Error

Карл не заметил, как быстро прошло время с момента появления Хеди в его жизни. Ей уже целых шесть. Подумать только, шесть лет! Для него это будто один ужасно долгий, наполненный страданием день, а для неё маленькая жизнь. Девочка уже хорошо ходила, бегала, говорила, научилась есть, переодеваться и принимать душ самостоятельно, а ещё проявляла интерес к книгам и всему, что неровно лежит. Чем старше она становилась, тем спокойнее было её поведение. Казалось, всё малолетнее бешенство вышло, что Гейзенберга пиздец как радовало. Ребёнок больше не орал без причины, не истерил и становился всё более рассудительным и наблюдательным. На данный момент он испытывал гордость, что, вопреки всем внутренним голосам и убеждениям, сдержался, буквально переступил через себя, и не выкинул её с фабрики. Это было не зря, Хеди отдавала столько же, сколько и забирала. За последние три года много чего произошло. С ребёнком на руках жизнь лорда стала насыщенней. Несколько раз на фабрику заходила Миранда. Спрашивала Карла о Хеди и наоборот. Неизвестно почему, но богиня ничем прямо не интересовалась, слушая её вопросы, можно было подумать, что ей реально интересно, как живётся мелкой девочке под крылом Гейзенберга. Карл вообще об этом не думал, даже к лучшему, что никакой конкретики так и не прозвучало. Мелочь до сих пор не привыкла держать язык за зубами, при любой возможности пиздит всё что думает. Если объединить все визиты Миранды и отсеять всё лишнее, то получится, что она недовольна застоем и тем, что он не предоставляет никакой информации, так что без скрытых угроз не обошлось. Лорд воспринял их на удивление спокойно. Пусть шипит сколько влезет, ему всё равно нечего скрывать. Шесть лет, а Хеди ничем от людей так и не отличилась. Обычный для ребёнка рост, светлые густые волосы, голубые глаза, круглые и вечно красные от бега или жары фабрики щёки, руки и ноги. Ну совсем обычная. Ссадины и синяки заживают не быстрее, чем у людей, выносливость даже меньше обычного, ведь после активности девочке может стать плохо, да и здоровье в норме. Ну, может, ни разу и не болела, не травилась ничем, но это можно списать на пыльцу. Возможно она даровала крепкий организм, но не исключено, что в будущем она что-то подхватит. Только нечувствительность к боли, да и то ещё не до конца изучено. Хеди не ощущает мелких порезов и ударов, но вдруг при реальной опасности организму ей станет больно, кто знает. Вот, в принципе, и всё, что он может скрывать от Миранды. В данный момент ему было не до этого. Пришло время, когда пора заказывать у Герцога не игрушки, а ручки и тетрадки. Карл жуть как не хотел этого. Вот иногда бывает, что хуже быть не может, а потом наступает полный пиздец. У лорда было именно то чувство. Раньше казалось адом менять подгузники и кормить с бутылочки, а сейчас научить ребёнка держать в руках письменные принадлежности и не делать пятнадцать ошибок в одном слове. Благо, к процессу обучения быстро подключилась старшая сестрица и даже Донна. С Альсиной всё и так понятно, она давно планировала, а вот желание Беневьенто примерить на себя роль учителя было Гейзенбергу ново и даже дико. Нахрена ей, спрашивается, лишний раз выходить из дома и тратить время и нервы на ребёнка? Конечно он не спрашивал, говорить с Донной, всё равно, что вести диалог со стеной, но взвесил все «за» и «против». В принципе, если у неё нет никаких дурных мыслей, то она сможет научить ребёнка чему-то полезному. Простейшие науки кукольница, разумеется, на себя не возьмёт, но шить или рисовать — запросто. Талантом создавать красивые платья для своих игрушек и с точностью расписывать фарфоровые лица она была не обделена. Гейзенберг решил, что лет в восемь — девять позволит ей приходить и заниматься с девочкой. Наконец она будет рисовать сама. С Димитреску дела обстояли хуже. О возможности делить фабрику пополам или отдать какую-то пустующую комнату под тихий светлый класс, где хранились бы все нужные книги и тетради, речи не шло. Карл слишком заебался терпеть присутствие сестрицы, да и она не горела желанием лишний раз встречаться с ним. Спустя долгие месяцы обороны друг от друга сошлись на том, что Альсина берёт на себя письмо, чтение и окружающий мир, а Карл математику. Лорд трезво оценивал свои силы, часами сидеть над ребёнком и помогать выводить буковки он не сможет, а вот научить складывать два и два казалось простым. В конце концов, инженеру-механику с огромным стажем математика была роднее собственной семьи, так что трудности он не видел. Заключили договор. Письменный, между прочим. На нём настояла Альсина, Гейзенберг поддержал. В тёплую погоду Димитреску позволено забирать девочку на природу, но недалеко от фабрики. Зимой можно вести уроки в её комнате и без присутствия лорда. Он без сомнений поставил размашистую подпись под всеми пунктами, но схитрить был обязан. В тот же день, как начались уроки, в детской была поставлена камера, которая записывала лишь во время занятий, лорд не был извергом и личное пространство ребёнка ценил, но, к огромному удивлению и облегчению, она очень быстро стала бесполезной. Если раньше Хеди восторгалась огромной тёткой, то сейчас встречала её очень нехотя. Оказалось, Альсина была строгим учителем, никаких вольностей во время урока не позволяла и поблажки исключила. Естественно девочке очень быстро перестало нравиться и она больше не лезла к ней обниматься и целоваться. Можно даже сказать, между ними выстроились полноценные отношения ученик — учитель, где никто ничего лишнего себе не позволял. О, иногда Хеди даже плакала. Приученному с детства к мягкости и доброте со стороны взрослых ребёнку внезапно вылили на голову жестокий мир домашки и зубрения. Мелочь жаловалась на Альсину чуть ли не каждый раз, мол, заставляет много писать, пока данное ей задание не выполнено, на отдых не отпускает, и даже частенько злится. Выслушивая детское нытьё, Карл изо всех сил старался не рассмеяться прямо в её красное от слёз лицо. Действительно, да как его сестрица только смеет не давать конфетки за каждое правильное слово! Просто возмутительно! Кто ей позволил что-то требовать от ребёнка! Перенимая ошибки Альсины, лорд вёл свои уроки иначе. Обычно на математике они занимались интерактивно. Гейзенберг учил её считать на примерах и часто это были плакаты скелетов и старые чертежи. Также в ход шло всё, что можно трогать и убрать за спину, отнимая от общего числа. Ну вот, как и ожидалось. И ребёнок наконец отлип от платья сестрицы, и он не тратит нервы на бесполезное объяснение очевидного. Хеди довольно быстро всё схватывает… — Карл, пожалуйста. — Девочка цепляется за край потёртого временем плаща и смотрит на него щенячьим взглядом. Альсина снова пришла за добычей, и пока она не видит, маленькая жертва пытается просить помощи. — Я ничего не могу сделать, тебе нужно учиться. — Гейзенберг снова едва сдерживает весёлую ухмылку. Как же она смешно выглядит. — Ты можешь! Скажи ей, пожалуйста. — Последние слова, произнесённые шёпотом, растворяются в приближающемся стуке каблуков. Вот и она, драгоценнейшая, дражайшая сестрица. Леди появляется в дверях детской. На белом лице мягкая улыбка, а глаза светятся от нежности к девочке, но та, кажется, не замечает, и снова впивается жалобным взглядом в Карла. Хеди так и просит посодействовать её горю и выгнать Димитреску, но лорд только отходит в сторону, открывая рукам огромной сестры хрупкую фигуру девочки. Когда Альсина берётся за маленькое плечо и направляет к двери, она надувается как гелевый шар и бросает последний тяжёлый взгляд на Карла. Они стали неотъемлемой частью уроков. Ими девочка как будто обещает в скором времени превратить его жизнь в кошмар. Он их не боялся, возмущение на маленьком лице выглядело совсем не угрожающе. — Ты сделала задание, дорогая? — От ровного голоса Альсины Хеди надувалась ещё сильнее. Домашнее задание Леди оставляла после каждого урока, и раньше девочка думала, что его делать не надо. Димитреску быстро и довольно строго объяснила, что это обязательно. — Да. — Губы малышки сомкнулись в тонкую полоску, а две книги и тетрадки были сильнее прижаты к груди. Чем дальше они отходили от фабрики, тем больше слёз скапливалось в уголках глаз. Ей до одури не хотелось уходить от Карла. — Почему ты такая грустная? Что-то не получилось? — Хеди не ответила. Она делала эти задания кое-как, через лень и обиду. Конечно если не стараться, ничего не получится. Альсина посмотрела вниз, на угрюмую девочку, идущую чуть позади. Её взгляд устремлён под ноги, а руки крепко сжимают книги. Странно, раньше ей нравилось проводить время с Леди и её дочерьми. Димитреску решает молчать до самой хорошо знакомой девочке поляны. Она не сильно волновалась из-за её поведения. Хеди просто не осознаёт, как сильно ей пригодится в жизни то, что Альсина сейчас даёт. Уметь читать, писать и считать, значит быть человеком. Это в её время учиться могли лишь привилегированные особы, сейчас же, в двадцать первом веке, образование доступно для всех. Конечно не все изменения, что приносило время и новые поколения, она считала хорошими и правильными, но именно это занимало особое место в её душе. Зная, как современная молодёжь кропотеет над науками, Леди испытывала гордость, будто обучила каждого лично. Это нововведение хоть и стирает привычную ей границу социальных классов, но даёт надежду на то, что в будущем не останется необразованных людей. Если вспомнить, Леди было жуть как противно от крестьян, которые не могли выдавить из себя заумное слово или прочитать простое предложение. Они не вызывали ничего кроме желания избавиться от их тупых голов. Димитреску привела девочку на поляну, где уже был расстелен мягкий плед и ждали дочери. С тех пор как началась учёба, она брала их с собой редко. В частности, из-за того, что они были нетерпеливы и отвлекали Хеди от занятий. Сегодня же был особый день. Чтобы осуществить задуманное, Альсине нужна их помощь. - Посидишь немного с сёстрами? — Леди снова не удостаивается ответа ребёнка. Хеди молча бросает свою ношу на плед и садится в центр импровизированного круга. Альсина кивает сама себе и переводит взгляд на Бэлу, Кассандру и Даниэлу. — Как скоро ты придёшь? — Задаётся вопросом старшая из сестёр. — Минут десять, не больше. — Неожиданно для Хеди, Димитреску резко разворачивается и уходит в самую глубь леса. Девочка наблюдала за её удаляющимся силуэтом сквозь призму надежды. Вдруг сегодня уроков не будет и они поиграют как раньше? Она ведь за этим ушла? — Куда она? — Малышка даже привстаёт с места. Сквозь густые кустарники и низкие ветки уже трудно различить фигуру Альсины, но она всё равно слышит её шаги. — Мама ушла за материалом для урока. — Кассандра падает на плед поперёк девочки и подносит руку к её лицу, перенимая всё внимание на себя. — А ты думала, их не будет? — С издёвкой тянет Даниэла, коварно улыбаясь. Её переполняло злорадство. Раньше она с сёстрами страдали от учения мамы, теперь же появилась новая жертва. О, Хеди будет мучиться ещё долго, мать добьётся своего. — Я не хочу учиться. — Девочка снова опустила глаза. Видимо, избежать пытки не удастся. — Ты не представляешь, как мы тебя понимаем, — Бэла тянет ребёнка за плечи и заставляет ту упасть прямо на Кассандру. Старшая Димитреску не даёт Хеди времени опомниться, а сразу начинает тискать за надутые щёки. Ей очень нравилось мять пальцами мягкую, сочную кожу девочки, все служанки в замке были худощавы и измождены, а немногих тучных трогать было неприятно. Девочка же была как мягкий мячик, — Но кто-то должен был занять наше место. Не волнуйся, когда-нибудь придёт тот день, и мама скажет, что обучение закончилось. — Бэла, она столько не проживёт. — Говорит Кассандра, намекая на них самих. Прошло безумно много лет, а их «тот самый день, когда мама скажет, что обучение закончилось» что-то не наступил. — Я утрирую, — Бэла наминает щёки до тех пор, пока они не становятся ярче помидора. Хеди такие прикосновения не очень нравятся, но она не спорит. За три года знакомства это было не самым плохим вариантом, — А знаешь, что? Может мы поиграем, пока мамы нет? — Во что? — Без интереса спрашивает девочка. Игры со старшими сёстрами тоже не поднимали настроения. С течением времени они позволяли себе всё больше, и когда мамы не было рядом, играли не с Хеди, а самой Хеди. На выбор ребёнку предоставлялось несколько игр. Горячая картошка, прятки или жмурки. Не стоит говорить, что в двух последних всегда побеждали сёстры. Поскольку Хеди начала понимать очень много слов, Бэла, Кассандра и Даниэла больше не дразнили её пухляшом, свинкой и уродинкой, но совсем злорадствовать не перестали. Дочери Альсины не давали малышке выиграть, всячески подначивали и редко, но доводили до слёз. Горячая картошка же была особой игрой. Они становились в круг и передавали друг другу ребёнка. Когда время истекало, та, у которой осталась Хеди, проигрывала и тащила все вещи обратно в замок. Не сказать, что девочке это нравилось, но обычно её не спрашивали. В такие моменты она терпеливо ждала, пока не придёт Альсина и не разгонит от неё сестёр. — Как во что, — загадочно улыбнулась Кэсс и подхватила ребёнка на руки, — Я начинаю. — Две минуты, я засеку. — Ответила Даниэла, с энтузиазмом занимая позицию в круге. Игра началась. Кассандра медленно и осторожно передала девочку старшей сестре. Хеди внимательно следила за их руками. Для неё существовали личные правила игры, нарушать которые грозило падением. Суть проста, крепко обвить ногами талию той, что держит, и мёртвой хваткой вцепиться в плечи. Девочки не особо следили за ней, так что заботиться о своей безопасности приходилось самой. — Так, — сосредоточенно выпалила Бэла, буквально кидая Хеди самой младшей. Одна минута позади, игра набирала обороты, — Кэсс, ты играешь не по правилам! — С чего бы? — Злорадно ухмыльнулась она. Кассандра передавала картошку едва её касаясь. По её личному мнению это было по правилам. — Ещё раз так сделаешь, и понесёшь всё сама! — Не наглей и смотри за собой, ты проиграла. — Старшая Димитреску действительно осталась последней, но её это не волновало. Блондинка подтянула Хеди к плечу и злобно уставилась на сестру. Все знали, что Кэсс всегда болезненно воспринимала последнее место, так что часто играла по-своему, чем бесила сестёр. Слишком уж она охренела. — Я не хочу больше. Отпусти. — Тихо сказала девочка, но начавшийся между сёстрами спор быстро заглушил её слова. Кассандра сцепилась с Бэлой и Даниэлой. Никому не было дела до ребёнка. Хеди уже не была той робкой девочкой, как три года назад, многое могла сама, поэтому выбраться из рук старшей Димитреску тоже решила самостоятельно. Первым делом она ослабила хватку на талии и плечах, а после пару раз двинула корпусом в стороны. Сегодня на ней было серое шёлковое платье, которое прекрасно скользило по одежде Бэлы, да и её невнимательность хорошо способствовала скорому побегу. — Бэла! — Крикнула Даниэла, краем глаза замечая выскальзывающее серое пятно. Блондинка в упор не замечала, как ноша на руках пропадает и медленно катится по телу вниз. Ребёнку почти удалось достать ногами земли, как неожиданно из лёгких выбило весь воздух, а равновесие потерялось. Хеди упала прямо под ноги Бэлы и зажала рукой рот. Внутри собралась какая-то жидкость и что-то твёрдое мешало закрыть челюсти. — Ты что, блять, творишь?! — Громкий возглас Бэлы даже заглушил шумящую листву. Она перевернула Хеди на спину и сразу же поставила на ноги. Даниэла застыла, собственно, как и Кассандра. Никто произошедшего не ожидал. Когда младшая Димитреску заметила, как ребёнок почти скатился, то кинулась к нему, чтобы удержать её от падения и себя от гнева матери, но было уже поздно. Получилось так, что рыжая девушка въехала коленом прямо по спине Хеди, которая от удара напоролась лицом на колено Бэлы. — Твою мать… — Наконец-то Кэсс победила ступор и с помощью роя оказалась рядом. Хеди выпучила глаза от шока и держалась за рот. Бэла осторожно отвела ладонь девочки от лица. На первый взгляд все обошлось, даже красного пятна от удара нет, но что-то лишнее во рту не заметить было сложно. Хеди не стала ждать действий сестёр и сама вытащила… зуб. По раскрытым губам сразу же потекла тонкая струйка крови. — Бля-ять. — Даниэла прикрыла рот от шока. Сложно представить какой силы люлей мать им вставит. Да, много раз они доводили ребёнка и до слёз, и до синяков, но не до крови. — Открой рот. — Бэла как всегда пришла в себя первой. Девочка послушно выполнила просьбу и показала свои зубы. На верхней десне не хватало одного клычка, не так страшно. — Это всего лишь зуб. Карл сказал, что сейчас самое время. — Хеди, казалось, эта ситуация никак не трогала. Она вертела в руке свой клык, а языком тыкалась в образовавшуюся ранку. Кровь из неё ещё текла. — Бэла, решай скорее! — Кассандра испуганно обернулась. По закону подлости фигура мамы должна показаться из-за кустов именно сейчас. — А что сразу я? — Блондинка выпрямилась и растерянно огладила свою шею. В такой ситуации она ещё не была. И что решать? — Ну, ты же старшая и самая ответственная, вот и бери ответственность на себя. — Хорошо. Я решаю… — Старшая Димитреску на несколько мгновений задумалась, а потом выпалила то, что именно сейчас показалось самым правильным: — Каждый сам за себя! Бэла и Кассандра тут же растворились в рое мух и закружились, ожидая только Даниэлу. — Хеди, жди маму и никуда не уходи. — Только и сказала младшая, прежде чем улететь куда-то вместе с сёстрами. Девочка осталась одна, с зубом в руке и кончиком языка в дырке. Минут десять Хеди провела одна. Шума роя больше не было слышно, казалось, дочери Альсины улетели далеко и надолго. Заняв удобное место на краю пледа, она с интересом рассматривала зуб и не переставала ковыряться в десне. Дырка была на удивление большой, с остатками мяса, которые Хеди без конца трогала, и кровью. Этот клык был первым выпавшим, или, вернее, выбитым зубом. Осталось ещё девятнадцать и потом стоит их беречь. Карл сказал, что коренные не отрастают. — Хеди, — Альсина неожиданно появилась за её спиной и положила руку на маленькое плечо, чем очень напугала. Девочка немного подпрыгнула и выронила зуб на плед, — А это что? Леди опустилась рядом с ребёнком и подняла маленькую белую соринку на уровень глаз. Как только удалось понять, что это зуб, да ещё и свежевыпавший, с плотью и кровью на корню, брови непроизвольно поползли вверх. Сколько её не было? Пятнадцать минут? И за это время она успела потерять зуб? — Кто это сделал? — Голос вмиг похолоднел. Она знала, кто это сделал, нужно лишь одно из трёх имён. Несносные паршивки, сколько ещё раз их наказать, чтобы они поняли, что Хеди не игрушка? — Не переживай, это случайность. — Малышка наконец повернулась и Альсина увидела уже подсохшую струйку крови, которую та, видимо, не заметила, а потому не стёрла. Леди с трудом удалось взять себя в руки и отвести взгляд. Её охватили непонятные чувства. Хоть кровь не пахла и уже засохла, но всё ещё выглядела соблазнительно и аппетитно. Внезапно захотелось провести языком по её подбородку и наконец поставить точку в вопросе, который в последнее время хоть и не был на первом месте, но всё ещё мучал. Альсина сжала челюсти и глубоко вздохнула. Не сегодня. — Кто из них? — Димитреску открыла первую попавшуюся тетрадь. Как раз кстати там оказалось последнее домашнее задание, которое было сделано с ошибками и без усилий. Это отвлекло её от крови. — Я неудачно упала. Он и так шатался, — Хеди подползла ближе и подняла голову высоко вверх, чтобы увидеть напряжённое лицо Леди, — Ты что-то принесла? — Иди сюда, — Альсина посадила её на свои колени и взялась за плед. Сегодня салфеток с собой не было, так что им на замену пришёл ворсовый край, который не оставил от крови ни следа, — Я принесла твоё домашнее задание, но сначала мы разберёмся с этим, — она опустила тетрадь ниже, к глазам девочки, — Смотри… Снова началась пытка. Димитреску была как всегда строга. Ошибки, которые Хеди допустила в работе, она заставила переписывать заново и самостоятельно исправлять. Потом они приступили к чтению, Альсина читала первая, медленно и с выражением. Девочка повторяла как могла, но каждая запинка стоила холодного взгляда в её сторону и пугающего слова «ещё раз». С каждой минутой девочке становилось всё труднее сдерживать усталые вздохи и невольные слёзы обиды. Леди была очень сдержана, казалось, первых трёх лет знакомства и не было. Она не улыбалась её маленьким победам, не гладила по щекам, что Хеди в глубоком детстве очень нравилось, и не хвалила. Иногда она думала, что играть с сёстрами куда лучше, чем сидеть на коленях Леди и пытаться учиться. Они хотя бы не изменились, относятся к ней так же, как и прежде. Уроки закончились только к вечеру. За это время Хеди всё-таки не удержала одну прозрачную слезинку, но Альсина не обратила на неё внимания. Её дочери в своё время тоже ныли, но она всё равно довела дело до конца и выучила их. Сквозь крики, истерики, побеги с занятий и тотальное нежелание сидеть на одном месте, но выучила. Хеди не станет исключением. Когда всё запланированное на сегодня было сделано, Леди наконец уделила внимание своей находке. Хеди достался небольшой букет цветов. Он был нескладный, цвета иногда резали глаза, одни цветы были больше и выше других, но Димитреску этого и добивалась. Для правильного воплощения задумки нужно было собрать нетипичный букет, что удалось на все сто процентов. Сначала девочка обрадовалась своему первому в жизни букету, но Альсина выбила из неё все положительные эмоции, объяснив, что это домашнее задание и подобие контрольной работы. Малышке нужно как можно точнее описать букет. Цвет лепестков, по возможности написать название цветов, запах, размер, форму. Всё, что приходит в голову при взгляде на растения. Проверка на знание и окружающего мира, и письма, и чтения. Хеди снова надула щёки в возмущении, но не признать, что такое задание было как минимум нетипичным и интересным не могла. Раньше подобное делал только Карл. Тем более, цветочки и листочки она любила. На уроках окружающего мира не надо ни писать, ни читать, лишь слушать объяснения на конкретном примере и повторять. Оставшееся время, которое выпадало редко, они просто разговаривали. Точнее, говорила Леди, а девочка слушала и иногда задавала вопросы. Темы не менялись даже после занятий. Альсина спрашивала о смысле какого-то слова, рассказывала о правилах письма, нередко делилась планами на следующий урок. В общем, ничего интересного для Хеди не звучало, что ещё больше обижало. Раньше она делилась своими новостями из жизни, а Димитреску внимательно слушала и улыбалась, сейчас же казалось, что в голове Леди внезапно закончилось место для простых радостей. У ребёнка даже выходных так таковых не было. Полноценные уроки по вторникам с ней и в пятницу и понедельник с Карлом, а остальное время уходило на сложную домашку. — Домой, Хеди? — Женщина и не заметила, как быстро пролетело полчаса. Казалось, за подробным объяснением домашнего задания и планами на следующий вторник прошло всего десять минут. — Пойдём. — Девочка с трудом подняла голову с высоких коленей и растёрла затёкшую шею. Пока Альсина говорила, она чуть не заснула. Ждать дочерей бесполезно, они скрылись с места преступления, так что Леди самостоятельно сложила плед, книги и тетрадки. Малышка привычно взялась за край огромного платья, чтобы идти с Альсиной в одном темпе и не теряться позади. Они довольно быстро дошли до ворот фабрики. — Хеди, — Не боясь замарать светлое платье, Димитреску опустилась на колени и положила ладони по обе стороны от девочки, чтобы быть к ней как можно ближе, — Я хочу у тебя кое-что попросить. Ты можешь не рассказывать Карлу о том, как у тебя выпал зуб? Я сама разберусь с твоими сёстрами, а ты не волнуй его зря, хорошо? — А что тогда сказать? — Хеди прекрасно знала, что стоит ей улыбнуться, как у лорда возникнет тонна вопросов. — Скажи, что расшатала, это ведь почти правда? — Почти. — Нехотя согласился ребёнок. В принципе, почти всё так и было, если бы клык не шатался, сёстры его и не выбили. — Вот и хорошо. — Они снова продолжили путь. Леди завела её в детскую и помогла убрать вещи на места. За несколько лет её комната изменилась. У Хеди начал формироваться собственный вкус. Стены теперь украшали раскрашенные рисунки Карла, гора игрушек изжила своё, половина была сломана и выкинута, вторая разложена по появившимся полкам. Маленький шкафчик в два её роста был заставлен книгами и тетрадями, детскую колыбельку заменила крупная кровать, на которой могло спокойно поместиться два ребёнка. Она всё-таки достала лорда, он заказал и собрал ей максимально схожую со своей. Девочка положила букет цветов на подоконник и скудно попрощалась с Леди. Та поджала красные губы в недовольстве, но покорно покинула комнату. Подрастёт и поймёт, что всё это было не зря. — Ну, когда? — Поймал Димитреску у двери на улицу Карл. Сегодня на нём не было плаща, только замазанная машинным маслом на рукавах рубашка и штаны в маленьких пятнах. Он выглядел уставшим, но довольным. — Что? — Альсина искривила губы и выпрямилась во весь рост. Рука в перчатке отпустила железную ручку двери. — Я жду, когда ты уже доломаешь её психику, вот и всё. — Пожал напряжёнными от работы плечами Гейзенберг. — Тебе бы тоже не помешало поучиться вместе с ней, братец. И ничего я не ломаю, у меня свои методы обучения, я, в отличие от тебя, не играюсь с ней на занятиях. — В мой дом со своими никому не всравшимися правилами не лезь. Хеди хотя бы не плачет после моих уроков. — Карл противно усмехнулся. — Успокойся уже, я стараюсь научить её базовым наукам, только благодаря мне тебе жить легче. — Альсина сложила руки под грудью. Карл её словам возмутился. В смысле жить легче? Ребёнок, что, у неё живёт? У неё нервов не осталось? У неё дом превратился в детский сад? — Ты не борзей и давай, залезай в карету и катись домой, — Димитреску закатила глаза и наконец вышла, — До встречи, сестрёнка. Мы с Хеди будем тебя ждать. Карл с облегчением закрыл дверь. После сестры иногда оставался шлейф духов, которые лично для Гейзенберга пах не очень. Что-то цветочное, тяжеловатое, с выбивающейся горчинкой. Сегодня как раз такой день. Он поморщился и поспешил отойти от двери. Лорд направился в детскую, попутно вытирая ладони о штаны. Вроде после работы протирал, но всё равно на коже осталась пара жирных капелек. Пройдя по коридорам и открыв дверь, Карл застал ребёнка за чтением. Точнее, Хеди зачем-то перебирала книги, вытащила с полок на стол, и ставила обратно. В данный момент в её руках лежала яркая тонкая книга с картинками, которую Гейзенберг купил, но почти ей не читал два года назад. — Ну рассказывай, ребёнок, как прошло. — Лорд удобно расположился на детском жёлтом стуле как раз около стола и вытянул ноги. На самом деле слушать как прошёл день Хеди было не интересно, тем более, ничего никогда не менялось, но где-то год назад к нему не сказать, что внезапно, но пришло осознание, что ребёнком важно интересоваться. То, что девочка может ему довериться и «вылить» чувства необходимо для взаимопонимания. Пока есть время надо подтягивать хорошие отношения, ну а полностью вникать он уже не обязан. Хеди с чувством рассказала про уроки и показала домашнее задание. Гейзенберг, положив подбородок на кулак, внимательно слушал. Единственное, что было интересно в детском лепете, так это обсирание сестрицы. О, если девочка была в плохом настроении, то раскидывала Димитреску по всем фронтам. Лорд слушал с упоением. Наконец розовые очки разбились, девочка выросла, и больше не смотрела на его сестру как на бога с фрески. — Пиздец, — подвёл итог длинного гневного монолога Гейзенберг, — Ни в какие ворота не лезет. — Хеди выдохлась и только кивнула головой. С лорда будто сошла вся усталость. Почти бабское перемывание костей Альсины пиздец как бодрило и поднимало настроение. — Я так понимаю, математикой сегодня не занимаемся. — Конечно. — Выдал ребёнок как само собой разумеющееся. — А что случилось с зубом расскажешь? — Гейзенберг не был тем человеком, который не замечает ничего вокруг себя, от него мало что можно скрыть, а особенно изменения во внешности. Конечно с первых минут разговора ему бросилась в глаза дырка между зубов. — Ничего, — после недолгого молчания ответила растерявшаяся Хеди, — Он сильно расшатался и выпал. — Да ладно, — Карл был настроен скептически, — Ты пока не умеешь врать. Признайся честно, ты не прочитала пять книг за полчаса и Альсина пробила тебе по лицу? — Ну-у… — Загадочно протянул ребёнок. Карл притянул ноги обратно и нагнулся, кладя ладони на колени. Ему было очень интересно, как она потеряла зуб, — Я упала. — На кого ты упала. — Ну не надо, всё нормально же. — Хеди вдруг заволновалась, забегав по комнате и пытаясь чем-то заняться. Такая реакция лорда удивила. И натолкнула на определённые мысли. — Не пытайся меня наебать, мала ещё, — Карл встал со стула и схватил маленькое запястье, останавливая её, — Почему ты не хочешь говорить? Я же тебя никогда не ругаю. — Ты Альсину поругаешь. — Да ты что, — передразнил её слезливый тон Гейзенберг, — Я просто хочу узнать, кто выбил тебе зуб. Несколько мгновений Хеди мялась, но потом глубоко вздохнула и перестала дёргаться из стороны в сторону. — Ты только не ругайся, ладно? Это были мои сёстры, Бэла, Кассандра и Даниэла. Только не думай, они не специально, просто так вышло, я неудачно упала, они не хотели. — Быстро протараторила девочка. — Вот сучка, — на самом деле Карл уже давно подготовил себя к этому. Противные пиявки сестры рано или поздно обязательно должны были появиться на горизонте проблем, и вот этот день настал. Осталась лишь пара дел, позвонить и обматерить Димитреску, и дать ребёнку нужные указания, — Голодная? — А что есть? — Хеди заметно расслабилась, видя, что лорд не зол на неё. — Как что, мясо с картошкой, погнали. — Он подхватил её на руки и понёс на кухню. Девочка говорила ещё что-то про сестёр, видимо, новостей накопилось много, но Карл не слушал. В голове уже строился план, как уличить сестрицу в наглости и выменять ещё пару живых людей. Он посадил её за стол и наложил еду. Маленький кусочек запечённого мяса и несколько крупных картошек. Это было самое частое блюдо на столе, так что Хеди не могла его не любить. Оно стояло почти наравне с кашей. — Только давай сразу запомним, что они тебе не сёстры. Ты ничего общего с ними не имеешь. — Да? Альсина говорит другое. — Ответила девочка с набитым ртом. — Неважно, что она говорит, слушай только то, что говорю я. Они тебе не сёстры, я тебе не отец, Альсина тебе не мать, — жёстко сказал Гейзенберг, стуча пальцем по столу. От такого грубого тона Хеди аж перестала жевать. — Я и Альсина твои воспитатели, а эти навозные мухи-никто, слышишь? Ещё раз назовёшь их сёстрами и будешь наказана. Карл не угрожал, не пытался напугать, лишь предостеречь и донести всю серьёзность, но его слова произвели на ребёнка обратный эффект. Она отложила ложку и с трудом сглотнула комок еды. — Я поняла. Карл внимательно осмотрел её немного встревоженное лицо. Возможно переборщил, но зато Хеди поймёт сразу, а не через десять наказаний. — Вот и хорошо.