворота головы к окну, чтобы узнать гостя. Так резво стучит по воротам только Альсина Димитреску. Открывая её, Гейзенберг был рад и встревожен одновременно. С одной стороны она всегда интересовалась жизнью ребёнка и после такого важного этапа просто не могла не приехать. Возможно ещё и привезти что-то полезное. С другой, он так ей и не дозвонился, так что этот визит потом вполне может оказаться у Миранды. — Доброго дня, сестрица, — лорд поправил съехавшие на переносицу очки, чтобы скрыть следы прошедших дней, — Что привело тебя сюда? — Я приехала только ради тебя, Карл. — Надменно отчеканила Леди и по привычке направилась к двери. Он усмехнулся и последовал за ней. — Ты ничего не привезла? — Что ты имеешь в виду? — Альсина обернулась, казалось, искренне недоумевающая. — Лекарства, может быть даже врача. Не думала об этом, когда собиралась? — Хеди плохо? — Димитреску остановилась перед дверью, но открывать не спешила. Карл принял возмущённую позу. Непонимание в золотых глазах сестры бесило его. Как, блять, можно было не подумать о том, что девочке плохо после эксперимента, когда сама проводишь такие же. Видишь такое состояние чуть ли не каждый день. — Нахуя ты тогда припёрлась?! — Вспылил Гейзенберг, размахивая руками, — От тебя никакой пользы, сука, нет! — Закрой свой рот, Гейзенберг! — Альсина тоже подхватила этот огонь и словесная драка разразилась прямо перед дверью, — Я могу помочь ребёнку и без лекарств. — Ничего ты не можешь, кроме как жрать и пиздеть! Лучше бы метнулась за врачом и принесла реальную пользу! — Какой врач? Твой маленький мозг разве не помнит, что в деревне давно нет врача? — Кто нагло спёр его прямо из дома несколько лет назад?! — Очки лорда снова съехали и его глаза заискрились яростью, — Или ты настолько тупа, что позволила своим курицам сожрать единственного врача? — Не лезь в мою семью, идиот! Только я решаю, что делать со своими сотрудниками! Никто и ничто не в праве влиять на мои решения! Даже умения и статус людей. — Ты ебанутая?! — Как только Альсина призналась в том, что врача нет в живых, его глаза чуть не полезли на лоб, а руки зачесались. Он чуть не накинулся на неё, — Как ты могла такое допустить?! За дверью послышался шум и Леди Димитреску не ответила. Они оба застыли словно школьники, замеченные за прогулом уроков. Лорд дёрнулся и открыл дверь. — Проснулась? — Он первым заметил, что Хеди сидела на кровати, опустив голову вниз и вцепившись в простынь пальцами. Казалось, она сейчас свалится на пол. — Я хотела встать. — Девочка рывком подняла голову и закрыла глаза от жуткого головокружения. Хорошо, что её желудок никак на это не реагировал. — Хеди! — Альсина вошла следом за Карлом, отпихнув его от двери, и направилась к кровати, — Девочка моя, как ты? — Она взяла стул и села рядом с ребёнком. — Всё в порядке, просто мне нехорошо. — Димитреску мягко взяла Хеди за подбородок и внимательно осмотрела лицо. Никаких признаков мутаций не было. Очень странно, учитывая её кровь в сыворотке. — Ты совсем не заботишься о ребёнке? — Альсина обернулась через плечо, готовая продолжать прерванную ссору, — Почему ты не дал лекарств? Почему не позвонил мне или Донне? — Я звонил тебе! Надо было трубки брать! Всё началось заново. На несколько минут ребёнок был всеми забыт. Лорды орали друг на друга, пока девочка закрывала лицо подушкой, стараясь обезопасить свою голову от взрыва. Сквозь ткань она слышала претензии Альсины, ответные претензии Карла, угрозы и утверждения в отсутствии мозгов. Всё это казалось ей цирком. Сколько бы лет не прошло, а она никогда не привыкнет к тому, что её самые близкие люди вечно орут друг на друга и пытаются переложить вину со своих плечей на другие. Когда-то это было уместно, но сейчас Хеди откровенно не понимала причины шума в её комнате. В том, что случилось, виновата только Миранда. Поэтому девочка набралась смелости и выгнала лордов из комнаты. Карл отмахнулся от Альсины и куда-то ушёл. Леди же вернулась в комнату. Она помогла ребёнку встать и немного размять мышцы. Для неё это было ново. На памяти Димитреску только некоторые её эксперименты доходили до такой стадии. Ослабшие, бледные, но в сознании. Совсем как Хеди. Альсина была хорошо знакома с симптомами, но никогда не помогала подопытным идти дальше, поэтому не совсем понимала потребности девочки. Она сказала, что не хочет есть, хотя женщина предпочла бы её накормить, не хочет пить, но кожа губ потрескалась от сухости. Так же она не хотела идти в душ, что помогло бы немного сбить температуру и почувствовать себя лучше, хотя Димитреску предложила свою помощь. Хеди ничего не захотела и через несколько минут вернулась в кровать. Леди села рядом и взяла оставленную Гейзенбергом тряпку. Рука в перчатке прошлась по уже изученному маршруту от лба до шеи. — Как ты, зайка? — С беспокойством спросила Альсина. Вид ребёнка ей не нравился. Не то чтобы она ожидала увидеть совершенно здоровую девочку, но… Если брать во внимание абсолютно новую методику введения Каду, намешанную непонятно из чего сыворотку и уже имеющиеся характеристики ребёнка, то реакция организма вполне ожидаема и следовало только ждать результатов и наблюдать, но для Альсины Хеди не была обычной подопытной. Она не хотела видеть её такой и оставаться в стороне, хоть помочь чем-то существенным и не могла. — Нормально. Лучше расскажи что-нибудь. Как дела в замке, что нового у девочек и у тебя. И Леди Димитреску с радостью рассказала. В замке никогда не происходит ничего удивительного, поэтому рассказ пришёлся на бытовые вещи. Например, Альсина заказала дочерям новые платья и передала Хеди их реакцию. Недавно Герцог доставил новое ружьё с гербом дома Димитреску. Изысканная гравировка и позолота на рукояти имели место быть в коллекции оружия. Так же она затронула поставку вина, но только мельком, чтобы не нагружать ребёнка цифрами. Хеди внимательно слушала и иногда улыбалась. В это время Карл отдыхал на кухне. Он наконец поел, с удовольствием выкурил две сигары и выпил немного виски. Жизнь заиграла новыми красками. После часа покоя лорд уже не чувствовал себя половой тряпкой, которую забыли где-то в углу. Усталость и желание закрыть глаза и упасть на что-нибудь мягкое ещё была, но уже терпимая. Может этой ночью он хотя бы поспит. Гейзенберг вернулся в комнату как раз в тот момент, когда Альсина вставала со стула и укутывала девочку в одеяло, подталкивая края под тело и делая из неё мягкую гусеницу. Хеди почти заснула. Лорды обменялись взглядами и молча кивнули друг другу. Димитреску ушла. До вечера ему удалось ещё немного отдохнуть и даже сформулировать достойный рассказ о произошедшем у Миранды. Рано или поздно ребёнок спросит с него и Карл решил не затягивать. Если состояние Хеди будет располагать к нелёгкому разговору, он выложит всё. Следующим утром у ворот Гейзенберга ждала маленькая коробка с печатью Димитреску. Альсина прислала ему градусник, обтирку и какую-то настойку. Он не был уверен, что даст это ребёнку, но за градусник был благодарен. Мысленно, конечно. Карл наконец смог нормально измерить температуру и она оказалась даже не пугающей. Он-то ожидал чуть ли не под сорок увидеть, а ртуть остановилась лишь на тридцати восьми с копейками. Эта новость была самой радостной за последние дни. Температура не смертельная, а значит и без непонятной травяной настойки обойтись можно. — Готова слушать? — Лорд отложил градусник на стол и устроился на краю кровати. Несмотря на ситуацию он был в приподнятом настроении. — Решился наконец? — Съязвила девочка, медленно поглощая завтрак, состоящий из простой сладкой каши на молоке. — Я просто ждал, пока тебе станет лучше, — Карл ненадолго замолчал, слушая ритмичный стук ложки о тарелку, — Первым делом я хочу извиниться перед тобой. Весь этот план с самого начала был дерьмом и я должен был это понять. Я… — Снова пауза, — Я должен был думать головой, а не сердцем. Тишина давила на него. Девочка ничего не ответила, продолжая есть так, будто разговор никак её не касался. Это было правильно. Хеди не должна была подталкивать его сказать ещё что-то, высасывать оправдания потому что это его вина. — Я своими глазами видел, что Каду делает с людьми, в каких уродов превращает, и испугался. Знал, что если с тобой что-то случится, ты мне не простишь и не придумал ничего лучше, чем в торопях вывезти тебя. То, что произошло — твой страх и болезнь — только моя вина. — Да. — Утвердила Хеди, не поднимая глаз с тарелки. — Миранда… Она, видимо, о чём-то догадалась. Возможно всё было написано как на ладони, я не знаю, но факт остаётся фактом. Она точно знала, что я не допущу её к тебе, — Гейзенберг поджал губы и забегал глазами по кровати, стараясь сформулировать мысль дальше. Оправдываться перед ребёнком ещё никогда не было так сложно, — Эта сука предложила мне сделку. Она вводит сыворотку, а я могу в любое время её остановить, но это палка о двух концах. Я действительно мог отказать, но это означало, что тебя увели бы силой. Мне пришлось принять её предложение и подвергнуть тебя опасности, но намного меньшей, чем могло бы быть. Просто поверь мне, что если бы эксперимент вышел бы за рамки, я бы не стал терпеть. — Карл, — Хеди отложила тарелку подальше и сложила руки перед собой. Она тоже волновалась, — Я не за это на тебя в обиде. Я ничего не знаю о Каду и возможно воспринимаю это не так серьёзно, но главное не это. Ты… В тот момент я не чувствовала твоей поддержки. Ты будто стал мне чужим. Именно из-за этого я испугалась. Лорд вздохнул. У них были слишком разные взгляды на ситуацию, но он не мог сказать, что её точка зрения не верна. Хеди не знала Миранду так, как знают её лорды. Она протестовала давно сложившимся с богиней отношениям, не понимала, почему так и никак иначе, но не видела ничего страшного в том, что самому Карлу казалось ужасным. Девочка с лёгкостью отпустила тот факт, что в её крови теперь непонятная жижа, стремительно меняющая организм, но не могла простить того, что в тот момент Гейзенберг пренебрёг ей в пользу Миранды. И он не мог объяснить ей этого. Как донести до ребёнка, прожившего на свете всего одиннадцать лет то, что иногда ему придётся вытворять и не такое. Иногда ему придётся бежать к Миранде как собачонка, служить ей, бросать Хеди. Она не знала, не видела, и не могла понять, почему не являлась для Карла номером один. Девочке было трудно провести черту между ахуевшей женщиной со своими заскоками и богом, а именно богом Миранда и являлась. Это были не просто слова и вера простолюдин. Влияние, знания и сила делали из ахуевшей женщины всевластвующую богиню, которой, наперекор желаниям, подчинялись все. — Ты ещё слишком мала, чтобы понять, почему я так поступил, и я признаюсь честно, что не хочу, чтобы ты когда-нибудь поняла. Возможно твоя вера скоро исчерпает себя, но я скажу ещё раз. Верь мне. Доверяй мне, что бы не случилось. Эта ситуация была не последней, чем больше лет тебе исполняется, тем сильнее интерес Миранды. Я сделаю это снова. Снова тебе покажется, что я бросил тебя, снова ты испугаешься и будешь плакать, но я никогда от тебя не отвернусь… — Я ничего не понимаю, почему ты вообще должен отвернуться? — Пока ты не поймёшь и не ломай голову. Просто запомни то, что я тебе сказал. Я никогда от тебя не отвернусь, запомнила? Хеди утвердительно мотнула головой и Гейзенбергу показалось, что сейчас прольются слёзы. Очевидно, это не то, чего она ожидала. — Хеди, не плачь. Я не достоин твоих слёз, — он нежно взял её за подбородок и заставил смотреть на себя. Глаза действительно блестели от влаги, — Тем более, у тебя скаканёт температура, а нам это не надо, правда? Ребёнок снова кивнул. Карл вроде остановил слёзы. Он переместился на своё обычное место рядом с кроватью и начал ежедневный ритуал обтирания холодной водой, но на этот раз с добавлением подарка Димитреску. Хеди вроде успокоилась и легла обратно. У обоих остался неприятный осадок. Карл чувствовал себя паршиво от того, что сказал и не ответил не на один вопрос, а девочка из-за того, что получила то, о чём не просила. Она получила правду.