A Gallows Marriage | Свадьба под виселицей

      По ощущениям, кожа стала другой.              Стоя под струями воды, Гермиона обследовала шею, плечи, руки, живот и ноги. Тело выглядело всё так же: все веснушки и родинки были на месте, но почему-то кожа казалась другой.              Она провела кончиками пальцев по шее, понимая, что на месте ещё не заживших следов образуются новые, фиолетовые и красные. Между ног ныло, только теперь не от стыда. Мышцы словно вспомнили о том, что такое нагрузка.              Они занимались сексом.              Не трахались. Без манипуляций и угроз, без запертых дверей и страхов — просто два человека занимались сексом.              Гермиона потёрла лицо ладонями.              О боже, у них был секс.              Вспоминая, как Малфой прикасался к ней, как целовал, как разрушал свой каменный облик, а она в ответ впускала его в своё тело, Гермиона чувствовала, как кожа покрывается румянцем.              Как она должна была выйти из душа и встретиться с ним? Как ей жить с ним теперь, зная, как он выглядит обнажённым, сверкающим в солнечном свете?              Гермиона пыталась представить себе их новую реальность. Она смотрела на шею, жалея, что у неё нет мази, и раздумывая, как скрыть засосы, хотя по какой-то причине не могла заставить себя это сделать. Плотно обернувшись полотенцем, она вышла из душной ванной и тут же увидела, как Малфой направляется к ней из спальни. Он осмотрел её влажную кожу, задержав взгляд на шее.              — Смелый образ, Грейнджер, — от его довольного тона по спине пробежала дрожь и тело запылало.              — Мазь, кажется, закончилась.              Малфой застыл, или Гермионе это только показалось, потому что он отмер так быстро, что она засомневалась.              — Надо бы предупредить тебя, что я тщеславен. Я бы на твоём месте обильно намазался, чтобы избежать следов и шрамов, — он провёл пальцем по своему телу. — По крайней мере, новых.              — Может, тогда и мне стоит оставить на тебе парочку следов в следующий раз?              Малфой издал звук, не иначе как писк. Его уши мгновенно покраснели, а глаза расширились.              — Я заварю чай. — Он так резко развернулся и зашагал прочь, что чуть не поскользнулся.              Это было… странно.              Гермиона уставилась на то место, где он только что стоял. На кухне громко загремел чайник, после чего раздался тихий треск и ещё более тихие ругательства. Она раздумывала над случившимся, пока шла в комнату одеться.              Они занимались сексом.              Её кожа стала другой.              Малфой вёл себя странно.              Не забыв про бюстгальтер, Гермиона направилась на кухню, чувствуя, как сердцебиение учащается. На столе стояли две кружки, Малфой царапал деревянный стол, а Живоглот наблюдал за происходящим.              Гермиона прочистила горло, вынудив его поднять голову.              Как им быть дальше?              Они женаты. Они сделали очень большой прорыв в отношениях. Но ничего не изменилось.              Они не говорили друг другу слов любви, не давали обещаний, а просто признавали влечение, которое зародилось под одной крышей. Им притворяться, что ничего не произошло, и продолжать жить по-старому или решиться на что-то, что бы это ни было, а через пять лет пустить всё на самотёк?              Гермиона села за стол, хотя ощущения были такие, словно она идёт по натянутому канату, который в любой момент может порваться.              — Я заварил чай. Эрл Грей.              Она моргнула, а он прикусил губу.              — Спасибо. — Пытаясь чем-то занять руки, Гермиона схватила кружку и, быстров отпив чай, обожгла язык.              — Я хочу и дальше заниматься сексом. — Она поперхнулась, но, подняв взгляд, увидела, с какой одержимостью Малфой на неё смотрит. — Оказывается, люди не преувеличивали. Это потрясающе, и у тебя это невероятно получается. Не могу больше ни о чём думать, — он прикрыл рот рукой, словно не мог поверить в то, что только что из него вырвалось.              — О.              — О?              Она готова была поклясться, что на его лбу выступил пот.              — Прости, просто ты выглядел каким-то напуганным. В коридоре. — Гермиона крепко сжала ручку. — Мне так показалось…              — Да. Потому что я испугался.              Кровь прилила к лицу.              — Понятно.              — Ради Салазара, почему ты так ведёшь себя? — в его голосе звучало раздражение.              — Что?              — Почему ты вечно считаешь, что дело в тебе? Когда возникает проблема, это твоя вина, твоя ответственность. Разве не утомительно нести на себе груз всего мира?              Очень.              — Я не несу на себе груз всего мира, и прости, что предположила, будто ты не уверен в том, что вчера было. То есть всё произошло довольно быстро, а ты не очень опытен. Я пытаюсь отнестись с пониманием.              — Как благородно, Грейнджер, — протянул он с нескрываемым весельем.              В ней зародилось разочарование.              — В чём тогда дело?              Малфой застонал, прижав ладони к векам, и заговорил, не глядя на неё:              — Ты сказала про следующий раз. Как будто планируешь ещё.              Разочарование обернулось смущением.              — Я подумала… Если ты не хочешь…              — Конечно хочу! — чуть ли не выкрикнул он, удивлённо отводя руки от лица. — Я только и делаю, что хочу! Мне как будто снова четырнадцать, и я не могу контролировать свое чёртово тело. Ты вышла в одном полотенце, с моим засосом на шее! Я пытался сохранять спокойствие и не выглядеть полным кретином, а потом ты намекнула, что один из самых потрясающих моментов моей несчастной жизни может повториться, и я сорвался. Ты — это ты. Невероятная ведьма. У тебя есть Орден Мерлина, в Министерстве стоит твоя статуя, и ты, возможно, в конце концов станешь чёртовым министром магии! А я — двадцатитрёхлетний девственник с уродливой меткой, и ты почему-то разрешаешь мне себя касаться. Мне пришлось сбежать, чтобы не наброситься на тебя прямо в коридоре. Потом ты пришла сюда, такая нежная и тёплая, да я просто выдал первое, что пришло в голову. Секс! Я не знаю, что делаю. Я не знаю, как это всё делать, — Малфой зарылся пальцами в волосы и уставился на то место на столе, которое царапал.              Гермиона раскрыла рот. Этой бессвязной тирадой Малфой суммировал все её опасения. Переспят ли они ещё раз? Как будут со всем этим разбираться?              — Пожалуйста, скажи что-нибудь, — пробормотал он.              Малфой хотел исследовать то, что долгое время было ему недоступно. Он настаивал, что отдаёт ей себя так же, как она отдала свою жизнь за него, — добровольно. Такое она могла допустить, с этим она могла смириться.              Отодвинув стул от стола, Гермиона встала. Малфой не сводил с неё удивлённых глаз, пока она сокращала расстояние между ними. Она наклонилась и мягко коснулась его губ. На миг он замер, но тут же потянулся к ней и крепко сжал щёки, пальцами путаясь в кудрях и углубляя поцелуй.              Гермиона отстранилась и поймала его испытующий взгляд, надеясь, что он понял её мысль. Широкая ухмылка лениво расплылась по лицу Малфоя, он снова притянул Гермиону, усадив к себе на колени, и застонал ей в рот. Он целовал пылко, будто не они сплетались телами всего пару часов назад. Что было по-настоящему удивительным, так это знакомое тепло, которое разлилось от макушки до кончиков пальцев.              Шум камина заставил Гермиону спрыгнуть на пол, едва не упав.              С улыбкой снимая мантию, к ним шёл Тео.              — Приветствую, дорогие друзья мои!              Гермиона быстро отвернулась к раковине, делая вид, что моет руки, а на самом деле пытаясь унять бешеный стук сердца и дать румянцу время сойти. Что вряд ли у неё получилось бы.              — Тео, чем обязаны такому сюрпризу? — голос Малфоя был до безумия спокойным и собранным. Гермиона вытерла руки и оглянулась. Всего мгновение назад она сидела на нём, а сейчас он, непринуждённо раскинув руки по столу, с лёгкостью откинулся на спинку стула и с раздражением смотрел на своего дорогого друга. Так и не скажешь, что он только что признался, что сходит по ней с ума.              — Хотел пригласить своих друзей, которых, кажется, сто лет не видел, на скромный ужин. Все свои, разумеется.              — В прошлый раз было не очень, — тон Малфоя оставался ровным, но он дважды царапнул по столу ногтём.              Тео смягчился, в выражении его лица стала заметна уязвимость.              — Тебя никто не винит, Драко. Ты знаешь. Блейз не злится, честно. Мы просто скучаем по тебе, — произнёс он с мольбой в глазах.              — Ах, какие вы добряки. — Гермиона поймала взгляд Малфоя, который смотрел на неё в ожидании какого-то ответа.              — Не вижу препятствий, — она говорила неуверенно, хоть и не могла заставить себя отказать Тео.              Тот тут же расплылся в ухмылке.              — Отлично! Жду вас вечером, если вы оба не против. С собой ничего не берите, кроме своих очаровательных персон. — Тео повернулся к Гермионе, слегка нахмурившись: — У тебя что-то с губой? Выглядит опухшей, — он указал на свой рот.              Она приложила руку к губам, прикрывая раскрасневшуюся кожу, и возблагодарила небеса за то, что её густые волосы не дают рассмотреть шею.              — Случайно обожглась чаем.              Тео приподнял бровь.              — Нанеси мазь. Я бы предложил свою, когда придёшь, но, кажется, я её потерял. В любом случае увидимся в семь. — Он указал пальцем на Малфоя: — Не смей отказываться, иначе я сам тебя притащу. Больше никакой изоляции, а то мы тебя никогда не увидим. — Малфой закатил глаза, но кивнул.              Гермиона чувствовала шёпот в глубинах разума. Малфой регулярно ходил в поместье Ноттов, но Тео вёл себя так, будто не видел его несколько недель.              Тео ушёл через камин, а Малфой вздохнул.              — Я думала, ты в последнее время часто бываешь в поместье Ноттов? — Гермиона посмотрела на ногти, пытаясь изобразить незаинтересованность.              — Возможно, я задолжал Типпи не один предмет одежды, — он посмотрел ей в глаза, но тут же отвёл взгляд. — Тео всегда выбирает неудачный момент. — Малфой потёр лицо и сделал глоток остывшего чая. — Странно, что он по твоему поведению не догадался, что происходит. Ты ужасная лгунья.              — Что? Нет, неправда.              — Ещё какая правда. Ты же сама себе не веришь, даже когда со мной говоришь.              — Я фантастическая лгунья, чтоб ты знал, — при этом уголки её губ опустились.              — Видишь? Ты морщилась всё время, пока, очевидно, врала.              — Отлично, так почему бы тебе не объяснить, как мне себя вести?              — Легко. Тебе просто нужно верить в то, что ты говоришь. Считай свою ложь правдой, тогда убедишь в этом всех остальных. То, что ты говоришь, — это неоспоримый факт. Нужно убедить себя в этом настолько, чтобы грань стала размытой даже для тебя.              — Значит, ты лжёшь всем вокруг, и даже себе, настолько, что враньё становится фактом?              — Именно.              — Это ужасно!              — Нет. Это эффективно.              — Зачем вообще нужно учиться врать?              — Ради выживания.              — Так ты пытаешься просто выжить?              — Все мы пытаемся просто выжить, Грейнджер. Может, у меня получается лучше, чем у других.              Она не могла объяснить, отчего в животе заныло. Его слова Гермиона повторяла себе много раз. Такие мысли часто посещали её, когда она проверяла, на месте ли защитные барьеры и наполнена ли расшитая бисером сумочка, но почему-то сейчас их разговор тревожил, и она не могла это объяснить.              Малфой встал, на его губах играла улыбка.              — Признаюсь, мне интересно, смогу ли я вечером удержать руки при себе. — Он поцеловал её, и все мысли улетучились. — Это когда-нибудь закончится? Желание постоянно к тебе прикасаться? — Все страхи исчезли, сменившись приятным удивлением, от которого кружилась голова.              Гермиона не была уверена. Ей и прежде нравилось чувствовать свою сексуальность, но никогда она не ощущала себя такой притягательной, как рядом с ним. Невозможно было остановиться, даже если бы она захотела. И это даже пугало.              — Честно говоря, я не уверена.              Малфой фыркнул.              — Наверное, это и есть медовый месяц.              Гермионе не понравилось, как сердце ёкнуло: как будто это замечание что-то для неё значило. Она потерла большой палец — жжение приводило в порядок голову и гормоны.              — Я умираю с голоду. Пойду приготовлю что-нибудь, а потом немного поработаю, если мы и правда собираемся сегодня куда-то идти.              Малфой сперва нахмурился, а затем вновь улыбнулся.              — Кажется, я тоже нагулял аппетит этим прекрасным утром. Сделаю тосты.              Они вернулись к привычному ритуалу, и у Гермионы появилось немного времени, чтобы не думать ни о чём, кроме завтрака.       

***

      Трудно было сосредоточиться.              После завтрака Гермиона заперлась в библиотеке и работала, стараясь не отвлекаться ни на шаги, ни на звуки. Часы тянулись медленно, она то и дело уходила в себя, вспоминая соприкосновения кожи или языков, и ловила себя на том, что смотрит в пустоту.              Рой бабочек в животе при мысли о том, чтобы снова увидеть Малфоя, не давал покоя, пока не пришло время собираться. Гермина с замиранием сердца прокралась в спальню и оделась, остановив выбор на простом летнем платье кремового цвета. Она завязала волосы и только после этого вспомнила, какие тайны хранит её шея. Уставившись в длинное зеркало, Гермиона набросила на себя скрывающие чары, стараясь, чтобы каждая отметина исчезла, и на всякий случай оставила волосы распущенными. Надушившись, она сделала глубокий вдох и вышла из комнаты.              Малфой небрежно прислонялся к камину. Его чёрные брюки и белая рубашка были, как всегда, выглажены и сидели точно по фигуре. Он разговаривал с Живоглотом, отчего сердце Гермионы сжалось.              — Не смей тереться у моих ног, я так ни за что не избавлюсь от шерсти. Стой на месте, и я обещаю тебе второй завтрак.              — Ты его перекормишь.              Малфой оглянулся на дверной проём.              — Мне нечего ему больше предложить.              — Может, вообще не стоит заключать с ним сделок?              — Низзлы просто гениальны. Не сомневаюсь, он прекрасно понимает, о чём я говорю, — он смотрел на рыжего зверя, задирающего морду. Наконец Малфой окинул её силуэт восхищённым взглядом: — Выглядишь прекрасно.              Она вытерла ладони о платье, заусенцем зацепившись за ткань.              — Спасибо. Не хочется больше выслушивать «комплименты» Пэнси.              — Язык у неё что надо, это точно. — Его загадочная улыбка вывела Гермиону из равновесия. Споры, остроумные шутки, секс — с этим проблем не возникало, всё это как-то интуитивно чувствовалось в их отношениях. В конце концов, враги и любовники — обратные стороны друг друга. Врагами они быть давно перестали, но почва для беззлобных насмешек ещё была свежа. Между этим процесс выстраивания отношений становился гораздо сложнее и интимнее.              Она прочистила горло:              — Нам лучше уже пойти. Почти семь, а я очень даже верю угрозам Тео.              Он хмыкнул, когда Гермиона подпрыгнула, ощутив его ладонь на пояснице. Знакомый жест успокаивал и в то же время волновал. Посмотрев на Малфоя, она не увидела никаких признаков, что он почувствовал то же. Он выглядел довольным… даже счастливым, возможно. Гермиона быстро отвела взгляд, сосредоточившись на исчезающей из виду гостиной.              В поместье Ноттов их встретили громким смехом и звоном бокалов.              — А-а-а, молодожёны решили осчастливить нас своим присутствием! — Тео шёл к ним с бокалами в руках. Он протянул один Гермионе и на секунду замешкался, прежде чем передать бокал Малфою. — Мы вам так рады. Прошу, чувствуйте себя как дома. Напитки, разумеется, в наличии, — он нервно взглянул на Малфоя, уже сделавшего большой глоток огневиски.              — Я же говорила, что теперь она одевается лучше. Посмотри на это платье — я бы и сама такое надела. Ну, на самом деле, наверное, нет, но я всё равно приятно удивлена, — Пэнси поцеловала её в щёку, но улыбка Гермионы дрогнула.              — Лепесточек, нам придётся поработать над твоей подачей. Привет, Гермиона, и прости за это, — Блейз скромно приподнял уголки губ и тоже её чмокнул.              — О, она пришла? — Гермиона услышала новый, незнакомый, голос, и к ней подошёл красивый златовласый мужчина на вид их старше. Уверенным движением он протянул ей руку. — Привет, Гермиона, я Бен Коппер. Наслышан о тебе. — Она слегка пожала тёплую ладонь, всё ещё не понимая, кто он.              — Гермиона, это Бен. Он учился на седьмом курсе, когда мы только пошли в Хогвартс.              — О! А мне лицо показалось знакомым. Ты же гриффиндорец!              Бен усмехнулся.              — Наши пути пересекались нечасто, хотя мне, кажется, пришлось как-то разыскивать тебя, чтобы забрать копию «Словника чародея» для занятий по древним рунам. Представьте моё удивление, когда Пинс сказала, что книгу взяла первокурсница.              Гермиона почувствовала, как щёки зарделись, когда все вокруг захохотали.              — Я просто прикидывала, на какие курсы пойду, когда подрасту.              Тео вытер слезу, выступившую от смеха.              — Это, наверное, как нельзя точно описывает Гермиону.              — Я помню, как ты недоумевал, Бен, когда спросил крошечную кудрявую девочку, когда она закончит, а она ответила: «Я уже всё прочитала, просто сверяюсь с "Расширенным курсом перевода древних рун"», — Малфой улыбался ей так открыто, что Гермиона удивилась.              — Ты там был? — Она не помнила его в тот день в библиотеке.              Малфой покраснел.              — Драко много времени проводил в библиотеке. До сих пор помню, как мы с ним занимались и мне приходилось выслушивать про «маленькую всезнайку, которая захватила все тексты». Можно сказать, он больше времени наблюдал за кое-кем, а не занимался, — Тео ухмыльнулся, глядя на Малфоя, лицо которого становилось всё краснее.              — Я хорошо учился и был очень предан учёбе, — проворчал он.              — Может, если бы ты больше на ней концентрировался, то стал бы лучшим на курсе вместо Грейнджер, — Пэнси заглушила смех рукой.              — Пэнс, если не ошибаюсь, ты едва сдала травологию. Мне пришлось тебе помогать.              Её смех сменился хмурым взглядом.              — Ты же знаешь, мне не нравилось оставаться в дурочках! К тому же это был четвёртый курс, и тогда, как ты помнишь, было много отвлекающих факторов из-за турнира.              Пока они продолжали перешучиваться, Бен придвинулся к Гермионе.              — Если честно, приятно, что рядом появился хоть кто-то, кто не рос с этими четырьмя. Иногда чувствуешь себя лишним.              — Ты с ними много времени проводишь?              — Да, мы с Блейзом вместе уже два года.              Гермиона была в шоке.              — Но я думала, они с Пэнси…              — Они помолвлены, — кивнул он, — но мы с ним моногамны.              Видимо, её замешательство было очевидно, потому что Бен по-доброму улыбнулся и пояснил:              — Магические законы очень консервативны. Почти все отчимы Блейза ставили условие, что он не получит полного наследства, пока не женится. Женится на ведьме, не на волшебнике. Мать знала о его ориентации и пыталась изменить этот пункт, это ведь она наследовала деньги после смерти своих мужей. Но всё перевернулось, как только она поняла, что её сын влюблён в маглорождённого.              — Боже, это ужасно. — Сложно было представить уровень фанатизма, с которым Бен, должно быть, столкнулся, будучи геем, да ещё и маглорождённым.              — Блейз, конечно, был готов отказаться от наследства, — его карие глаза смотрели в пол, — но я не позволил. Он потерял бы все свои поместья, всё, что ему принадлежит.              Бен снова посмотрел на Гермиону:              — Не знаю, насколько ты в курсе его прошлого, но они с матерью подверглись тем ещё издевательствам за то, как приобрели своё состояние. Блейз никогда до конца не оправится, я не могу заставить его пройти через это снова.              — Так… Пэнси? — Гермиона не понимала, в какой момент эта самонадеянная ведьма вступила в игру.              — Она уже много лет его лучшая подруга. Она знала, как ему трудно, и предложила пожениться, а лет через десять развестись. Он бы выполнил все требования по наследству. Кто-то должен что-то сделать с этими проклятыми законами. Они неправильные. — Бен вздохнул: — Я пытался подать прошение об изменении закона, но мне сказали, это закрытый вопрос и часть традиций магического мира. Дело даже не дошло до Визенгамота. Я просто получил письмо с отказом. Никто не хотел слушать работника совиной почты, особенно маглорождённого гея.              Гермиона поморщилась от отвращения.              — Это мерзко, как они обращаются со всеми, кто не вписывается в их представления о ведьмах и волшебниках. Мне так жаль, Бен. Я бы хотела помочь, но в Министерстве ко мне почти никто не прислушивается, даже в моих же делах.              Он осторожно коснулся её руки.              — Ох, Гермиона, я рассказал тебе не потому, что надеялся, что ты придёшь и спасёшь нас. Я уже смирился.              — Тогда зачем?              Бен покосился в сторону Тео, рассказывающего историю о попытке найти проклятое кольцо, и остановил взгляд на Блейзе.              — Просто… будь осторожна. Я знаю, мы только познакомились, но ты кажешься мне искренним человеком. Животные нападают, когда им больно, особенно змеи. — Его внимание переключилось на Малфоя — тот сидел на диване с абсолютно безмятежным видом: — А ему больно.              — Ты и сам со змеёй, если ты не в курсе, — Гермиона вдруг ощутила желание защитить своего мужа.              — О, поверь мне, я знаю. У меня уже есть шрамы, — Бен снова оглянулся на Блейза. — Я люблю его и ни за что на свете не променяю, но эта любовь… она сжигает, если ты неосторожен. Их воспитывали не так, как нас, знаешь, их мир состоит из секретов, теней и расчётов. Их никогда не покидают стыд, гнев, вина, чувство долга. Добавь к этому тот факт, что мы, маглорождённые, и без того вынуждены находиться не в своей тарелке, а ещё и это… Тяжело. Мы принадлежим к разным мирам, и преодолеть этот разрыв может быть непросто. Очень ценно, если приложить усилия, но трудно.              Гермиона вспомнила все те моменты, которые делила с Малфоем. Вспомнила о том, как он умел скрывать от мира почти все свои эмоции, словно щёлкал выключателем, о котором узнал совсем недавно. Она вспомнила тот вечер, когда Нарцисса вновь превратила его в покорного и противного мальчишку, пусть и ненадолго.              — Мы не такие, как вы с Блейзом. У нас всё по-другому, — Гермиона почесала шею, на которой были отпечатки поцелуев.              — Да, разумеется, — Бен пожал плечами. — Но всё равно имей в виду.              Тема была закрыта, и на смену ей пришла болтовня о гриффиндорской гостиной и о том, какой десерт в Хогвартсе был самым вкусным. Приятно было просто поговорить с кем-то. Без угроз, без осуждений её выбора, без привязки к тёмному прошлому.              Вечер продолжался, вскоре они уже все обменивались историями о школе, которую каждый в тот или иной момент называл своим домом, — вот что объединяло их, несмотря на статус крови, состояние или факультет. Малфой как раз закончил рассказывать, как гигантский кальмар украл его очень дорогой портфель из драконьей кожи, который дарила ему мать, когда потянулся к стоявшей на столе бутылке огневиски и налил себе щедрую порцию. Гермиона на миг заволновалась, вспомнив, в каком состоянии он пришёл тем утром. Со стороны Малфой выглядел так, будто полностью себя контролировал, но белки его глаз слегка покраснели. Тео, видимо, тоже это заметил — он нахмурился, перехватил бутылку и наполнил свой бокал остатками.              — Похоже, у нас кончился алкоголь, — Малфой сказал это в шутку, но Гермионе показалось, что она уловила в его тоне намёк на обиду.              — Уже поздно, Драко. Кажется, я видел, как твоя жена зевала, — спокойно солгал Тео.              Когда Малфой взглянул на неё, по его лицу расплылась нежная ухмылка.              — Пора укладывать тебя в постель, Грейнджер. — Сердце замерло от двусмысленности фразы.              Они попрощались с друзьями. В камине Гермиона снова почувствовала, как ладонь Малфоя коснулась её поясницы, только на этот раз рука опустилась ниже и он крепко схватил её за ягодицу. Она прикусила щёку, чтобы не вскрикнуть. Не успели они выйти в гостиную своего дома, как Малфой развернул её лицом к себе и захватил губы — Гермиона ощутила во рту привкус виски. Он гладил её по спине, увлекая за собой в восхитительном поцелуе.              — Как только ты показалась в этом платье, я тут же захотел тебя, — шептал он, прикусывая ключицу. Он скользнул ладонями вниз по её бедрам и начал медленно пробираться под платье.              — Я не мог перестать смотреть на тебя. Тео наверняка видел меня насквозь ещё утром. — Гермиона задыхалась, пока Малфой задирал подол. — Я как будто не могу контролировать руки. Я к тебе тянусь, хочу прикоснуться к твоей коже, хочу убедиться, что она мягкая, или зарыться в твои волосы. — Его пальцы уже добрались до нижнего белья. — Пожалуйста, разреши мне. Я так хочу тебя коснуться.              Гермиона была уверена, что Малфой чувствует стук её сердца. Она кивнула, и его ладонь тут же оказалась у неё в трусах.              — В этом у меня есть хоть небольшой опыт. — Не успела она произнести и слова, как он со стоном прошёлся пальцами по влажной промежности. — Скажи мне, где тебя коснуться. — Гермиона замычала в его мягкие губы, и он надавил на клитор, потирая его слишком резко.              — Полегче, пожалуйста!              Прикосновение тут же стало нежнее и приятнее.              — Вверх-вниз или по кругу? — Малфой расцеловывал её подбородок, проходясь языком по контуру челюсти. Гермиона громко застонала.              — М-м… п-по кругу… — в его руках её голос ломался.              Он выводил ленивые круги, от которых колени подкашивались. Почувствовав это, Малфой переместил свободную ладонь к её ноге, подхватил под колено, оперев на своё бедро, и крепко прижал к себе. Гермиона обвила руками его шею, молясь не упасть.              Он вошёл в неё двумя пальцами, и она вскрикнула, прижавшись к нему лбом. Его длинные пальцы двигались в размеренном темпе, а ладонь тёрлась об кожу, стимулируя дополнительно. Давление быстро нарастало — Гермиона затряслась в его руках, впиваясь в белую ткань рубашки. Малфой приподнял её лицо, их губы встретились в обжигающем поцелуе, и Гермиону накрыло ударной волной.              Он крепко держал её, пока дыхание не замедлилось. Наконец, когда она пришла в себя, то отодвинулась от Малфоя.              Его лицо сияло чистой гордостью.              — Это было… невероятно горячо. Просто охренеть.              Гермиона почувствовала приятную сонливость и на этот раз действительно зевнула. Она потянулась за палочкой, думая наложить Скорджифай, но не успела — Малфой, прикрыв глаза, бесстыдно облизал пальцы. Это выглядело так развратно, что руки сами потянулись к его брюкам, но он мягко оттолкнул её.              — Ты устала.              — Нет, неправда.              — Ты была бы куда более убедительна, если бы не зевала. Надо поработать над твоей ложью. — Он опустился на колени и поправил её платье. — Пора спать, Грейнджер.              — Но ты не… ты же… — она указала на его пах.              — Не хочу, чтобы ты в это время спала. Ты должна точно понимать, к кому прикасаешься, — тихо произнёс Малфой, ведя её за руку в сторону спальни. Прошлой ночью она и так не выспалась, а сейчас, после оргазма, была ещё более измождённой.              Малфой раздевал её, как родители раздевают уснувших детей, стараясь не зацепить волосы молнией. Он расстегнул бюстгальтер, стянул его. Гермиона дрожала от холода, пока он не одел её в ночнушку, которая лежала на кровати. Закончив, Малфой помог ей забраться под одеяло. Она закрыла глаза, но почувствовала, как он мягко убрал пряди с её лица.              — Останься, — Гермиона нащупала его руку. Какое-то время Малфой не двигался. Тишина длилась словно бесконечность, но вскоре она услышала, как он обошёл кровать и матрас заскрипел.              Они лежали под звёздами, не касаясь друг друга. Тихие звуки его дыхания всё глубже и глубже погружали Гермиону в забытье.              Она видела сон.              Дракон летел по ночному небу вокруг замка. Он проносился между башнями и шпилями, хлопая крыльями на пронизывающем шотландском ветру. Гермиона видела, как дракон задирает свою большую голову и из его мощных челюстей вырывается пламя.              Всполох драконьего огня напомнил ей треск пламени в камине.              Как только шум стих, закончился и сон.