A Gallows Marriage | Свадьба под виселицей

      Время растекалось подобно туману. Оно то сгущалось, то рассеивалось, и Гермионе часто казалось, что она плывёт против течения.              Она чувствовала, как бежит время летом, пока пыталась провести как можно больше вечеров с родителями перед возвращением в Хогвартс.              Чувствовала, как исчезает время в школе, когда готовилась к экзаменам, которые должны были определить её место в мире, не знающем, что делать с её происхождением.              Чувствовала, как тянется время в лесу Дин, пока шла страшная война.              Как испаряется время в Министерстве, пока она возилась с бумажками, до которых никому не было дела.              Как останавливается время при взгляде на серые глаза, смотрящие на неё с первой полосы.              Гермиона испытала время во всех его проявлениях, но оно не переставало удивлять.              — О боже, я опаздываю! — она с криком сбросила с себя тёплое одеяло, поняв, что совершенно забыла поставить будильник: до странного интимный процесс стрижки выбил её из колеи, хотя она практически не прикасалась к Малфою. Обычно ещё до сигнальных чар её будит Живоглот, но, кажется, присутствие гостя в доме как-то повлияло на устоявшийся распорядок.              Гермиона накинула на себя первую попавшуюся мантию — оливковую, одну из любимых — и побежала укладывать волосы. В очередной раз поблагодарив вселенную за то, что магия позволяет экономить время, она воспользовалась чарами гламура, пока чистила зубы, а закончив, поспешила на кухню, по пути собрав всё необходимое. Везде горел не погашенный с вечера свет, так что, пока чайник кипел, пришлось тратить драгоценные секунды завтрака на щёлканье выключателями.              «Ленивы по своей натуре», точно.              — Ты куда? — объект её гнева сонно потирал глаза.              — Кто-то же должен спонсировать наш роскошный образ жизни. Я брала отгул на два дня, но мне пора возвращаться к работе.              — А, кентавры лишатся своего главного защитника.              У Гермионы не было времени выслушивать весь его остроумный репертуар.              — В холодильнике есть еда, я показывала. Если хочешь, можешь сходить к Тео. Если я тебе понадоблюсь, присылай сову. Батильда любит бывать на свежем воздухе, так что просто постучи два раза по окну на кухне — она прилетит.              — Ты назвала сову в честь автора «Истории Хогвартса»? Как-то чересчур даже для тебя, Грейнджер.              Она закатила глаза, надевая туфли.              — Я не знаю, когда вернусь. Каждый раз по-разному.              — Буду считать минуты, — донёсся до неё насмешливый тон Малфоя, который уже заваривал себе чай. Гермиона с тоской посмотрела на вскипевший чайник, а затем на часы: она опоздала уже на пять минут, поэтому тут же, без лишних слов, отправилась в Министерство.              Примерно тогда же и начался хаос.              Как только она вышла из камина, то сразу увидела бродящую по Атриуму толпу. Стоило Гермионе сделать шаг, как её заметил жабоподобный мужчинка, державший в руках колдоаппарат, и его глаза загорелись.              — Вот она! — Словно зачарованные, все разом повернулись к ней.              — Гермиона! Гермиона! Как долго длится ваш роман? Вы начали встречаться ещё в Хогвартсе?              — Может, смените фамилию на Малфой, раз уж стали замужней женщиной?              — Неужели пришёл конец Золотому трио?! Что думает Гарри Поттер о вашем браке?!              — Как можно было выйти замуж за известного Пожирателя смерти, который, по рассказам, пытал маглорождённых?              — Гермиона! Что ваши родители-маглы думают о замужестве с самым популярным маглоненавистником?              Со всех сторон на неё сыпались вопросы. Вспышки дезориентировали, а море журналистов и колдографов с шумом протискивалось всё ближе к Гермионе.              — Гермиона! — Энтони Голдштейн окликнул её из лифта справа. Она не раздумывая пробралась через толпу, отбиваясь от предположений, сыграют ли они свадьбу в поместье и сколько детей они хотят. Гермиона влетела в кабину, и двери уже закрылись, а вспышки так и не утихли.              Она прижалась к металлической стене, переводя дыхание.              — Ну, эффектное появление, — обычно доброжелательный тон Энтони сейчас звучал натянуто.              Гермиона подняла голову:              — Спасибо, Энтони. Не знаю, как бы я оттуда выбралась.              — Пара человек даже зашла в отдел. Я понял, что в Атриуме собралась толпа, и подумал, тебе не помешает помощь.              — Ты оказался прав. Они просто…              — Одичали. Я думал, они начнут забрасывать заклятиями того, кому ты дашь хоть один ответ.              Она чувствовала себя вымотанной, а ведь рабочий день только начался.              — Лидия разобралась с теми, кто пришёл в отдел. Сказала им, куда они могут запихнуть свои палочки.              Лидия Флетчер была суровой ведьмой. Рьяно заботящейся о благополучии существ, но несомненно суровой.              — Думаю, она хочет видеть тебя в своём кабинете. — Гермиона вздохнула, выходя из лифта. Она так и предполагала.              Они молча прошли в отдел. Энтони уже повернулся к своему столу, но остановился:              — А мне всегда казалось, что я чувствовал… что-то между тобой и Малфоем в школе. Я просто не знал, что всё настолько серьёзно, что вы в итоге поженитесь. Честно, я удивился. Наверное, можно вас поздравить, — он одарил её неловкой улыбкой и зашагал прочь.              Гермионе хотелось распластаться на полу: она была слишком расстроена, чтобы рушить нелепые представления Энтони о романе, тянущемся с детства. Она попыталась взять себя в руки и практически бегом направилась к Лидии, но, оказавшись перед деревянной дверью, пожалела, что поторопилась.              Она нерешительно постучала.              — Войдите.              Гермиона шагнула в простой кабинет.              — Лидия, я правда должна извиниться за… — Начальница прервала её поднятой рукой:              — Мисс Грейнджер, меня не очень-то волнует ваша личная жизнь. Довольно неожиданный поворот событий, но меня это не касается. — Гермиона тяжело сглотнула. — Вы быстро учитесь и добросовестны в работе. А ещё вы тише, чем Голдштейн, что я ценю, но мы не можем позволять прессе врываться в офис.              О боже, её уволили?              — Я понимаю, вы только вернулись, но, думаю, пока что вам лучше работать из дома. Вы хорошо справлялись на прошлой неделе. Сегодняшний день, конечно, можете закончить. Вряд ли журналисты ещё вернутся.              Тон Лидии не оставлял места для споров. Гермиона кивнула и промямлила что-то на прощание.              Сев за свой стол, она вдруг увидела ситуацию глазами Энтони и Лидии.              Гермиона Грейнджер, удивительно умная, несмотря на своё происхождение, решает спасти преступника.              Гермиона Грейнджер — жена Пожирателя смерти.              Теперь весь мир будет воспринимать её именно так.              В мыслях внезапно промелькнуло красное лицо Рона.              Господи, что она натворила?              Грустные глаза и слова о перемирии — и вот она уже безвозвратно меняет свою жизнь ради практически незнакомца.              Пришлось сглотнуть желчь, подступившую к горлу.              Утро прошло незаметно. Гермиона пыталась сосредоточиться на текущих делах, чтобы было проще потом работать из дома. На мгновения ей удавалось забыть о пережитом в Атриуме, но она так и не смогла полностью избавиться от тошноты.              Она вовсю была занята правками, когда на стол бесшумно упала записка.              Думаю, нам надо пообедать. Приходи ко мне в кабинет.       Гарри              Гермиона отложила перо и стала молиться, чтобы Гарри взял на себя заказ еды: мысль о том, чтобы пробиваться в столовую, совершенно не привлекала.       

***

      Гермиона боялась открыть дверь.              Прочитав записку, она сказала Лидии, что отлучится. Начальница даже не подняла глаз. Гермиона прокралась по коридорам Министерства, избегая, насколько это было возможно, оживлённых мест. Для обеда было ещё рано, так что она легко нашла пустой лифт и поднялась на второй этаж. Проходя мимо мракоборцов, она ощущала на себе пристальные взгляды, но сосредоточилась на том, чтобы смотреть прямо перед собой. Возможно, Гермиона и сомневалась в каждом принятом жизненном решении, но, чёрт побери, не собиралась всем это показывать.              Наконец она встала перед большой дверью с богато украшенной ручкой.              — Гермиона, просто зайди, — голос Гарри, раздавшийся по ту сторону, напугал её, но она последовала приказу.              — Как ты узнал, что это я? — пробормотала она.              — Я ведущий мракоборец, Гермиона. У меня припрятана пара тузов в рукаве.              Она уставилась на него.              — Ладно, увидел тень под дверью. Подумал, это ты.              — Да ты настоящий детектив. — Она села напротив, Гарри достал два бумажных пакета. Обычно Гермиона с удовольствием уплетала вредную еду навынос, но, учитывая предстоящий разговор, аппетита не ощущала.              — Итак… Ты нашла лазейку. — Это не было вопросом.              Гермиона оторвала взгляд от картошки и увидела, что Гарри просто смотрит на неё: его лицо ничего не выражало, а в зелёных глазах не было заметно гнева. По крайней мере, пока.              Если Рон был бомбой, то Гарри — стрелой.              В нём не было ничего особенного. Тёмные волосы не укладывались в причёску, одежда всегда выглядела слегка помятой, а очки имели привычку косо сидеть на переносице. По виду о нём не подумали бы ничего плохого, и уж тем более не подумали бы, что в детстве он сражался с могущественным волшебником и победил.              Гарри был остроумен и не играл в игры, а поражал цель, когда ему было что сказать.              Гермиона прекрасно понимала, насколько точными могут быть его суждения. Она всегда гордилась тем, что Гарри искренен и честен, но он часто видел мир в чёрно-белых тонах.              Ситуация же вырисовывалась чисто серой.              — Да. — Её голос дрожал.              Гарри вздохнул, и напряжение в его плечах ослабло.              — Нельзя же было просто взорвать стены Азкабана и выкрасть его.              — Ты просил меня этого не делать.              — Честно, лучше бы сделала. Ты поэтому почти не отвечала на сов? Джинни хотела уже штурмовать твою гостиную, но я её убедил, что ты выйдешь на связь, когда сама захочешь. Сейчас я даже жалею, что не дал ей устроить интервенцию.              Щёки Гермионы горели, и она опустила голову, но не сдалась, нет. Пока нет. Одно дело, когда она сама себя осуждает, но, если её отчитывают, как ребёнка, в ней пробуждается гнев.              — Это ты дал мне визитку Нотта.              Гарри удивился:              — Я дал тебе визитку! Я не говорил выходить замуж за Малфоя! Я думал, может, Нотт поможет тебе найти что-нибудь, чтобы смягчить наказание или придумать способ сделать Поцелуй незаконным. Уж точно не этого ожидал!              Гермиона начала ковырять кутикулы, оттягивая пальцем заусенцы.              — Это он и нашёл. Это единственное, что он нашёл.              — Очень удобно, что единственный закон, который он смог найти, не просто освободил Малфоя, а привязал его к тебе.              — Что ты предлагаешь, Гарри? Я несколько недель искала и ничего не нашла. И я сначала отказалась!              Взгляд Гарри по-прежнему ничего не выражал, но губы стали поджиматься.              — Но в итоге ты согласилась.              — Тео же не мог знать, что я соглашусь!              Гарри снова вздохнул:              — Люди знают тебя, Гермиона. По войне, по работе в Министерстве. Чёрт, Нотт, наверное, помнит тебя со школы. Он попросил ту, кто, по его мнению, точно согласилась бы. Ту, кто смог бы заставить Министерство серьёзно отнестись к этому непонятному закону.              Гермиона медленно покачала головой.              — Я сама изучала закон. Это правда. Я не просто поверила ему на слово. Я бы так не поступила.              — Я знаю. А ещё я знаю, какой непреклонной ты можешь быть, когда чувствуешь, что должна кого-то защитить. Это прекрасное качество, Гермиона, я просто не хочу, чтобы им воспользовались. Особенно с твоим стремлением доказать свою правоту всему Визенгамоту и преподать им урок.              — Я никому не пытаюсь доказать свою правоту. — Прозвучало неубедительно.              — Правда? Разве это не то же самое, что было с жуком в банке, только с Визенгамотом вместо Скитер?              Гермионе хотелось рассмеяться: если кто и попал в ловушку, так это она сама.              — Я знаю, у людей по-прежнему есть… убеждения насчёт маглорождённых, даже после войны. Я понимаю это, правда. — Нет, он не понимал.              Гарри вырос в мире маглов, но оба его родителя были волшебниками. Гарри мог проследить свою родословную, в то время как Гермионе приходилось отбиваться от шокированных возгласов, как маглорождённая смогла достичь столь многого. Пусть Гарри и рос маглом, когда узнал о Хогвартсе, теперь он являлся волшебником во всех смыслах.              Они оба были воспитаны маглами, но никто и никогда не упоминал о происхождении Гарри при обсуждении его достижений.              Сердце гулко стучало в груди. Гермиона ведь обратилась к Нотту сама, чтобы спасти жизнь Малфою. Она была уверена, что помогала ему, руководствуясь исключительно своими представлениями о добре и зле.              Теперь она в этом засомневалась.              Хотелось ли ей доказать, что она может перехитрить Визенгамот? Он часто отклонял её законопроекты и предложения, ведьмы и волшебники отказывали ей в просьбах о встрече. И, как следствие, она позволила манипулировать собой, когда решила спасти недостойного человека?              От лежащей на коленях еды, которая до этого хотя бы казалась аппетитной, резко затошнило.              — Всё не так. Я не пытаюсь проявить себя в мире волшебников. Мне бы хотелось думать, что мои заслуги и так это делают. Я просто не хотела смотреть, как кто-то умирает.              Какое-то время они молчали. Гермиона всё сильнее оттягивала кутикулы.              — И какие условия у этого закона? — вопрос Гарри вывел её из отчаяния.              — Через три года можем разойтись, через пять — развестись. Если раньше, то приговор восстановят. Видимо, даже в семнадцатом веке понимали, что брак под гнётом казни не самый прочный, и хотели иметь возможный выход.              — Логично, иначе никто бы не захотел этим законом пользоваться. — Гарри постучал пальцем по столу. — Что-нибудь ещё?              Признание вертелось на кончике языка. Гермиона знала, что должна рассказать о Непреложном обете, но не могла подобрать слова. Стыд, обвивший запястье и ладонь потускневшей белой цепочкой, не позволял этого сделать. Она слегка оттянула рукав мантии.              — Мы должны прожить вместе не меньше года.              Гарри присвистнул.              — И как оно?              — Странно, — Гермиона не лгала. Всё это было странным.              — Он всё такой же придурок?              Она на миг задумалась.              — Никаких обзывательств, если тебя это интересует. В чем-то он всё такой же. Высокомерный и язвительный, конечно, но бывает и другим. Он не ведёт себя со мной жестоко. Честно говоря, он мне кажется сломленным.              Гарри кивнул:              — Азкабан и не такое может. Я рад, что он не ведёт себя как ночной кошмар, но будь осторожна, хорошо? Пусть палочка всегда будет при тебе, и запирай дверь перед сном. Ты теперь с ним, я понимаю. Я с этим не согласен, но ты же взрослая, Гермиона. Мы с Джинни всегда рядом.              — А Рон? Ты знаешь, что он приходил и напал на Малфоя?              — Ага, слышал. — Гарри явно стало не по себе. — А ещё слышал, что Малфой спровоцировал его, но я знаю, какой Рон. Просто… дай ему немного времени, Гермиона. Я уверен, он одумается, но… он предполагал, то есть мы все предполагали, что вы будете вместе.              Гермиона тоже предполагала, что в конце концов они с Роном снова сойдутся. По крайней мере, раньше.              — Рон может иногда вести себя как дурак, но в глубине души он добрый. Просто дай ему немного пространства, и я уверен, что он придёт в себя и простит тебя.              Хотелось рассмеяться. Гарри считал, что реакция Рона — это её вина, что это её действия привели к случившемуся и именно ей нужно просить прощения.              — Да, наверное, ты прав. — Гермиона встала, держа в руках бумажный пакет. — Мне, наверное, пора. Нужно ещё сегодня поработать. Спасибо за еду.              — Не хочешь пообедать ещё разок на неделе?              Гермиона сглотнула.              — Я какое-то время буду работать из дома.              Он прикусил губу.              — Да, наверное, не самая плохая идея.              Она слегка помахала ему и повернулась к двери.              — Почему ты мне не сказала?              Гермиона ответила не сразу.              — Ты бы пытался меня остановить.              Гарри промолчал. Только посмотрел на неё зелёными глазами, в которых затаилась печаль.              Гермиона захлопнула за собой дверь. Минуя шепотки и презрительные взгляды, она силой сдерживала жгущие глаза слёзы. Она бросила пакет с остывшей едой в корзину и поплелась к себе.              Усевшись за стол, она опустилась лбом на оставленные ею бумаги.              В какой момент всё вышло из-под контроля?              Казалось, что до этого она неслась с огромной скоростью, а сейчас вдруг упёрлась в стену.              Гермиона дала себе ещё минуту и вернулась к работе.              Она ведь Гермиона Грейнджер. Она много работает.       

***

      Перо она отложила гораздо позднее, чем намеревалась. Днём Гермиона недолго думала послать Малфою сову с предупреждением, что будет поздно, но решила этого не делать. Она ему не заботливая жена. Она супруга формально и не более. Они будут жить своими жизнями до того момента, пока не смогут отвязаться друг от друга. Таково было соглашение, её миссия, и ничего больше.              Гермиона собралась и направилась в Атриум. Утренняя толпа уже разошлась, но она всё равно шагала к каминам быстро. Она чувствовала себя мышкой, бегающей по Министерству от подстерегающих её острых зубов.              В гостиной было темно. Малфой, должно быть, остался у Тео. От воспоминаний о его каштановых кудрях Гермиона вздрогнула.              Неужели она правда выслушала его душещипательную историю и так просто поддалась, как он и планировал? Его эмоции, когда она сказала, что согласна сыграть Свадьбу под виселицей, были такими искренними. Она чувствовала его слёзы, чувствовала, как он дрожал в её объятиях.              — Самое время.              Гермиона тут же выхватила палочку и уже готовилась выбросить заклятие, как заметила очертания сидящего на диване тела.              — Ради Салазара, не нужно было спасать меня, только чтобы убить, Грейнджер!              Она включила свет и увидела Малфоя с поднятыми в страхе ладонями, слегка откинувшегося на подушки.              — Малфой? Ты почему шаришься в темноте? — Сердце заколотилось, и Гермиона прижала руку к груди, словно могла так замедлить пульс.              — Я не шарюсь, а сижу. Если я был преступником, это не означает, что я всё делаю со злым умыслом. — Он наклонился вперёд.              — Отлично, почему тогда сидишь в темноте?              Малфою словно стало неловко: его щёки порозовели и он отвернулся.              — Потому что на улице стемнело.              Гермиона растерялась, а потом вспомнила, что в последнее время, когда она просыпалась, в доме горел свет.              — Можно включить свет, — сказала она, самой себе поражаясь.              Он продолжал смотреть в сторону, но кивнул, заметно смущённый.              В этот момент Гермиона поняла, насколько же Малфой не на своём месте. Насколько они оба. Малфой оказался в её власти почти во всех смыслах — он не мог даже включить свет.              — Я забыла показать тебе, как работает электричество, — вздохнула она. — Прости. Нужно всего-то нажать на маленький выключатель. — Гермиона продемонстрировала, как погрузить комнату в темноту, и опять включила свет. — Между прочим, очень удобно. Не нужна палочка. Всего-то магловская смекалка.              Малфой с сомнением покосился на выключатель.              Гермиона прошла на кухню и поставила сумку на стул. Теперь, когда адреналин, полученный за день, выветрился, она чувствовала, что голодна.              — Что ты ел? — Гермиона оставляла в холодильнике еду, но Малфой никак не мог её разогреть. Ещё она не была уверена, умеет ли он вообще готовить.              — Утром пил чай. И хлеб. — Гермиона заметила в раковине посуду.              — Не тошнило? — она не знала, зачем спрашивает. Это не её дело. Они договорились о перемирии, что её вполне устраивало, но она продолжала видеть зелёные глаза Гарри и слышать его проницательные вопросы.              — Нет. Странно, я уже сто лет не чувствовал себя сытым.              Очередное откровенно грустное признание, сказанное так просто. Это, честно говоря, обезоруживало. Вести себя враждебно по отношению к человеку, который радовался тому, что наконец наелся, — это всё равно что проявлять жестокость к раненому животному.              — Сможешь поесть суп? Знаю, на улице тепло, но я его всё равно разогрею немного. — Гермиона стала доставать из шкафа кастрюлю и банку. — Не домашняя еда, конечно, но твоему желудку может подойти.              Он кивнул, а она вылила суп в кастрюлю.              — У тебя тут много магловского. — Теперь Малфой сидел на кухне и наблюдал за ней.              — Это магловская деревня. Мне так понравился коттедж, что я была даже не против, что он не в магической части. Рядом есть городок, всего несколько миль по дороге. Можно быстро доехать на велосипеде.              — Что такое велосипед?              Ну, это многое объясняло.              — Магловский вид транспорта. Велосипед чем-то похож на метлу, но у него два колеса, и он не сходит с дороги.              — Звучит вообще не похоже на метлу и очень скучно. — Гермиона закатила глаза на его вздёрнутый нос.              А уже через пару секунд он спросил:              — И у тебя есть велосипед?              Она перестала помешивать суп и оглянулась через плечо. Малфой царапал ногтем кухонный стол.              — Есть. — Она сделала паузу, не зная, стоит ли признаваться в следующем. — Даже два, если вдруг захочешь научиться. Можем завтра попробовать. — Гермиона вернула внимание к супу, щёки горели. Из-за пара, конечно.              Малфой молчал достаточно долго, так что она была уверена, что он откажется из-за отвращения к мыслям обо всём магловском.              — Ладно. Мне всё равно больше нечем заняться, — непринуждённость его ответа не вязалась с подрагиванием колена и непрекращающимся карябанием по столу.              Гермиона разлила по тарелкам куриный бульон с овощами и левитировала их на стол.              Они не разговаривали — только стук её ложки, соприкасающейся с тарелкой, наполнял комнату. Малфой ел беззвучно.              — Как там Тео? — Гермиона до сих пор сомневалась в своём отношении к нему.              — Не знаю, не ходил к нему.              — Я думала, ты был у него весь день, — удивилась она.              Малфой пожал плечами, осторожно зачерпнул суп ложкой и не пролил ни капли.              После ужина Гермиона принялась мыть посуду тёплой водой.              — Ты многое делаешь по-магловски. — Малфой опять наблюдал за ней.              — Возможно, это станет для тебя сюрпризом, но, вообще-то, я выросла маглой, — Гермиона намеренно дерзила ему.              — Ха-ха, Грейнджер, такая ты смешная.              Она хмыкнула, посмотрев на тарелку в своих руках.              — Магия удивительна, но мне нравятся такие «ритуалы» — когда всё делается по-магловски. Мне нравится прилагать усилия.              — Какая ты старательная. Хочешь левитировать, чтоб прыгнуть выше головы, или тебе и этого будет недостаточно?              Гермиона с громким стуком поставила кружку в раковину.              — Ты спросил — я ответила.              Она сердито вытерла посуду и ушла переодеваться из рабочей мантии. Было уже поздно — хотелось просто выпить чаю и забыть об этом дне. Когда Гермиона вернулась в гостиную, Малфой сидел на диване, а перед ним стояли две дымящиеся кружки.              — О, ты разобрался с плитой.              — Да, когда увидел, как ты разогреваешь суп. Сомневаюсь, что у тебя где-то здесь спрятан домовой эльф, так что неплохо бы мне самому научиться.              Она нерешительно взяла кружку со столика. В нос тут же ударили нотки бергамота.              — Не смог себя заставить заварить водоросли из пруда, — Малфой беззастенчиво пожал плечами.              Гермиона сделала глоток, смачивая горло. Она не сказала ему «спасибо».              — Я подумал, что не смогу встретиться с ним лицом к лицу. — Голос Малфоя звучал тихо. Он смотрел в чай, пока говорил. — У меня не было сил смотреть на Тео и эти его глаза слезящиеся, полные надежды.              Гермиона сделала ещё глоток. Воспоминания об отчаянной попытке Тео спасти друга были ещё живы.              — Он переживал за тебя.              Малфой постучал пальцем по керамике.              — Знаю. Конечно, я ценю, что он сделал, но… не знаю, как вернуться к тому, что было. К тому, кем я был раньше.              — Я не думаю, что Тео ждёт от тебя чего-то такого. Он просто хочет, чтобы у тебя всё было хорошо. И ты был счастлив.              — Это очень сильно давит.              Гермиона подумала о тех моментах, когда чувствовала себя чужой среди друзей, о расшитой бисером сумочке у камина, о волнении в голосе Гарри, когда он спрашивал о причинах, побудивших её помочь Малфою, и была вынуждена согласиться. В попытках быть хорошей для других крылось много давления.              До позднего вечера они молча пили чай, и на какое-то мгновение Гермиона перестала думать о времени.       

***

      Наутро она приготовила завтрак себе и Малфою. Гермиона испытывала каплю вины за то, что, по сути, оставила его одного в доме, полном магловской техники, без палочки. Он снова следил за тем, как она заваривает чай и делает тосты. Домашний быт отвращал. Но всё было не так ужасно, как хотелось бы.              — Малфой, ты же понимаешь, что многие волшебники пользуются магловскими приборами, которые работают от магии. Как можно не разобраться с тостером?              Он пожал плечами, изящно откусывая тост с маслом.              — У нас был эльф, он готовил всю еду и убирался, естественно.              — А как же домашний арест?              Малфой промокнул рот салфеткой, хотя, как ни странно, крошек упало немного.              — В поместье ещё живут два эльфа. Они служили мне, пока я был там, а теперь служат матери.              — У меня было впечатление, что домовых эльфов, которые попали в рабство к осуждённым Пожирателям, освободили.              Малфой жевал медленно.              — Они могли остаться работать на прежних хозяев за утверждённую Министерством зарплату.              Гермиону удивило, что кто-то из эльфов решил остаться и что Малфой платил им.              — Почему ты не уходишь в Министерство, Грейнджер? — О, он заметил, что она сегодня не спешила.              — В ближайшем будущем я буду работать из дома. — Она надеялась, он оставит этот вопрос, но Малфой непонимающе поднял бровь. — Очевидно, союз у нас с тобой вышел громким.              Его лицо омрачилось.              — Всё так плохо, что ты не можешь вернуться в Министерство?              Гермиона доела тост, раздумывая, что сказать.              — Ходят разные слухи. Большинство предполагает, что у нас с тобой роман ещё со времен Хогвартса. Как только я вышла из камина, меня встретила толпа журналистов. Я думала, их внимание будет приковано в первую очередь к твоему освобождению, но, похоже, наш брак куда интереснее.              — Золотая девочка и пожирательский отброс. — Его руки сжались в кулаки. Гермиона уже слышала все эти слова в Министерстве.              — Судя по всему, наша история — это потрясающий материал для жёлтой прессы. Начальница решила, что мне лучше отправлять всю работу совой, чтобы не устраивать больше неожиданных встреч. Может, это и хорошо, я бы не хотела, чтобы ты сжёг дом в моё отсутствие. — Своим язвительным комментарием она надеялась спровоцировать Малфоя на грубость, но он просто продолжал смотреть в пустую тарелку.              — Сегодня я свободна, если хочешь прогуляться. Можем добраться до города, поупражняться в езде на велосипеде. — Гермиона понятия не имела, чего хочет добиться. Вопрос Гарри не давал ей покоя, но, глядя на Малфоя сейчас, с бритой головой и поникшими плечами, она не могла отделаться от желания спасать его снова и снова.              — Если ты, конечно, не боишься. Я бы всё поняла, велосипеды ведь — это большое злое магловское изобретение. — Малфой мигом оживился и поднял голову, взглянув на неё.              — Я освоил пикирование по спирали на метле, а мне не было и тринадцати. С чем-то, что даже от земли не отрывается, справлюсь.       

***

      Он упал дважды ещё до того, как они отправились в путь. Когда Гермиона только выкатила велосипед, Малфой посмотрел на него с недоумением. Он вёл себя так, словно велосипед мог прыгнуть на него и укусить. Первая попытка поставить обе ноги на педали закончилась тем, что он свалился на землю, а велосипед — прямо на него.              Когда же у Малфоя получилось удержать равновесие (а получилось быстрее, чем Гермиона ожидала), он слишком разогнался и угодил в куст в конце дороги. Каждый раз он поднимался и гневался на злосчастный кусок металла, но не сдавался. Хотя ему было трудно, он наконец освоился и уже ехал с относительной лёгкостью, лишь изредка пошатываясь.              Гермиона ещё ни разу не видела его таким довольным.              Подстриженные светлые волосы блестели на солнце, умиротворённое лицо было подставлено тёплым лучам — и Гермиону осенило. Он выглядел так же, как в школе, когда летал. Расслабленное выражение, освещённые солнцем волосы, чувство уверенности, не зависящее ни от имени, ни от статуса, — всё как в воздухе над квиддичным полем.              Он надел другие спортивные штаны, но оставил белую кофту, несмотря на жаркую погоду. Гермиона предложила ему футболку, но Малфой тут же коснулся левого предплечья — как ей это было знакомо, — и она просто набросила на него охлаждающие чары. Исцеляя его раны, она мельком посмотрела на метку, но не позволила себе задержать взгляд. Гермиона не хотела думать о том, что было выжжено на его руке. О змее, прячущейся под хлопком.              Пока они ехали по длинной просёлочной дороге, Гермиона притворялась, как она часто делала: в белых шортах и васильковом льняном топе она чувствовала, как лучи проникают под кожу, и воображала, что она просто магла, наслаждающаяся английским летом.              Малфой набрался смелости и стал крутить педали быстрее, и за его спиной раздался заливистый смех. Гермиона поднажала до жжения в лёгких, лишь бы не отставать. Добрались они вспотевшими и запыхавшимися. Малфой слишком сильно вцепился в руль и упал в третий раз.              Его лицо раскраснелось, а глаза горели.              — Признаю, было веселее, чем я ожидал. Не метла, конечно, но скорость неплохая.              Гермиона не стала злорадствовать. Они молча припарковались у специально отведённой для велосипедов стоянки и стали бродить по магазинчикам.              — Городок не очень большой, но тут есть почти всё, что тебе может понадобиться. Одежда, пара ресторанов, пара пабов, даже магазин сладостей — там мороженое продают.              — Мерлинова борода, на что я только не готов ради мороженого. Меня, наверное, вырвет, но мне плевать. — Гермиона тоже думала, что его, вероятно, вырвет, но они уже сидели на скамейке с рожками.              — Почти так же хорошо, как у Фортескью. — Гермиона согласно кивнула. — Что случилось с магазином? То есть, после того как Фортескью… — Малфой запнулся, но она поняла его.              — Бизнес перешёл к одному из членов семьи, племяннику кажется. Магазин открылся снова примерно через год после войны. Мороженое всё такое же вкусное. — Гермиона почувствовала, как капля упала ей на костяшку пальца, и быстро вытерла её салфеткой. — Может, как-нибудь сходим туда?              — Не думаю, что мне там будут рады. Честно говоря, я не уверен, что мне вообще стоит показываться в Косом переулке. — Малфой уже кусал вафельный рожок, наблюдая за прогуливающимися людьми. — Наверное, мне лучше привыкнуть к магловскому миру. Магическому я не нужен. Такой шок, да? Кто-то вроде меня сидит на магловской скамейке и ест магловское мороженое.              — И всё это с маглорождённой.              Он молча кивнул и вытер руки.              Гермиона помедлила секунду.              — Ты сможешь вернуться, Малфой. Ты сможешь выбрать магический мир.              — И что заставило тебя так думать? — сухо рассмеялся он. — Моя именитая фамилия, моё наследие? Храбрая история мальчика, который впустил Пожирателей в Хогвартс, из-за чего погиб один из величайших волшебников? Или мой героизм во время войны?              Она не знала, что ответить.              — Нет, не смогу, Грейнджер. Эти журналисты не для того тебя преследовали, чтобы послушать историю о моём искуплении. Они хотели запечатлеть историю твоего падения. Все уже смирились с моим местом в мире. В том числе и я.              Малфой продолжал вглядываться в улицу. Солнце вынуждало его щуриться. Хоть и было тепло, по рукам Гермионы побежали мурашки.              До дома они ехали молча. Один раз Малфой резко остановился, бросил велосипед и побежал в кусты. Гермиона услышала кашель: его всё же стошнило. Её охватило странное желание утешить его, согнувшегося пополам, с опущенной головой, но Гермиона не разрешала себе пошевелиться. Вытерев рот рукавом, Малфой как ни в чём не бывало сел на велосипед.              Уже в коттедже Гермиона открыла камин, и тот замигал зелёным пламенем — оттуда показалась голова Тео.              — Наконец-то! Я всё пытался с тобой связаться, но камин был закрыт. Можно прийти? — его голос звучал напряжённо. Гермиона согласилась, и вскоре Тео вышел из камина.              Он заметно нервничал. Своим поведением Тео напомнил ей об их первом разговоре о свадьбе. Гермиона сразу поняла, что что-то не так. В голове пронеслась встреча с Гарри, и она посмотрела на Тео с недоверием.              — Где Драко? — Он оглядел гостиную. Малфой показался в коридоре — он уходил в ванную, чтобы прополоскать рот. — Выглядишь ужасно. Что на тебе надето?              Малфой принял обиженный вид:              — Спасибо, Тео. Я тоже рад тебя видеть.              — Я обязательно пришлю Типпи со всей твоей одеждой. Я вчера думал, ты придёшь, и хотел сам всё отдать. — Малфою явно стало неловко.              Гермиона шагнула к Тео:              — Так что ты хотел?              Он снова сделался серьёзным.              — Я так понимаю, ты не вскрывала письмо из Министерства.              Гермиона посмотрела на кухонный стол. Она приучила Батильду оставлять там письма: окно всегда было приоткрыто. Письмо было адресовано мистеру и миссис Малфой.              Она сломала сургуч и ужаснулась, прочитав строки, написанные аккуратным почерком.              Здравствуйте,       Настоящим письмом просим вас через два дня явиться в десять утра в Визенгамот, расположенный в Министерстве магии. Неявка будет расценена в качестве неуважения к суду и повлечёт за собой немедленное дисциплинарное наказание.              С наилучшими пожеланиями,       Администрация Огастуса Кодсворта              Дрожащей рукой Гермиона передала письмо Малфою. Она увидела, как от страха расширились его глаза и приоткрылись губы.              — Чего они хотят? — буркнул он, раз за разом перечитывая письмо.              — Честно, понятия не имею. Мне пришло письмо, что вы двое должны явиться в Министерство, но моё присутствие не требуется. — Тео стоял, скрестив руки.              — Зачем тогда они прислали тебе письмо? — Гермионе вся эта ситуация казалась странной.              — А это, видимо, мне так плюнули в лицо. Как будто хотели, чтобы я знал, что они могут вас вызвать в любой момент, а я не смогу помешать. — Он уставился на проклятый пергамент, который Малфой так и не выпустил из рук.              У Гермионы в животе всё перевернулось. Её преследовало выражение Кодсворта, с которым он посмотрел на неё перед тем, как она вышла из того тюремного кабинета.              — Они пытаются сунуть меня обратно в Азкабан, да? И они не остановятся, — тон Малфоя был ровным, но глаза быстро моргали.              — Мы им не позволим, Драко. Ты туда не вернёшься, — Тео попытался положить ладонь ему на плечо, но Малфой стремительно шагнул назад.              — Этого ты обещать не можешь, Тео. Ты этот древний закон достал из своей задницы. Чудо, что он вообще сработал. Ты просто продлил срок моего заключения.              — Нет! — Тео заволновался. — Я всё проверил! Закон надёжный!              Малфой не слушал, а медленно отступал:              — Если бы я знал, что меня в любой момент могут затащить обратно, то сразу согласился бы на Поцелуй. Лучше так, чем жить с мечом над головой, — пока он говорил, эмоции с его лица исчезали.              Гермиона и раньше видела его окклюменцию, но сейчас впервые наблюдала её без влияния зелья, подавляющего магию, — Малфой словно превратился в камень. Ни малейшего намёка на жизнь. Он ушёл в сторону своей комнаты не оглядываясь.              Тео продолжал смотреть ему вслед, замерев с протянутой ладонью.              — Что нам делать? — Гермиона обхватила себя руками.              — Идти. Больше мы ничего не можем сделать. — Тео какое-то время не отрывался от закрытой двери. Потом он наконец вздохнул и повернулся к Гермионе: — Не знаю, что у них в рукаве, но ничего хорошего. Ты… прости меня. За всё. Я понимаю, это было нелегко, и, вероятно, легче не станет. Я помогу, чем смогу. Клянусь.              В его глазах было столько искренности, что Гермиона не могла не кивнуть. Гарри ошибался насчёт Тео. Гарри не видел, как он переживал за Малфоя, не видел, как легко показывал свои эмоции.              Тео ушёл, пообещав, что они встретятся в Министерстве через два дня, и пусть это «присутствие не требуется» будет проклято.              Вечерело — свет становился мягче. Гермиона приготовила пасту и оставила тарелку на столе, хотя не была уверена, что Малфой выйдет из комнаты.              Уже лёжа в постели она услышала щелчок двери и шаги, проходящие мимо её спальни. Изнурённая солнцем и тяжёлыми новостями, она погрузилась в беспробудный сон.              Гермионе показалось, что она слышит, как открываются ворота. Услышь она этот звук на миг раньше, пошла бы проверить, но сон был слишком близок. Не успела она ни о чём подумать, как провалилась в темноту.